Текст книги "Лайнер вампиров"

Но у Эльвиры уже загорелись глаза, она радостно продолжила:

– А как ты относишься к корейской кухне?

– Собаки там тоже есть, – неуверенно кивнул я.

– О… мм… как соблазнительно! Но это не скоро, а пока я, наверное, буду пюре-эпатаж!

– Постой-постой, у нас эпатаж – это когда пюре надевают тебе на голову?!

– Какая у вас запущенная, дикая, необезображенная культурой страна… – с нескрываемой завистью вздохнула моя журналистка.

– Если «киш» – это запеканка… – продолжал я, изучая меню. – Дай угадаю. Киш-миш – запеканка из мышей! Так?

– Моя любимая, – покивав, облизнулась Эльвира.

– Тогда я возьму, пожалуй, эпатаж-а-кресен, это ведь пюре с крысой, я правильно понял?

– К сожалению, с обычным кресс-салатом. И кто его ест в нашем мире?

– Но уж эпатаж-кресси точно с крысой?!

– Вегетарианский, с луком и морковью, – покачала она головой, глядя на меня с жалостью. Эх, не поесть мне сегодня крысы! – Как так вышло, что, служа в Парижске, ты не знаешь наших самых популярных блюд?

– Во-первых, прослужил я там недолго, во-вторых, больше учился, чем служил, в-третьих, жалованье сержанта не позволяло шататься по дорогим ресторанам, а в-четвёртых, как видишь, я там не прижился. Славянская морда, как выражается твой бывший наставник…

Тот же подмигивающий официант подал нам наконец красное сухое черногорийское вино «Рванац», и разговор плавно перешёл на другую тему. В какой-то момент я отвлёкся от рассуждений моей милой собеседницы о пользе ежедневной бутылки вина для цвета лица девушек и услышал обрывки разговора за соседним столиком.

– Мы – потомки ангелов и женщин, с которыми они воссоединились, и потому должны питаться кровью. Ибо именно кровь крыс – единственное, что смогло заменить амброзию, которой насыщались наши прародители на небе. Историю ещё никто не отменял! – горячо доказывал самый молодой в компании маадьяр.

– Альтернативную историю? О да… Но поверьте, скорее наши праотцы были наказаны за то, что ослушались Бессмертного, и он сделал их детей чудовищами, которые не могут выжить без крови. Но, разумеется, это всего лишь легенда, калька с более древних мифов, согласно которым Творец, создавая мир, населил его людьми, вампирами и чертями, – чуть насмешливо отвечал толстый вампир, явный типаж учёного…

– Не спорю, коллега, ведь всем известно, что людей выдумали, чтобы пугать детей. Хотя с научной точки зрения можно признать, что они вымерли в результате эволюции. А мы, вампиры, были всегда, даже до сотворения мира! Поэтому мы однозначно порождение древней Тьмы, а не кудрявых светлых ангелов… – поддержал его седой вампир в тупецкой феске с кисточкой.

Видимо, обсуждалась очередная многотомная теория происхождения вампиров. Они безумно любят мусолить эту нескончаемую тему…

– Вампиры как потомки ангелов, сошедших на землю и вступивших в связь с первобытными чертовками? Интересное мнение. – К компании присоединился ещё один вампир с бокалом искусственной крови в руках.

– Это уже вполне доказанный факт! – горячился молодой маадьяр. – Поначалу наши прародители быстро умирали, так как не могли пить материнского молока и глотать любую земную пищу, но потом аналог небесной амброзии был найден, и это оказалась… крысиная кровь! Только она, питая, продлевает нам жизнь. А не какой-то томатный сок… Лишь тёплая кровь – наша единственная, естественная, традиционная, проверенная веками пища!

– Возможно, возможно… Но сами постулаты в корне неверны! Лично я убеждён, что это была божественная кара для ослушавшихся Всевышнего ангелов-отщепенцев. Именно их дети не могут жить без крови крыс и вечно обречены быть изгоями общества! А после смерти их ждёт ещё и вечное проклятие! То есть всех нас оно ждёт, – качая головой, заключил толстый маадьяр со скорбью, к которой примешивалась изрядная доля театральщины.

