Текст книги "Смерть с уведомлением"

6

Дасти успокоился и больше не лаял до самого утра. Но Хелен все равно не смогла заснуть. Невыспавшаяся, она вышла на террасу с подносом и присела на садовый складной стул. По радио как раз передавали новости. Обычная пробка на юго-восточной магистрали в направлении Вены. Господи, как же она рада, что больше не работает в городе, а имеет свою врачебную практику в Грискирхене. Первые клиенты – мать с сыном – придут сегодня в десять утра.

На высоковольтных проводах сидели голуби и ворковали наперебой. Через поля разносился бой часов местной церкви. Где-то тарахтела газонокосилка, а мимо виллы, громыхая, проехал трактор. Этот весенний день обещал быть теплым. Поэтому Хелен надела легкую блузку и короткие, обтрепанные по краям джинсы с широким кожаным ремнем.

Она положила сотовый телефон и солнечные очки на садовый столик и налила себе кофе из термоса в пластиковый стаканчик. Хелен приготовила завтрак для себя и Франка – с апельсиновым соком, яичницей, беконом, мюсли и цельнозерновым хлебом. По понедельникам Франк предпочитал плотно завтракать, потому что уезжал в бюро позже, чем обычно. В следующий момент он появился на террасе.

– Доброе утро, милая, – коротко поприветствовал он ее и поцеловал в щеку. – Я должен привыкнуть к твоей новой прическе. Оттенок красивый, но волосы стали чуть короче, верно?

Как это похоже на Франка! Какой еще оттенок? Чернющие волосы, как и раньше. И это двадцать сантиметров он называет чуть короче? Да он ее просто разыгрывает.

– Шучу.

Она улыбнулась.

– Знаю, негодник.

Седые виски Франка серебрились на солнце. От него пахло лосьоном после бритья. Ocean от Уилкинсон. Возраст становился все заметнее. Но, несмотря на свои пятьдесят лет, он чертовски хорошо выглядел. Сегодня снова был одет с иголочки – льняные брюки, рубашка поло, пиджак и итальянские дизайнерские туфли. За ворот рубашки заткнуты солнечные зеркальные очки. На запястье новые часы «Омега» с автозаводом от движения руки. Хотя большая вечеринка по поводу дня его рождения только через три дня, Хелен подарила ему часы уже в выходные.

Она посмотрела на его белоснежную рубашку поло. Обычно он носил сшитые на заказ рубашки с вышитыми собственными инициалами.

– Ты сегодня не поедешь в суд?

– Поеду, но ненадолго. Никаких важных встреч, только скучные дела в бюро.

Стоя он сделал глоток кофе. Затем положил на стол какую-то папку.

– Список гостей. Некоторые не приняли и не отклонили приглашение. У меня совсем нет времени, позаботься об этом, пожалуйста.

– Я тоже работаю, – запротестовала она. – Кроме того, это твой день рождения!

Подавив проклятие, Хелен открыла папку. О господи, на это уйдет уйма времени. Шестьдесят гостей. Напротив пятидесяти стояли нарисованные от руки знаки вопроса. Хелен знала судей, патологоанатомов или коллег из отдела Франка только по именам.

– Мог хотя бы номера телефонов написать.

– Ты легко найдешь их в телефонной книге. – Франк поставил чашку на стол, вытащил из кармана брюк ключ от автомобиля, наклонился к Хелен и поцеловал в лоб.

– Не позавтракаешь со мной? – спросила она.

Он взглянул на бекон и яичницу.

– Некогда. Увидимся позже, я приеду домой около пяти.

Его напряжение бросилось ей в глаза еще утром. Обычно после выходных Франк был само спокойствие, но сейчас его что-то тревожило, о чем он не хотел говорить. Он даже в ванную пошел с сотовым телефоном, чего никогда не делал. Вероятно, ждал важного звонка. С предстоящим празднованием это абсолютно точно никак не связано, потому что до сегодняшнего дня Франк особо не усердствовал по этому поводу.

– Ты предупредил фотографа? – спросила она.

– А, черт!

Чего и следовало ожидать! Хелен почувствовала комок в горле.

