Текст книги "Небо в алмазах. пятая книга стихов"

Небо в алмазах
пятая книга стихов
Андрей Юрьевич Агафонов

Мужчины разного роста

И женщины разной стати —

Над ними пылают звезды,

Плывут облака на закате…

Но, приближаясь к сути

Явлений и наблюдений,

Я вижу, что эти люди —

Во власти своих видений.

Им кажется – неба в алмазах

Коснуться довольно просто

Женщинам самым разным,

Мужчинам разного роста…

© Андрей Юрьевич Агафонов, 2016

© Андрей Агафонов, фотографии, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Большие перемены

Любовь не прошла

 
***
 
 
Пальцы не жжет огонек, и в стакане вода леденеет —
Днем наливал и не выпил, а день незаметно прошел.
Снова ночной потолок надо мною довлеет, и тлеет
Тусклая лампа, дотла облизавшая кухонный стол.
Не различить ни снегов, ни следов – и, наверное, это неплохо:
С белым еще холодней. На пороге стоит тишина —
Слышно отчетливо все, до последнего вздоха…
Если бы чем-то еще иногда нарушалась она!
Скучно и страшно внутри. Не визжат под ногами сугробы.
Пьяницы спят на углах – примерзают к асфальту и спят.
Граждане салом горячим зальют ледяные утробы,
Этим согреются, склеются и вскоре уже захрапят.
Нет никого, ничего. Кто же в гости по собственной воле
Ночью потащится? Как же гостей принимать
В этой прокуренной, пресной, земной и небесной юдоли?
Только дремать… Только пьянствовать или дремать…
 
 
***
 
 
Проснулся после полудня – красивый, молодой…
Позавтракал таблетками, поужинал водой.
Все было так обыденно, так мило и тепло,
Как будто мне с рождения макушку напекло.
И растворялась яростно, как пищевая соль
В кастрюле с макаронами, в мозгах тупая боль,
И отпустила к вечеру меня со всей душой
Воображать отчаянно – вот было б хорошо
Проснуться рано утречком, да с ясной головой,
И больше не доказывать, что я еще живой…
 
 
***
За каждое словечко, что сказал я от души,
Я заплатил бы с радостью последние гроши,
Чтоб выкупить – чтоб выкупать в соляной кислоте —
Все то, что было сказано навзрыд и в темноте.
Вы слов моих не стоили, и я не стоил их —
Любовник незадачливый, несбывшийся жених…
Теперь я стал расчетливый – мне самому нужна
Любовь моя, в базарный день ей тоже грош цена…
 
 
***
Простите, что потратил ваше время,
Как тратит моль искусственные шубы.
Хотел бы повиниться перед всеми:
Простите, что потратил ваше время.
Простите, что я вам надоедаю —
Кусочек недоеденного сыра
Слез меньше пролил бы, а я уже рыдаю —
Простите, что я вам надоедаю!
Живете вы и слаженно, и дружно,
Я вам завидую – и в этом вся причина,
Должно быть… А завидовать не нужно —
Живите дальше, слаженно и дружно,
Но без меня.
 

Сумерки души

 
***
 
 
Лететь бы по серому небу
растрепанной птицей,
Упасть тебе под ноги —
просто упасть и разбиться,
Чтоб сердце осталось одно,
чтобы видела ты – я с тобою,
И прежнее небо над нами —
холодное и голубое,
И зелень ушедшего лета…
А то, что уже остывает —
Всего лишь любовь…
Что поделаешь, это бывает…
 
 
***
 
 
Ты живешь на краю земли,
А я на другом краю
Стою и смотрю, как тает вдали
Воздушное слово «люблю».
Ты смотришь с запада на восток
И думаешь: «Дурачок!»
А мне бы волос твоих завиток,
Кожи твоей клочок…
 
