Книга: Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы - Андрей Азов

В истории художественного перевода перемежаются периоды "очуживания" и "одомашнивания" текста (они же — форенизация и доместикация). Если во времена Серебряного века считалось модным переводить литературу, опираясь на иностранный оригинал, привнося в тексты чужеземные слова и конструкции, далее все развернулось на 180 градусов. Точный перевод оказался "грехом буквализма", а стремиться надо к тому, "как бы написал Бальзак, если бы выражался по-русски",или же к "реалистичному переводу". Обалдеть, тысячи диссертаций по переводоведению (включая мою) написаны на тему "понял ли переводчик, что хотел сказать автор", а всё это время карманные миелофоны выдавали в советских литинститутах. Естественно, принцип облагораживания и вольного пересказа для советского читателя натянули на политику партии и написанные Сталиным научные труды, и пошла жара, с заявленьицами вроде "мне нет дела до оригинала". Кашкин царь и бог, а Шенгели и Ланну отказать от дома. Особенно доставляет читать перепалки обеих сторон в литературных журналах.

... Да-да, все смеялись над "котлетой в тесте" у Риты Райт-Ковалевой в "Над пропастью во ржи", а это реалистичный перевод был, поди ж ты.

Вердикт: изо всех сил рекомендую переводчикам и сочувствующим.

В bullshit-bingo играют на совещаниях. Как они говорят, "на митингах". Перед началом совещания участникам раздаются квадратные карточки размером 5х5 клеток. В каждой клетке написано слово или фраза, которые ничего не значат, но всегда употребляются на подобных мероприятиях, такие как -- концепция -- экшн план -- текстЫ (с ударением на Ы) -- костЫ, резать костЫ -- биг дэйта, биг дэйта анализ (или не дай бог "аналисиз") -- синергия -- скилЫ -- фичи -- фандинг, краудфандинг -- фоллоу-ап -- гибкая методология -- практики -- тренинги -- ретроспектива и тому подобная лабуда.

Участники внимательно слушают докладчика и вычёркивают слова, которые он употребил. Прбеждает тот, кто первым вычеркнет целую строку или столбец. Победитель вскакивает с места и кричит: 'BULLSHIT! BULLSHIT!'

К счастью, всё не так уж плохо, как на "митинге". Слова А.Азова пониманию поддаются, и в конце каждой главы он предусмотрительно добавил раздел "Выводы", где совсем уж человеческим языком суммирует рассмотренное. Поэтому кое-что я понял.

И то, что я понял, привело меня в полное негодование.

------ Далее будет один сплошной спойлер, но по-другому про эту книгу я рассказать не смогу. ------

Дело в том, что во все времена во всех странах существовало, два типа перевода. Лучше всех об этом сказал М.Л. Гаспаров

перевод, насилующий язык подлинника ради родного языка переводчика, и перевод, насилующий родной язык переводчика ради языка подлинника

И эти две методики всегда конкурируют с переменным успехом.

Ивану Александровичу Кашкину удалось сделать немыслимое! Он смог на долгие годы, практически до сегодняшнего дня, напрочь заткнуть рот переводчикам, которые исповедовали следование оригиналу, т.е. насиловали язык перевода (русский в нашем случае). И сделал это он самыми отвратительными методами. Он планомерно переводил литературную дискуссию в политическую! Он без зазрения совести лепил тяжёлые политические обвинения, например,

в искажении образа Суворова и тем самым в оскорблении советского читателя.

А это были не наши вегетарианские времена. И дело пахло там уже не только чернилами. Совсем не чернилами! И этот Кашкин всё прекрасно понимал.

К счастью, "дело о космополитах" до переводчиков дошло не в полной мере. Сталин умер, и досталось только врачам.

Но вы наверняка знаете, зачем кастрируют евнуха. Правильно, на всякий случай. Вот и литературные начальники на всякий случай перекрыли дорогу всем переводчикам, которые были не в фарватере "реалистического перевода". Целая ветвь возможностей оказалась засушенной. Любой перевод, сделанный после 1950 года, вполне может оказаться пересказом, сделанным в традициях соцреализма и "реалистического перевода". И это касается не только советского времени. И сегодня у нас переводчики находятся в сложном положении. Снова им надо работать так, чтобы не обиделась власть или не оскорбились чувства каких-нибудь верующих. Поэтому можно сказать, что "реалистический перевод" снова живее всех живых. А значит, надеяться, что перевод соответствует подлиннику, опять не приходится...

Книга тяжёлая во всех смыслах. Трудно её читать, потому что политическая фраза всегда была и остаётся бредом. Ещё труднее оттого, что всё время подташнивает, и хочется умыть руки.

Но переводчикам и просто писателям её надо знать обязательно. А читателям очень желательно. Надо напрячься и прочитать.

Ну и, ясное дело, после этой книги хочется вернуться к чтению оригиналов, как это было в советское время. Тогда ничего интересного вообще достать было нельзя, и я ходил в букинистический магазин на улице Качалова (сегодня она Малая Никитская). Туда сдавали книги сотрудники разных посольств, а прочитать всё, что они несли, было трудно, и там были разные книги. Очередей там не было. Помню, как два-три посетителя ходили из угла в угол, старательно избегая смотреть друг на друга. Все чувствовали себя немножко шпионами и чуть-чуть преступниками, потому что не за соцреализмом мы туда ходили, не за партийностью и не за народностью (может быть, кто-то ещё помнит определение социалистического реализма?).

Короче говоря, да здравствуют оригиналы! Человек столько раз человек, сколько он знает языков. Завтра приступлю к изучению китайского.