Текст книги "Сын льва"

Глава пятая

Когда-то Башня Молчания, самая высокая постройка в Дарнате, была зиккуратом бога Шеша. Его построили еще в правление царя Ашебгардана, и долгое время Башня Шеша считалась одним из чудес Дарната. Однако после того, как в эпоху Полуденной Империи культ Шеша был отменен, башне нашли другое применение – из нее сделали городскую тюрьму. Мраморные и гранитные плиты облицовки башни растащили для других построек, священный сад у подножия вырубили, освободившуюся площадку превратили в плац для построений и порки провинившихся, а внутреннее убранство зиккурата было распределено по храмам, посвященным другим богам. Потерявшая прежнее великолепие башня сразу получила в народе новое название – Башня Воров, – причем было непонятно, кого имела в виду народная молва: тех, кого сажали в башню, или же тех, кто обобрал некогда священное место.

Касту не сразу завели в башню: вначале арестовавшие ее легионеры привели девушку в Дом Закона – низкое каменное здание справа от входа в тюрьму, где девушкой занялись тюремные чиновники. Они описали вещи Касты и сложили их в большой сундук, после чего один из тюремщиков, пожилой человек с желтым лицом и тусклыми глазами, велел девушке раздеться догола. Каста, плюнув себе под ноги, стащила тунику и швырнула ее к ногам желтолицего. В следующее мгновение стоявший за спиной девушки тюремщик ударил ее плетью по спине. Каста с яростным воплем повернулась к обидчику, замахнулась на него кулаком – и тут же получила новый удар от второго воина охраны, на этот раз тупым концом копья в живот. У нее перехватило дыхание, боль заставила сложиться пополам. Третий удар, древком по спине, сбил Касту с ног, и девушка упала лицом вниз на холодный земляной пол.

– Без глупостей, шлюха, – спокойно сказал желтолицый, – тут тебе не арена. Мы научим тебя уважать закон и его служителей.

Ее осмотрели, словно животное, предназначенное для продажи, заглянули в рот, раздвинули ноги, сорвали с шеи золотой амулет с прядкой волос Элеа и камень Тулькана. Желтолицый открыл амулет, брезгливо вытащил из него кончиками пальцев мягкий светлый локон.

– Да ты еще и ведьма! – воскликнул он.

– Это… волосы моей… дочки, – прохрипела Каста. – Отдай…

Желтолицый швырнул ей локон, амулет сунул в свой поясной кошель. Затем повертел в пальцах камень, полученный Кастой от Тулькана, и кинул его девушке. Второй чиновник протянул Касте тунику из жесткой мешковины и пару грубых веревочных сандалий.

– Одевайся, – велел он.

В башню ее повели желтолицый и два стражника-агламита, коренастые, длиннорукие и заросшие рыжей шерстью, как обезьяны. После яркого солнечного света на улице мрак башни ослепил Касту. Желудок полез к горлу от царившего в башне смрада. Каста остановилась, пытаясь справиться с накатившей тошнотой.

– Шевелись, шлюха! – Желтолицый толкнул ее в спину.

Они долго поднимались по витой каменной лестнице, едва освещенной тусклыми масляными светильниками. Потом Каста увидела камеры с решетчатыми дверями из кованого железа. Обитатели камер встретили ее появление восторженным воем, гыканьем и непристойными шутками.

– Эй, глядите, девка!

– Клянусь кровью, баба! Эй, начальник, куда ты ее ведешь? Посади к нам, хоть на денечек! Хоть на час, начальник!

– Какая баба! Эй, девочка, я тебя уже хочу! Посмотри же на меня!

– Ой, братцы, у меня сейчас яйца лопнут! Боги, как она пахнет! Да я отсюда чую запах ее киски.

– Дайте, дайте посмотреть! Эх, как бы я сейчас ей…

– Начальник, давай эту шлюху сюда! Мы ее быстро перевоспитаем, клянусь задницей Игерабала!