 
***
Полумрак повис за твоим окном —
Это я прильнул к твоему окну.
Мог бы я заполнить собой весь дом,
Только вижу в нем лишь тебя одну.
Вижу лишь одно – от зеленых глаз
Потерялась ты и сошла на нет.
За окошком дождь – это ты сейчас
Приоткрыла дверь, погасила свет…
 

Постороннее

 
***
 
 
Светит месяц, как будто плачет,
Листья черные шелестят.
Кто-то спичку в ладони прячет,
Под ногами стекла хрустят…
Но никто уже не догонит
И не выскочит на крыльцо —
Светит месяц… И в луже тонет
Разведенное черным лицо…
 
 
***
Мы делили хлеб и стол,
Только что постель
Разделили мы на сто
Пляшущих частей.
Что же нынче слезы лить,
Горе горевать?
Больше нечего делить —
И пора вставать.
 
 
***
 
 
Нет ничего… Ночь холодна…
Два чужих существа,
Не ведая ни стыда, ни сна,
Говорят друг другу слова.
Им это больно – так говорить,
Но им нужна эта боль!
Она попросит его закурить,
Он чиркнет спичкой: «Изволь».
Тени запляшут у носа, у губ,
Запляшут и сгинут прочь…
Этой ночью он даже не груб,
Это последняя ночь.
Ближе к рассвету они опять
Займутся любовью – два
Что-то боящихся потерять,
Потерянных существа…
 

Стекло

 
***
 
 
Я разбит, раскололся на части,
Не по мне теперь – ворожить.
Я изведал такое счастье,
Что не знаю, как дальше жить.
Посмотрело в меня настоящее,
Улыбнулось и дальше пошло.
Я – никто, я – пустое, летящее
Растревоженное стекло.
 
 
***
 
 
Прозрачной ночью голова прозрачна:
Просвечивает то, что было мрачно,
Сквозь чувство пробивается надежда,
На стуле скомканным стеклом висит одежда…
Случайный луч вычерчивает нить,
Связующую темные пространства,
А сердце требует немого постоянства —
Но сердцу ли натуру изменить…
 
 
***
 
 
Разбейте мои стеклянные пальцы,
Разбейте мои стеклянные плечи…
Какое мучение – просыпаться
В надежде, что к вечеру станет легче!
Внутри пустота, и снаружи – пусто,
Но тело, глупая оболочка,
Во мне преломляет странное чувство —
Как будто бы я и есть одиночка.
Но кто это – я? И кто же за мною
Со стороны всегда наблюдает?
Ни солнцем не тронуто, ни луною,
Стекло тускнеет – и пропадает…
 

Любовники Офелии

 
***
 
 
Если все твои беды – чужая вина,
Кто же так обошелся с тобой?
Почему ты боишься остаться одна,
Почему тебе плохо с собой?
Я привыкну подглядывать через окно,
Как ты там, на своем этаже,
Поживаешь – а может быть, очень давно
Погибаешь? Погибла уже?
Если я постучу, ты пойдешь открывать,
Ты пойдешь улыбаться и жить,
Ты укажешь на кресло, а я – на кровать:
Не пора ли, мол, нам поспешить?
А потом… ты потом не отпустишь меня,
Сколько сможешь рукав удержать —
Это очень недолго… До нового дня
Я успею уже убежать
В те края, где никто никогда не найдет…
И, конечно, во тьме голубой
Попадется навстречу мне принц – он идет
Не к тебе. Он идет за тобой.
 
 
***
 
 
– Ты мне говорила
Про любовь и ласки,
Ты и не такие
Сочиняла сказки…
– Ты не бойся, милый,
Ничего не будет:
Вот приедет Гамлет,
Гамлет нас рассудит.
 
 
***
 
 
Гамлет вернулся. Какой сюрприз.
Слова, как прежде, просты:
– Ты честная девушка? – Да, мой принц.
– Тогда иди в монастырь.
Что же, попробуем переиграть?
Ну, здравствуй, любимый мой!
Я превратилась в последнюю блядь,
Ожидая тебя домой.
С каждым из них – будто с тобой,
Будто в последний раз…
– Много их было? – Бывал любой…
– Боже, какая грязь.
 
