Текст книги "Контрразведка. Охота за кротами"

Глава девятая
Перебежчик Резун, ставший Суворовым

Лучший способ сохранить своих друзей – не предавать их.

У. Мизнер

Он продал не только своих друзей, боевых коллег, родственников, в том числе отца-фронтовика, который проклял его за предательство, – измен таких среди военных разведчиков трудно припомнить – и наконец, он изменил присяге и предал Родину. Зовут его капитан ГРУ Владимир Резун.

Этот трус стал, пожалуй, самым известным оборотнем в нашей стране и за рубежом, бежавшим в период холодной войны в Англию. В годы ельцинского правления по милости некоторых отечественных издателей печать и телевидение его раскрутили до неприличия. Сомнительную популярность предателю принесла заказная писанина, в которой были кровно заинтересованы западные редакторы, работающие вместе с рыцарями плаща и кинжала на ниве идеологической борьбы с советской и нынешней Россией.

Стороженко, хорошо знавший оперативные материалы на предателя, давно вынашивал мысль сказать свое слово об этом экс-офицере ГРУ, неожиданно ставшем плодовитым писателем под псевдонимом Виктор Суворов. Хотелось показать читателю ту тщательно скрываемую сторону жизни этого ничтожества в разведке, которую знал не понаслышке. Это в его подразделении оперативники осуществляли весь комплекс агентурно-оперативных мероприятий по выяснению подробностей бегства офицера в стан противника.

Истоки появления «профессионального разведчика» из ГРУ, его образование, пристрастия и хобби, особенности характера позволили проследить этапы жизни, приведшие к причине падения.

Резун Владимир Богданович родился в 1947 году в поселке Барабаш Хасанского района Приморского края. Его отец в звании майора ушел в отставку и переехал с семьей на Украину – в Черкассы. Он хотел, чтобы сыновья Александр и Владимир пошли по его стопам. Так и случилось, только старший, Александр, по-настоящему понюхал пороха на службе. А за младшенького, Володю, отец все время хлопотал и устраивал его судьбу. Лучше бы он этого не делал!

В 1958 году свое чадо отец определил в Воронежское суворовское училище, а когда учебное заведение расформировали, перевел в Калининское. После его окончания в 1965-м Владимир поступил в Киевское высшее общевойсковое военное училище. Завершил учебу в 1968 году.

Естественно, у оперативников-разыскников возник интерес к разным этапам его короткой жизни в погонах. В первую очередь хотелось найти штрихи к портрету Резуна и его характеристики за время учебы.

Вот как описывает эпизод подгонки первой формы суворовцу Резуну его бывший коллега Александр Кадетов в своей книге «Как Виктор Суворов предавал «Аквариум»:

«Каптенармус Алферов жаловался:

«Никак не могу подобрать для тебя сапоги. У меня нет таких маленьких сапог, да и попа у тебя, как у нашей уборщицы, в брюки не лезет… Ты, хлопец, наверное, весь в «сук» пошел».

И там же говорится о его внешности:

«Небольшого роста, пухлый, рыхлый, он стал предметом насмешек и издевательств со стороны некоторых ребят… Владимир отставал в физическом развитии, поэтому чувствовал себя слабым и униженным. Многих его однокашников удивляло, что при виде крови или во время прививок и профилактических уколов Резун мог запросто упасть в обморок, словно кисейная барышня. Комплекс неполноценности довлел над ним. Он страдал от своих физических недостатков».

А вот фрагмент из характеристики на выпускника Калининского суворовского военного училища:

«Воспитанник Резун В.Б. за время обучения показал себя дисциплинированным, любящим военное дело воспитанником со средними умственными и физическими способностями. По характеру застенчив, болезненно воспринимает критику в свой адрес, с товарищами и старшими робок, раздражителен и иногда несдержан».

