Текст книги "Метеориты"

Глава 5

Кто-то изо всех сил тормошит Педро.

– Подъем!

– Вылезти из спальника – все равно что вылупиться из кокона в разгар северной зимы, – пускается в философские рассуждения Андреа. – Появление на свет всегда удивительно!

Педро мыслит прозаичнее:

– В такой дубак это еще и адский гемор.

Мороз действительно пробирает до костей. От остывшей на холоде одежды мурашки по телу. Хорошо еще, Эльпиди проснулся раньше и уже растопил печь, поставив греться молоко для завтрака и воду для умывания. Накрытый стол с горой печенья и горячим молоком придает обстановке уюта. Ученики делятся на группы. Кто-то уходит за дровами.

Андреа хлопает Филиппо по спине:

– Здесь выживут только сильнейшие. Мне жаль тебя, Лохуссо…

– Эй!

Ренцо толкает Филиппо локтем:

– Я бы на твоем месте врезал ему как следует.

Паола и сегодня с самого утра ходит недовольная:

– А нельзя было устроить этот эксперимент в отеле со всеми удобствами?

– Sine labore nihil obtineri potest. Паола, переведи.

– Без труда ничего не добьешься.

– Молодец! Вот тебе и ответ на вопрос.

Нескольких девочек отправили в лес за каштанами, остальные наводят порядок в спальнях и гостиной. Среди них и Роберта с Валентиной. Валентина не в духе, и у нее нет ни малейшего желания разговаривать. Зато Роберта не любит молчать и донимает подругу:

– Как спала?

– Как сурок.

– Правда?

– А сама как думаешь? У меня синяки под глазами! А на волосы погляди! Я похожа на ведьму. Здесь даже зеркала нет, чтобы посмотреться, а телефон разрядился. Ситуация – дерьмовей некуда. Ты выспалась?

– Нет. Меня слишком выбесила Марта.

– Как ты вчера ей в рожу не вцепилась?

– Без понятия. Она меня окончательно довела.

– Ей нравится тебя провоцировать.

– Я ее давно знаю, мы учились вместе в младшей школе, а сейчас обе занимаемся в классе гитары. Мы никогда не дружили, но еще год назад с ее стервозностью можно было мириться…

– Она тоже играет на гитаре?

– Мне нелегко это признать, но она очень хорошо играет. Даже победила в последнем конкурсе. А я оказалась второй.

– Минуточку, ты сказала: «Год назад»? Теперь все ясно.

– Что ясно?

– Когда вы с Лукой начали встречаться?

Роберта задумалась.

– Да, примерно год назад.

– Ну вот.

– Думаешь, она рассердилась на меня за то, что я стала встречаться с Лукой?

– Лука тоже играет на акустической гитаре, разве нет?

– Мы учимся в одной музыкальной школе. Я и не знала, что он ей нравится. По крайней мере, она этого не показывала. И вообще, мы с Лукой уже несколько месяцев как расстались. Почему Марта все еще злится?

– Мне кажется, просто потому, что Лука не с ней.

– Думаешь?

– Других причин не вижу.

– Ну, тогда она просто жалкая.

У Валентины заурчало в животе.

– Ты и за завтраком ничего не съела.

– А ты что, следишь за мной, как моя мать?

– Мы здесь больше суток, и ты до сих пор ничего не ела. Голодовку решила объявить?

– У меня своя собственная диета, чтобы оставаться в форме: ничего молочного, никаких углеводов, сахара и животных жиров. По-моему, я тут с ума сойду без моих смузи из фруктов и овощей.

– А по-моему, ты умрешь от голода.

– Говоришь прям как моя мама, – фыркает Валентина.

– Ты зациклена на еде. Тощая, как палка, если не смотреть на грудь.

– Да и ты не корова.

День проходит в бесконечных хлопотах. Эльпиди поручает Андреа и Кьяре чинить крышу, потому что некоторые доски прогнили, остальным приходится красить балконы. Собранных каштанов оказалось достаточно для обеда, так что их зажарили на огне.

Днем Эльпиди проводит в гостиной первый урок. Он заметил, что некоторые из учеников не горят желанием трудиться сообща. Де Марко, заслышав про работу, опять испарился. Марта со вчерашнего дня огрызается не только на Роберту, но и на всех остальных. Кьяра и Ренцо демонстративно избегают друг друга, а Валентина нарочно делает все ужасно медленно. Но больше всего учителя волнуют ее гастрономические причуды. За обедом она снова не притронулась к еде.

