Текст книги "Отряды зафронтовой заброски"

В этом бою воины уничтожили свыше 90 легионеров и 12 взяли в плен. Захватили и трофеи: 2 станковых пулемета системы максим с лентами, 2 ручных пулемета, 20 винтовок, 10 минометов калибра 50 мм, 2000 патронов, 1 пистолет, 15 пар новой обуви, обмундирование, содержимое большого продовольственного склада. В том боестолкновении было захвачено у легионеров 20 лошадей и 20 коров, сожжено много боеприпасов в горевших домах. Убили заместителя командира легиона, которым командовал помещик Нуркевич.

Отряд потерял и своих воинов: Мерза, Варламова, Ломова, Громова и Храменкова. Убитых похоронили в гробах с воинскими почестями на хуторе Усса Ивенецкого района.

Слава об отряде после этого боя разнеслась по уголкам всей пущи.

«К нам в отряд, – напишет в своем дневнике начальник штаба Михаил Иванович Оборотов, – приезжали партизаны за 50–60 километров, чтобы поблагодарить нас и поделиться опытом боев. Все предлагали идти в район расположения их отрядов, где много работы. Мы были заслуженными героями… Враги тряслись и боялись нашего отряда. Разнесся слух среди них, что это крупный отряд пришел из Брянских лесов. Мы еще роз дали пример местным партизанам, кок нужно воевать. Местным партизанам было не по себе, и они стыдились, ток кок гарнизон стоял уже давно и причинял им много вреда, о они не смогли разбить гарнизон, несмотря но крупные силы…»

15 мая 1944 года.

«Отряд выезжал но хозяйственную операцию по деревням Мозулевщина и Королещина, в которых жили семьи легионеров… Операцию проводили днем. Немцам сообщило население о приезде партизан, и они выехали но 7 автомашинах из г. Ивенец. Одновременно выехало кавалерия легионеров из д. Старинки в 250–300 конников.

Отряд заметил движение немцев. Подпустив автомашины но 300–400 метров из засады станковый пулемет… открыл огонь по машинам. Немцы спешились, развернулись в цепь и, ведя огонь но ходу, пошли но деревню, в которой находился отряд. Отряд вел огонь из всех видов оружия. Одновременно с фланга действовала кавалерия легионеров, стараясь отрезать возле перелеска путь отхода отряду. Бойцы открыли сильный огонь по коннице, и она ускакала…

Около четырех километров отряд отходил с боем, отражая нападения немцев и легионеров. Подразделения отряда поддерживали друг друга огнем при отходе. В бою был убит партизан Паньшин, которого похоронили в лагере № 1 Налибоцкой пущи, возле деревни Налибоки. Потери противника бойцам отряда были не известны. Операцией руководил Мадей. У семей легионеров для питания отряда изъято много мяса, хлеба, соли и др».

Вопрос о раненых в любом партизанском отряде сложен и опасен для пострадавшего в первую очередь из-за частых перемещений личного состава и отсутствия условий стационарного лечения. По расчетам специалистов для выхаживания раненого средней тяжести нужно привлечь в среднем 4–5 человек – нести на носилках. То есть оторвать их от боевой работы. В то же время, в отряде оставление раненого на поле боя, в других тяжких условиях строго каралось, вплоть до расстрела. За ранеными были специально закреплены люди, которые отвечали за их безопасность.

Лучшим способом заботы о раненых была эвакуация на самолетах в Москву. Вот несколько примеров заботы о них.

Эвакуированы в СССР 18 мая – Башкиров, Панин, Черезниченко, Халатов, Курлапов; 21 мая – Тетюшев, Дрогунов, Козленков, Мортиков, Кацко; 22 мая – Ковыляев, Захаренков, Уколов, Снежкова, Борисов; 23 мая – Пинчук, Краснов, Плетнев, Талбузин, Палевич, Храмов; 28 мая – Андрианец и Самченко…

Из этой короткой санитарной хроники, вырванной из многодневной боевой работы, видно, что забота Центра о раненых была очевидна.

Боевая работа продолжалась.

4 июня 1944 года.