– Я бы скорее назвала это наказанием крыс. Их-то за что было карать? – не выдержав, возмутилась Эльвира. Она произнесла это достаточно тихо для ушей чёрта, но не вампира.

Дискутирующие за соседним столиком разом уставились на нас. Да и не только они…

– Может быть, и есть за что, нам не дано постигнуть промысел Высшего Разума, – с масленой улыбочкой чуть поклонился италийский вампир, в котором я узнал рекламировавшего косметику для солярия, что подтверждал его беджик с надписью «Кармил Полидори – специалист по макияжу». А я-то всегда думал, что Кармил – это женское имя. Но у этих вампиров всё не как у чертей…

– Верно, – закивали его соратники, – не нам судить само Небо!

– Но амброзия и кровь? Какое в них сходство? – не отступала Эльвира.

– И та и другая дарует бессмертие, и это всё, что нам нужно знать, – зевнул сидящий неподалёку от нас вампир из выбриттов, с вальяжным видом откидываясь в кресле, так что стал виден и его беджик, который гордо гласил: «Лорд Рутвен».

Я подавился смешком. Вот в этом они все: нарочитое подчёркивание своего аристократизма, каждый второй вампир обязательно лорд, граф или князь. В крайнем случае незаконнорожденный отпрыск таинственного знатного рода, а какого именно, загадочно умалчивается, потому что род этот слишком высокий, чтобы упоминать его вслух, чаще всего намекая на королевский дом.

Но, видимо, мой смех был слишком вызывающ, присутствующие с упрёком развернулись в мою сторону. Вампиры очень обидчивые, как и все нацменьшинства, и всё время подозревают, что их ущемляют в правах. В своё время партия вампиров-политиков правого толка долго добивалась, чтобы их народ наконец-то признали неоднократно подвергавшимся безобразным угнетениям и гонениям. Можно подумать, не они сами были в этом виноваты! Сильно сомневаюсь, что такое признание им нужно было, но добивались, лишь бы к их вечным претензиям начали прислушиваться, раньше-то над их придирками просто смеялись. Однако поправка в закон прошла, вампиры победили. И сейчас смех (читай: издевательство) над вампиром уже шёл по статье «ущемление прав нацменьшинства»! За что суд мог и с должности снять, и срок дать, и штраф выписать немалый в зависимости от «тяжести нанесённого оскорбления»…

Пришлось состроить независимо-отрешённую физиономию. Когда им стало нечем подпитывать свои подозрения в «вампироненавистничестве», они сразу успокоились и вернулись к поискам ответа на вопрос, откуда они произошли. Теория о предках-ангелах была не новой, скорее даже весьма популярной в среде вампиров, и они носились с ней по поводу и без, только бы лишний раз напомнить себе, но больше окружающим о своей предполагаемой исключительности.

Эльвира демонстративно достала блокнот и написала так, чтобы я видел: «Самое главное, что эта дурацкая фантазия об ангелах стала пропагандистским оружием традиционалистов, так как полностью оправдывает питьё крови! Бедные мои крыски…»

Я улыбнулся, взял у неё карандаш и сделал ниже приписку: «100 %». Она тоже улыбнулась и с намёком постучала ноготком по пустому бокалу. В самом деле, нам-то какое дело до всего этого пустопорожнего спора? Мы почти одновременно кивнули официанту, тот долил вина – вкус «Рванца» великолепен, его поставляют с чёрных склонов Бувды…

Эльвира вновь начала что-то писать, а я погрузился в мысли. Надо же, оказывается, есть вампиры-вегетарианцы, вампиры-традиционалисты и вампиры нового поколения, пьющие искусственный заменитель. Вот они сидят, рассуждают о томатном соке и о крови, чокаются, обсуждают проблемы сосуществования в социуме. Дружно спорят о том, какие радужные перспективы ожидают их всех после слияния партий «За традиции, уклад и веру предков!» и «Кровососы с левым уклоном в сторону Зелёного Мира!».