Поступив в военное училище, он на фоне других рослых парней и здесь продолжает страдать из-за своего малого роста и женоподобной фигуры. Для того чтобы казаться выше, он набивал каблуки сапог и ботинок. Еще было замечено, что Владимир всегда старался услужить сильному.

После окончания училища не без помощи друзей отца – кадровиков этого учебного заведения – блатник лейтенант Резун направляется на стажировку не в линейную часть, а в штабы: сначала в штаб Прикарпатского, а затем Приволжского военных округов.

В характеристике, подписанной командирами роты майором А. Крайновым и батальона – подполковником Л. Рубцовым, отмечался старый негатив – «невыдержанность, самолюбие, обидчивость».

При первом поступлении Резуна в Военно-дипломатическую академию психологи отмечали:

«У абитуриента очень низкий порог лабильности, то есть устойчивости к стрессовым фактам. Человек с таким низким пороговым уровнем очень медленно выходит из стрессового состояния и утрачивает, находясь в таком состоянии, способность адекватно и разумно противостоять целенаправленному воздействию на психику».

В связи с этим мандатная комиссия порекомендовала зачислить его только условно с предварительным прохождением годичной практики в войсках. Отец же всеми силами через свои связи продавливал своего «меньшенького», не служившего и дня в линейных частях, в академию.

* * *

Через год, в августе 1971 года, старший лейтенант Резун с женой Татьяной прибывает в Москву. На сей раз со второй попытки он становится слушателем Военно-дипломатической академии Советской армии.

По окончании первого курса в его характеристике появляются настораживающие моменты:

«Недостаточно развиты волевые качества, небольшой жизненный опыт и опыт работы с людьми. Обратить внимание на выработку необходимых офицеру разведки качеств, в том числе силы воли, настойчивости, готовности пойти на разумный риск».

На втором курсе преподаватели практических занятий отмечали такое качество, как «нерешительность, граничащая с трусостью».

Был случай, когда он на экзамене, посчитав, что ему необъективно занизили оценку, из-за чрезмерного волнения потерял сознание и упал в обморок.

Сотрудники наружного наблюдения 7-го управления КГБ, обучавшие слушателей академии искусству выявления слежки за собой, в отзыве на Резуна отмечали:

«Объект на маршруте вел себя неспокойно, часто совершенно нелегендированно оглядывался, применял шаблонные приемы проверки для обнаружения за собой слежки, дважды завязывал шнурок на ботинке с целью обнаружить слежку, проверялся грубо и непрофессионально».

И все же академию он окончил и вскоре, неожиданно для других офицеров, осенью 1974 года выехал в первую и последнюю загранкомандировку в престижную страну – Швейцарию – на должность сотрудника советского постоянного представителя в ООН с местом работы в Женеве. Такие служебные взлеты бывали редко у кого из выпускников.

Там он тоже зарекомендовал себя крайне осторожным, неконтактным человеком, робко осваивающим «крышевую» должность. Сторонился иностранцев, не сходился близко с коллегами, вел довольно замкнутый образ жизни, считая себя специалистом-аналитиком по открытым источникам информации. Таких «спецов» профессионалы-агентуристы называли «портными с ножницами». Они «кроили» местные журналы и газеты, выбирая из них нужную информацию, которая иногда оценивалась нормально в Центре – в тогдашнем 9-м управлении информации ГРУ. На большее такие «специалисты» не годились.

Но для разведчика, особенно за рубежом, нужен результат первой категории, каким во все времена была вербовка иностранца в качестве поставщика нужной информации – агента.

Резун понимал, что скоро командировка закончится, а он окажется с нулевым результатом – «баранкой», что сулило ему с учетом нелестных характеристик довольно-таки туманные перспективы в дальнейшей службе.

Не случайно резидент ГРУ в Швейцарии – непосредственный начальник Резуна, один из опытнейших военных разведчиков генерал-майор Глотов – дает подчиненному после первого года работы такую характеристику:

«Весьма медленно усваивает методы разведывательной работы. Работает разбросанно и нецелеустремленно. Жизненный опыт и кругозор малы. Потребуется значительное время для преодоления этих недостатков».