– Сегодня, ребята, мы поговорим об энтелехии. Кому-нибудь знакомо это слово?

Только один ученик поднимает руку. Как всегда, Филиппо.

– Это греческое существительное. Оно означает бытие как процесс существования.

– Очень хорошо, Лоруссо.

– Лохуссо снова впереди паровоза, – шепчет Андреа на ухо Ренцо. Тот ухмыляется.

Эльпиди делает вид, что не слышал, и продолжает:

– Слово состоит из прилагательного en-télos – совершенный, законченный, и глагола écho – имею. То есть иметь завершенность, быть законченным. Аристотель в «Метафизике» разделяет потенциально существующее, tó men dynámei, и реально существующее, tó d’entelécheian. В любой материи заложена совокупность возможностей, так называемых dýnamis. Они и позволяют ей материализоваться, или совершиться, entelechia.

– Вроде генофонда в эмбрионе, который делает особь уникальной? – спрашивает Анита.

– Что-то в этом духе. Энтелехия – это предрасположенность любой особи к самореализации через собственный потенциал. То есть основываясь не на внешних законах, а на тех, которые уже заложены в каждом. Сейчас приведу вам цитату: «Мы знаем, кто мы такие, но не знаем, чем можем стать»[5]5
  Перевод М. Лозинского.


[Закрыть]. Кто-нибудь знает, чьи это слова?

Филиппо поднимает руку:

– Офелии из «Гамлета» Шекспира. Четвертый акт, пятая сцена.

– Точно! Молодец, Филиппо.

Сильвия поднимает руку:

– Кажется, вы хотите этим что-то нам сказать?

– Именно. Хочу применить философскую концепцию энтелехии к сложившейся ситуации. Чем больше я наблюдаю за вами, тем отчетливей вижу подростков, которые понятия не имеют, кто они такие и, следовательно, кем станут в будущем. Я хочу сказать, что в каждом из вас заложена ваша будущая ипостась, но, пока вы сами не раскроете свой потенциал, не сможете извлечь его наружу. Поэтому я и привез вас сюда: чтобы помочь вам понять, кто вы такие и кем можете стать.

Андреа поднимает руку:

– Извините, профессоре, но не думаю, что замена гнилых досок на крыше поможет мне лучше понять себя.

– Почему это?

– Потому что я и без того знаю, что плотником не буду.

– Это отличное начало, – шутливым тоном отвечает Эльпиди. – Только у тебя очень скудное и, можно даже сказать, примитивное представление о том, чем мы тут занимаемся.

– Колем дрова, едим каштаны, чиним дом, ссым в кусты. Вот чем мы тут занимаемся.

– А ты не зацикливайся на самих занятиях, лучше подумай об их цели. Ты меняешь гнилые доски не для того, чтобы понять, хочешь или не хочешь быть плотником, а для того, чтобы влага не проникала в комнаты. Чтобы спать в сухом помещении.

– Спать в сухом помещении я прекрасно могу и дома.

– Дома ты принимаешь как должное, что потолок в твоей комнате не протечет. Там ты некоторыми вопросами никогда и не задавался.

– Например?

– Например, какой смысл в том, что ты делаешь?

– В том, что я делаю тут, не вижу никакого смысла.

Эльпиди вздыхает. Упрямство Андреа его не раздражает, скорее расстраивает.

У Педро тоже есть что сказать:

– Вся эта ситуация просто бредовая. А у меня еще и табак заканчивается.

– И что? В чем проблема?

– Сигареты – единственное, что доставляет мне радость. Нет у Педро сигарет – нет и никакой радости.

– А если бы ты больше работал и чуть меньше курил, сейчас у тебя этой твоей радости было бы еще предостаточно.

К Педро присоединяется Валентина:

– Для него сигареты то же, что для меня соцсети. Представляю, сколько человек уже отписались от меня!

– А теперь скажите мне: для вас сигареты и соцсети – это истинное счастье или всего лишь удовольствие от нездоровой зависимости?

Валентина и Педро не отвечают.

– Ваше молчание красноречивее любого ответа. Значит, вы оба даже еще не догадываетесь, что именно может сделать вас по-настоящему счастливыми. А потому в том экзистенциальном неведении, в каком вы оба обретаетесь, даже покрашенный балкон или собранные в лесу каштаны могут стать для вас отправной точкой в поиске самих себя.