 
***
Когда он улетал, он белым был, он белым
Вознесся над землей, а я еще жила,
Я помнила его, я помнила всем телом
Слова его, слова… дела его, дела…
Не знала я тогда, да и сейчас не знаю,
Зачем оставил он меня, меня одну,
Зачем я на него ни капельки не злая,
Зачем вокруг вода, и я иду ко дну…
 

Лето на выбор

Карандашные рисунки

 
По городу ходят соблазны. Спереди Да, сзади Нет.
Смотреть им в лицо – опасно, и глупо зариться вслед.
Встречи длятся секунды, а взгляды исподтишка
Такие кидаешь, будто тебе с нею жить века.
Не знаю, на что нам их стати, их линии, голоса.
От всех этих дел в кровати устанешь за полчаса,
И станет очередная – покорная, теплая блядь —
Новой потерей… Не знаю – и не желаю знать…
 

 
Какой я толстый серый кот,
Какая лапа.
А ты привыкла целый год
На нервы капать,
Но мне твое пищанье, мышь,
Еще любезно,
И даже если ты молчишь,
Ты мне полезна:
Война сменяется войной,
И вслед затишью
Я все охочусь за одной
И той же мышью,
То отпущу – такой пустяк! —
То вновь поймаю…
Однажды я тебе костяк
Шутя сломаю
И теплый распорю живот,
И выпью крови…
Иначе что это за кот —
Мышей не ловит.
 

 
Я мужчина слегка скособоченный,
Ты со мной не лезь на рожон:
На пощечину отвечу пощечиной,
В рожу вцепишься – ударю ножом.
 

 
Ее довезли до города
И выбросили пинком.
Она не дрожит от холода,
Напоенная портвешком,
И кофта ее замызгана,
И волосы сбились в ком,
И рожа ее раздрызгана
Крепким мужским кулаком —
Она плечевая; долго ли
Сделать шоферу минет?
«Умеючи – долго!» – Сволочи,
Да ей пятнадцати нет…
 

 
Бывает, что любовь проходит,
Бывает, что ее прошли.
Такие вещи происходят
По закоулочкам земли.
Они друг друга так любили,
Постель делили и еду.
Была война. Ее убили.
А он оправдан по суду.
 

Яблоко рай

 
***
 
 
Лица ровные и кривые,
Лица мертвые и живые.
Выбираешь опять одно:
Или росчерк, или пятно.
Люди с росчерком вместо лица
С нами рядом идут до конца.
Люди с пятнами вместо лиц
Пополняют число небылиц
И плывут, как будто живые,
Лица ровные и кривые…
Больше в зеркало не смотрюсь —
Вот возьму и сам разольюсь.
 
 
***
 

Памяти Серхио

 
по босому лицу по груди спотыкается пот
размывает пятно или что у нас там вместо носа
здесь так жарко что нас и погибель уже не найдет
и собою сама догорает во рту папироса
беломор или может казбек кто-то рухнул с коня
истомленный усердною скачкой туда на вершину
где растут эдельвейсы где можно увидеть меня
словно женщину голого можно увидеть мужчину
только льда бы на лоб или руки по локоть в любви
чтоб остыть на траве кувыркаться ты знаешь и падать
упадешь разобьешься тогда ты меня позови
но не раньше а я соберу все осколки на память
вот еще отлетело и отяготило карман
это яблоко прочь это яблоко рай нам уже не вернуться
здесь мы все без имен и по-прежнему сходим с ума
позабыв натощак закурить или переобуться
 