Для того чтобы поднатаскать Резуна в «деле», Глотов однажды поручил своему заместителю задействовать его в

проверочных мероприятиях по закладке подобранного тайника. Нужно было заложить учебный контейнер. Резун об этом не знал, так как ему ставилась «боевая» задача. Они подъехали к месту расположения тайника.

Этот эпизод так описал коллега Резуна Александр Кадетов:

«Заместитель резидента… повернулся к Резуну и увидел, что его напарник сидел бледный как полотно и не мог говорить. Он ничего не слышал, его охватил смертельный страх, нижняя губа у него отвисла и тряслась. На него было противно смотреть.

– Что ты испугался, бери контейнер, иди ищи тайник и закладывай, – властным голосом руководитель попытался вывести Резуна из оцепенения. Однако тот продолжал сидеть не двигаясь, и молчал, как истукан. Казалось, он ничего не слышал и совершенно отключился. Карта в его руках тряслась. Заместитель резидента выругался в сердцах, вышел из машины и скрылся в кустах. Отыскал нужный пень, заложил контейнер и вернулся к машине.

– Эх ты… Твоя фамилия не Резун, а Дристун…»

* * *

Следует заметить, что капитан Резун охотно занимался хозяйственными делами. Практически он исполнял должность денщика при семьях руководителей. Ярко это проявилось, когда на смену Глотову прибыл генерал Александров – бывший работник ЦК КПСС. Особенно Владимир угождал генеральше, мотаясь с ней на автомашине по магазинам, ателье и блошиным рынкам – барахолкам.

В Женеве семья Резуна жила отдельно от семей советских граждан, в доме, где обитали иностранцы. Проживание по соседству с американской миссией создавало благоприятные условия для внедрения в квартиру советского гражданина техники слухового контроля. На первом этаже дома находилось также бюро фирмы США по продаже пишущих машинок. Эта фирма на самом деле являлась прикрытием американской разведки, силы которой в Женеве были в тот период как никогда велики.

До июня 1977 года на одной лестничной площадке с квартирой Резуна обитала молодая незамужняя англичанка, работавшая в международной организации здравоохранения, а после ее переезда в другой дом в квартире этажом ниже, под «кабинетом и спальней» будущего «великого писателя с мировым именем», поселилась одинокая американка. Причем автомашина Резуна «Тойота» стояла рядом с автомобилем иностранки в одном двухместном боксе, расположенном в подвальном помещении дома. Обе эти женщины подозревались в принадлежности к иностранным спецслужбам.

Как уже отмечалось, за почти двухлетнее пребывание за рубежом разведчик Резун не установил практически ни одного полезного знакомства, нужного для выполнения служебных задач. Он боялся общения с иностранцами и даже сторонился их, пугаясь своей психологической слабости. Однако в апреле 1 977 года он неожиданно «по собственной инициативе» (к тому времени уже вовсю шла разработка советского офицера резидентурой британской разведки в Женеве) познакомился с редактором английского журнала «Международное военное обозрение» Рональдом Фурлонгом, который к тому же нежно «любил сильный пол». Его гомосексуальные наклонности были известны руководству МИ-6. Редакторство – это была его «крыша». На самом деле он являлся кадровым сотрудником разведки Великобритании.

* * *

Резун искал материалы для «ножниц», а поэтому решил зайти в редакцию журнала, где и познакомился с Рональдом. Вот как описывает первое впечатление Фурлонга от встречи с Резуном Александр Кадетов:

«Память вытащила на поверхность этот эпизод, когда он впервые встретился и познакомился с Владимиром Резуном… Советский дипломат посетил его редакцию. В глаза бросились округлости его женоподобной фигуры, короткие ноги, толстые ляжки, большая круглая голова, пухлые женские губы, румяные, как у девушки, щеки.

