Текст книги "Сальдо-бульдо"

Первое слово

2001 год, июль.

После работы в государственных структурах я научился неплохо обходиться с лучшей половиной человечества. С той половиной, которая страдает от стервозности и находится в промежутке между бальзаковским возрастом и пенсией.

Главный бухгалтер. Да, стерва. Да, читает Бальзака. Манеры… как у сброшенной змеиной кожи, которая белеет среди сухих кленовых листьев. И улыбается так ласково… как аспид. Её никогда не преследует главный кошмар бухгалтера – руководитель выгреб кассу за день до уплаты налогов, а ты весь следующий день упрашиваешь его привезти необходимый минимум.

Нет, если записаться в лист ожидания лет на пять, а лучше десять, то можно увидеть истощение запасов яда и перерождение. Это я пойму с годами. Аспид «перерастёт» свой возраст и станет образцовой бабушкой-змеёй. А пока мне двадцать шесть, натура ждать не может, и я выдвигаюсь на передовую…

Меня встретили как врага. Обшипели всякими змеиными нехорошими словами, я силился перевести их на людской язык, но получалось плохо. Указали рабочее место, выдали в помощники помощника бухгалтера и с ухмылкой голодной мамбы пожелали удачи…

Старинный отцовский друг, для которого бесплатно проехаться в автобусе было главным утренним приключением. Он безмолвно протягивал кондуктору сто рублей одной бумажкой и наблюдал за реакцией. Сдачи, конечно, не было. Проезд бесплатный. И раз, вручая сотню, потенциальный безбилетник впал в прострацию. Кондукторша, не протестуя, взяла деньги, сунула ему счастливый билет, а на сдачу вытащила из-под высокого сиденья увесистый мешок: «Специально собирала для тебя, гадёныш… копейками».

Когда мне пожелали удачи, это был тот самый торжествующий взгляд кондуктора из моего детства.

Помощник бухгалтера. Лариса. Молчаливая барышня. Удивительно правильные черты лица. Ни одной детали, чтоб придраться. Огромные иссиня-голубые глаза, которые, казалось, отражают безоблачное летнее небо Караганды. Почему казалось? Так оно и было.

Три дня бок о бок с Ларисой я приводил в порядок код программы. Змеюка из своей берлоги периодически выползала на сушу, как крокодил. Шпыняла, поругивала меня всякими забористыми словами, пилила моё руководство, заодно поругивая всех программистов на свете.

А молодого программиста несли с опухшей головой.

Наконец программа вылизана. Блестит. Временами цветёт, временами пахнет. Любо-дорого посмотреть. Акт выполненных работ подписан. Довольный собой, уже на выходе приоткрываю рот, чтобы сказать Ларисе: «Как вы только эту змеюку терпите?»

И за секунду до моих несказанных прощальных слов Лара, глядя на меня иссиня-небесными глазами, громко в сторону кабинета главного бухгалтера говорит: «Мама, Андрей всё сделал и уже уходит».

Мама.

Ещё секунда, и точка невозврата в деловых отношениях была бы пройдена…

С этой организацией я проработал до самой её ликвидации. А главный бухгалтер через пять, а может, десять лет превратился в симпатичную бабушку с внуками. Токмо внукам она будет запрещать называть себя бабушкой.

А можно обмануть судьбу? Но попытаться можно. Вот вы такой весь каратист, самбист и обладатель пояса по бальным танцам, подходите к подъезду поздним вечерком, а там компания, над вид не очень трезвая. Изловчиться и проскользнуть танцором мимо? Подойти, как каратист, и нагло так ударить кулаком под дых: «Вы что тут курите, придурки? Или тихонечко свернуть и часик погулять в сторонке? Какое решение правильное? Можно ли обмануть судьбу!

Шабаш

2001 год, июль.

Заурядная столовая ИВЦ КарУголь. Отличное место в начале двухтысячных, куда в сиесту (не Испания у нас, конечно, но плюс сорок в июле бывает) стекаются работники близлежащих, да и не только, офисов. Три поварихи на протяжении долгих лет придают этому общепиту уют.