 
***
 
 
Ничего, что уже не болит голова, ничего, что уже
Отболело. Осталось железное или ржаное,
Это может быть легкие может они на ноже
Захрипят и окажутся полными желтой слюною,
Вот поди. Что там было, какое там слово спеклось
Сдобной булкой признания в самом небось сокровенном
Или песня а может быть просто так елось пилось
Не в то горло зашло не по тем разгуляется венам
Этим вечером или когда ты под камнем не гриб
Обнаружил а спящую серую в пакость гадюку
Так стремительно все ты еще говоришь говори
И погладь эту суку ты слышишь погладь эту суку
 

Небо Лондона

Мне приснилось небо Лондона…

Земфира

 
***
 
 
Заблудились мы в роще, молодые тела.
Будь я парень попроще, ты б уже родила,
Но тогда мы касались материй – не рук,
И пространству казались бесплотными вдруг.
Ты мне пела, родная, про заеденный век,
Говорила: «Я знаю, ты большой человек,
Больше дерева, больше всего, что здесь есть —
Ты великий! О Боже, что ты делаешь здесь?!»
Что я делаю? Это хороший вопрос…
Я еще одно лето пустил под откос,
Я и не жил на свете, не видел Париж —
Про какое бессмертье ты мне говоришь?
Мне бы дочку-принцессу, я бы жил королем
Где придется, и лесом гулял при своем,
И, ничуть не тревожась о природе вещей,
Вынимал из-под кожи полусонных клещей…
У природы есть лоно, а в лоне – обман:
Ты уехала в Лондон рожать англичан,
Я остался на осень. Потом зимовать,
И весна, и Россия – все опять и опять…
 
 
***
 
 
«Цени свое тело! Люби свое тело!» —
Она говорила, она так хотела
Меня на закате, себя на рассвете…
«Ты знаешь, от этого могут быть дети».
Она не боялась, она опасалась
Другого – того, что во мне оставалось:
«Какая улыбка, какие ресницы!
Мой милый, ты сам себе должен присниться».
Я в зеркало начал смотреть вечерами,
Бродил с ней в обнимку глухими дворами,
И город, который мы вроде бы знали,
Теперь некрасивым казался едва ли:
За этой крапивой, за тем поворотом
Он высился полуразрушенным дзотом,
Тащил нас по паркам, покорно влюбленных,
Искусанных в кровь и до одури сонных.
Тряслись мы трамваем на тот полуостров,
Где двум разминуться трамваям непросто,
И замерли там у столба, на развилке —
Смотрели, как девочка моет бутылки
У водозаборной кирпичной колонки…
Но я не завидовал этой девчонке:
Мне больше хотелось, иначе мечталось…
Уехала ты. А вот это осталось.
 

Казино Файна

 
***
 
 
На последнем этаже, за портьерами,
Ночь горит огнями желтыми, серыми,
Там лицо мое плывет и качается,
Шарик крутится, рулетка вращается…
Три провала в темноту, три пророчества:
Неудача, нищета, одиночество.
Фишка ляжет – шарик выпадет – лестница
Накренится, провожая повеситься.
Так не может быть, это мне кажется:
Все изменится, и цвет перемажется,
В этом воздухе что-то опасное…
Тридцать кряду я ставил на красное.
 
 
***
 
 
Железо кислое во рту,
А значит, быть сегодня лиху:
Сидеть, уставясь в темноту,
И два часа без передыху,
Удваивая там и тут,
Сгребать в карман и то, и это —
И проиграть за пять минут,
Пока дымится сигарета.
 
 
***
 
 
Вышли мне денег. Я помню, что
Много тебе оставлял.
Вышли тысячу или сто
Тысяч, чтоб я сыграл
То, что задумал – и просто так
Выиграл наверняка:
Нужен только последний пятак
И чтоб не дрожала рука.
Сначала поставлю на первую треть,
На черное и на чет…
Ты можешь приехать и посмотреть,
Но деньги вышли вперед.
 