Как опытный педераст, Фурлонг сразу безошибочно определил, что перед ним стоит его возможный сексуальный партнер. Все признаки налицо, он не мог ошибиться: русский уже неоднократно бывал предметом мужского вожделения. Надо было не упустить шанс, чтобы эта встреча не оказалась последней.

У его бывшего любовника, архивариуса французского посольства Франсуа Лагранжа, закончилась командировка…

Посетитель, похоже, сам шел на контакт, подробно интересовался тематикой журнала, стоимостью подписки, с большим вниманием просматривал издания, задавал вопросы, не торопился уходить. Возможно – Фурлонг это не исключал впоследствии при анализе, – что русский дипломат и сам почувствовал родство душ, точнее тел».

Знакомство быстро развивалось. Скоро выяснилось, что оба занимаются нумизматикой, поэтому стали обмениваться монетами. Рональд иногда приглашал Владимира на ланч в ресторан. Оплачивал расходы всегда англичанин – русский не возражал, а потом так и привык к халяве. Наверное, не хотел вспоминать истину, что бесплатный сыр бывает только мышеловке.

В ходе изучения Резуна Фурлонг безошибочно определил, что Владимир только «крышует» должность международного чиновника в постоянном представительстве СССР при ООН в Женеве, а на самом деле является сотрудником советской военной разведки. К этому выводу он пришел сразу, так как советский гражданин проявлял явно повышенный интерес к военной тематике. И Фурлонг его стал подкармливать соответствующей полуоткрытой периодикой, за что россиянин вручал своему кормильцу недорогие подарки, презенты и прочее.

Именно таким путем в резидентуре ГРУ появилась копия открытой инструкции по эксплуатации немецкого танка «Леопард-2».

Фурлонг по совету своего начальника – резидента английской разведки в Берне О'Брайна Тира – подарил Резуну, получившему теперь при разработке псевдоним «Наполеон», книгу Уильяма Ширера «Взлет и падение третьего рейха». Резун, естественно, не знал, хотя мог предвидеть, что уже разрабатывается англичанами, продолжал с маниакальным упорством доказывать своему новому начальнику, генералу Александрову, что Фурлонг может быть в перспективе кандидатом на вербовку.

* * *

Однажды Фурлонг по договоренности со своим шефом довел до Резуна информацию о том, что родной брат англичанина якобы является командиром подводной атомной субмарины и служит вот уже несколько лет на базе военноморских сил в Гибралтаре. Резун явно заинтересовался этой информацией. Он даже заволновался и стал чуть ли не в лоб выяснять у собеседника состояние базы и подводных лодок, базирующихся на ней.

Контакты между русским и англичанином «расширялись» и «углублялись». Резун зачастил теперь уже и на квартиру к Фурлонгу. И тут швейцарская контрразведка отличилась. По данным одного из ее руководителей Фрица Шварцбергера, его оперативно-техническая служба зафиксировала и тут же задокументировала на видеокамеру сексуальные отношения между Фурлонгом и Резуном.

Этот факт коренным образом повлиял на первоначальный план приобщения Резуна к работе на английскую разведку. После того, что увидели англичане на экране, план существенно упрощался.

Несмотря на это, изучение Владимира и игра с ним продолжались. Фурлонг докладывал начальству, скрывая, естественно, свое влечение к русскому, что Резун не прочь приударить за женщинами. Так, посещая его редакцию, он часто рассказывает сальные анекдоты и… «положил глаз» на его секретаршу Марту – высокую, кривоногую и широкотазую немку. Он дарит ей сувениры, отпускает комплименты. Резидент предложил подчиненному вариант:

– Так создайте комбинацию, чтобы Владимир затащил вашу Марту в постель. Немки сговорчивы. Вот вам и основания для компрометации.

– Проблема в том, что сама Марта игнорирует ухажера, он же для нее гномик, – нашелся Фурлонг, не желающий делать из своего партнера бисексуала.

– Найдите другой объект «медовой ловушки», – настаивал О'Брайн Тир.