В конце урока Эльпиди отпускает учеников, но Валентину просит на секунду задержаться.

– За время, пока мы здесь, ты ни разу не притронулась к еде.

– Я такое не ем.

– Если сегодня вечером ты не поешь, завтра утром отведу тебя в деревню и оттуда отправлю домой. Я не знал, что у тебя пищевое расстройство.

– Нет у меня никакого расстройства!

– Нет, есть.

Валентина рассерженно замолкает. Учитель замечает ее раздражение.

– В чем дело?

– Я не привыкла, чтобы мне возражали. Обычно я всегда поступаю по-своему.

– А родители? Они что говорят на это?

Валентина пожимает плечами.

– Отец шопоголик, а мать ведет кулинарный блог, – ее губы кривятся в горькой улыбке. – Они слишком заняты собой, чтобы думать обо мне.

Эльпиди придвигается к ней, будто собираясь поделиться какой-то тайной.

– Ты очень умная девушка, но жизнь сделала тебя и очень гордой. К несчастью для тебя, эта гордость может причинить тебе вред. И здесь ты потому, что почувствовала необходимость лучше узнать себя. Но я не могу ни заставить тебя остаться, ни держать тут, если ты решила отказаться от еды. Поэтому прошу тебя сейчас окончательно ответить: ты согласна остаться здесь на моих правилах или продолжишь жить по своим, а, значит, завтра утром покинешь нас?

Валентина убирает волосы за ухо и молчит. В эту секунду рядом с Эльпиди она точно съежилась от его проницательного взгляда. Учитель сумел проникнуть ей прямо в душу, он разгадал ее и всего несколькими словами, словно булавками, пригвоздил к стене. Девушка не в состоянии определить охватившее ее чувство, будто благодаря сильной боли сможет появиться нечто прекрасное. Хотя ей и неприятно в этом признаваться, в душе она понимает, что Эльпиди прав.

– Ладно. Я остаюсь.

Учитель, как древний мудрец, поднимает указательный палец.

– Запомни, Валентина: «Самая большая победа – это победа над собой».

– Хорошо сказано. Тоже Шекспир?

– Нет, Брюс Ли.

Глава 6

Первые дни в заботах и занятиях тянутся медленно. Валентина, как и обещала, потихоньку привыкает к еде, но не у всех наблюдаются такие улучшения. Марта и Роберта, например, даже не попытались помириться.

Учитель созывает желающих пойти за каштанами. К ним присоединяется и Марта, но только потому, что Валентине и Роберте достались другие поручения. Так она сможет хоть ненадолго уйти из дома, который уже начала ненавидеть. Эльпиди объясняет вызвавшимся, как найти в лесу место с самым настоящим ковром из каштанов. Они отправляются в путь. Идти им чуть больше получаса.

Сначала Марта еще собирает каштаны вместе с остальными, но вскоре устает и втихаря ускользает. Очки запачкались. Она останавливается на небольшой лужайке на вершине холма и принимается протирать стекла. Здесь роща редеет и за деревьями открывается вид на долину внизу. От великолепной картины захватывает дух. На небе ни облачка. От необычайно свежего и чистого воздуха кружится голова. Марта не представляет, что за горы виднеются вдали, что за река бежит по долине, но если бы ее спросили, как выглядит рай, то она, безусловно, описала бы пейзаж, который видит перед собой. Взяв каштан, она пытается снять шкурку, но шипы колют пальцы.

– Ну не руками же!

Марта резко оборачивается. Перед ней стоит Педро.

– Меня чуть инфаркт не хватил!

– Извини.

– Ничего. Что ты говорил?

– Если будешь чистить руками, только поколешься. Дай сюда, покажу, как надо.

Взяв у нее каштан, Педро бросает его на землю и, раздавив тяжелым ботинком, достает три маленьких орешка.

– Видела? Безболезненное извлечение.

Он присаживается рядом и вглядывается вдаль.

– Красиво тут.

– Ага, очень красиво. А какой внизу регион? Венето или Фриули-Венеция-Джулия?

– Да какая разница? – пожимает плечами Педро. – Спроси у деревьев или у рек, из какого они региона. Знаешь, что они тебе ответят?

– Нет, что?

