Текст книги "Славянское реалити-шоу"

– А что же будет с остальными? – растерянно спросила Галина.

Пугач неопределённо помахал в воздухе рукой:

– Что захотите, то и будет…. Хотите – благородно отпустим на все четыре стороны. Хотите – застрелим, чисто на всякий случай. Вам решать…

Егор склонил голову в церемонном полупоклоне:

– Благодарю за оказанное доверие! Но вынужден, атаман, решительно отказать вам! Полученное в юности воспитание, старомодные представления о чести, знаете ли, и всё такое…. Ну, вы меня, наверно, понимаете…

– Какие могут быть вопросы? Тебе оно виднее, Егор Петрович! – Емельян, как показалось, нисколько не удивился такому ответу. – Куда теперь направитесь, если, конечно, не секрет?

– Совсем и не секрет. Мы идём к Чёрному озеру.

– Слышал о таком озере. Бывать не доводилось, но прекрасно представляю, где это…

Егор задумчиво почесал правую бровь:

– Это я тебе для того говорю, чтобы ваша банда не ходила в те места. Мы тоже умеем стрелять на поражение. Опять же, капканов и ловушек наставим разных…. Такой вот элементарный и полностью справедливый паритет: мы не ходим к Алёховщине, вы – к Чёрному озеру. Договорились? Лады?

– Договорились, – не очень-то и уверенно протянул Пугач. – Только давай сделаем несколько взаимных исключений из этого железобетонного правила. Первое: если ты захочешь перетереть – лично со мной – какую-нибудь интересную тему, то смело приходи в любое время, но один и без оружия. Второе: я тоже – один и без оружия – могу приходить к вам. С тобой поболтать, или, например, с Галчонком, – Быстрова громко и независимо фыркнула, но только этим почему-то и ограничилась.

– А, третье?

– Третье – это Савелий. Убогому ведь не объяснишь, что можно, а чего нельзя…. Принимается?

– Принимается…

Остальные члены отряда отнеслись к достигнутым дипломатическим договорённостям по-разному.

Пётр Нестеренко, такое впечатление, пропустил рассказ Егора мимо ушей, сидел такой весь грустный и печальный, полностью погружённый в себя. Генка и Юля Федонины только понимающе переглянулись между собой. А вот Сеня Браун неожиданно для всех ударился в бесконечные философские рассуждения на актуальную и животрепещущую тему: – «Что представляет собой настоящий джентльмен, и как странно, что на этой замечательной планете ещё встречаются несознательные индивидуумы, которые этого не понимают…».

– А ты, командир, молодец! – скупо похвалила Егора Вера Попова. – Если бы мы тогда часть продовольственных припасов не перетащили в пещеру, было бы совсем тоскливо и безысходно, а так – ещё повоюем, покувыркаемся вволю…

– Отставить пошлую лесть! – сухо приказал Егор. – Дело уже двигается к обеду, а нам до Чёрного озера ещё километров десять-одиннадцать пилить. Всё, незамедлительно выходим на маршрут! – поднялся на ноги и уверенно зашагал на северо-восток.

Входная дверь в пещеру была цела, только по самому низу сильно поцарапана чьими-то крепкими и острыми когтями.

– Барсук старался, сукин кот! – внимательно осмотрев совсем свежие царапины, однозначно определил Егор. – Видимо, где-то поблизости расположена его нора. Надо будет обязательно поискать, в нашей непростой ситуации дорог любой кусок мяса…

Наспех помывшись и поплескавшись в крохотном ручейке, они плотно пообедали – одновременно и поужинали. После чего оборудовали в пещере спальные места, натаскав свежего елового лапника, распределили очерёдность ночных четырёхчасовых дежурств (бережёного – Бог бережёт), и завалились спать.

Егор заступил на пост последним, в четыре часа утра, сменив сонного Генку Федонина. Сидел себе у входной двери в пещеру, кутаясь в тёплый кожух,[7]7
  – Кожух – славянский аналог полушубка.


[Закрыть] вслушивался в звуки ветреной сентябрьской ночи и усиленно размышлял, составляя в уме предварительные черновые планы – относительно первоочередных работ на ближайшие дни. Тихонько напевал себе под нос:

 
Вновь – навалилась осень. Гуляют дожди – по проспекту.
Капли стучаться в стёкла – таинственной – чередой…
И, опавшие листья, унесённые ветром,
К нам возвратятся снежинками – ранней – зимой…
 
 
И, опавшие листья, унесённые ветром,
К нам возвратятся снежинками – ранней – зимой…
 

С климатом, действительно, творилось что-то совершенно необъяснимое и откровенно странное: вечером было достаточно прохладно – плюс два-три градуса с холодным пронизывающим северным ветерком, а перед самым рассветом неожиданно потеплело, ветер стих, а из низких серых туч пошёл меленький тёплый дождик – вперемешку с крупным серым пеплом.

«А ведь, примерно плюс пятнадцать градусов будет сейчас», – на глазок определил Егор, небрежно стряхивая с плеч ещё горячий пепел.