– Ножки, ножки какие! Сейчас умру…

Каста шла, опустив голову. Тошнота немного улеглась, но теперь ее бил озноб, совсем как перед боем. Хотелось выть от чувства бессилия. Если бы она могла, то голыми руками разорвала бы всех этих ублюдков, выдавила бы полные похоти глаза, повыдирала бы из смрадных ртов их грязные языки. Но за спиной пыхтели два агламита, вооруженные тяжелыми копьями, и Касте не хотелось испытать остроту этих копий на себе. Надо быть умнее. Все равно она выберется из этой помойной ямы. А потом посчитается с Кувладом за испытанное сегодня унижение. Мысль о том, что она однажды сделает с Кувладом, заставила ее кровожадно улыбнуться.

Ее привели к открытой камере, и желтолицый тюремщик втолкнул ее вовнутрь.

– Почтенный судья сегодня занят, так что суд состоится завтра, – заявил он. – Ночь ты проведешь здесь. Если вздумаешь устраивать истерики, познакомишься с колодками. Или отправишься к тем скотам, которых видела по дороге сюда.

Каста огляделась. Все это напоминало кошмарный сон, и ей с трудом верилось, что все, что творится с ней, происходит на самом деле. Камера была просторная, но сырая и холодная, и Касту вновь начало знобить – камни стен будто пили из нее тепло. Желтолицый захлопнул за ней тяжелую решетчатую дверь, загремел засов. Потом она стояла и слушала, как тюремщик и охрана удаляются по коридору, топая ногами, обутыми в тяжелые подбитые бронзой сандалии. Ее наконец-то оставили одну.

На каменном полу рядом с охапкой соломы, заменявшей постель, стоял кувшин с водой. Каста подняла его, понюхала – вода была свежей. Она жадно выпила всю воду, не задумываясь над тем, что больше воды у нее нет. Головокружение и тошнота стали меньше. Напившись, Каста легла, свернулась калачиком на соломе, прислушиваясь к лихорадочному стуку своего сердца. Потом она вспомнила о локоне Элеа. Все это время шелковистый локончик дочки был зажат у нее в левом кулаке. Каста разжала кулак, взглянула на локон – и слезы ручьем хлынули у нее из глаз. Второй раз за истекшие дни она плакала надрывно, в голос, совсем по-женски. Такого с ней не случалось уже несколько лет. Когда буря в душе улеглась и слезы иссякли, Каста поцеловала прядку Элеа и обвязала ее вокруг левого запястья, обмотала сверху полоской оторванной от туники мешковины на манер наручника. Теперь она была спокойна.

Не все так плохо, сказала она себе. Она обязательно выберется отсюда. Даже если ей потребуется для этого сражаться со всем Дарнатом. Она не боится смерти. Три года она дралась на арене, и великая Некриан, богиня бесконечного покоя, все это время была рядом с ней. Только вот силы надо поберечь. Надо поспать. Слишком много пережито за последние два дня.

Каста закрыла глаза и провалилась в забытье.

* * *

– Эй ты, селтонская шлюха! – Освещенное пламенем факела уродливое лицо охранника-агламита показалось Касте продолжением тех кошмаров, которые мучили ее во сне. – К тебе пришли!

Рядом с охранником стояла маленькая щуплая фигурка, закутанная в темное покрывало. Какая-то женщина. Каста поднялась со своего жалкого ложа, шагнула к железной двери.

– Я никого не хочу видеть, – сказала она, глядя на женщину.

– Это я хотела видеть тебя, – сказала женщина, выпростала из-под покрывала руку и что-то подала стражнику. – Ступай, мой друг, дай нам поговорить наедине.

– Что тебе нужно? – спросила Каста, когда охранник ушел. – Кто ты?

– Я Динче, – сказала женщина на чистом селтонском языке. Каста вздрогнула.

– Ты говоришь по-селтонски?

– Говорю. Не беспокойся, нам никто не помешает. Я дала охраннику серебряную мину, за такую плату он позволит нам разговаривать хоть всю ночь.

– Тулькан хотел, чтобы я тебя нашла.

– И ты не послушала его. Пришлось мне тебе искать. Я рада, что успела. Благодарю тебя за то, что ты благородно обошлась с моим сыном.

– Сыном?

– Тулькан был моим сыном.

– Твой сын – орк?

– Наполовину. Чистокровным орком был его отец Эбреш Айххо, двоюродный брат короля орков Удая.

– Ты зачала ребенка от орка?