– Да ничего. А почему?

– Потому что деревья и реки не разговаривают?

– Нет. Потому что вопрос дурацкий.

Марта смеется и кивает.

– А ты мудрее, чем хочешь казаться.

– А ты милее, чем хочешь казаться. Покурим?

– Нет, спасибо.

– А если я сделаю кое-что покрепче?

Педро достает из упаковки щепотку табака, распределяет его по бумаге и, насыпав сверху немного травы из прозрачного пластикового пакетика, прячет свое сокровище обратно в карман. Потом сворачивает бумагу, придает ей форму сигареты и заклеивает, проведя по краю языком. Все это действо он совершает с ловкостью и благоговением священника на праздничной службе. Наконец он засовывает всю сигарету в рот, увлажняя ее, чтобы не расклеилась в самый ответственный момент. Зажигает не сразу. Как в любом ритуале, тут важно собраться с мыслями. Зажав сигарету губами, Педро любуется видом.

– Я вчера уже поднимался туда.

– А, да?

– В какой-то момент даже видел летящего орла.

– Что ты вчера курил?

– Не, серьезно, самого настоящего орла. Красивый такой. Я никогда раньше не видел таких птиц вживую. Есть зажигалка? Моя закончилась.

Марта дает ему прикурить от спички. Педро делает первую глубокую затяжку и, задержав на несколько мгновений дыхание, выпускает едкое облако дыма.

– Будешь?

Марта берет самокрутку большим и указательным пальцами и затягивается.

– Черт. Пробирает!

– Сам вырастил. Отборная дурь.

– В городе ходят слухи, что ты задолжал дилерам чуть ли не со всего региона.

Педро пожимает плечами:

– Сплетни у нас – главный вид спорта. Но мне плевать, что они там говорят. Тебе разве нет?

– А что? Меня тоже обсуждают?

Педро берет косяк и снова затягивается.

– А ты не слышала?

– Нет. Что я должна была слышать?

– Слухи.

– Какие слухи?

– О Роберте и парне, с которым она встречалась.

– О Луке?

– А, да, о нем.

– Ну-ка, расскажи.

– Говорят, это ты сказала Луке, что Саманта по нему сохнет.

– Да это ни для кого не секрет. Все и так всё знали…

– Все, кроме Луки.

Это произошло на последнем конкурсе гитаристов.

Жюри в первом ряду партера. Бурные аплодисменты. Но прежде, за кулисами, ее вдруг охватил страх – страх ошибиться и, главное, опозориться перед вечной соперницей Робертой, которая на самом деле играет лучше всех. Кажется, будто Марта всегда уверена в себе, но это совсем не так. В ночь перед конкурсом она не сомкнула глаз, а перед выходом из дома играла уж совсем плохо. По множеству причин: холодно, родители мешают, руки потеют, живот свело…

За кулисами Марта видит Луку, который настраивает гитару в стороне. Она подходит пожелать удачи. А потом спрашивает, не видел ли он случайно Роберту.

– Она только что там была. Ты же знаешь ее: перед выступлением всегда ищет укромный уголок, чтобы настроиться.

Воспользовавшись внезапным отсутствием Роберты, Марта будто невзначай интересуется, знает ли он, что по нему сохнет одна девушка.

– Да ладно? Кто?

Но ей не хватило смелости признаться, что это она сама неравнодушна к нему. И она назвала их общую знакомую Саманту, зная, что та влюблена в Луку.

И тут ее вызвали на сцену. Удивительно, но, оказавшись там, она вдруг ощутила полное спокойствие. Эта неожиданная выходка с Лукой придала ей уверенности. Она опустилась на стул, отрегулировала подножку и подвинула пюпитр. Сыграла она идеально, звук получился чистый и мягкий, и Марта сохраняла концентрацию от начала до конца. Одна только мысль о том, что ей удалось хоть немного подпортить отношения Роберты и Луки, придала ей сил.

И зрители, и судьи разразились аплодисментами. Марта отвесила такой поклон, будто хлопали ей не только за выступление, но и за то, что она вытворила с Лукой. Словно демон-искуситель, она исподтишка вселила в его душу гордыню и вожделение к другой. Между Лукой и Робертой появилась трещина, с виду незначительная, но обреченная постепенно углубляться, пока не превратится в непреодолимую пропасть в их отношениях.