– Есть варианты, – неохотно ответил Рональд.

– А вообще, делайте все, чтобы «Наполеон» вас разрабатывал в качестве своего потенциального источника информации. Материалами мы вас снабдим. Пусть он считает, что вы податливы, как пластилин. Требуйте от него за бумаги деньжат, желательно под расписку. За материалы, которые он принесет, старайтесь отблагодарить подарками и деньгами. Не жадничайте. Это, я вам скажу, крюк прочный. Таких крючков надо иметь несколько, – продолжал руководитель Службы безопасности Великобритании (СИС) в Берне. – Надо ими его обставить.

* * *

Когда жена Резуна с дочерью уехали в Москву, оперативным офицером английской резидентуры Гордоном Барросом была дана «отмашка» соседке россиянина по дому на улице Рю де Лозанн – англичанке, квартира которой была оборудована звукозаписывающей техникой и фото– и видеоаппаратурой. Кстати, они были знакомы, часто их видели в кафе. Она пригласила Резуна к себе посмотреть фильм. Перед просмотром выпили виски, уселись на диван, а после окончания ужастика перекочевали на старинную дубовую кровать…

Для согласования действий по вербовке Резуна О'Брайн Тир вылетел в Лондон к шефу – генеральному директору СИС Иорису Олдфрилду. Подчиненный доложил план вербовочной операции, отметив, что создан достаточно прочный фон компрометации «Наполеона».

– А что он вообще за человек? – спросил шеф. – Поподробней не могли бы рассказать о нем?

– Трусоват, патологически жаден, неопытен. Увлекается нумизматикой и играми в казино. Собирает оловянных солдатиков. Неравнодушен к женщинам и сильным мужчинам, о чем я уже вам докладывал, – настоящий бисексуал. В особой коммуникабельности не замечен. Крайне злопамятен, обиды помнит долго и пытается отомстить обидчику. Отмечены также в характере элементы лакейства, услужливости – одним словом, как говорят русские, холуйства.

Судя по молодости, на такую ответственную должность мог приехать только блатник. Кто-то его явно протолкнул в Женеву. Французский язык знает слабо, а вот к военной тематике тянется. Похоже, что он сотрудник советской военной разведки.

Шеф еще раз пробежал глазами по справке с планом вербовки россиянина и, подняв очки на лоб, с выдохом заметил:

– Должно все получиться. Да поможет вам Бог! Проводите вербовку – он созрел и вы тоже, судя по интересным материалам. А судьбу Фурлонга решим после – отправим эту грязную свинью на пенсию. «Наполеон» нам нужен в Москве, в центральном аппарате ГРУ.

– У него скоро заканчивается командировка, сэр, – уточнил О'Брайн Тир.

– Ну и хорошо…

* * *

Возвратился в Берн О'Брайн на следующий день и сразу созвал совещание, пригласив в кабинет своего заместителя Дерфила Сервила и оперативного сотрудника Гордона Барроса.

– Господа, шеф санкционировал вербовку «Наполеона». Участвуем в операции только мы. Фурлонг привезет кандидата в Цюрих в редакцию журнала «Армада» якобы за очередной порцией материалов по вопросам вооружения стран НАТО. Согласие на поездку от Резуна уже получено. Фурлонг во время беседы отлучится под благовидным предлогом.

Теплым апрельским днем 1978 года «партнеры» Резун и Фурлонг выехали в Цюрих. Там все происходило по сценарию англичан. В отдельной комнате редакции журнала «Армада» Резун получил от «хороших друзей» нужные материалы. Рональду предложили «погулять». Покинул компанию и Сервил.

О'Брайн представился советскому офицеру как доктор Фишер. На его визитке значилось «Доктор наук. Институт геополитики. Цюрих». После непродолжительной беседы Резун заторопился.

– Вы собрались уезжать? – спросил Тир.

– Да! Спасибо за материалы. Я тороплюсь.