– Нам еще нужно обсудить рассадку гостей, и должна ли музыкальная группа установить свое оборудование в шатре, на случай дождя.

Франк помотал головой:

– Дождя не будет.

– Когда привезут еду для вечеринки?

Франк был уже на полпути к навесу, под которым стояли машины.

– Выясни сама, милая!

– Я забуду! – крикнула она ему вслед. – В конце концов, я не твоя экономка. Что-то ты и сам можешь сделать!

– Что с тобой? ПМС?

Его красный спортивный автомобиль квакнул. Франк открыл дверцу и плюхнулся на сиденье.

Хелен обвела взглядом хлеб, яичницу, бекон и мюсли.

Только не волноваться…

Что она всегда советует своим пациентам? Сосчитать до десяти, глубоко вздохнуть, дождаться, пока первый гнев пройдет, и лишь тогда открывать рот. Она начала считать. Когда мысленно произнесла три, под навесом уже стояла только ее маленькая голубая «тойота». Гравий разлетался во все стороны по подъездной дорожке. Франк задним ходом пронесся на «ламборгини» к въезду, не останавливаясь, проехал мимо почтового ящика и развернулся на дороге.

Вместо того чтобы помахать Хелен, он нажал на газ. И умчал!

– Козел! – выругалась она.

Все-таки это его вечеринка, которая должна проходить именно в среду в ее доме. В этом весь Франк! Гости снова должны подстраиваться под него. Он обещал ей позаботиться обо всем и помочь в день праздника. Интересно будет на это посмотреть! Она ведь умеет так великолепно все организовывать и общаться с людьми. Он не самый деликатный и лишь допрашивает преступников – она же говорит с людьми. Хотя они поженились не так давно, их отношения все чаще проверялись на прочность. Франк, который вначале был очень внимателен, превратился в прожигателя жизни, который все меньше считался с желаниями и потребностями Хелен.

«Франк настоящий джентльмен, вы идеально смотритесь вместе», – утверждали ее подруги. Но ни одна из них не знала, какой он на самом деле. Одна из его самых ярких способностей – умение все делегировать в последнюю секунду. О’кей! Выдохни! Ты все равно не можешь этого изменить.

Хелен громко свистнула.

– Дасти! Завтрак! Бекон и яичница!

Обычно джек-расселл-терьер прибегал тут же, как только слышал свист. Но сейчас его и след простыл. Хелен поковыряла ложкой мюсли и бросила взгляд на список гостей. Кому она должна позвонить? Адвокату Сайснеру, доктору Хенриху из суда, трем женщинам – коллегам Франка, двум доцентам из университета, школьному другу и… у Хелен перехватило дух.

Бен Колер.

Напротив его имени стояла галочка. Значит, он придет в среду. И значит, буря эмоций на этой вечеринке Хелен обеспечена. Как ей держать себя с ним? И самое главное… как он себя поведет? Все-таки в последний раз они виделись три года назад, и между ними осталось так много недосказанного. В то время она еще сотрудничала с уголовной полицией как судебный психолог-эксперт. Но три года назад все резко оборвалось – как и ее отношения с Беном. О господи, Бен. На глаза навернулись слезы, когда она подумала о его сыне.

Хелен познакомилась с Беном, когда он перешел из спецподразделения «Вега»[6]6
  Спецподразделение полиции г. Вены.


[Закрыть] в уголовную полицию. Самый разумный шаг, какой мог сделать отец-одиночка. Сейчас он наверняка уже главный инспектор в отделе по расследованию убийств. Очевидно, они сотрудничают с Франком как с прокурором. Помнит ли Франк, что Хелен и Бен были раньше вместе? Несомненно! Франк никогда ничего не забывает – а такое и подавно. Наверняка он знает, что сын Бена умер три года назад – еще одна причина, почему их отношения распались. Смерть Флориана подкосила Хелен не меньше, а возможно, даже больше. Она безумно обожала Фло. Наверное, потому что сама не могла иметь детей.

Зазвонил сотовый. Она вздрогнула. Неизвестный номер. Поглощенная мыслями, схватила телефон.

– Да?

В ответ послышалось только тяжелое дыхание.

– Алло? – сказала она. – Франк, это ты?

Дыхание.