 
***
 
 
«Не ходи туда, я тебя прошу,
Не ходи, не ходи, колени свяжи,
Или я наведу на тебя паршу,
Или порчу – только скажи!»
Но никто не скажет такого мне,
За ремень не выдернет вон,
И сажусь я с пейджером на ремне
Слышать звон, да не знать, где он.
Все замедленно так и синхронно здесь —
Вот несут мой кофе второй,
И крупье разводит руками… Есть!
Размешали… Займемся игрой.
Дым от кофе, дым сигарет, сигар;
Пожилой англичанин в очках
Снова ставит вдвое больше на pair —
Ничего, я пасую пока.
Я свое возьму, пускай на столе
Прибывает… Я ставлю – все
Решено уже, и параллельно земле
Тихо крутится колесо.
Что-то холодно стало: дым без огня…
И сквозь дым я томно гляжу:
Вот уходят ноги прочь от меня,
Вот уже я сам ухожу…
 

Финансовые романсы

 
***
 
 
Снова ливень, и город безлюден,
Лишь деревья шумят за окном,
И обед мой изысканно скуден,
А поужинать, видимо, сном
Предстоит – мне теперь по карману
Тишина и сухие цветы…
Как бы тут не случиться роману
Через пару недель нищеты!
Что описывать в этом романе —
Тухлый запах наемной дыры
Или скрюченный труп тараканий
На пороге? Азартной игры
Наваждение, с первого раза
Не оставившее посейчас —
Или грязное дно унитаза,
Или, может быть, сам унитаз?
Все связалось, любая причина
Обрела воплощенный итог:
Ты без денег – еще не мужчина,
Ты с деньгами – уже полубог!
И кофейни – твои, и бульвары,
И, пожалуй, чужие тела…
А взамен – пробужденья-кошмары
Да свобода в чем мать родила
По квартире расхаживать, если
Сквозняков не боишься и мух…
Сочиняй свои грустные песни,
Изощряй свой отточенный слух!
Вот на кухне завыл холодильник,
Словно он – Фредерик Бальзара,
Заведенный на утро будильник
Передумал терпеть до утра,
На окне полусгнившая муха
Все трепещет остатком крыла…
Вот оно, достояние слуха,
Вот зачем меня мать родила!
 
 
***
 
 
Брошу все и пойду по городу
Собирать бутылки в пыли.
Отпущу себе рыжую бороду,
Чтоб меня опознать не могли,
Паспорт выкину, от фамилии
И от имени отрекусь —
В этой жизни кому-то лилии,
А кому-то крапива… Пусть,
Я уже надышался воздухом,
Прорезиненным «Hugo Boss»,
Я уже наездился поездом,
Так и метящим под откос
Со своими вагон-ресторанами,
Полотенцами и бельем,
Со своими блядями пьяными,
Облизавшими тело рублем,
Чтобы мокренько, чтобы сладенько…
Диабет у меня, диабет.
На рассвете я выйду странником
И в помойке найду обед.
Я однажды видал идиллию —
Под деревьями нищие спят,
И такие над ними лилии,
И вокруг – такой аромат!
К оборванцу прижалась нищенка,
Растворив беззубую пасть…
Я хотел соглядатаем, сыщиком
Где-то рядом в траву упасть
И подслушать себе неизвестное —
Их тяжелые, мрачные сны:
Эти души, насквозь бессловесные,
Электричеством напоены,
Здесь и ревность, конечно, встречается,
И любовь гудит и рычит…
Ничего, это все возвращается,
Это все еще предстоит.
 
 
***
 
 
Сижу я в парке, или дома
Чай-кофе пью, сухарик ем —
Все та же давняя истома
Овладевает мной совсем:
Я здесь невидим и неслышен,
Меня как будто вовсе нет,
Ходи я нагишом по крыше,
Звени я дождиком монет…
Одно и то же испытанье,
Я знаю, ждет меня с утра:
Разгадывать чужие тайны,
Загаданные не вчера,
Читать на лицах незнакомых
Свою историю страстей,
При этом совершая промах
За промахом; но ей-же-ей,
Какое дело до ошибок
Моих кому-нибудь еще?
Как много поймано улыбок,
Как мало принято в расчет!
Дела закончены, а значит,
Пора и мне в обратный путь…
И кто-то, как нарочно, плачет:
«Вернись, вернись когда-нибудь!»
 