Похоже, что все типы вампиров собрались на этом корабле. Носители восточной и западной культур, ещё несколько столетий назад развязывающие непримиримые войны из-за того, кто вампир, а кто упырь, смеются, хлопают друг друга по плечу, фотографируются вместе в национальных костюмах…

Но это лишь видимость. Внешнее. Внутри же здесь всё напоминает настоящий серпентарий, гигантский клубок ядовитых пресмыкающихся со смертельным ядом на кончике клыков. Вампирам нельзя доверять. Никому. Никогда. И они сами это знают, поэтому их даже силой не заставишь повернуться к собрату спиной. Даже если они в одной социальной и национальной группе…

Меж тем на маленькой сцене, где стоял большой белый рояль, начались приготовления, зажглись зеленоватые софиты и к нам вышел молодой вампир в небесно-голубом свитере и туго облегающих джинсах. Виртуозно засучив рукава, он с делано-смущённой улыбкой откинул крышку рояля и взял первый аккорд. Это был тот самый парень, которого я видел ещё с пристани с немного странной девушкой в предыстерическом состоянии. Значит, он и есть их знаменитый артист Эдик Калинкин. Приглашённые вежливо замолчали.

– Ну, послушаем, какую музыку сочиняют эти эстеты в голубом. – Я с насмешливой улыбкой повернулся к Эльвире и вдруг увидел, что она не сводит с этой бледной немочи восторженного взгляда. Меня она, кажется, даже не слышала.

Бегло пробежавшись тонкими пальцами по клавишам, вампир запел неожиданно мягким тенором:

 
Здравствуй, нежная овечка,
Я хочу твоё сердечко,
Улыбнись, и я навеки твой…
 
 
Моя милая овечка,
Перейдём со мною речку,
Посидим со мной в глуши лесной…
 
 
Моя сладкая овечка,
Я целую тебя в плечико,
Я хочу тебя, хоть волком вой!
 

И зал уныло подхватил известный, похоже, всем здесь припев:

 
О, тёплая кровь моей чудной овцы,
Точите резцы, точите резцы!
 

– Пошли отсюда, – потянула меня за рукав Эльвира, – скука зелёная!

– Но… я подумал, тебе это нравится…

– Мне?! Да он поёт это на каждой конференции, искренне убеждённый, что такая нудятина достойна стать всемирным гимном вампиров нового поколения! Хотя-а… А давай ещё немного послушаем, – вдруг передумала она. – Чем-то он берёт, этот парень, не пойму чем, но… мрм… он милый!

– Наверное, голосом, – съязвил я, потому что голос у него был ужасный, у нас, чертей, так медоточиво и сладко поют только геи. – А я, пожалуй, пойду, гм… если понадоблюсь, я в баре.

Эльвира что-то невнятно пробурчала в ответ, и я под неодобрительными, косыми взглядами вампиров пошёл к выходу. С гордо поднятой головой, но в душе у меня будто совы толпой нагадили… То есть настроение ни к чёрту! И чем ей мог понравиться этот лощёный хлыщ?!

Я уже поднимался на третью палубу, где сегодня, прогуливаясь, заметил бар, а вслед мне всё ещё неслось слаженным хором:

 
Навек нас связала томления нить,
Разок укусить, разок укусить…
 

Мне захотелось сплюнуть, до того от всей этой дряни было тошно. Я бухнулся на высокий стул в баре и тупо заказал себе пиво, когда услышал за спиной:

– Дзень добри, друже! Пан ведь с Полякии. Ми слухали, цо ви з поляцким выговором?

– То так, есм из-под Крякова, – сразу обернулся я.

– То добрже, пан, – широко улыбнулся мне дородный глава поляцкой делегации в расшитом кунтуше. – А есм з-под Величек. Были в той земле чи нэ?

– Так, панове, – ещё раз кивнул я. – Быв малем, упадал в шахту, ну же спасли.

– Чёрне Боже. – Шестеро моих земляков перекрестились левым знамением. – Як спасся-то пан?

– Мой старий хлоп Якуб Вендрович вытягнул за гайтан. Он же и настоял, цоб я учився на полицейского.

– За то треба випить, – предложил первый, и по его знаку мне налили гранёный стакан из тайно пронесённой бутыли. Отказать я не мог, пригубив глоток тёмного крестьянского самогона. Вампиры выпили то же самое, но пополам с томатным соком.

– З яаких земель шановне панство? – Я поклонился остальным.

– З-под Маршавинска.

– З-под Черноцерковска.

– Маршавинск, Маршавинск… Это не то мисто, где есть помник злодию Сусанину?