«Мадей, Пегов, и НШ Оборотов в 24:00 выехали с первой ротой для проведения засады в районе Вишнева, докуда было км 25–30. В деревне Рассолишки нашли замечательного проводника Ивана Филипповича Черняка, солдата старой русской армии, который с охотой пошел на операцию. Впоследствии он сделался нашим настоящим проводником, т. к. работал лесником и очень хорошо знал местность…»

К утру партизаны подошли к реке Березина, через которую переправились вброд, и пошли болотом к шоссе, не показываясь местному населению. Организовали засаду на шоссе Вишнев – Воложин возле деревни Бомбалы. Сидели до вечера, но движения немцев не отмечалось. К вечеру провели хозоперацию в деревне Беляки, что в шести километрах от Воложина по шоссе на Вишнев. Достали хлеба и мяса для питания роты. Решили не уходить без результатов…

Вторую засаду организовали на шоссе в полкилометре от деревни Спайковщизна. Бойцы выставили тыловое и боковое охранение. Недолго пришлось ждать немцев. Они выехали на пяти машинах из Вишнева. Остановились возле деревни Запурье, где селяне напоили их молоком и, узнав о посещении партизан, двинулись в расположение засады. Партизаны подпустили головную машину гитлеровцев на расстояние в сорок метров и открыли по колонне губительный огонь. А потом, взяв в полукольцо неприятеля, с криками «ура» атаковали. В короткой пятиминутной схватке – огнем, гранатометами и прикладами в рукопашных поединках бойцы уничтожили 23 немца, а одного пленили. Все что можно с собой унести взяли с машин, после чего их сожгли.

Со стороны воинов отряда не было ни убитых, ни раненых. Захвачены трофеи: 2 ручных пулемета, 4 автомата, 13 винтовок, 14 пистолетов, 2000 патронов, 20 комплектов обмундирования, часы, документы и другое.

После боя не без гордости начальник штаба отряда напишет в дневнике:

«Этой операцией еще более увеличился счет убитых нами немцев и поднялся еще выше авторитет нашего отряда среди местных партизан и населения.

Много можно было нанести ущерба немцам, если бы все партизанские отряды действовали так, как наш отряд. Некоторые отряды воевали от случая к случаю, когда немцы сами навязывали им бой. Подобных случаев мы не искали и не хотели бы таких случаев, когда немцы навязывали свою волю. Мы навязывали немцам свою волю, заставляя их принимать бой в выгодных для нас условиях».

После проведенной операции активизировалась вражеская авиация – отряд стали обстреливать с воздуха и бомбить. Обоз и раненых пришлось выводить в лес.

12 июня 1944 года.

«В 2–3 часа ночи заболел майор (Шестаков. – Авт.) и начал бредить, впадал в беспамятство, Врач Давыдов осматривал его, принимал все меры, чтобы вернуть майора в сознание. На время Шестаков успокоился, но через два-три часа опять случилось с ним то же. Он ругал всех, не признавал никого и говорил всякую бессмыслицу.

Майора под наблюдением врача Давыдова в сопровождении взвода разведки отправили в деревню Ягодня. НШ Оборотов остался с отрядом, чтобы дать возможность отряду отдохнуть.

В 10 часов НШ с отрядом вышел и в 15:00 приехали на место стоянки в д. Ягодня. Еще в 2 км от деревни Ягодня НШ Оборотова встретил ординарец Парфенов, который рассказал, что приехав в деревню, майор хорошо покушал, что редко бывало с ним, и попросил приготовить постель для отдыха, что и было сделано. Все ушли из комнаты, и майор лег спать. Но через 2–3 минуты раздался выстрел в комнате Шестакова. Вбежали… и увидели лежащего на полу Шестакова с простреленной головой из бельгийского пистолета. Он еще был жив, но без сознания. Жизнь его продолжалось более часа. Но ни одного слова не было произнесено и перед смертью не было оставлено никакой записки…»

А теперь есть смысл обратиться к словам об этом трагическом событии, написанным врачом отряда Ильей Юльевичем Давыдовым в его книге «Юность уходит в бой»:

«Шестаков был волевым и грамотным командиром… Он находился в более трудном, чем мы, положении. Выслушав нас, он должен был принять решение. В его руках были судьбы сотен людей. Он не только понимал значение разведки, но и лично участвовал в ее организации. Понимал он и то, что крупный, хорошо вооруженный отряд не может и не имеет права долго сидеть без дела…

Около Вишнево бойцы подбили и сожгли 4 автобуса с летным составом, возвращающимся из Воложинского дома отдыха, а также легковой автомобиль с 5 офицерами. Но этот успех мало обрадовал командира. Его тревожило одно: почему отряд до сих пор не сумел перейти железную дорогу? И без того немногословный, Анатолий Петрович замкнулся в себе, сделался угрюмым, стал сам выезжать на операции, даже на такие, которые совершенно не требовали его личного участия.