– Франк? – повторили на другом конце. – Это ваш муж? – Голос казался измененным, каким-то электронным.

Сердцебиение Хелен усилилось. Она не ответила.

– Вы одна, госпожа доктор? Франк уехал? – спросил мужчина.

– Кто это? – Хелен старалась говорить уверенно.

– Если вы выясните, кого я похитил и почему, человек останется в живых. Если нет – умрет. У вас сорок восемь часов.

– Простите? – Хелен решила, что ослышалась.

На другом конце дышали. Хелен начала ощущать воздействие угрозы. Но еще не понимала, пытается ли кто-то сыграть с ней злую шутку или звонивший просто сумасшедший.

– Чтобы доказать, что не шучу, – продолжил мужчина, – я оставил вам подарок.

– Подарок? – повторила она. Взгляд машинально скользнул по столу и остановился на пустой коробочке с красной подкладкой, которую она нашла сегодня утром рядом с почтовым ящиком.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Это не имеет отношения к делу.

– Но кое-что я о вас уже знаю, – заявила Хелен.

Он рассмеялся.

– Например, фрау доктор?

– Я знаю ваш почерк.

– Значит, вы уже нашли коробочку.

Хелен показалось, что он ухмыльнулся. Все равно она понятия не имела, чего он добивался «подарком», потому что коробка была пуста.

– Что еще, по-вашему, вы обо мне знаете?

Вопрос звучал провокационно. Он хотел ее проверить. В любой другой ситуации Хелен положила бы трубку, но сейчас она хотела выяснить, правду ли он говорит, заявляя, что похитил человека.

Она глубоко вдохнула и произнесла ровным, спокойным, насколько это было возможно, голосом:

– Надпись смазана направо. Вы левша.

Смех незнакомца оборвался.

Хелен вспомнила цитату, которую любил повторять Бен Колер: «Чем сильнее преступник пытается запутать следы, тем больше подсказок оставляет». Кроме того, имея за плечами психологический факультет, четырнадцать лет терапевтической практики и опыт работы судебным психологом, Хелен автоматически анализировала любое необычное поведение – и первая мысль была, как правило, верной.

– Так как на бумаге не указан адрес, – продолжила она, – полагаю, вы лично принесли ваш подарок. Вероятно, сегодня ночью, около пяти утра. Моя собака прогнала вас, иначе вы оставили бы подарок перед дверью… а не запихнули в почтовый ящик. – Дасти наверняка вытащил его оттуда лапой.

Мужчина молчал.

– Вы изменили голос. Значит, по настоящему я вас узнаю. Кроме того, вы скрываете ваш телефонный номер, чтобы я не могла заявить в полицию. Возможно, мы уже встречались. Вы один из моих клиентов?

Он по-прежнему молчал.

Хелен молилась, чтобы все это оказалось глупым розыгрышем и шутник поскорее назвал свое имя. Не хватало ей только сумасшедшего, который по ночам околачивается на ее участке, впрочем, как и сталкера или невменяемого клиента.

– Я… – Она замолчала, краем глаза увидев, как Дасти выпрыгнул из-за низких изумрудных туй, которые отделяли ее участок от прилегающих полей. Он помчался к ней и улегся под столом. Хелен услышала чавкающие звуки, заглянула под стол и не поверила своим глазам.

Дасти что-то жевал. У Хелен тут же мелькнула мысль, что сумасшедший, возможно, хочет отравить ее пса. Она отложила телефон, схватила Дасти за ошейник и залезла рукой ему в пасть, чтобы вытащить предмет.

Хелен едва не стошнило.

Что-то продолговатое, мягкое и теплое. Человеческий палец! Отрезанный у самого основания пястной кости. Неаккуратный разрез. Кожа и ткани обтрепанные на концах, словно кто-то несколько раз принимался за садовые ножницы, чтобы отделить палец от ладони.

С отвращением Хелен бросила палец на пустую тарелку, чтобы Дасти не мог больше до него добраться. Вытерла руку о джинсы и закрыла глаза. Ее все еще подташнивало. Нет, этого не может быть! Сердце бешено колотилось, в горле словно застрял плотный комок. Хелен схватила стакан с апельсиновым соком и выпила его залпом – но комок остался.