– А не могли бы вы задержаться и посмотреть очень интересные видеозаписи? – С этими словами Фишер взял пульт и нажал на кнопку. На экране монитора появилось голое тело англичанки и соитие с ней героя беседы…

Резун закрыл лицо руками и проскулил:

– Ради бога, выключите.

Вербовка состоялась, Резун дал согласие на сотрудничество с английской разведкой. Этот шаг дался непросто. Он нервничал и переживал, а дома чуть ли не упал в обморок.

* * *

Владимир, как будто ничего не случилось, продолжал встречаться с Рональдом, получая от него материалы по военно-политическим вопросам, которые высоко на первый взгляд оценивались местным начальством – руководством резидентуры. Но со временем из Москвы стали поступать тревожные оценки – материалы от англичанина не глубокие, поверхностные, а иногда и вовсе дезинформационные. Резиденту ГРУ в Швейцарии Центр высказал сомнение о добропорядочности Фурлонга и предложил тщательно проверить источник информации.

6 июня 1978 года эти указания генерал Александров разъяснил Резуну, что не могло не вызвать у него сильного беспокойства. Кроме того, с некоторого времени начальник перестал поощрять труд «с ножницами», а потребовал активизации работы с живым материалом – людьми из числа интересных для разведки иностранцев.

– В отношении Фурлонга надо выяснить наконец, кто же он? – потребовал генерал. – Да, чуть было не забыл, наши коллеги из КГБ получили данные о проявлении повышенного интереса к вам со стороны американцев. Будьте осторожны, вы еще неопытны в разведке. Бдительность прежде всего!

И наконец, 9 июня 1978 года, во время инструктажа Резуна по предстоящей встрече с Фурлонгом, Александрову позвонил резидент ПГУ КГБ. В телефонном разговоре шла речь о совместных мероприятиях по откомандированию в Советский Союз какого-то дипломата. Потом инструктаж был прерван вызовом генерала к послу.

Капитан долго ожидал возвращения начальника. Но когда тот пришел, то, как показалось трусливому Резуну, шеф быстро завершил беседу, что еще больше насторожило подчиненного. Рабочий день у Владимира не клеился, в голове всё шло кувырком. Холодный пот то и дело выступал на лбу и висках. В голове, как заноза, засела мысль: разговор идет явно о нем. Предположил, что его раскололи «ближние соседи» – сотрудники госбезопасности.

Резун так испугался, что его шатало, подташнивало, а привычную розовость лица сменила бледность, переходящая в мертвенную землистую серость. Он, с трудом дождавшись конца рабочего дня, заспешил домой.

* * *

– Что с тобой, Володя? – вскрикнула Татьяна. – Посмотри в зеркало, на тебе лица нет… на себя не похож. Что случилось, скажи?

– А ну их к черту. Понимаешь, вызвал Александров, зло упрекнул меня за то, что я якобы без дела общаюсь с иностранцами. Обматерил по-мужицки, а потом выгнал из кабинета. Чувствуется, накапали что-то неприятное гэбисты. Кстати, я слышал разговор шефа, наверное, на другом конце провода был офицер безопасности. Говорили о срочной отправке завтра неизвестного сотрудника посольства в Союз. Речь шла, вероятно, обо мне. Я все проанализировал – кандидат на вылет из Женевы только я.

А в Центре разбираться не будут, отправят в Сибирь или на Дальний Восток – не в штаб, а в линейную часть, в глухой гарнизон.

– Кем? – спросила перепуганная жена.

– Ротным, а может, выгонят совсем.

– Как же так? Сходи к Александрову. Сколько ты помогал его жене. Объясни ему, что это сплетни, что ты любишь свою работу…

– Поздно.

Он кричал, ругался. Потом стал кататься по дивану.

Резун находился в припадке истерии.