– Я любила его. Да, он был орк, но с чистым, благородным и отважным сердцем. И он меня любил. Это долгая история, и я не буду ее тебе рассказывать. После рождения сына Эбреш забрал его себе: он хотел сделать из Тулькана настоящего воина, боялся, что человеческая природа может взять верх в нашем ребенке. Я не возражала.

– Ты отдала своего сына?

– Так было нужно. Но я тосковала по нему все эти годы. Тулькан шел в Дарнат еще и затем, чтобы встретиться со мной. Но не успел. По дороге его обманом захватили работорговцы и продали Абнуну. Ты была великодушна к моему сыну, хоть и не смогла его спасти.

– Я дралась с ним на арене.

– Это был не твой выбор.

– Прости меня. Я действительно не смогла его спасти. – Каста сняла с шеи амулет Тулькана, протянула женщине. – Возьми, эта вещь принадлежала твоему сыну.

– Нет. – Динче мягко отвела протянутую руку селтонки. – Он принадлежит тебе. Это камень Айвари, одна из девяти реликвий, оставленных миру Забытыми богами, до недавнего времени она принадлежала оркам. Мой сын сделал то, что должен был сделать. Наступает твое время, Каста. Тебе придется разыскать все прочие реликвии, чтобы выполнить свое предназначение.

– У меня нет никакого предназначения. Завтра меня будут судить и скорее всего приговорят к смерти. Так что найди другую дурочку и ей рассказывай свои сказки.

– Никакого суда не будет. Утром ты покинешь эту тюрьму. И Дарнат покинешь. Для тебя начнется новая жизнь – жизнь Воительницы Забытых богов.

– Я выйду из этой клетки? – Каста недоверчиво засмеялась. – Ты, что ли, освободишь меня?

– Не важно, кто это сделает. Считай, что такова воля Забытых богов.

– О каких Забытых богах ты говоришь?

– Когда-то они владели миром. Потом пришло зло и разрушило все, что создали эти боги. А потом был великий потоп, очистивший мир от скверны, и пришло время других богов, и людям было невдомек, что новые кумиры, которым они поклоняются – всего лишь бледные тени истинных создателей этого мира. Даже истинные имена Забытых сегодня помнят очень немногие посвященные. Но Забытые боги не покинули этот мир, они продолжают жить среди нас, потому что их извечный враг еще не побежден окончательно. И теперь древнее противостояние начинается вновь. Далеко на юге, в землях Шерана, маги Чаши готовятся вернуть в наш мир извечного врага Забытых – того, кто уничтожил золотой век и обрек людей на страдания и смерть. Самого Отца Теней.

– Откуда ты это знаешь?

– Какая разница? Считай, что Забытые боги сказали мне об этом.

– Ты просто сумасшедшая старуха.

– Ты ничего не знаешь, Каста. Или мне называть тебя Лейдой?

– Откуда ты узнала мое имя? – Каста схватилась за железную решетку двери, припала к прутьям лицом, стремясь разглядеть странную гостью.

– Твое имя назвала мне прядка волос, скрытая под повязкой на твоей руке, – ответила Динче.

– Клянусь Берис! Не смей меня мучить!

– Я говорю правду. Знаешь, почему Тулькан не убил тебя? В землях орков сейчас идет большая война. Тулькану было поручено прийти сюда, в этот город, чтобы передать камень Айвари людям. Именно отсюда, из Дарната, должен начаться поход против возвращающегося Зла древних. Тулькан был посвященным. И он увидел твою скрытую от всех душу. Он испытал не только твою силу, но и твое милосердие. И понял, что именно тебе суждено встать на защиту Забытых в войне против демонских сил Шу. Как он тебя назвал? Шенай-эшган-рох-аммар-денна.

– Да ты просто ведьма, забери тебя Некриан!

– Ведьма. – Динче засмеялась. – Или одна из последних служительниц богини Айвари. Или сама Забытая богиня. Называй, как тебе угодно.

– Какого пса ты от меня хочешь?