Года через три в городе появятся первые культовые кафешки. Такие, как «Эгоист» или «Coffeein». «Coffeein» за оранжевый цвет невзлюбят вандалы и будут разукрашивать фасад надписями: «Вандализм прекрасен».

А пока столовая, которая в мужских умах имела неофициальное звание ЦПХ. И мы туда ходим, как на кадры.

Там я и увидел Олю. Сказать, что Оля была красива, значит прослыть лжецом. Оля была просто эталоном очарования. Очарование с аристократическими манерами. Есть такая порода людей, у которых еда на тарелке в процессе поглощения остаётся полноценным блюдом вплоть до последней крошки. Это про неё.

И тут я, сама обходительность и галантность в одном лице.

Завертелось.

Где-то день на десятый Оля представилась, или обернулась, это как вам больше нравится, ведьмой. Потомственной. Со всеми вытекающими. Оленька преподавала в вечерней школе колдунов. Школе со страшным названием ДЭИР.

Просто так народ в школу не завлечь, народ требует зрелищ. Дэировцы, или, как называл их Костя, «дырдыровцы» демонстрировали видео, где они перерубали карандаш денежной купюрой. Поначалу казалось, даже пережигали, а не перерубали. Видео было снято на камеру, на которую традиционно снимают Снежного человека и лохнесское чудовище.

ДЭИР – натуральная псевдонаучная секта по выкачиванию денег. Только дырдыровцам это не говорите. Иначе вас могут отдырдырить! Их этому учат.

«Не говорите. Потом сюрприз будет».

Но тогда это всё казалось романтикой. Девушка – психотронное оружие, вот ни у кого такой нет.

* * *

Ольга работала директором в инновационном агентстве и даже имела в подчинении секретаршу, которую звали очень по-турецки… Наташей.

В один из тёплых июньских дней Наташа позвала нас отметить первую зарплату, познакомить с женихом и вручить приглашение на свадьбу. Час в кафе пролетел незаметно. Наташа: «Отлично посидели, с каждого по тысяче». Прям жадинка. Чувствуя неловкость ситуации, все присутствующие в полном молчании полезли в свои кошельки за тысячей. Это был первый случай в жизни, когда я не заплатил за слабый пол. Теперь-то я знаю, что будет и второй.

Начало двухтысячных. Тогда ещё гаишники смотрели сквозь пальцы на свадебные гонки. Я еду в кортеже, дважды меня ловят на радар и штрафуют за превышение скорости. В этот бы миг и задуматься…

Свадебное застолье, ничего примечательного. Тамада в каждой шутке умело обыгрывал, по-моему, тот единственный факт, который он знал о невесте, – Наташа всю свою досвадебную жизнь провела в доме с красной крышей, который в городе имел очень точное название: «Красная Шапочка». По прошествии многих лет я для себя поставил галочку, что эта свадьба – единственная из тех, что я посетил, где гостям ещё засветло не хватило водки.

Лиза. Дружка Наташи. Девушка с вечно высунутым кончиком языка и причёской рапунцель. У Лизы имелся парень Миша, без рапунцеля, но с бубенцами. На свадьбу таких не зовут, но они всё равно приходят. И Миша пришёл. Возник аккурат в первый танец молодожёнов и с ходу засветил Лизе в глаз… а потом опустился на колени и обнял её. Лизонька стоит, вся такая обнятая Мишей, и даже танцует. Плачет, конечно. А народ смотрит, как медленно, с достоинством наливается под глазом синяк. Я спрашиваю Олю, может, пойти, успокоить Мишку? На что само очарование невозмутимо отвечает: «Не надо, ты разве не видишь, что над девушкой нависло родовое проклятье?» Тут меня самого едва родимчик не прихватил. Через час Лизе подбили второй глаз, но мы этого уже не увидим, уходить надо вовремя.