Однажды, находясь в засаде рядом с майором, я вдруг заметил, что от нервного напряжения у него начался бред. Сразу же взял для охраны несколько бойцов и отвез больного в Ягодзень. Там составил срочную радиограмму в Центр и запросил самолет. Но Шестакова не пришлось эвакуировать – наступила трагическая развязка…»

Так оборвалась жизнь 29-летнего Чекиста и Человека, имя которого наводило ужас на гитлеровцев на протяжении всего тридцатимесячного боевого пути отряда. Его похоронили с воинскими почестями в братской могиле в деревне Бакшты Ивьевского района, где покоятся еще 128 советских воинов и партизан, среди которых 32 – бойцы легендарного «Славного».

На берегу реки Ислочь, на опушке большого леса, в скорбном молчании выстроились бойцы отряда «Славный». На похоронах присутствовало много партизан из других отрядов и местное население. Шестакова везли на повозке, за которой вели его боевого коня Тольку. В гроб Шестаков был уложен в полной одежде и обуви. При опускании гроба был произведен многократный салют из всех видов оружия.

Командиром отряда «Славный» Центр назначил Кондратия Андреевича Мадея. Такое решение никого не удивило. В тылу врага спортсмен быстро освоил тактику партизанской борьбы. Практически ни одна из серьезных операций не проходила без его участия.

Созвав командиров, Мадей объявил о решении немедленно пробиваться в район, указанный Центром и добавил:

«Пусть наш успех станет последней, самой лучшей почестью Шестакову, которому ток дорого обошлось задержка у дороги…»

* * *

И этот успех пришел с разгромом немецкого гарнизона в деревне Копачи. Наметили бить гарнизон, обойдя его с тыла. Так решил новый командир Мадей. Переночевав в деревне Ягодня, отряд снялся и двинулся в поход к шоссе. Но немцы, словно предупрежденные, сразу же открыли огонь из трех пушек. Пришлось бойцам отходить в лес.

Через некоторое время установили, что партизан предала мать полицейского из деревни Поликшизна, которая огородами проползла мимо часовых отряда и сообщила немцам. К утру бойцы достигли перелеска возле деревни Лужаны. Выставив охранение, личный состав отдыхал, в 20:00 отряд вышел для нападения на гарнизон в деревне Копачи. Дотемна подошли к опушке леса, отделявшей партизан от деревни. А потом отрядом шли по болоту в обход гарнизона. Пересекли две речки и в 1:30 атаковали вражеский гарнизон…

В результате боя партизаны уничтожили более двух десятков фашистов. Пленили несколько солдат мусульманского легиона войск СС. Пленные дали ценный материал с указанием установочных данных на лиц, заброшенных немцами в СССР из числа радикальных исламистов для проведения шпионской деятельности. В этом бою отряд потерял семь лучших бойцов, а четверо получили ранения.

23 июня на железнодорожной линии Лида – Барановичи группа подрывников отряда во главе с Курьеровым подорвала поезд – разбит паровоз и платформа с боеприпасами. Остановили движение на 8 часов…

Но теперь за смерть Шестакова, за гибель других боевых товарищей у живых бойцов отряда, особенно в конце войны, разгоралась и светилась, как говорилось среди воинов, месть на кончике штыка. «Для партизана, прошедшего через горнило невиданной дикости, сотворенной варварами, – не раз говаривал бесстрашный Мадей, – нет большей муки, как хотеть отомстить и не мочь отомстить». Лучшей местью оккупантам был для бойцов как можно больший успех.

Подогревали эти чувства, конечно же, и победы Красной армии. А что такое победа, недавно рассуждал еще Шестаков, – это упорство, помноженное на разум и волю к победе. Горстка смельчаков методично, как могла, выжигала коричневую заразу на Белорусской земле. Они гордились тем, что командарм 16 армии К. К. Рокоссовский, благословив их на ратный подвиг в тылу врага в февральской стуже сорок второго, сегодня, летом сорок четвертого, громит немцев в должности командующего 1-м Белорусским фронтом.