Это был женский палец. Теперь она поняла, почему коробочка с красной подкладкой была пустой. Дасти унюхал палец и вытащил его из картонной коробки.

Вдруг Дасти стал давиться. Господи, сейчас что? Пес хрипел и кашлял, грудная клетка содрогалась. Пугающие гортанные звуки – словно желудок выворачивало наизнанку.

– Дасти! – Она присела рядом и погладила его по животу. В следующий момент его стошнило. По плитам террасы, бренча, покатилось кольцо. Несмотря на припекающее весеннее солнце, у Хелен по спине пробежал мороз. Она подняла покрытое слизью украшение – рубин тускло заиграл на свету.

Пожалуйста, взмолилась она про себя. Это какая-то мерзкая шутка. Послезавтра Франк отмечает свое пятидесятилетие, на праздник приглашено около шестидесяти гостей. Может, кто-то из них решил разыграть ее? Но почему именно ее, а не Франка? И почему сегодня? Или за всем этим стоит сам Франк? Ни за что! За время их двухлетнего брака он никогда не подшучивал над ней, а такой безвкусный розыгрыш не в его стиле. Поэтому оставался один вывод: она действительно разговаривает с сумасшедшим.

Дасти уже оправился и блаженно валялся на спине. Хелен сжала кулак, надеясь мышечным напряжением избавиться от стресса и волнения, которые с каждой секундой охватывали ее все больше. Но это не помогло. Она знала, что парень хочет просто свести ее с ума.

Дрожащими пальцами она схватила сотовый телефон.

– Что…

– Почему вы пропали? – спросил он.

– Потому что мою собаку стошнило! Хотите услышать детали? – Ее страх превратился в ярость.

– С этого момента вы делаете лишь то, что я вам говорю! И даже не вздумайте рассказать мужу или полиции о нашем телефонном разговоре, – пригрозил он, – иначе я отрежу жертве не только оставшиеся девять пальцев, но и вообще все части тела, чтобы она истекла кровью. Вы меня поняли?

Хелен молчала.

– Я задал вам вопрос!

– Да. – Ее желудок протестовал. Она почувствовала кисловатый привкус во рту и сглотнула. – Как себя чувствует женщина?

– Женщина? – повторил он. – Вы наблюдательная. Имеете в виду, за исключением кровотечения? Она держится молодцом.

– Ей нужна медицинская помощь?

– Полагаю, да, но у нее все в порядке.

– Я хочу поговорить с ней.

– Завтра, когда она будет в сознании.

Вероятно, ее сейчас нет рядом. Наверняка он держит ее в каком-нибудь подвале, связанную и с кляпом во рту.

– Почему я? Почему именно сегодня? – Бессмысленно притворяться и говорить уверенным тоном. Психопат знал, что сломил ее сопротивление.

– Почему? – эхом отозвался он. – Это вы должны выяснить, Хелен. У вас осталось чуть меньше сорока восьми часов.

Машинально она посмотрела на склизкое рубиновое кольцо, которое Дасти лапой возил по полу. Подсознание подсказывало, что она уже видела это кольцо.

– Еще одна подсказка, потому что ваше время уже пошло: речь идет о ком-то, с кем вы знакомы. Но этот человек знает вас лучше, чем вы его.

Связь оборвалась.

7. Вводная беседа

Пятью месяцами ранее

Доктор Роза Харман выглянула в окно своего врачебного кабинета. На крышах венских домов лежали снежные шапки, мир безмолвствовал. В этом году снег выпал на Рождество, что случалось довольно редко.

Она включила диктофон.

– Вторник двадцать восьмое декабря. Первый сеанс с Карлом Бони. Сейчас почти пятнадцать часов. Я ожидаю его прихода в любой момент. Надеюсь, он не тот, за кого я его принимаю.

Она опустила диктофон. С тех пор как Роза узнала, что беременна, она постоянно ощущала этот ледяной покалывающий холод в ногах. Первый ребенок – и это в сорок лет! Ее мать всплеснула бы от удивления руками, но она об этом никогда не узнает. Последний контакт между ними был много лет назад. В этом году ее мать даже не ответила на обязательную рождественскую открытку. Пусть катится к черту. У Розы других проблем хватает.

