Текст книги "Урна (сборник)"

Просветление

 
Ты светел в буре мировой,
Пока печаль тебя не жалит.
Она десницей роковой
В темь изначальную провалит.
 
 
Веселье хмельное пьяно.
Все мнится, что восторг пронижет.
Гортань прохладное вино
Огнистою струею лижет.
 
 
Испил: – и брызнувший угар
Похмельем пенистым пылится.
И кубок ядовитых чар,
Опорожненный, чуть дымится.
 
 
Нет, он меня не обожжет:
Я возлюбил души пустыню.
Извечная, она лиет
Свою святую благостыню.
 
 
Извечная, она, как мать,
В темнотах бархатных восстанет.
Слезами звездными рыдать
Над бедным сыном не устанет.
 
 
Ты взору матери ответь:
Взгляни в ее пустые очи.
И вечно будешь ты глядеть
В мглу разливающейся ночи.
 
 
Вот бездна явлена тоской,
Вот в изначальном мир раздвинут.
Над бездной этой я рукой
Нечеловеческой закинут.
 
 
Ее ничем не превозмочь…
И пробегают дни за днями;
За ночью в очи плещет ночь
Своими смертными тенями.
 
 
-
 
 
Вздохнешь, уснешь – и пепел ты,
Рассеянный в пространствах ночи…
Из подневольной суеты
Взгляни в мой пустые очи, —
 
 
И будешь вечно ты глядеть,
Ты, – бледный, пленный, бренный житель
За гранями летящих дней
В теней прохладную обитель…
 

1907

Париж

Время

 
Еще прохладу струй студеных
Не иссушил жестокий круг…
Здесь, в переливах я зеленых —
Твоих, необозримый луг.
 
 
Ветров, раскатистые гулы.
Все где-то это видел взор.
Все тот же топчет дед сутулый
Рассыпчатый цветов ковер.
 
 
Проходит дед стопою лютой.
Пройди – но цвет полей не тронь…
Идет: на плуг ложится круто
Шершавая его ладонь.
 
 
Необозримых пашней пахарь —
Над зацветающей весной…
Круговоротов грозных знахарь,
Яви же жирный перегной.
 
 
Для прозябанья мыслям-зернам!
Воскинь секущим острием
Над луговым, корнистым дерном
Хаоса – мрачный чернозем!
 
 
Косматые склонил седины.
Прости же, непопранный луг!
Взрезает мягко дерновины
Лениво лязгающий плуг.
 
 
Онучею истопчет хворост
И гребни острые кремней.
Над бархатами свежих борозд
Да всходит свежесть зеленей.
 
 
Так лет мимотекущих бремя
Несем безропотные мы,
Когда железным зубом время
Нам взрежет бархат вечной тьмы.
 
 
Ты скажешь – день; и день обманет.
Он – вот: но голову закинь —
Гляди: и в хмурый сумрак канет
Его сапфировая синь.
 

1907

Петровское

Посвящения

Сергею Соловьеву

 
Соединил нас рок недаром,
Нас общий враг губил… И нет —
Вверяя заревым пожарам
Мы души юные, поэт,
В отдохновительном Петровском,
И после – улицам московским
Не доверяя в ноябре,
Томились в снежном серебре:
Томились, но не умирали…
Мы ждали…
И в иные дали
Манила юная весна,
И ваши юные печали
Смывала снежная волна.
 
 
Какое грозное виденье
Смущало оробевший дух,
Когда стихийное волненье
Предощущал наш острый слух!..
В грядущих судьбах прочитали
Смятенье близкого конца:
 
 
Из тьмы могильной вызывали
Мы дорогого мертвеца —
Ты помнишь? Твой покойный дядя,
Из дали безвременной глядя,
Вставал в метели снеговой
В огромной шапке меховой,
Пророча светопреставленье…
Потом – японская война:
И вот – артурское плененье,
И вот – народное волненье,
Холера, смерть, землетрясенье —
И роковая тишина…
Покой воспоминаний сладок:
Как прежде, говорит без слов
Нам блеск пурпуровых лампадок,
Вздох металлических венков,
И монастырь, и щебет птичий
Над золотым резным крестом:
Там из сиреней лик девичий,
Покрытый черным клобуком,
Склоняется перед могилой,
И слезы на щеках дрожат…
 
 
Какою-то нездешней силой
Мы связаны, любимый брат.
Как бы неверная зарница,
Нам озаряя жизни прах,
Друзей минутных вереница
Мелькнула в сумрачных годах;
Ты шел с одними, я – с другими;
Шли вчетвером и впятером…
Но много ли дружили с ними?
А мы с тобой давно идем
Рука с рукой, плечо с плечом.
 
 
Годины трудных испытаний
Пошли нам бог перетерпеть, —
И после, как на поле брани,
С улыбкой ясной умереть.
Нас не зальет волной свинцовой
Поток мятущихся времен,
Не повалят стрелой багровой
Грядущий в мир Аполлион…
Мужайся: над душою снова —
Передрассветный небосклон;
Дивеева заветный сон
И сосны грозные Сарова.
 

Январь 1909

Москва