– То так, пан, – широко приобнял меня один из вампиров. – Мий дед быв у том походе, и Сусанин его вбил!

– Он многих вбил, – сурово согласился я.

– За то теж треба випить, – вновь подняли чарки поляцкие упыри.

Отказать я опять не мог.

…Последнее, что я помню, – распахнутые в изумлении глаза пришедшей за мной Эльвиры.

На следующее утро я проснулся с больной головой. Как будто сотня мелких бесов пинала её изнутри маленькими ножками в футбольных бутсах. Я валялся на смятой кровати полностью одетый, только ботинки аккуратно стояли у кровати. Эльвиры в комнате не было. Это хорошо.

В смысле хорошо, что она не осталась стоять надо мной немым упрёком моего позора. Сержант полиции, находясь на задании, напился в первый же день и рухнул, бросив её одну на растерзание всем вампирам этой проклятой конференции! Полный провал, полный…

Но тут до моего слуха донёсся звук льющейся воды в ванной. Ага, она принимает серный душ. Боль сразу утихла. Как будто бесы тоже заинтересовались и отвлеклись на куда более интересные фантазии. Шум воды стих. Я поспешно вскочил с кровати, чтобы приветствовать её так, как будто ничего не случилось. Но «бесы» опять взялись за своё, перейдя в моей бедной голове на какое-то дикое регби без правил!

Стиснув зубы, я с удвоенной энергией выполнил пару гимнастических упражнений и сделал вид, что неспешно навожу порядок, заправляю постель. Когда она встала в дверях, пришлось обернуться. Не могу сказать, что я не ждал этого момента, наоборот, скорее жаждал затаив дыхание…

Но Эльвира не стала делать мне подарок, не заслужил, да я и сам знал это. Она вышла одетая, даже шейный платок в тон брючному костюму (весьма элегантному, кстати) не забыла повязать.

– Утро злое, – громко поздоровалась она, язвительно прищурясь.

– Злое, злое… Как ты спала?

– С твоим-то храпом? Отлично. Лучшего снотворного не придумаешь.

– Спасибо, – смутился я, это было приятно, и наконец решился спросить о том, что меня действительно мучило. – Скажи, что вчера со мной было? Прости, но я абсолютно ничего не помню. Надеюсь, хоть не запятнал честь мундира?

– Ха!

От этого задушевнейшего «ха!» мои бесы мигом улетучились, оставив меня один на один с чувством долга и стыдом.

– Ты правда не помнишь? Ну тогда тебе будет интересно. Собирайся, расскажу по пути. Думаю, мы ещё не пропустили завтрак.

Я взял чистую одежду в ванную, быстро умылся (душ приму потом), переоделся и пошёл опустив голову, как побитый пёс, за бодро цокающей каблучками журналисткой. Пока шли, Эльвира, не стесняясь ничьих ушей, громко рассказывала, что я вытворял, напившись с поляками…

Как немузыкально пел «Эва Польна нэ сгинэла!», как заставлял мурмынского упыря повторять слова гимна, или он нас не уважает?! Как на спор кидался пончиками в бармена, как мерился со всеми армрестлингом, а проигравшего заставлял пить ту самую поляцкую самогонную дрянь! Как развлекался, сбивая летучих мышей, в которых всё ещё превращаются в сумерки некоторые вампиры-традиционалисты, метким выстрелом пробки из-под шампанского! Нет, нет, не-э-эт…

– Гостей конференции! Ай-ай-ай! Как вы могли, сержант Брадзинский?! Они уже отправили жалобу в нашу… то есть мою редакцию. Меня ждёт страшный разнос от шефа по возвращении!

– Это был не я, – густо покраснел я.

– Ещё как ты! – И Эльвира демонстративно скосила глаза в сторону соседнего столика, откуда на меня угрюмо взирали два вампира с синяками вполлица. Лично я не мог понять их недовольства. У нас, поляцких чертей, считается комплиментом, когда тебе стреляют вслед. Это значит – боятся и уважают! Зачем сразу обижаться-то? Так я ей и сказал…

– У вас, может, и да. Но эти выбриттские вампиры – жуткие зануды и не понимают вашего простонародного юмора.

– Мне стоит перед ними извиниться?

– Да, и не один раз! – уверенно кивнула она.