Рядом с парковкой перед ее окном возвышались снежные сугробы. Кто-то из соседей очистил парковку сегодня утром снегоочистителем, но в обед ее снова засыпало. Окна близлежащих домов украшало рождественское освещение.

Роза потуже запахнула кардиган. Карл был последним клиентом на сегодня. После сеанса она сменит юбку и модную шелковую блузку на теплые войлочные тапочки и уютную фланелевую пижаму, которая как раз грелась на батарее. Чашка горячего молока с медом и печенье – отличное завершение дня. Такой ее еще никто не видел – и не должен увидеть. Элегантный и красноречивый звездный психотерапевт в домашних тапочках выглядит нелепо. Но в глубине души она такая же, как и все женщины, – даже если многие клиенты считают ее уникальной.

Видавший виды белый автофургон с эмблемой автомастерской въехал на парковку. Сбоку на кузове значилось «Рубен и сыновья». Стекла грузовичка снаружи покрылись инеем, а внутри запотели. Посередине лобового стекла было процарапано небольшое окошко, через которое Роза могла видеть водителя. Он припарковался слишком близко к контейнеру с макулатурой, на котором возвышался снежный сугроб. Спустя несколько мгновений из фургона вышел высокий молодой парень.

Розе стало холодно от одного его вида. На сумасшедшем парне были только джинсы, рубашка и пиджак. Ветер трепал его одежду и волосы. Парень не стал запирать машину, огляделся и побежал к входу в ее кабинет. Насколько Роза знала, его обвиняли в хранении кокаина, преследовании и агрессивном отношении к женщинам. Какая формулировка! В действительности он избил двух женщин до такого состояния, что они попали в больницу. Решение суда: три года условно. Тем не менее судья назначила ему «терапию вместо наказания». Роза знала судью. Петра Лугретти была одной из ее лучших подруг. Вообще-то из-за беременности Роза хотела сократить количество рабочих часов. Кроме того, всегда непросто работать с клиентами, которые не добровольно пришли на психотерапию. Но Роза поддалась уговорам Петры Лугретти и согласилась дать психологическое заключение для суда.

В следующий момент раздался звонок в дверь. Роза открыла. Крыльцо располагалось между двумя эркерами и было защищено от ветра. И все равно на порог и коврик для ног намело снега. Посетитель стоял перед дверью, уставившись на табличку, как будто хотел выучить ее наизусть:

«Логотерапия и экзистенциальный анализ по Виктору Е. Франклу

Психотерапевтическая практика

Доктор медицины Роза Харман

Дипломированный врач».

Ниже был указан ее телефон и адрес интернет-сайта.

– Вы здесь живете? – спросил молодой человек, не поднимая на нее глаз. – Дом одноэтажный, но… – он посмотрел мимо Розы в холл, – удобный.

К венскому диалекту примешивался восточнонемецкий акцент, словно парень не мог определиться, хочет ли говорить на литературном немецком или венском диалекте. Петра упоминала это во время телефонного разговора.

– Здесь только мой кабинет, – объяснила Роза. – Не хотите войти?

Он поднял голову, и ветер спутал его золотистые, почти соломенные волосы. Светлых бровей было практически не видно, из-за чего голубые глаза казались еще ярче. А эти невероятно длинные ресницы… какой взгляд!

Молодой человек молча вошел, повесил пиджак на вешалку и провел рукой по влажным волосам. Он был высокий и мускулистый. Его любопытный взгляд, казалось, хотел уловить все сразу.

Некоторые клиенты неуверенно реагировали на закрытые двери. Поэтому Роза всегда отставляла правую дверь, ведущую в рабочий кабинет, приоткрытой, чтобы посетители могли видеть письменный стол. В воздухе пахло Рождеством. Роза пошла первой, но Карл Бони за ней не последовал. В нерешительности он стоял на коврике перед дверью.

– Можете не разуваться, – сказала Роза.

Он смущенно улыбнулся, словно она угадала его мысли. Затем прошел за ней в комнату.