Кататонические ямбы

 
***
 
 
К виску бы льда, а лучше дуло —
Да, лучше дырка в голове,
Чтоб голову насквозь продуло.
Неделей раньше был в Москве,
Неделей позже дома буду…
Меня мотает по стране,
А голова горит в огне.
Помыть бы грязную посуду,
Привычный вспомнить ритуал
И в том найти себе отраду:
Белье бы, что ли, постирал,
Или в еду насыпал яду.
 
 
***
 
 
Бывают от бессонницы веселые ходы:
Добавить ли вишневого сиропу
В эссенцию, накапать ли воды?..
Единственный комар на всю Европу
Поет о родине; но тошно комара
Мне слушать в пол-четвертого утра…
 
 
***
 
 
Со мной, конечно, жить несладко,
Я даже знаю отчего:
Живу предчувствием припадка,
Но без припадка самого.
Когда у вас дожди и грозы,
Я будто болен, я в бреду
Шепчу невнятные угрозы
У всех прохожих на виду.
Но вскоре небо прояснится,
Вздохнете полной грудью вы,
И чье-то тело вам приснится —
Как водится, без головы.
 
 
***
 
 
Пока я там лежал за шкафом,
Пока за шкафом я лежал,
Меня снабдили вечным кайфом,
Чтоб я как резаный визжал:
Горело облако пустое,
И пламя по небу текло —
И это зрелище простое
Меня на дыбу вознесло.
По мне стекали капли пота,
Ползли алмазные жуки
И ели кожу – это что-то
Уже внутри моей руки,
Где вены крутятся и рвутся,
С неслышным треском, пополам,
Где черти плачут и смеются
И Бога прячут по углам.
Познал я зной, изведал стужу,
А злу сказал: «Куда с добром!»
Когда я выбрался наружу
В пододеяльнике сыром,
Прошла неделя или девять
Минут, но все еще светло,
И что еще я мог поделать?
Быть может, выдавить стекло
Своей прозрачной селезенкой…
Откашлялся. Спросил поесть.
Мне принесли – напильник тонкий,
Немного извести и жесть.
Спасибо… Сложена котомка,
Пустые сказаны слова —
И кто-то с улицы негромко
Меня по имени позвал.
Я вышел слабыми ногами,
Еще не сыт, уже не пьян,
И растворился между вами —
Вот на обочине бурьян,
Вот это дерево, и небо,
Им подпираемое – вот
Как я искал кусочек хлеба
Насытить сохнущий живот,
А находил одно и то же —
То вечный бой, то вечный кайф…
Нет чтобы сразу дать по роже
И сунуть битого за шкаф.
 

На посошок

 
***
 
 
Какой бы путь ни довелось
Тебе одолевать,
Большое горе только врозь
Ты будешь горевать.
А горе в том, что ты идешь
Как будто не один,
Кругом бессмысленная ложь —
И счастье впереди…
 
 
***
 
 
Когда-то я знал одного паренька —
Ему хотелось уйти во тьму,
Потому что никто не признался пока,
Никто ни в чем не признался ему.
Я нашел его посреди пустыря,
Заросшего ржавой травой,
А он все плакал и повторял,
Что ему не нужен никто живой.
Он накануне завел разговор
С хорошей девчонкой – и вышел с нею
В иные миры, как будто во двор,
И там он сломал ей шею.
 
 
***
Прости мне, Боже, худобу
И ветхое белье —
Я сам уже видал в гробу
Убожество свое!
Тогда мне снилось наяву,
Что я еще живу —
И точно так же, как сейчас,
Вода текла из глаз…
 

Дорога призраков

Я шел по коридору и видел призраков. Они были выше меня и расступались передо мной, и я понял, что иду по их пути. И спросил:

– А это больно – быть призраком?