Операция «Багратион», подробности которой, конечно, не знали шестаковцы, началась 23 июня 1944 года. План операции разрабатывался К. К. Рокоссовским совместно А. М. Василевским и Г. К. Жуковым. Стратегической изюминкой этой разработки было предложение Рокоссовского нанести удар по двум главным направлениям, что обеспечивало охват флангов противника на оперативной глубине и не давало последнему возможности маневра резервами.

29 июня 1944 года генералу армии К. К. Рокоссовскому была вручена бриллиантовая звезда Маршала Советского Союза, а 30 июля – первая Звезда Героя Советского Союза. К 11 июля была взята в плен 105-тысячная группировка противника. Когда на Западе усомнились в количестве пленных в ходе операции «Багратион», И. В. Сталин приказал провести их по Садовому кольцу и другим улицам Москвы в ходе «парада побежденных». По оперативным данным НКВД эта операция была названа «Большим вальсом». С этого момента Сталин стал называть Рокоссовского по имени и отчеству. Такого обращения удостаивался лишь маршал Борис Михайлович Шапошников.

Именно в эти дни победоносного «Багратиона» свою лепту по разгрому немцев и их пособников продолжали вносить воины отряда «Славный». Они совершали свой «Багратион». Теперь готовилась засада на шоссе Лида – Новогрудок…

27 июня 1944 года.

«Вышли в полдень на операцию. Обоз оставили на месте, за исключением двух пулеметных тачанок. Погода стоит очень жаркая, дорога песчаная, идти очень трудно. Делаем каждые полчаса привалы. По пути к деревне Березовка сделали отдых на час для того, чтобы покормить отряд. Продукты с собой на операцию никогда не брали, хотя операция может затянуться на 2–3 дня. И в дороге питались по деревням, кто чем накормит. Вечер и ночь до рассвета были в пути…»

28–29 июня 1944 года.

«Сидим в засаде, но по шоссе нет никакого движения. Утомительно ждать, мучает жара, голод и жажда. Нервы напряжены… Движения нет. Ждем… Без дела уходить не можем, закон в отряде таков. Ищем другое место для удара. Решили разбить гарнизон в селе Березовка… Бой закончился ночью. В этом бою уничтожено около 40 гитлеровцев. Имитировали разрушение работавшего стеклозавода с цехами и мастерскими, который немцы собирались вывезти. Один полицейский взят в плен… Взорвали стоявший на ремонте паровоз. Добыли продовольствие в двух магазинах…

За проведение этой операции получили благодарность от подпольного Барановичского обкома компартии Белоруссии и указание «не разрушать» промышленные предприятия ввиду быстрого темпа наступления частей Красной Армии…»

Героям тех дней «…было все отпущено сверх меры – любовь и гнев, и мужество в бою». И это мужество они вскоре снова показали в боях с мечущимся, но еще сильным противником. В немецкий гарнизон местечка Вселюб партизаны ворвались буквально на плечах бежавших гитлеровцев. Здесь в немецком хозяйстве бойцам достались неприятельские продзапасы: 200 пудов муки, 750 литров спирта и прочее. Поймали трех полицейских из гарнизона Вересково, которых после короткого допроса расстреляли. Одного немца, переодетого в гражданскую одежду, поймали в лесу бойцы отряда Зуев и Селицкий. Путем поисков выловили еще несколько десятков фрицев, выходивших из окружения. Немцы голодные, оборванные бродили по лесам группами. Везде их «достойно» встречали партизаны и местное население.

В одном из боестолкновений бойцы отряда «Славный» пленили сразу 70 немцев.

7 июля 1944 года.

«Прискакал связной из деревни Заберезье, где стояла наша застава, который сообщил, что движутся 2 автомашины в направлении деревни. Быстро выскочили до 20 конников и две пулеметные тачанки… Но машинах сидели красноармейцы. Неописуемый восторг начался среди партизан и населения. Партизаны бросались к красноармейцам и целовались, знакомились и угощали друг друга, кто чем мог…»

А затем из всех видов оружия в честь прихода Красной армии был открыт огонь в воздух… Дождались! Встретились! Какая радость!!!