Я сделал скорбное лицо (что было нетрудно) и, подойдя к выбриттам, коротко поклонился:

– Простите за вчерашнее, господа. Я не хотел вас оскорбить. Не учёл разницу менталитетов. Надеюсь, мы останемся друзьями и вы позволите мне угостить вас шампанск…

– О нет! – резко прижавшись друг к другу, взвыли они.

Адское пекло! Зачем я напомнил о шампанском, теперь у них с ним не лучшие ассоциации…

– Извините ещё раз…

– Сэр! Вы не джентльмен, но мы даруем вам извинение, – выдержав паузу, процедили вампиры и оба, задрав носы, отвернулись.

Я молча откланялся (голова продолжала невыносимо болеть) и присоединился к Эльвире, которая набирала еду со шведского стола. Она встретила меня сочувственным взглядом, в котором уже не было осуждения. Я понял, что прощён, и это несколько утешило уязвлённое снобами-выбриттами самолюбие. На завтрак взял только чай, есть не хотелось совершенно…

– Не переживай, – улыбнулась Эльвира и погладила меня по руке. – Хочешь, как-нибудь после конференции постреляем в них вместе?

– А как же твой шеф? – Я удивился и обрадовался её предложению.

– А-а, кажется, я поспешила паниковать. Забыла, что он тоже не любитель вампиров. – Она насыпала себе низкокалорийных сушёных пауков и залила молоком (популярный завтрак, мой шеф сейчас только на них и сидит, его очередная «эффективная» диета). – Три года назад они укусили его собаку, теперь она спит только в кладбищенской земле, а утром грязными лапами разносит её по всему дому.

– Да, похоже, что особенно их никто не любит. – Я серьёзно посмотрел ей в глаза, хотя долго в них смотреть без риска потерять душу было невозможно. – Твоё предложение очень заманчиво, но вчера я позволил себе забыть, зачем сюда приглашён. Фотоотчёт, видеоряд, иллюстрации к прошедшему мероприятию! Я – представитель прессы. Кого и где снимаем сегодня?

Эльвира понимающе улыбнулась:

– Ладно, тогда нам надо бодренько подкрепиться и через пару часов бежать в конференц-зал. Сегодня выступают традиционалисты. А они, в отличие от вегетарианцев, натуры горячие. Значит, будет шумиха, скандал, оскорбления оппонентов и, надеюсь, хотя бы маленькая драка…

– Обещаю фоткать без передыху!

Высокомерные вампиры потягивали кровь из высоких бокалов через разноцветные трубочки и делали вид, что не обращают на меня внимания. Я выпил две или три чашки зелёного чая с лимоном, но это мало помогло, в голове всё ещё громыхало. Можно под шумок принять стопку в баре, но при Эльвире как-то неудобно…

Когда наконец мы вышли подышать свежим воздухом, мимо нас прошмыгнули два стройных вампира из Мурмынии с надувными гробами под мышкой[2]2
  Все вампиры теперь возят с собой надувные гробы. А что? Удобно и практично – надул, поспал, сдул, скатал, положил в сумочку.


[Закрыть]. Они шли на шлюпочную палубу, к маленькому бассейну.

Я знал, что вампиры нового поколения не только не спят днём (таких сейчас всё больше среди молодёжи, пока их организм не изношен, он более устойчив к солнечным лучам), но ещё и загорают, демонстрируя своё обмазанное бриолином мерцающее тело. Но, конечно, под пляжными зонтиками – с ними и загар ровнее, и риска меньше.

Минус лишь в том, что, как существа «высокородные», они напрочь лишены чувства стыда и загорают абсолютно голыми. Меня, как нормального мужчину, с такого воротит, но есть категория девушек, которые млеют от вялых вампиров с кожей в блёстках. У каждого свои возрастные комплексы… А вот искусственный загар в косметических салонах им категорически противопоказан, там просто убойная доза ультрафиолета, сжигающая вампира напрочь, до горстки пепла. Для них солярий – синоним крематория.

В бассейне уже загорали, плавая в своих надувных гробах в позе покойника, трое италийцев и виндус. Набриолиненные – не продыхнёшь!

В общем, похоже, что только старички-традиционалисты до сих пор спали в своих каютах, остальные веселились, купались и заказывали лёгкие коктейли. Здесь же стоял стол со специализированной продукцией по уходу за кожей на солнце, и представитель фирмы раздавал желающим пробники нового крема для блестящего загара.