Я имел в виду, что через них проходит многое.

– Не больнее, чем болеть, – ответили они.

Казанский вокзал

 
***
 
 
Всюду хлюпает и сквозит,
Ноги месят жирную воду.
Над вокзалом проклятье висит:
«Кто придумал такую погоду?»
Снег кипит, словно пена во рту
Эпилептика, грязный и желтый.
Не поймешь, преступил черту
Или улицу перешел ты.
Окатила гремучая слизь,
Будто зеркало было в луже.
Посмотри и развеселись —
Неизвестно, который хуже.
Ты грозишь кулаком колесу
И скулишь без большого толка.
Этот снег и ты – на весу,
Эта грязь и ты – ненадолго.
 
 
***
 
 
От яростного гула
Под сводами вокзала
Мне в голову надуло:
She said… она сказала…
Очнувшись на мгновенье,
Кровавыми глазами
Искал я привиденье.
Взглянул наверх – и замер:
Над головою тихо
Плыла, качая пузо,
Лиловая бомжиха,
Как дохлая медуза.
В сыром полуподвале
За стойкою буфета
Влюбленно ворковали
Два сгорбленных скелета.
Под сладостные звуки
Земфиро и Алеки
Менты крутили руки
Безногому калеке.
Куда бы осторожно
Ни повернул я взглядом,
Все было безнадежно —
Дышали стены ядом,
Ошпаренные воплем
Живородящей жабы.
Кому и что she wanna…
Сказать она могла бы?
 
 
***
 
 
Я не знаю, какое сердце
За меня способно гореть.
Я всего лишь хотел согреться,
Чтоб от холода не умереть.
Красной ниточкой – кровь из носа,
Черной бабочкой – полынья…
Догорай, моя папироса,
Догорю с тобою и я.
 

Чистое созерцание

 
***
 
 
Если отбросить вкус твоих губ,
Если отбросить цвет твоих глаз,
Если отбросить тебя как труп,
Что же останется мне сейчас?
Я – и со мною опять пустота,
Рядом со мною опять пустота,
Дыры, незанятые места,
Ветер свистит – опять пустота.
Вот здесь изменялось твое лицо,
Сюда свои ноги ставила ты,
Здесь на пальце блестело кольцо —
Среди нахлынувшей пустоты.
Теперь изменяется все подряд
Так быстро, что пересохло во рту —
Предметы выстраиваются в ряд
И катятся, катятся в пустоту…
 
 
***
 
 
Кто-то слов не находит,
Кто-то в подушку рыдает.
Кто-то по городу бродит,
Себя потихоньку съедает.
А женщина не уходит —
Женщина пропадает.
Ты мог быть с нею сегодня.
Ты мог быть с нею вчера.
Но ты с ней больше не будешь,
Прошла золотая пора.
Нет больше воздуха в легких,
И вместо неба – дыра.
Тень на твоей постели —
Кажется, это она.
Тень на твоей постели
Снова в тебя влюблена.
Рука потянется к тени,
И руку встретит стена.
Когда пропадает женщина,
Никто не может помочь.
Она была как живая плоть
И стала как мертвая дочь.
Поплачь сегодня о ней, сегодня
Такая светлая ночь.
Кто-то слов не находит,
Кто-то в подушку рыдает.
Кто-то с ума потихоньку сходит,
А кто-то за ним наблюдает.
А женщина не уходит —
Женщина пропадает.
 
 
***
Теченьем замерзающей реки
Тебя несет в болота и пески.
Темна вода, и нету никого
Поблизости, у сердца твоего.
Пуста береговая полоса,
Но в пустоте ты слышишь голоса:
Закрой глаза, и руки опусти…
Нам этой ночью некуда грести.