* * *

Вместе с многочисленной Олиной роднёй в конце августа мы поехали на турбазу. Пока я жарил шашлык, родня выпила и потянулась на откровенность, к которой я отнёсся с изрядной долей скептицизма. Олин дядя в восьмидесятых возглавлял в КГБ филиал «Аненербе» (другого названия для такой службы я не придумал) и готовил ликвидаторов. Ликвидаторов методом отождествления. Стоишь ты рядом с фраером, ждёшь электричку, отождествил себя с жертвой и сделал мысленный шаг под поезд, а фраер шагнул совсем не мысленно. Бытовой пример – достали тебя соседи, а ты ментально сунул голову в кипящий борщ, а соседи вовсе не ментально…

Дядя рассказывал, как достучаться до важного начальника. У начальника всегда маленькая приёмная и большой кабинет. Пока ты ожидаешь в приёмной, ощущаешь свою ничтожность. Надо заранее в предбаннике воображаемо надуться до размеров большого кабинета и чуть ли не пинком распахнуть дверь.

Я как на встречу попал, где рыбаки хвастают уловом. Даже руки чесались провести среди родственников беспроигрышную лотерею.

В средние века инквизиторы разоблачали ведьм, заставляя их брать в руки раскалённый брусок металла. Уронила – ведьма, не уронила – ведьма вдвойне.

Обратная дорога. Уставшие и обожжённые, мы возвращались домой. Остановились возле зарослей ирги, окрасили себе языки в фиолетовый цвет и стали похожи на чау-чау. И всё бы ничего, но у меня в ходе проведения операции «Ирга» заклинило шею. Я вёл машину, сидя к рулю вполоборота. Олина мама, глядя на мои страдания, молча два раза медленно рукой провела вверх-вниз по шее. Шею обдало огненной струёй и отпустило. Я пятнадцать лет потом не ведал, что такое остеохондроз. И скептицизм куда-то испарился.

Среди пациентов Олиной мамы – настоятель местного прихода. Поп. Тайком приходит лечить грыжу. Попам с дьяволом общаться не по чину, но если приспичит…

Я так хотел потолковать с духовным лицом, у меня для него столько информации накопилось, но он трусливо сбежал.

Скоро Олина мама уедет на родину Ярослава Гашека и Яна Жижки врачевать страждущих, оставив детей на Олю и папу.

Много чего ещё было. Я попал в оккультный мир, о котором раньше ничего не знал. Колдуны, гадалки, медитации, йоги… слёты магов, изумительные знакомства. Я подспудно чувствовал прикосновение к чему-то интересному, но из этого цирка надо было как-то выбираться. Выбираться аккуратно, чтобы тебе потом приключений на пятую или, не дай бог, на четвёртую точку не наколдовали.

Под Новый год Оля укатила в Москву на шабаш ведьм, который проходит раз в десять лет, по сути, разлюли-малина так и кончилась. А меня ждал самый незабываемый бой курантов.

Прошло каких-то двадцать лет, и ночь на первое января стала заурядным мероприятием. Давно уже праздничное настроение можно создавать себе в любое время. Пресытились мы праздниками. Так кто же нам испортил Новый год?

Мафия

Андрюха вместе с шефом занимался бальными танцами, через них и попал на фирму. Танцы – это не самый плохой вариант, как выяснится позднее.

Смешно, Андрюха был знаком с Олей и даже ходил к ней на занятия по овладению психотронным оружием. Он мне по большому секрету сообщил, что Оля ему даже нравилась! Андрюха и психотронное оружие – это сила, которая могла смести на своём пути всю чисть и нечисть в радиусе ближайших галактик!

Дрюня жил по принципу «первым делом мы испортим самолёты», и его появление всегда с собой несло маленькое невзрачное зло. Зло, которое он носил на ремешке через плечо и которое без каких-либо усилий со стороны Дрюни постоянно пёрло наружу. Он втягивал в водоворот зла всех подвернувшихся под руку людей, делая их сопричастными, а сам выходил из воды сухим. Да что там людей, он засасывал в водоворот зла и все окружающие предметы. Была у Андрюхи и хорошая черта – он всеми усилиями норовил исправить последствия своих злосчастных идиотских выходок, делая их ещё более идиотскими и более злосчастными.

* * *

2002 год, май.