– Я бы тоже окунулась. Пойду за купальником. А ты не хочешь?

Я покачал головой, снял рубашку и, заняв два свободных шезлонга рядом – для себя и Эльвиры, прилёг на один из них. Не знаю, что больше слепило – солнце или тела вампиров (похоже, блеском для тела «Интимная искорка» по последней моде пользовались практически все), но, едва я прикрыл глаза, как сзади раздался язвительный голос:

– Чудесное утро, не правда…? Было бы, если бы не толпа кровососов вокруг и все они…

– Зачем же вы тогда поплыли на лайнере вампиров? – несколько раздражённо спросил я, с трудом заставляя себя повернуться к этому типу.

Бывший учитель Эльвиры, с растрёпанной седой шевелюрой, в семейных трусах, с жёлтыми детскими надувными нарукавниками и вечным недовольством в поджатых губках, подозрительно уставился на меня:

– А вам, конечно, всё здесь…?

– Это моя работа, я фотограф. А что здесь делаете вы? Я уже спрашивал вас об этом вчера, и вы не ответили. Может, вопрос не понравился?

Видимо, мои слова попали в точку. Он оскорблённо взвился, раздувая ноздри:

– Это что, допрос или…? Я обратился к вам только потому, что вы здесь один из немногих… Это единственная причина, и ничего более мне вам не…

Я промолчал и снова закрыл глаза, давая понять, что мне тем более нет до него никакого дела. К тому же голова раскалывалась, надо срочно спросить пару таблеток спазмалгона у стюарда…

– Не буду вам докучать, молодой…

– Сделай меня такой же! Умоляю, сделай! – А это уже совсем другой голосок, нежный и девичий. К тому же я вроде его уже где-то слышал…

– До чего дошло, нет, вы только…! – возмущённо закудахтал Хам Хмельсинг, удаляясь к бассейну. – Чертовки хотят стать грязными…! Ничего святого у нашей молодёжи, куда смотрят их…!

Я снова открыл глаза и с любопытством поискал источник тронувшего меня нежного голоса. Это была та самая юная девушка, что привлекла к себе моё внимание вчера на пристани, а потом громче всех аплодировала, когда её идеал в голубом свитере сел к роялю и пробежался пальцами по клавишам. Теперь она расположилась в шезлонге у корабельного борта неподалёку от меня.

Сам Эдик Калинкин (такое имя трудно не запомнить) – вампир, красавец, музыкант и певец – стоял у перил, раскинув руки и подставляя тёплому морскому ветру своё сухощавое телосложение. Девушка мялась за его спиной, то и дело поправляя тёмно-красный купальник и нервно заламывая руки. Он, естественно, не обращал на неё ни малейшего внимания. Странная пара…

Как я сразу не заметил, что она чертовка? Хвост, конечно, купированный, но, видимо, недавно, она всё ещё двигает задом так, словно хвост у неё есть. И золотистый пушок, покрывающий спину, тоже явно свидетельствовал о её чертовском происхождении. Видимо, вчера меня ввело в заблуждение её бледное лицо и отсутствие рожек, наверняка так же спиленных.

Ага, у неё ещё и красные линзы. Да девочка просто косит под вампира! Многих беспокоит эта распространяющаяся с недавнего времени среди юных чертей мода на вампирскую тематику. Но все понимают, что это только временное увлечение и оно проходит, как все детские болезни. Чертенята помладше играют в очкастых волшебников на метле, а малыши-горгулии – в говорящих драконов с планеты Перн. Но чтоб реально пытаться стать вампиром?!

– Я готова стать на колени!

– Я сказал, нет. Ты не понимаешь, о чём просишь…

– Ах так, ну ты ещё пожалеешь об этом!

– Быть может, девочка, быть может… А пока принеси мне крем, мой кончился.

Юная чертовка, сжав кулаки и кусая губы, поднялась и, выпрямив спину, быстрым шагом ушла с палубы. Обнажённые вампиры демонстративно уступали ей дорогу, словно боясь запачкаться…

– Что-то произошло? – спросила у меня подоспевшая Эльвира и, понизив голос, многозначительно добавила: – Мимо только что пробежала Памелла. Она была в ярости!