Марта чувствовала, что победа уже у нее в руках. Действительно, несколько дней спустя Лука бросил Роберту и начал встречаться с Самантой. Так что в этой битве Роберта потерпела поражение дважды, оставшись на втором месте и с разбитым сердцем.

Марта еще раз затягивается.

– Я просто пересказала слухи. Ничего плохого я не сделала.

– Ничего, это верно.

– Верно, вот и давай закроем тему.

Педро выдыхает дым и смотрит вдаль.

– Разве это не странно?

– Что именно?

– Вот мы – разумные существа, можем делать что хотим и все равно несчастны. И никогда не чувствуем себя свободными. А деревья прикованы к земле, с места сдвинуться не могут и все равно живут спокойнее и свободнее, чем мы.

– Деревья ничего не могут. От каких таких дел они, по-твоему, свободны?

– Да не от дел, а от состояний. Они ничего не хотят. Поэтому и свободны. Свободны от желаний, от волнений, от условностей. От всего. Я и сам не против был бы превратиться в дерево, пустить здесь корни и никогда больше не возвращаться в город.

– Это ты от травы заговорил словно отшельник?

– Может быть, – усмехается Педро.

Глава 7

Под огромной сковородой, на которой шкворчит гигантская яичница, горит огонь. Учитель загадочным образом умудрился раздобыть где-то яйца к ужину. Пока Эльпиди с видом знатока колдует над этим незатейливым блюдом, ученики усаживаются в полукруг возле камина. Филиппо смущенно подходит к учителю:

– Извините, вы случайно не клали туда морепродукты? Просто у меня аллергия…

Эльпиди с улыбкой смотрит на него:

– Морепродукты? В горах? Филиппо, ты что, никогда не готовил яичницу?

– Если честно, нет.

Все ужинают. На улице такой холод, что зубы стучат. Нужно приступать к занятиям, но ни у кого нет сил.

– Сегодня я думал дать вам один замечательный перевод с латыни…

– Профессоре, пожалуйста, только не это! – умоляет Кьяра, и остальные хором присоединяются к ее просьбе.

– А я бы с удовольствием перевел.

– Заткнись, Лохуссо, ботаник долбаный! А то будешь сейчас языком пол драить!

Услышав угрозу Андреа Беррино, Филиппо решает не повторять свое предложение громче. Да и вообще больше ничего не говорить.

– Хорошо, – понимает намек Эльпиди, – сегодня займемся кое-чем другим. Слышали когда-нибудь о лошади Ницше?

В ответ он видит растерянные взгляды.

– Тогда начнем сначала. Знаете, кто такой Фридрих Ницше?

– «Так говорил Заратустра», Бог умер, сверхчеловек… – перечисляет Лоруссо со свойственной ему точностью.

– Да. Этот великий немецкий философ конца девятнадцатого века какое-то время жил в Турине, где ему довелось стать свидетелем одного происшествия. Оно произвело на него такое сильное впечатление, что вызвало психическое расстройство, от которого он уже не оправился. Ницше вышел из подъезда и увидел, как кучер изо всех сил хлещет и жестоко избивает свою лошадь. Философа настолько потрясла его жестокость, что он расплакался и бросился к кучеру, умоляя его прекратить избиение. Потом повернулся к несчастной лошади, стал со слезами обнимать и целовать ее и под конец в припадке отчаяния прошептал что-то на ухо животному. Люди попытались успокоить Ницше, но тревога его не утихала, а только росла, пока он не начал бредить. Охваченный жуткими страданиями, Ницше потерял сознание. Рассудок к нему так и не вернулся. В последующие дни он много писал своим близким. Позже эти послания назовут «Бредовыми письмами», потому что философ подписывался в них Дионисом и Распятым. Психическое состояние Ницше не улучшалось, и в итоге его поместили в психиатрическую больницу в Базеле.

– Этот Ницше еще более отбитый, чем ты! – бросает Марта, обращаясь к Педро.

– На протяжении многих лет люди задавались вопросом: что же все-таки Ницше прошептал той лошади? – продолжает Эльпиди. – Какую тайну доверил животному, а не людям? Почему в последние минуты ясности Ницше решил утаить от человечества этот секрет и раскрыть его несчастной лошади? Что она рассказала бы нам, если бы каким-то чудом обрела дар речи? Предлагаю вам игру. Подумайте и напишите на листке: что, по-вашему, мог сказать этой лошади Ницше, прежде чем сошел с ума?