– Рассказывать придется очень долго. Но кое-что ты должна знать. Представь себе, Каста, что богам тоже нужны защитники. Простые смертные люди, которых боги выбирают из многих во имя своих целей. Найти достойного защитника нелегко, но это необходимо. Ведь если боги начнут сами воевать друг с другом, мир перестанет существовать. Он будет уничтожен огнем и водой, бурями и морозом. Погибнут все – правые и неправые, добрые и злые. Зачем это богам? Они любят людей, хотя люди их забыли.

– Я не хочу быть защитницей.

– Это не тебе решать. Ты особенная женщина, и твой путь был предопределен давно, в миг твоего рождения. Назови это судьбой или волей богов – разницы нет. В тебе живет душа воителя. Женское тело и душа воина достались тебе, Элеа Лейда, прозванная Кастой. Боги выбрали для тебя дорогу героя. И ты шла этим путем все минувшие годы.

– Боги? – Каста сжалась в комок, точно разъяренная кошка. – И ты смеешь говорить мне о богах? Они забрали у меня моих любимых. Они заставили меня испытать плен и рабство. Они превратили меня из счастливой жены, матери, из любящей дочери в убийцу. Меня избивали, насиловали, продавали на рынке, как вещь, посылали на арену убивать таких же, как я, рабов. Путь героя, о котором ты говоришь, – это путь крови и страданий. Знаешь ли ты, каково это – убить человека? Вонзить в него меч, раскроить ему череп топором или булавой? Я занимаюсь этим уже три года. Три года я ухожу с арены с руками, липкими от человеческой крови. Я привыкла к ее запаху так же, как другая женщина привыкает к запаху своих притираний. Такова была воля богов, Динче? Обездолить счастливого человека так, чтобы этот человек начал убивать? Чтобы он мечтал о смерти? Не хочу!

– Я понимаю тебя, дочка. Все эти годы тебя окружали мрак и кровь. Но это лишь начало твоей долгой дороги. Не хули богов – они делают то, что должны. Им нужна твоя помощь. Наступают тяжелые времена – времена стали и огня, черного колдовства и власти демонов. Древнее зло Шу вот-вот вернет мир к тем проклятым векам, когда им правили обретшие плоть демоны Теневой Стороны. Многие десятилетия орки, населяющие плоскогорья Орсианы, в одиночку сдерживали натиск шеранских полчищ. Но не так давно случилось то, что не должно было случиться – шеранцы захватили священный город орков Меру. В лапы шеранских черных магов попало Слово Бездны, и теперь они знают, как пробудить непобедимую мощь Шу.

– Все это меня не касается.

– Мне трудно об этом говорить, Каста, но я должна. Хочешь ли ты, чтобы Отец Теней снова обрел власть над миром, и твои незабвенные Элеа и Айлор вернулись к тебе – теперь уже как кровожадные вампиры, как злобная нежить?

– Не смей! – Каста в ярости ударила ладонью по железной двери. Если бы она могла дотянуться до горла Динче, то задушила бы старуху без колебаний. – Не произноси имен, которые недостойна называть!

– Я понимаю твой гнев. Но все, что я сейчас говорю, чистая правда. Понимаю, тебе больно это слышать. Но ты должна знать, что ждет тебя, меня, всех нас, если шеранские чернокнижники доведут до конца свое нечестивое намерение. Вернется время Шу, эра полного господства демонских сил на земле. Тулькан шел в Дарнат еще и потому, что вожди орков сегодня пытаются найти союзников. Людям невдомек, что долгие годы именно благодаря оркам они могли спать спокойно. Но сегодня все изменилось. Той помощи, которую оказывали оркам мы, когда-то управлявшие мирами и позабытые, теперь недостаточно. Орки в одиночку не смогут справиться с мощью Шерана. Однако люди ненавидят орков, считают их злобными тварями, нечистыми и свирепыми. Внешность – увы! – часто бывает обманчивой.

– Хорошо, и что я должна сделать? Служить тебе?

– Нет, просто идти своим путем. Он уже начался, этот путь.

– Слова, слова. Пустые, ничего не значащие. Как я могу защищать богов, если я не могу защитить даже себя? У меня нет ничего, кроме этого камня и прядки волос моей доченьки.