В тот день проходил крупный турнир по бильярду. Четвертьфинал. Звонок. Андрюха. Его посылают срочным образом в командировку. Боится, что машину во дворе разберут на запчасти в его отсутствие. Просит помочь отогнать авто в гараж. Я и понятия не имел, что у него есть машина. О’кей, доиграем, приедем, поможем.

Но сначала скажи, каналья, кто лучший в городе диджей? Андрюха торопливо, пока я не передумал: «Ты, ты, конечно, ты». Вырванная из уст собеседника лесть… но приятно.

Буквально час назад я показательно вышиб действительно первейшего в городе диджея. Диджея Скретча. Правда, не на батле диджеев, а на турнире по бильярду.

Бильярд затянулся. Мы с Костей в финале. Деньги, призы… Получив положенное, отправились на выручку бедолаге.

«Москвич-412». С признаками трупного окоченения. Цепляем московские мощи на буксир и тащим их в гараж к его другу. За двадцать метров до места назначения прихоть судьбы – «Москвич» завёлся.

Открыли ворота. У меня один вопрос: «Друг – одноклубник»? Дрюня безропотно кивнул. Гараж напоминал чулан имени Буратино, куда ходили гадить все грызуны в округе, ещё и друзей приводили, страдающих диареей. В своё время целый остров Науру смог построить свою экономику на продаже старинных экскрементов. Друг Дрюни уже сейчас смог бы разбогатеть на дерьме и купить себе друга получше…

Машина заехать в стойло не сумела. Буксовала. Когда мы её, наконец, туда затолкали, не хватило ровно пяти сантиметров, чтоб закрылись ворота. Не хватило пресловутых пяти сантиметров после того, как мы сняли задний бампер… Вы когда-нибудь снимали с живой змеи шкуру? Как живодёр-мангуст с Нагайны? Я уверяю вас, мы с Костей при снятии бампера получили ран больше, чем Рики-Тики-Тави. Андрюха отделался лишь поцарапанным пальцем.

Выперли исчадие московского завода взад. Андрюха, весь в мышином помёте, в паутине и чём-то ещё смердящем попросил сопроводить его домой. Шёл третий час ночи. Не сомневайтесь, на обратном пути «Московский Некромант» заглох аккуратно в тех же двадцати метрах от места постоянной дислокации, где он до этого стоял чёрт знает сколько. Мы так и не дозрели, чтоб понять, какой ушлёпок мог позариться на этот феномен даже в теории.

Прощаемся. Андрюха выдаёт: «Может, зайдёте? Жена-то как будет рада».

За три месяца до этого дня

2002 год, 23 февраля. Фиеста по половому признаку. На фирме всего четыре мужчины. Подарок от милых дам – вечные французские кружки с эффектом неразбиваемости. Мы тут же устроили конкурс, кто результативнее треснет свой подарок о стену. Победителя не было. По ходу конкурса в дверь зашла женщина и, глядя на тщетные мужские попытки разбить кружки, спросила:

– Маша кто?

– Ты Машей никому не представлялся? – мы дружно указали на Андрюху.

Подаренная кружка до сих пор со мной. Та, да не та. Дрюня взялся помогать сдвигать столы для застолья. Один стол, конечно же, опрокинул. Ёмкость, до этого выдержавшая удары о бетон, помножилась на ноль, упав на его ботинок.

У женщин сохранился чек. Магазин в пяти минутах ходьбы. Менеджер, заполняя дефектную ведомость, записал, я уже не помню точно за давностью лет, то ли «сдана насыпь неразбиваемой кружки», то ли «россыпь».

За пять месяцев до этого дня

Двадцать седьмое декабря 2001 года. Четыре дня до… У нас с Олей куплены путёвки в один медвежий угол. Ранний телефонный звонок – Оля никуда не едет. Вернее, едет, курсом на Москву. На шабаш, что бывает очень редко, раз в десяток лет. На шабаш ведьм.

Меня предупреждали, что Оля – ведьма. А кто предупреждал? Она сама. Брожу потерянный, считаю на работе плашки на паркете. Костяныч позвонил. И невзначай, как будто сговорились, он тоже неожиданно «охолостился». Брожу по фирме и считаю плашки на паркете. Участливый Андрэ:

– Что ходишь грустным?