Ученики пишут и передают сложенные вчетверо листочки.

– Двух не хватает. Кто не участвовал?

Руки поднимают Валентина и Педро.

– Ладно, – улыбается Эльпиди. – Почитаем, что, по вашему мнению, мог рассказать Ницше лошади: итак, «Интер[6]6
  «Интернационал» – миланский футбольный клуб.


[Закрыть] – говно»…

Взрыв хохота.

– «Вмажь своему хозяину по яйцам».

Снова смешки. Остальные варианты оказываются не лучше.

– Действительно, презабавно, – подытоживает Эльпиди. – Я сам виноват, признаю. Я дал вам повод, а вы им, конечно же, воспользовались. Но теперь предлагаю другую игру: что вы сами на месте Ницше шепнули бы этой лошади?

В этот раз присоединяется Педро. Не дожидаясь, пока учитель даст команду писать, он отвечает:

– Жизнь – это боль.

Кьяра тоже решает не ждать:

– Бога нет, а если и есть, то ему абсолютно плевать на людей.

Эльпиди медлит, чтобы понять, не захочет ли Валентина что-то добавить, но она и не думает этого делать.

– Хорошо, хорошо. Но эти мысли уже высказывали другие: Примо Леви, Шопенгауэр, Тит Лукреций Кар, а до них Эпикур.

– Ну и что? – огрызается Кьяра.

– А то, что это не ваши собственные соображения, а чужие, которые вы присвоили. Устройства, из которых вы обычно черпаете знания, здесь не работают. Я увез вас сюда, подальше от дома, именно для того, чтобы вы искали собственные ответы. А не чужие.

– А как быть, если нам неоткуда черпать?

– Это не так. У вас много источников. И прежде всего – вы сами. Покопайтесь в себе, изучите сокровенные глубины своей души, найдите самое заветное, что там хранится. А потом, как философ из пещеры Платона, вытащите на свет божий то, что прежде было скрыто.

Теперь руку поднимает Лоруссо. У него, всегда знающего все ответы, вдруг возник вопрос:

– А как нам не сравнивать свои ответы с чужими?

– Часто мы не находим ответа, потому что сами не участвуем в обсуждении и от лени или ради простоты дела полагаемся на ответы других. Тогда они и превращаются в наши убеждения. Но проблема в том, что убеждения – настоящая темница для познания, которое приходит через коридор сомнений. Все ответы у нас под носом, но не они – наша основная цель. Наша цель – научиться правильно задавать вопросы. Если бы мы научились это делать! Именно поиски верного вопроса – а не ответа – могут помочь нам обрести смысл в жизни.

– Выходит, даже эта дурацкая загадка, которую вы дали, типа что чокнутый философ прошептал лошади, может дать нам нужный ответ?

– А почему нет? Но только если вопрос, который вы зададите себе, будет честным. И если ответ ваш тоже будет правильным.

– В каком смысле правильным?

Эльпиди смотрит сначала на Филиппо, затем на Валентину, которая по-прежнему не горит желанием участвовать.

– Правильным в смысле искренним.

– А что такое искренность? – спрашивает Педро.

– Вот ты мне это и объяснишь!

– По мне, так искренность – это когда ты такой, какой есть, без прикрас, без условностей, в общем, без ограничений.

– Тогда спрошу тебя, Де Марко: кто здесь из нас искренен?

– Никто.

– Даже ты?

– Никто, кроме меня.

– Нет, и ты не исключение.

– Почему же?

– Ты сейчас сам это подтвердил.

– Когда сказал, что я искренен?

– Нет. Это лишь неправильный вывод, а не ответ. Когда сказал, что здесь не искренен никто.

– Но почему?

– Потому что это оценочное суждение, а не ответ. И ты сказал это не искренне, а презрительно. Искренний ответ был бы другим.

– Каким же?

– Искренне, вернее, честно было бы сказать: «Не знаю». Как я уже говорил, познание проходит через коридор сомнений. Но уже поздно. Вы все устали, вам нужно отдохнуть. Однако прежде чем отпустить вас, дам одно задание: к завтрашнему уроку опишите что-нибудь очень личное – какое-то соображение, мысль, случай из жизни, состояние души. Что хотите, только честно и искренне. А теперь доброй ночи. Приятных снов. До завтра.