Партизаны и население угощало бойцов РККА своей водкой, сметаной, яйцами, молоком. Бойцы давали партизанам и местным гражданам спички, фирменную махорку и даже папиросы.

Командование отряда имело беседу с командиром дивизии, штаб которой остановился в деревне Заберезье. Вечером командир соединения прибыл в гости к партизанам-спецназовцам. Для встречи был выстроен отряд. Комдив принял рапорт от начальника штаба М. И. Оборотова и осмотрел отряд. Он объявил благодарность воинам за оказанную Красной армии помощь и просил у командования отряда отдать бойцов в его дивизию.

А войска все шли и шли по шоссе, большакам, проселочным дорогам: автомашины, танки, пушки, конники, пехота…

Отрядом поставили полутораметровый мраморный памятник командиру отряда майору Шестакову. Его изготовили жители деревни Бакшты со следующей надписью:

«Здесь похоронен командир партизанского отряда, дважды орденоносец Шестаков Анатолий Петрович, 1915 г. рождения, погибший в д. Ягодня 14 июля 1944 года».

Отряд полным составом направился в тыл в направлении Минска, конвоируя 300 пленных немцев. Все население деревни прощалось с шестаковцами, как с родными. Многие плакали, приглашали в гости, просили не забывать, навещать.

Возле могилы Шестакова был выстроен в последний раз отряд и проведен короткий митинг. Тяжело было расставаться даже с могилой любимого, бесстрашного Шестакова… Партизаны плакали, поправляли цветы на могиле, целовали памятник…

Отряд к середине августа 1944 года был полностью расформирован. Многие партизаны отряда были посланы на фронт, где сформировались в одну роту… Некоторая часть партизан отправилась на учебу. Старые бойцы пожелали убыть на работу.

Мадей, Рыкин, Пегов, Давыдов, Егорычев, Оборотов вылетели самолетом из Минска в Москву. А затем разъехались по местам проживания для отдыха. Наверное, в минуты прощания с фронтовыми друзьями, руководители отряда Мадей и Оборотов подумали что-то похожее на эти слова:

 
Друзья уходят как-то невзначай,
Друзья уходят в прошлое, как в память.
 

Появятся со временем новые спутники жизни, но боевых побратимов мы будем вспоминать во снах не только по ночам.

Так заканчивался дневник начальника штаба отряда «Славный» Михаила Ивановича Оборотова, личный состав которого исповедовал ратную истину спеназовца: «Где жарче бой, где дело потрудней, туда и шли!!!»

Глава вторая
Грозный гром

На подступах к Москве

Время не любит своих героев, оно их безвозмездно уступает будущему.

Игорь Тальков

Осень и зима 1941-го. После оккупации фашистами огромных территорий в первые летние месяцы войны на Украине, в Белоруссии, на северо-западе и юге России, Москва и Ленинград ощетинились противотанковыми ежами и глубокими рвами на околицах. Маскировка бумажными лентами окон, тушение зажигалок, массовый патриотизм населения и героизм наших воинов вместе с ополчением показывали, что советские люди не собираются сдаваться. Группы армий «Центр» под командованием фельдмарша Федора фон Бока и «Север», возглавляемая фельмаршалом Риттером фон Леебом, обещали фюреру скорую капитуляцию двух российских столиц.

Ведь еще в директиве № 21 (план «Барбаросса») Гитлер поставил вермахту задачу как можно быстрее выйти к Москве.

«Захват этого города, – указывал он, – означает как в политическом, так и в экономическом отношениях решающий успех…»

После крупных успехов в приграничных сражениях он мечтал уже «… 15 августа занять Москву, а 1 октября закончить войну с Россией». По приказу фюрера заранее завозят в Подмосковье глыбы красного житомирского гранита для сооружения памятника в честь поверженной столицы Советской России.

Однако планы Гитлера под Смоленском были сорваны. Смоленское сражение (10 июля – 10 сентября 1941 г.) – это предтеча битвы под Москвой. Наступавшая на советскую столицу группа армий «Центр» ценой огромных собственных потерь и потерь РККА, ополченцев и партизан вынуждена была на два месяца перейти к обороне. И тут Гитлер совершил стратегический просчет. Он погнался за крайне необходимой вермахту кавказской нефтью. Усилив южный фланг Восточного фронта, он отдал приказ перейти в наступление группам армий «Юг» и части группы «Центр» на Украине и в сторону Ростова-на-Дону. В результате чего с 15 по 27 сентября были окружены и уничтожены основные силы Юго-Западного фронта (ЮЗФ). Командующий ЮЗФ Герой Советского Союза, генерал-полковник М. П. Кирпонос погиб вместе с большинством офицеров и генералов штаба фронта. В этих же сражениях пал смертью героя начальник военной контрразведки фронта А. Н. Михеев.