Вечером того же дня швейцарский агент английской разведки Шварцбергер вызвал срочно на связь своего хозяина – британца О'Брайна. Встретились в небольшом ресторанчике. Местный контрразведчик поведал негласному шефу, что его техническая служба записала взрывной разговор в семье подконтрольного объекта. Начальники советского дипломата собираются откомандировать его срочно, завтра же в Москву.

– Не может быть! – вырвалось у О'Брайна Тира. Он понимал, что если это случится, то это и конец его карьеры. Было двенадцать часов ночи.

Резидент бросился к машине. Через десять минут влетел в кабинет и вызвал Гордона. Рассказал ему ситуацию.

– Что будем делать?

– Есть сильный вариант – склонить Резуна с женой к невозвращению в Россию и сделать его политическим перебежчиком, – ухмыльнулся Гордон, явно довольный своим экспромтом.

– А если он не захочет?

– Помочь ему.

– Как?

– Состряпаем якобы перехваченную и расшифрованную нами телеграмму советскому послу. Покажем ее «Наполеону» – и весь сказ.

На том и порешили. Ночью они приехали на квартиру к перепуганному и изможденному Резуну и «объяснили» ситуацию. Показали телеграмму, в которой Центр требовал срочно откомандировать Резуна в Москву. Офицер не колеблясь принял план побега. Татьяна заупрямилась и стала возражать. Заплакала. Тогда он ей зачитал текст телеграммы.

– За что? Ты же не виноват… Как такое могло случиться? А может, ты все же что-то натворил?

– Клянусь!

Татьяна разрыдалась. Ей подали содовой воды с растворенной таблеткой неизвестного успокоительного препарата. Через несколько минут она впала в полусонное состояние и стала совершенно безразлична к происходящему.

– Быстрее, Володя, а то могут с минуты на минуту прийти за тобой, – припугнул россиянина Тир. – Вещей никаких не берите. Скорее в машину.

В полночь два автомобиля отъехали от дома и помчались в неизвестном направлении.

* * *

Следует заметить, Резун был уверен, что англичане его примут – в самом разгаре холодная война, – выдадут вид на жительство. А со временем он и его семья станут подданными Великобритании, обретут новое гражданство.

В квартире остались водительские удостоверения, дипломатические паспорта, одежда и другие предметы, свидетельствующие о торопливых сборах беглецов, а также коллекция обожаемых оловянных солдатиков. Бросил, предал и их.

После исчезновения советского офицера с семьей западная пресса несколько дней молчала. Английские власти тоже не торопились обнародовать этот факт, уже известный им во всех подробностях. Потом спустя месяц появилось сообщение о перебежчике Резуне, попросившем политическое убежище в Великобритании.

И началось.

Сначала его робкие интервью, выступления со статейками в периодике. Потом карманные книжечки с потоками лжи о личном составе ГРУ, спецназа, КГБ, и вот уже всплывает 350-страничная, набранная крупным шрифтом «для солидности» книга «Ледокол», где много такого, с чем можно поспорить, не согласиться, отвергнуть с негодованием из-за явной клеветы.

Именно спецслужбы навязали «круглолицему мальчику», «абсолютному нулю в разведке», «трусоватому по натуре человечишке и сексуальному извращенцу», как писала одна из западных газет, в качестве псевдонима святое для россиян имя – Суворов.

Кстати, Резун ездил к Чертову мосту, который преодолевал настоящий полководец Суворов, а не «закавыченный стратег». Этот визит, по-видимому, тоже повлиял на выбор псевдонима.

Через некоторое время загадочный советский военный разведчик был представлен читателям одной из ведущих английских газет как «крупный знаток войск спецназа и всей системы ГРУ Генерального штаба ВС СССР». В спецназе он и дня не служил – туда с такими данными не брали.

Постепенно он рос, а вернее, его «росли» – и вот он уже стратег, рассуждающий о тонкостях войны, на которой не был, и задним числом вносит коррективы в приказы полководцев.