– А разве этого мало? После того, как Тулькан передал тебе реликвию Забытых, на тебе благословение богини Айвари. Выбор сделан. Мой сын сделал его. Забытые получили Воителя. Теперь твое место в грядущей войне определено. Что же до волос… Память о тех, кого ты любила, до сих пор не позволила тебе стать жестокой и безжалостной убийцей, хотя ты пролила немало крови. Ты выдержала последнее испытание – испытание злобой. Три года на арене Цирка ты жестоко мстила всем за те несчастья, которые обрушились на тебя. Но ты пощадила Тулькана, и Забытые видели это.

– Я устала. – Каста схватилась ладонями за виски, замотала головой. – Уходи, матушка. Я не хочу больше говорить.

– Хорошо. Только еще несколько слов напоследок. Твоя судьба тесно связана с судьбой одного юноши, которого ты повстречаешь очень скоро. Это будет не совсем обычный союз, но он позволит тебе совершить то, чего ждут от тебя Забытые. А теперь прощай. Береги камень, он не раз сослужит тебе добрую службу. Он обладает великой силой исцелять раны, болезни и нейтрализовать яды. И еще, прими от меня это кольцо. Не смотри на его простоту. Это вторая реликвия Забытых. Кольцо Моммека, бога мудрости. Его еще называют Кольцом Языков. Оно поможет тебе находить путь к сердцу того, кто встретится на твоем пути.

– Динче! Айвари! – крикнула Каста, но за дверью ее камеры уже никого не было. Динче исчезла в темноте коридора. Селтонка с недоумением посмотрела на свою правую руку – потертое медное колечко непонятным образом оказалось у нее на безымянном пальце. А потом сняла с шеи амулет и увидела, что невзрачный камень Тулькана изменился. Теперь это был полированный кусок янтаря, имевший безупречную шестиугольную форму – форму пчелиных сот.

– О Берис! – вздохнула Каста. – Что происходит?

Ответить на свой вопрос она не смогла.

* * *

Достопочтенный Рис-Шавхун, верховный судья Дарната, глянул сначала на свиток, лежавший перед ним, затем на человека, который с подобострастием смотрел на судью, ожидая, когда тот соизволит ответить на его вопрос. Чтобы ответить, надо сосредоточиться. А этого достопочтенный судья как раз никак не мог сделать. Он хотел тишины и покоя. Вчерашние возлияния до сих пор напоминали о себе тупой головной болью. Глаза его слипались, когда он пытался читать свитки дел, требующих рассмотрения. Хотелось домой, в прохладу, в постель. А тут еще этот проситель…

– Я подумаю, – сказал Рис-Шавхун, не поднимая взгляда. – Сначала нужно допросить обвиняемую.

– Конечно, конечно, свет истины. Но добрый господин Абнун просил об… особом отношении к этому делу. Все-таки убит уважаемый человек, убит злодейски, на глазах у многих свидетелей.

– Я подумаю.

– Добрый господин Абнун просил вас, свет истины, ускорить вынесение приговора.

– С чего бы такая спешка? – Рис-Шавхун все же поднял глаза на посетителя. – Судопроизводство – дело сложное.

– Обвиняемая – всего лишь грязная рабыня.

– Вольноотпущенница, – поправил судья. – Которая три года была кумиром черни. Но не стоит говорить об этом, Шабак. Если тебе больше нечего мне сказать…

– О, совсем забыл! – Секретарь владельца Большого Цирка с хорошо сыгранной виноватой улыбкой стянул с пальца перстень с прекрасным голубоватой воды алмазом и положил с поклоном на стол перед судьей. – Это господин Абнун нижайше просил принять от него в знак уважения и преклонения.

– Уже второй, – сказал судья.

– Что второй? – не понял Шабак.

– Ты второй, кто пытается сегодня всучить мне взятку. С утра был один… Чего хочет твой хозяин? Чтобы я приговорил девку к смерти? Ей так и так не миновать плахи.

– Вы верно изволили заметить, что проклятая селтонка три года была знаменитостью. У нее могут найтись влиятельные заступники.

– И что из этого?

– Я слышал, что пришло время снарядить «корабль смерти», – перейдя на шепот, сказал Шабак.

– Ах, вот ты о чем! – Судья покачал головой. – Я-то думал, что твоему хозяину хочется посмотреть на то, как палач будет потрошить девку на Площади Вздохов.