– Кто? Какая Памелла? – Я уставился на Эльвиру (она выглядела сногсшибательным совершенством в бордовом купальнике), но спохватился и с трудом заставил себя смотреть ей только в глаза.

– Да нынешняя девушка Эдика Калинкина! Она тоже своего рода знаменитость. Звезда последних страниц светских журналов. Тема статей неизменна: когда наконец он сделает её вампиром. Романтично, правда? – Эльвира посмотрела на голую звезду долгим взглядом с поволокой. Я отогнал от себя пошлую мысль, что она его неприкрыто вожделеет…

– Сделает вампиром кого? Но ведь это невозможно, потому что… Она чертовка, и этим всё…! – сердито профырчал вернувшийся из бассейна профессор.

– Да, она, конечно, никогда не станет такой, как они. Это её и бесит, – сострадательно вздохнула моя мечта. – Но его укус всё равно способен изменить сущность чертовки. Если пёс моего шефа предпочитает спать в могильной земле, а не в конуре на тёплом коврике, то и она, возможно, начнёт есть мясо с кровью или загорать без одежды. Почему нет? Ну хочет глупышка стать вампиром, и всё тут! А если женщина чего-то хочет, то она это получит любой ценой…

– Бред и… ик… ик! Это просто сублимация комплекса девичьей…?! – повысил голос Хам Хмельсинг.

Ого, судя по запаху, он уже успел где-то принять на грудь…

Я откинулся в шезлонге и постарался отключить голову, мне это почти удалось. То есть если у Эдика, его пассии и профессора есть проблемы, то это не значит, что я должен взваливать их на свои плечи. Я полицейский. Хорошо, в данный момент скромный газетный фотограф. Но по-любому не психолог и не брачный агент! Пусть сами разбираются, боль в висках только-только начинала гаснуть, новые стрессы мне не нужны…

– Ты уверен, что не хочешь разок нырнуть? Там весело, я перевернула пару гробов с вампирами.

Свежевыкупанная Эльвира встала передо мной. Чертовски соблазнительная, яркая, со стекающими по гладкой коже жемчужными каплями воды. Наверное, я всё-таки за депиляцию у женщин, хотя золотисто-рыжий пушок, которым обычно покрыты все чертовки, её бы тоже красил. Да такую девушку вообще ничем невозможно испортить…

– Нет? Ну тогда всё, пора за работу!

Усилием воли я оторвал взгляд от её пупка и начал подниматься. Боль сразу вернулась, но долг превыше всего…

– Идём, лентяй! – Она цапнула меня под руку и почти силой увела с палубы. Автоматически я ещё раз отметил загорающего певца-вампира и спешащую к нему Памеллу…

Всё, что было дальше, как-то прошло мимо меня. Я даже не помню, кто читал доклады, о чём, с каким успехом, кого и как шельмовали и чем мы во время этого конкретно занимались. Эльвира у кого-то брала интервью, я не переставая щёлкал фотоаппаратом. Каждый кадр отдавался звоном в моей тяжёлой похмельной голове. Сколько помню, в последний раз я пил эту самогонную дрянь с одноклассниками на школьном выпускном. Зачем было вчера и всё было как было?!

Наконец Эльвира не выдержала, повела меня в бар и заставила выпить рюмку водки.

– Хочешь, приляг отдохни. Потому что ты мне будешь нужен через час на конференции.

Я благодарно кивнул, с трудом добрался до своей каюты, поставил будильник, рухнул, и дальше ничего не помню.

Проснулся оттого, что чьи-то сильные руки поставили меня вертикально. Эльвира строго смотрела мне в глаза.

– Конференция уже началась. Я бы тебя не будила, но сейчас будет выступать старейшина всех вампиров, и это необходимо сфотографировать.

– Ну и сфотографировала бы сама, – буркнул я, чувствуя угрызения совести, ибо будильник я элементарно не услышал.

– Да запросто! Только ты куда-то засунул фотоаппарат, и я не могу его найти.

Теперь уж мне пришлось проснуться окончательно. Голова ещё болела, но не так, как днём. После коротких поисков мы убедились, что в каюте его точно нет. В конце концов, злополучный фотоаппарат обнаружился в баре. Я умудрился тихо забыть его на барной стойке. Да стольких глупых промахов у меня в жизни не было, а тут за два дня?!