Помещение с двумя большими эркерными окнами было залито светом. Над батареей стояли горшочки с зеленью, от которых исходил аромат мандаринов и еловых иголок.

Роза указала на угловой диван:

– Присаживайтесь, где вам больше нравится.

Ее папка лежала с той стороны стеклянного стола, где стояло кресло. Напротив располагался удобный угловой диван с подушками. Все клиенты, которые приходили к ней в первый раз, машинально садились на него. Папка деликатно указывала им на ту сторону, где Роза хотела бы их видеть. В том числе и Карла. С того места пациентам открывался чудесный вид на парк с корявыми сучковатыми деревьями и покрытыми снегом кустами. Также в поле зрения находился маленький радиобудильник с электронным табло, чтобы не терять ощущения времени и знать, сколько еще продлится сеанс. Кроме того, на столе лежала пачка носовых платков – на всякий случай. Прямо рядом с диктофоном.

Роза опустилась в свое кресло и налила воды в два стакана, которые уже стояли на столе. Потом закинула ногу на ногу.

Карл расслабленно сидел на диване. Его взгляд блуждал по комнате и задержался на книжном стеллаже, который, за исключением нескольких романов из семидесятых годов, был заполнен узкоспециальной литературой.

Роза заправила за ухо каштановую прядь, которая постоянно падала ей на лицо.

– Вам не помешает диктофон?

Карл уставился на нее, словно изучая ее темно-зеленые глаза.

– Это еще зачем?

– Мне кажется, разговоры необходимо записывать. – Она сделала паузу. – Когда я позже прослушиваю кассеты, мне в голову иногда приходят блестящие идеи, которые помогают в дальнейшем.

Его взгляд оставался скептическим.

– Кто еще слушает кассеты?

– Никто, даже в суде. Я не имею права разглашать конфиденциальную информацию. Клиент остается анонимом.

Он задумался.

Настоящую причину для аудиозаписи сеансов она ему пока открывать не будет: случай показался ей очень интересным, и Роза хотела задокументировать результаты для себя. Возможно, позже она напишет статью.

– Могу я получить копию? – спросил он.

– Если хотите.

– А, не обязательно. – Он безразлично махнул рукой.

– Хорошо. – Роза включила диктофон и откинулась на спинку кресла. Кассета будет писаться пятьдесят минут. – Как вы себя чувствовали, когда ехали сюда?

Недолго думая, он ответил:

– Хорошо. – Улыбнулся. – Я с нетерпением ждал этой встречи.

– Правда? – Она знала, что это ложь. Карл улыбался только губами, но не глазами. Безошибочный сигнал лицевой мускулатуры. Если область вокруг глаз остается без эмоций, то приветливость, как правило, наигранна. – Как вы провели Рождество?

– Один… Я люблю быть один, – поспешно добавил он.

– Вам комфортно в настоящий момент?

– Конечно. – Он улыбнулся, как будто пытался флиртовать с ней.

Роза на это никак не отреагировала.

– Как вы замечаете, что вам некомфортно?

Он посмотрел на потолок.

– Я начинаю грызть ногти.

Роза не взглянула на его руки. Она еще раньше заметила, что ногти обкусаны. На большом пальце с одной стороны засохла кровь. Видимо, он грыз его, пока ехал сюда.

Большинство клиентов старались скрыть свои ногти и сжимали руки в кулаки, как только Роза касалась этой темы. Многим было неудобно, но только не Карлу. Его руки спокойно лежали на диване.

– В каких еще ситуациях вы грызете ногти?

– Когда я размышляю, чувствую себя неуверенно или не могу принять решения… в основном.

Честный ответ.

– Хорошо. – Роза потянулась к папке. – Эта вводная беседа бесплатная, продлится около пятидесяти минут, и счет за нее не будет выставляться суду. Если вы с этим согласны, то я хотела бы начать с общих вопросов.

Он кивнул.

– У вас восточнонемецкий акцент, – констатировала Роза. – Вы родом из Саксонии или Бранденбурга?

– Я родился в Вене. Мать отсюда, а отец из Дрездена. В 1981 году он сбежал из ГДР во время гастролей. Он был пианистом. Нам приходилось часто переезжать, так что какое-то время мы жили в Вене, Кельне, после падения стены – в Лейпциге, позднее снова в Дрездене.