– Новый год накрылся. Да и не только он.

– Давай к нам. У нас ржачно, игры, танцы, красивые девчонки. Правило одно – не напиваться.

– Да мне, чтобы напиться, бутылку коньяка «ноль семь» вылакать без закусона надо. У меня ещё друг остался без новогодья. Не пьёт, не напивается, он только курит…

– А он весёлый?

– Не совсем. Он кавээнщик.

Больше ничего я добавлять не стал. Кавээнщик – и так сверхнадёжная рекомендация для нашего захолустья.

* * *

Тридцать первое декабря 2001 года. Новый год с коллегой по компьютерному ремеслу. Юго-Восток, панелька, огромная квартира и солидный квадратный зал. Столы, составленные буквой «X». Вино. Сухое. Шесть бутылок. В голове вопрос, откуда в этой квартире взялось восемь столов?

Расположились мы за левым нижним краем буквы «X». За верхним правым притаилась подозрительная компания из трёх человек. Зыркают, на нас особенно. Вы знаете, как в незнакомой компании определить ненужных людей? Надо наметить нужных и взглядом проредить остальных.

Собираются гости. Немой вопрос: «Девчонки где?» Затем второй: «А где обещанная красота?»

– Небрежная причёска, платье «вырви глаз».

– У этой вместо рта ручная мясорубка.

– А эта подстатейная, чуть что не так – посадят.

– У этой папа согрешил с какой-то фукусимой.

Остальные ещё хуже.

Откуда-то вынырнул Руслан, объявленный отъявленным диджеем, лучшим диджееем в городе. Нехорошо мы с Костей меж собой переглянулись, ещё не догадываясь, что перед каждой песней Русик будет пять минут обосновывать причину, почему оная композиция должна прозвучать именно сейчас.

А потом обозначился «главный» и огласил: «Клубную вечеринку считаю открытой». Флоризель, скучая, оказался в «Клубе самоубийц», интересно, в какой клуб попали мы? Какой-то «главный»…

Главный оказался сокурсником Костяныча. На абитуре «главный» в колхозе под одеялом хрумкал домашние деликатесы, за что был нещадно бит с использованием одеяла в качестве подручного материала для изготовления «тёмной». А к шестому курсу от него ушла далеко не первая жена. Когда очередная супруга просила денег на колготки, он фыркал: «Ты скажи, какие, я зайду, сам куплю». Выпустить капусту из рук… Проще развестись.

Двадцать три человека. Один час до президентского спича. Алаверды – каждый должен сказать тост. Шесть бутылок вина осушили за десять минут. Трезвяк, с едой не густо – мышь повесилась, спиртного нет. То есть совсем во всей квартире нет. Я с Никотинычем на лестницу. Помочь ему курить. На лестнице уже обосновалась компания из девушки и двух парней. Довольно подозрительная банда. Смотрим выразительно мы друг на друга, и тут парнишка объявляет вечный шах: «У нас коньяк. Аж три бутылки». Я достаю из кармана припасённую на непредвиденный случай фляжку, и аромат армянского напитка окутывает нас своим волшебством.

Всю оставшуюся ночь мы провели на лестнице, наведываясь в комнаты потанцевать. Четыре бутылки коньяка на пятерых. Капля в море… но без закуски в самый раз. Прогнали Руслана, «завклубу» выписали пендель, а перед этим он признался Косте: «Это как бы наше заседание клуба. Клуба для тех, кому трудно общаться». Я подозревал, что Андрюха может синхронно посещать еврейскую школу и состоять в обществе антисемитов. Но закрытый клуб аутомасонов и танцор латины? Конкретный перебор.

1986 год. Перестройка. Борьба с алкоголизмом. Утром в воскресенье вместо «Финиста – Ясного Сокола» по телевизору крутят единственную на весь СССР безалкогольную свадьбу. В Караганде живут и работают десятки тысяч немцев – потомки поволжских колонистов, часть которых сохранила кальвинистский уклад шестнадцатого века. И какая-то часть от этой части – баптисты. Они не тратились на косметику, не употребляли спиртное и не заходили в аптеку за бумажным пакетиком с надписью «презерватив».