Хорошо, что бармен, толстый чёрт с непроницаемым лицом добродушнейшего маньяка, прибрал его от греха подальше и сейчас вернул при первом намёке. Хотя и потребовал назвать марку аппарата. Я не знал, но Эльвира, разумеется, вспомнила, фотоаппарат-то редакционный.

А в результате на лекцию вождя традиционалистов мы опоздали. Зал был полон, все ждали, но, по счастью, главы всех вампиров ещё не было. Поскольку свободных мест не осталось, мы с Эльвирой встали у двери.

Мимо нас, толкнув меня острым локтем, пролетел молодой мурмынский вампир. Он вскочил на сцену, опрокинул два микрофона и, повернувшись к залу перекошенным лицом, истерично прокричал:

– Великий Арон Мультури мёртв! Его убили!

Над залом пронёсся тихий стон ужаса.

Вампиры вставали, хватались за сердце, плакали, требовали подтверждений, свистели. Назревала паника и хаос…

Тело среагировало быстрей, чем мозг. Я быстрым шагом дошёл до сцены и повернулся к залу:

– Я сержант полиции Ирджи Брадзинский! Всем оставаться на местах и сохранять спокойствие!

В зале мигом повисла затаённая тишина. Видимо, где-то глубоко внутри даже такие эгоисты, как вампиры, привыкли подчиняться государственной власти.

– До тех пор, пока корабль не прибудет в порт, объявляю себя ведущим расследование этого преступления. – Я вытащил из нагрудного кармана свой полицейский значок, демонстрируя его сидящим в зале. Хорошо, что не потерял, как фотоаппарат, и не забыл в номере, а то бы выглядел полным дураком, а главное, не смог бы взять ситуацию в свои руки. – Если среди присутствующих есть другие представители полиции, охраны, юристов – прошу подойти ко мне.

Никто не шевельнулся.

– Я могу вам дать своих ребят, офицер, – деликатно прокашлявшись, сказал капитан. – У нас уже очень давно не было никаких инцидентов, поэтому о профессиональной охране мы не позаботились.

– Сколько здесь выходов?

– Из зала? Три. По двум сторонам сцены и центральный, для зрителей.

– Поставьте своих матросов у дверей. И никого не выпускайте.

По залу разнёсся возмущённый ропот, выкрики и свист.

– До моего распоряжения никто не выходит, – громко повторил я.

Капитан кивнул и быстро отдал распоряжения. В одно мгновение у всех трёх дверей уже стояли по два дюжих стюарда.

– Безобразие, мы не обязаны вам подчиняться! Кто вы такой?! А Лестат вышел! Я тоже так хочу! Убийца вампиров на корабле! Мы все здесь как овцы в загоне! «Точите резцы, точите резцы-ы-ы!» Выпустите нас сейчас же! А у меня клаустрофобия, я даже в гробу с крышкой спать не могу-у-у…

Неожиданно кто-то сзади положил мне руку на плечо, я резко обернулся. На меня пристально смотрел индеец, рассказывавший вчера про родовое заклятие, которое при первой опасности заставляет их народ превращаться в черепах и гнать врага по следу. Его лицо было сурово…

– Чунгачмунк готов помочь бледнолицему вождю!

– Мне не… ах да, конечно. Спасибо. Но думаю, что пока не нужно, – попытался вежливо отказаться я, но увы…

– Я следопыт. Могу идти по запаху убийцы. Нас учили выслеживать кровососов.

– Ещё неизвестно, кто это сделал, вполне возможно, что это и не вампир.

Индеец посмотрел на меня с такой тонкой улыбкой, что я понял – другого зла он в этом мире в упор не видит. Я вынужденно похлопал его по плечу и поймал того молоденького вампира, который в этот момент как раз срывался с места, намереваясь нарезать круги по залу с тем же дурным воплем: «Арона Мультури убили-и-и!»

– Где вы обнаружили тело? Отведите меня к нему.

Нужно было как можно скорее осмотреть место преступления, пока там не натоптали или убийца не ликвидировал улики. А ведь это ему легко удастся, когда туда хлынет волна паломников, скорбящих и любопытствующих.