– Я счастлив, что вы поняли меня, добрый господин.

– Ладно. – Судья взял свиток и как бы невзначай ловко смахнул им перстень со стола себе на колени. – Я распоряжусь насчет девки. Передай Абнуну мой привет и пожелания здоровья.

– Эй, женщина!

Каста подняла голову. Загремел засов, и высокий человек в черном вошел в камеру.

– Встать! – негромко скомандовал он.

Каста подчинилась. Человек встал так, чтобы свет из крошечного окошка камеры падал Касте в лицо. Его лица она видеть не могла – неизвестный был без факела.

– Я пришел сообщить тебе, женщина, что высокий суд рассмотрел твое дело. Ты приговорена к смерти, – сказал черный.

– Рассмотрел мое дело? – Каста убрала с лица грязные слипшиеся волосы. – Даже не выслушав меня? Воистину, это верх правосудия!

– Твои слова оскорбительны. Но теперь это не столь важно. Завтра на восходе солнца ты будешь обезглавлена на Площади Вздохов публично.

– «Черный ворон, вестник смерти, хочет напугать меня», – пропела Каста, презрительно усмехнулась. – Ты думаешь, я боюсь? Ты ошибаешься.

– По закону вечером накануне казни тебе полагается ванна и ужин за счет государственной казны стоимостью не более восьми кавашей. После этого тебя переведут в другую камеру, где ты проведешь эту ночь до утра.

– Очень хороший обычай. – Каста проглотила комок, застрявший в горле. – А мужчина за счет казны мне не полагается? Что-то не хочется последнюю ночь жизни проводить одной.

– Грязная шлюха! – прошипел черный и покинул камеру.

Каста опустилась на солому. Слепой ужас, который охватил ее, когда она услышала о приговоре, немного прошел, осталась только противная слабость в ногах и чувство полной обреченности. Завтра ее казнят. Динче обманула ее. Никакого освобождения не будет. Что ж, надо быть сильной. В конце концов, ее мучения завтра закончатся. А потом… потом она встретит свою Элеа. И Айлора. И маму. Больше трех лет она думала об этой встрече. Ждать осталось совсем немного.

Она пребывала в оцепенении до той минуты, пока в ее камеру снова не вошли – на этот раз знакомый ей желтолицый тюремщик и с ним два охранника. Ее подняли окриком, велели следовать за ними. Привели вниз, в подвал башни. Здесь ее ждали бочка с горячей водой и накрытый стол.

Даже за несколько часов до смерти человек может быть счастлив, думала Каста, с наслаждением смывая с себя липкую тюремную грязь. Более того, именно в такие минуты жизнь кажется особенно прекрасной. Каста мылась, расплескивая воду, охая и постанывая от наслаждения, совершенно не обращая внимания на охранников, которые наблюдали за ней. Ей было все равно, что на нее смотрят. Пусть глазеют – может, хоть раз в жизни увидят красивую женщину. В каком-то смысле палачи сжалились над ней: завтра на эшафоте она не будет выглядеть грязной свиньей. Это пусть слабое, но все-таки утешение. А потом она оделась и села за стол. Предложенное ей вино было кислым, мясо – недожаренным, хлеб клеклым, а фрукты слегка подгнившими, но даже этот убогий ужин показался ей необычайно вкусным. Она ела с жадностью, пока блюдо не опустело. А потом ей невыносимо захотелось спать. Каста хотела сказать тюремщику, чтобы ее отвели в камеру, но язык не слушался. Еще мгновение – и девушка повалилась прямо на стол, разлив остатки вина.

– Ну вот и все, – сказал желтолицый тюремщик. – Теперь хватайте ее и несите в повозку. Отвезете первую партию в порт и быстро возвращайтесь за остальными.

– Жаль, что ее скормят рыбам, – сказал один из охранников, глядя на Касту. – Я бы посмотрел, как палач будет рубить ей голову.

– Держи свои поганые фантазии при себе, – сказал желтолицый. – И какой идиот придумал этот закон о смертниках? Купай этих сволочей, корми… Моя бы воля, всех перевешал без всяких формальностей. Пошевеливайтесь, у нас еще много работы. У нас осталось еще шестеро негодяев, а я не собираюсь торчать тут всю ночь.