«Стратегические исследования» Резуна, – подумал Стороженко, – фактически же не его мысли. Создается такое впечатление, что все уже где-то и когда-то читалось – в книгах и статьях, вышедших на Западе. А книга «Ледокол» была нужна нашим противникам – замаячили горизонты окончания холодной войны из-за активной работы пятой колонны внутри страны.

Специалисты идеологических операций сделали ставку на «труды историка» Виктора Резуна. Обращает на себя внимание тот факт, что почти вся суворовская стряпня писана под диктовку разных авторов. Не надо быть опытным литературоведом, достаточно внимательно прочесть «Аквариум» и «Ледокол», «Тень победы» и «Последнюю республику», «День «М» и другие, чтобы прийти к выводу – по стилю изложения у книг разные авторы. Это они пытаются создать оригинального мыслителя из маленького, случайного человека в разведке».

Как бы его ни превозносили зарубежные «специалисты» по ГРУ – как разведчика чуть ли не от Бога, – но сама объективная оценка самого себя у человека появляется в экстремальной ситуации.

Так давайте поверим в правдивость одной фразы автора «Аквариума» Виктора Резуна:

«Я знаю, что если меня в академию (ГРУ. – Авт.) примут, то это будет большая ошибка советской разведки».

* * *

Эмоционально, но точно оценил в стихотворной форме предательство его бывший коллега по Швейцарии. Вот фрагмент этого опуса, ходившего по ГРУ:

 
Когда «Аквариум» творил
И лгал без совести и чести,
Ты душу ложью отравил
И предал тех, с кем клялся вместе.
А сочиняя «Ледокол»,
Став предан Геббельсу без лести,
В грехах Иуду превзошел —
Живых и павших обесчестил.
Что представляешь ты собой,
Твои поступки показали —
Трус, лжец, разведчик никакой,
Не ты – тебя завербовали…
 

Хотелось бы еще сказать несколько слов в адрес предательской «правды» Резуна. Вот он как разведывательный гуру поучает:

«Вербовка – сложное дело. Как охота на соболя. В глаз нужно бить, чтобы шкуру не испортить. Но настоящий охотник не считает трудностью попасть в соболиный глаз. Найти соболя в тайге – вот трудность».

Не нашел он «соболя» в Швейцарии, его самого, как зверя, подстрелили английские охотники. А в «Аквариуме» играет мускулами, показывает смелость и мужество в общении с иностранцами. Это почти из серии анекдотов – я участвовал в бою со стороны, я трижды ранен в грудь родного брата…

Послушать этого петушка – прямо-таки перед нами вундеркинд, родившийся для разведки и навербовавший корзину негласных помощников из числа иностранцев – бизнесменов, военных и политиков. А как оказалось, ничего он не сделал как военный разведчик, а как предатель сдал людей, нарушил присягу, продал секреты и собственную совесть. Звучат пронизанные бахвальством слова:

«…откуда Славе знать, что это я ему операцию придумал».

Речь идет о планах вербовки офицера 6-го американского флота. Не бред ли пошел кругами после оперативной фантазии Фурлонга о его «брате-подводнике»?

Или же другой кивок в свою сторону:

«Смотрит на меня шпионская братия, дорогу уступает».

Ах как хочется примазаться к тем, кто действительно своим умом, выстроенной логикой, мужеством и стальным характером мог убедить процветающего американца развернуться в сторону военной разведки нашей страны. И таких, к счастью, в ГРУ было, есть и будет большинство. Этот же бред Резуна – исключение из правил.

Трижды прав бессмертный Сент-Экзюпери, сказавший, что истина – это не то, что можно доказать, это то, чего нельзя избежать. Измены можно было избежать, поэтому в доказываемую Резуном «истину» поверят только люди-легковеры или ненавистники Отчизны.

* * *

В горбачевском Союзе и ельцинской России заказную идеологическую жвачку суворовщины стали активно производить некоторые издания. Критика и газеты того же толка захлебывались от восторга. Они радовались пасквилянту и хотели, чтобы он как-то побольнее лягнул нашу страну.