Знакомая родителей, такая девочка приятная, и выходит замуж за баптиста. Папа с мамой потом любили вспоминать, как они хлестали водку в коридоре на баптистской свадьбе.

Я пошёл дальше родителей. Я в коридоре пил коньяк на безалкогольном празднике, где нельзя было напиваться. Пора на танцпол. Нас шестеро на танцплощадке. А кто шестой? Жена Андрюхи.

Дрюня недавно женился, девушку увёл у одноклубника (это мы уже потом прознали). Свадьбу справляли в китайском ресторанчике.

На танцполе шесть, а где ещё семнадцать одноклубников? Пошёл смотреть, куда исчезли остальные. Остальные сгрудились в дальней комнате, выключили свет и рассказывали друг другу детские страшилки. Правду говорят, что в полночь некоторые в тыкву превращаются без алкоголя…

Андрюха по пути в зал поведал мне, что сейчас будем рубиться в «Мафию» – разбавлять царившую скуку Где царила скука, я так и не понял.

Дрюня (вы же помните, что он танцор латины) не единожды хвастался тем, что мог «загладить» в танце до оргазма любую партнёршу. Очутившись на танцполе, Андрюха догадался, что я имел в виду под формулировкой «не совсем весёлый друг-кавээнщик». Под песню «Поезд на Ленинград» Костя с одной милой дамой, чья свадьба не так давно прошла в китайском ресторанчике, играл в незамысловатую игру «найди прищепку». Судя по физиономии Андрюхи и по тому, что прищепки, собственно, и не было, у Костяна всё неплохо получалось…

Ещё даже «Мафия» не началась, а нас с Костянычем втихую «завалили». Заодно и троицу с того конца стола приговорили. Нас депортировали, буквально выставили на мороз, а рассадник необщительных людей остался в тёпленькой квартире.

Термометр показывал «минус сорок», у подъезда стояла машина такси и, как будто, ждала именно нас. Водитель спросил: «Вы с праздника?» Мы: «С самого что ни на есть, с него». Поехали. В процессе выяснилось, не с того мы праздника, но два раза за вечер расстреливать уставы не велят. Дома с голодухи я плотно позавтракал и лёг спать.

* * *

Третье января. Работа. Старые лица в новом году. Андрюха:

– Помнишь такую странную компанию из трёх человек?

– Да, припоминаю что-то.

– Представляешь, они в коридоре пили коньяк. Мы потом три пустых бутылки нашли.

– Какие сволочи… весь праздник загубили.

* * *

С каждым новым пересказом культовое мероприятие обрастало новыми фактами и подробностями. В каждой новой компании эту историю можно было излагать, добавляя новые пикантные нюансы. Тогда никто не знал, что следующий наш Новый год опять пройдёт под знаком бобылей.

1 января 2003 года. Новый год через год. Клуб «Ампир». Чудеса, которые случаются. Плюс три градуса – нонсенс для Караганды. Дождь, лужи. Пьяные идём домой в обнимку с двумя стриптизёршами. Дружно шлёпаем по лужам и постоянно в них падаем. А когда не падаем, рассказываем девчонкам про безалкогольный Новый год.

Стриптиз. Такая тонкая материя, что можно и впросак попасть.

В конце восьмидесятых появились мобильные видеосалоны: в автобусах и поездах, куда тайком пыталась проникнуть мелюзга на «Греческую смоковницу».

А у нас в городе открылась парикмахерская на подобный манер. Как только темнело, мелюзга собиралась у окон этой парикмахерской лицезреть процесс стрижки – днём в зеркальные окна ничего не видно.

Накануне очередного Нового года шеф на фирме проводил опрос, в какой ресторан на корпоратив хотят пойти сотрудники… за свои деньги. Я предлагал всем коллективом в монументальный стрип-клуб «Фата-Моргана». Короче, не пошли…