За этот период фашистам удалось блокировать Ленинград, выйти на подступы к Москве, овладеть Прибалтикой и Белоруссией, значительной частью Украины и почти всем Крымом.

Таким образом, с первых дней войны Москва стала боевым штабом, мобилизующим все духовные и материальные ресурсы советского народа на священную освободительную борьбу.

На помощь Красной армии не откликнулись, а бросились многие граждане: молодые и пожилые, мужчины и женщины, священнослужители разных конфессий и атеисты, ополченцы и партизаны, рабочие и крестьяне…

В первую очередь среагировали органы НКВД СССР, в состав которого входили подразделения государственной безопасности. Созданные через уже упоминаемую ОМСБОН разведывательно-диверссионные группы (РДГ), превращающиеся в РД отряды, забрасывались в тыл противника – за линию фронта. Эти бойцы невидимого фронта, превращавшиеся в организаторов партизанского движения, на оккупированных территориях громили живую силу врага, уничтожали его приспешников – предателей, взрывали транспортные коммуникации и железнодорожные эшелоны с живой силой и вооружением…

Одним из таких героев-обсбоновцев был старший лейтенант Федор Федорович Озмитель(13.08.1918– 15.06.1944).

Ф. Ф. Озмитель родился в селе Линовицкое ныне Мартукского района Актюбинской области в крестьянской семье. Кстати, село Линовицкое с 2011 года названо Киялы. Когда-то здесь был зажиточный колхоз. Село с несколькими сотнями дворов процветало. После рокового 1991 года эта территория стала принадлежать Республике Казахстан.

В 1999 году население села составляло 244 человека (128 мужчин и 116 женщин). По данным переписи 2009 года, в селе проживали 24 человека (11 мужчин и 13 женщин).

Детство Федора было нелегким. В три года он лишился отца, а у матери, Улиты Спиридоновны, остался сын и двое дочерей. Мать снова вышла замуж, но отчим недолюбливал ребят – жестко, если не сказать, жестоко воспитывал, нередко физически наказывал детей.

Чтобы матери помочь, летом во время школьных каникул Федя подрабатывал пастушком, – пас стадо коров или отары овец. В седьмом классе на прилежного ученика обратил внимание школьный учитель Иван Кривенко, видя в нем продолжателя его дела. Частые беседы наставника повлияли на выбор дальнейшей жизненной дороги.

После окончания восьми классов, он решил посвятить себя профессии учителя, сеять издревле понятные ценности – разумное, доброе, вечное! Успешно закончив учительские курсы, а потом и педагогическое училище, он стал преподавать в начальной школе поселка Шевченко родного района…

В 1937 году Федор Озмитель женился на Александре Гавриловне Черной, работавшей тогда комбайнером. Вскоре родилась дочь. Но по независящим от них причин счастье семейное продлилось недолго.

В 1938 году двадцатилетнего молодого учителя призвали в армию – попал в кавалерийское подразделение Пограничных войск НКВД СССР. Участвовал в Советско-финской войне. Там он впервые испытал на себе, что такое полевые условия суровой зимы. Опыт ему пригодился потом, когда пришлось партизанить.

В 1940 году толкового младшего командира командование направило на учебу в Ленинградское военное училище НКВД СССР, которое располагалось в Ново-Петергофе.

Участвуя в Советско-финской войне, он получил ранение, после чего был отправлен на родину к семье на месяц. Второй раз он приезжал к родным и семье в 1943 году на пятидневную побывку.

Войну Федор Озмитель встретил командиром взвода. Участвовал в боях с гитлеровцами на Северном фронте, под Ленинградом и Москвой. В боях под советской столицей он уже командовал ротой.

В тяжелые дни возникшей паники в Москве из-за стояния гитлеровцев почти у стен столицы в середине октября 1941 года, Федора Федоровича Озмителя перевели в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) НКВД СССР.