– Интересно. – У Розы уже было несколько клиентов, выросших в семьях музыкантов. Но еще ни одного сына пианиста. – И теперь вы живете в Вене?

– После смерти отца мы вернулись… но мама живет в собственной квартире, – быстро добавил он.

На протяжении последующих сорока пяти минут он терпеливо давал краткие ответы на все вопросы Розы, которые она записывала в папку. С шести утра до двух Карл работал механиком в автомастерской Рубена на севере Вены, по его собственным словам, в каком-то подозрительном сарае. Старый Рубен также сбывал по дешевке подержанные автомобили, облапошивая при этом даже опытных покупателей.

Карл был единственным ребенком в семье, он без радости вспоминал детство и жил один в Вене. С матерью он поссорился; отец, центральная фигура в его жизни, кого он обожал, умер от инфаркта. Карл родился 6 ноября, как и Роза. Тоже Скорпион. Правда, Карлу всего двадцать три, он гораздо моложе ее. Теоретически он даже мог бы быть ее сыном. Вдруг она подумала, что у некоторых Скорпионов есть ядовитое жало, которое может быть смертельно для человека. И инстинктивно положила руки на живот. Еще ничего не было заметно. Она была только на четвертой неделе. Интересно, будет мальчик? Как отреагирует отец? В любом случае скоро придется ему рассказать.

А сейчас сконцентрируйся на клиенте!

Она наблюдала за Карлом, пока тот говорил. Расчетливый взгляд, уверенное поведение и хитрая улыбка характеризовали его как харизматичную личность, которая легко пленяет и подчиняет себе других. Именно таких людей непросто раскусить, чтобы добраться до сути проблемы.

– Какими тремя прилагательными вы описали бы ваши отношения с родителями?

Он подумал.

– Я любил отца. Он был умным человеком, но строгим, доминантным… и вспыльчивым.

Интересно, что Карл сразу заговорил об отце. Но даже в этом случае он описал человека, а не отношения с ним. Кроме того, Роза отметила его амбивалентные чувства. Он любил строгого вспыльчивого человека – но в этом нет ничего необычного.

– А ваша мать?

Он пожал плечами:

– Она простая женщина, работает сиделкой то здесь, то там, но как отец она себя держать не умеет.

После нескольких вопросов о родственниках, школьном образовании и интересах анамнез был готов. Роза захлопнула папку.

– У вас есть вопросы?

Карл подвинулся вперед, к краю дивана.

– Какое у вас образование?

Она усмехнулась.

– Почему вы улыбаетесь? – раздраженно спросил он.

– Потому что большинство клиентов долго ходят вокруг да около, вы же спрашиваете напрямую – мне это нравится.

Его взгляд помрачнел.

– Что в этом хорошего?

– Ну, вы производите впечатление человека, который прямиком идет к цели, не разменивается по мелочам и не тратит впустую ни времени, ни чувств.

Она зарегистрировала его еле заметный кивок.

– Полагаю, вы хотите знать все, что касается вас. Все уточнять и понимать причины и подоплеку. Это хорошая база для открытого разговора. В психотерапии в первую очередь важны отношения… и доверие.

На этот раз он кивнул увереннее. Роза достала из папки какой-то небольшой буклет и протянула Карлу:

– Мое резюме.

Он полистал брошюру.

– Я изучала медицину и параллельно с учебой ходила на подготовительные курсы в Венском университете по направлению «психотерапия». Они длились два года. Дальнейшее узкопрофильное образование – еще четыре.

– Сколько лет прошло с тех пор?

Роза подумала.

– Двенадцать.

Она заметила, как заработали колесики и шестеренки в его мозгу.

– Сейчас мне сорок лет, – предупредила она его следующий вопрос.

Парень откровенно пялился на ее стройные ноги.

– Я специализировалась на логотерапии по Виктору Е. Франклу.

– Я прочитал снаружи.

– Это не имеет никакого отношения к логопедии, – быстро добавила она. – Некоторые клиенты путают эти понятия. Моя терапия направлена на поиск смысла и экзистенциальный анализ.

Карл наморщил лоб.

Роза улыбнулась.

– Речь не о вашем финансовом положении или банковском счете, а о поиске смысла жизни, о том, как прийти к согласию с самим собой и собственными эмоциями. – Она почувствовала, что Кару не терпится что-то спросить. – Да?

– Вы не используете психоанализ… по Фрейду или тому подобное?

Психоанализ по Фрейду? От Петры Лугретти она знала, что Карл был уже у трех психотерапевтов. После четырех сеансов все они прерывали терапию и, поговорив с куратором, отказывались от этого случая. Причина была Розе неизвестна, но, судя по реакции Карла, можно заключить, что все это были отставшие от жизни аналитики, как Роза называла их про себя.

– Нет, я не использую психоаналитические методы, – медленно ответила она. – Видите ли, по-моему, этот подход слишком долгий и утомительный. Я действую по-другому. Мой метод – это в первую очередь прямой разговор. Если вы решите проходить терапию у меня, мы будем много говорить о ваших чувствах, возможно, работать с флипчартом или писать письма вашей матери, отцу и другим людям. Но отправлять их не станем.

Она выдержала паузу. Пока что Карл внимал с интересом – по крайней мере, так ей казалось.

– Но самая важная работа, – продолжила Роза, – будет происходить не в этой комнате во время наших сеансов, а снаружи… у вас на работе, в вашей квартире, при общении с другими людьми.

– Да, конечно, – пробормотал он, словно слышал все это уже сто раз. – Вы вообще знаете, как работают другие методы?

Роза улыбнулась. Его прямота бодрила.

– В Австрии признаны двадцать два метода – это значит, страховая медицинская организация платит за них. И да, большинство мне известны.

Он поднял брови.

– Психотерапевты должны ежегодно повышать квалификацию. Иногда я использую приемы, которые узнала благодаря систематическому дополнительному образованию. Мы можем, например, реконструировать и проанализировать ваши отношения с друзьями, коллегами и членами семьи или инсценировать какие-то ситуации.

– Откуда вы знаете, что это сработает?

Какой глупый! Она улыбнулась.

– Во время учебы мы сами должны были посещать психотерапевта в качестве клиентов. Минимум: двести пятьдесят часов самоосознания.

Он надул щеки и выпустил воздух. Похоже, такого ему не рассказывал ни один психоаналитик – но Роза могла открыто говорить об этом. Как-никак, у нее за плечами все триста пятнадцать часов.

– У вас есть еще вопросы? Если нет, то я хотела бы обсудить организационные моменты.

Он откинулся на спинку дивана.

– В отличие от врачей психотерапевты по закону обязаны сохранять конфиденциальность. Врачи могут обмениваться информацией о пациенте, но наш принцип неразглашения гораздо строже. Нам разрешено говорить с врачами, госучреждениями или родственниками о сути терапии только с согласия клиента. Но угроза вашей жизни или жизни другого человека снимает с меня обязанность неразглашения.

Карл кивнул.

– Если вы придете пьяным или под воздействием наркотиков, я буду вынуждена отменить сеанс. – Он не возражал. – Я рекомендую сначала встречаться раз в неделю. На четвертый прием принесите, пожалуйста, этот заполненный вашим семейным врачом формуляр медицинского обследования. Оно необходимо для психотерапевических сеансов. Мы представим все это суду вместе с отчетом и предварительным диагнозом, чтобы подать заявление на покрытие расходов на дальнейшие сеансы. – Стандартная процедура, когда заказчиком является суд.

Карл проигнорировал формуляр.

– Зачем этот листок, если я все равно должен пройти эту терапию?

– Я просто хочу быть уверенной, что вы физически здоровы.

– Анализ мочи тоже предусмотрен?

– Вы принимаете наркотики?

– Нет.

– Тогда вам нечего бояться.

Он сложил формуляр и, не читая, сунул его в нагрудный карман. Снова подвинулся к краю дивана, на этот раз уже ближе к Розе. В воздухе стоял запах машинного масла. Вероятно, он приехал прямо из автомастерской. Неосознанным жестом Карл закатал рукава рубашки. На долю секунды Роза увидела на внутренней стороне обеих рук уродливые шрамы от ожога.