От Чёрного озера доносился громкий, несмолкаемый птичий гогот: это гусиные, лебединые и утиные стаи готовились к своему ежегодному осеннему марафону…

Примерно в семь часов утра он разжёг большой жаркий костёр: уложил вокруг соснового корневища-выворотня мелкий сухой хворост, в самую середину щедро напихал обрывков бело-розовой бересты, пощёлкал кремневым кресалом.

Когда огонь весело разгорелся, Егор сходил за чистой водой к роднику, аккуратно пристроил рядом с костром большой чугунок и медную кастрюлю. В чугунке он сварил классический кулёш на весь славянский коллектив: чечевица, горох и одна тушка солёной утки, трудолюбиво порубленная на мелкие кусочки. В кастрюлю бросил две горсти (с горками) жареных корней одуванчика, дал напитку прокипеть минут двадцать, после чего отставил посудину в сторону.

– Эх, мало, всё же, корней одуванчика заготовили по весне, – он огорчённо покачал головой. – Да ладно, схожу потом на Дубовый холм, наберу перезрелых осенних желудей. Или девчонок отправлю туда…. Потом жёлуди высушим над огнём, тщательно разотрём в порошок в каменной зернотёрке, смешаем с корнями одуванчиков – один к одному. Нормальный «кофе» получится, забористый и крепкий, тем более что и выбор-то у нас не велик…».

Доставая из кармана кожуха жестянку с жареными корнями одуванчика, Егор неожиданно нащупал в кармане туго скатанный бумажный шарик. Сперва он не придал этому никакого значения, но потом, когда завтрак был уже практически готов, вспомнил о странной находке, достал шарик из кармана, развернул.

«Командир, это Наташа Нестеренко. Надо срочно встретиться, поговорить. Здесь что-то не так…. Люди стали совсем другими, ты в глаза всем посмотри внимательно! Другие глаза, жёсткие! Надо обязательно поговорить!», – убористым почерком было написано на листе серой бумаги, явно вырванной из самого обыкновенного блокнота.

«Похоже, это она писала чёрной тушью для ресниц – из косметического набора», – решил Егор. – «А записку мне подложила в карман, когда мы лыжи надевали у большого камня. Жаль, что поговорить не успели…. Что Наталья имела в виду – по поводу «других глаз»?

В восемь часов тридцать минут Егор вошёл в пещеру с тлеющей сосновой щепкой в руках, зажёг самодельный светильник, представляющий собой глиняную плошку, заполненную густым барсучьим жиром, в котором был утоплен свернутый в спираль фитилёк, старательно сплетённый из особого вида местного мха («Инструкции» профессора Петрова – в действии!).

– Подразделение, подъём! – рявкнул Егор. – Осуществить утренние туалетные процедуры! Приготовиться к приёму пищи! Сашенция! – позвал жену.

– Здесь я, здесь! – сонно откликнулась Санька из дальнего угла.

– Назначаешься старшей – по решению текущих бытовых вопросов! Определи места для туалетов. Составь график по мытью грязной посуды. Не слышу ответа! – повысил голос.

– Есть – определить! Есть – составить! – браво отозвалась жена, и в свою очередь громко объявила: – На первый случай определяемся с туалетом по классическому варианту. Мальчики – направо! Девочки – налево! Потом придумаем что-нибудь более оригинальное…

Завтрак прошёл быстро и слаженно. Славяне с аппетитом наворачивали утиный кулёш, откровенно хмурых лиц не наблюдалось, даже – время от времени – звучали нехитрые шутки и весёлые прибаутки.

– Торопимся, господа и дамы! – настойчиво подгонял подчинённых Егор, активно работая деревянной ложкой, подавая тем самым, так сказать, личный пример. – Туго у нас нынче со временем. Очень туго…. После утреннего кофе состоится экстренное собрание коллектива. Будем решать всего один насущный вопрос: как мы собираемся выживать в сложившейся ситуации…

Для проведения полноценного совещания они даже соорудили некое подобие полноценного конференц-зала: между большими плоскими валунами уложили предварительно срубленные сосновые жерди, на которых и расселись семь рядовых бойцов отряда. Егор же, как и положено командиру подразделения, проводящему важную утреннюю планёрку, занял своё законное место перед слушателями и приступил к изложению стоящей перед ними проблемы:

– Во-первых, мы потеряли больше половины разных полезных вещей. Это касается посуды, одежды, инструментов и прочих бытовых мелочей. Кроме того, нам предстоит потратить достаточно много времени на переоборудование диких пещерных помещений – в безусловно жилые. Как бы там ни было, но зимовать, по-видимому, нам предстоит именно здесь, для чего необходимо срочно заготовить необходимый запас сухих дров. Нам и раньше приходилось совсем непросто, а теперь и вовсе…. Ну, вы и сами всё понимаете, не маленькие. Так что попрошу вкалывать на полную катушку, не сачкуя и не отлынивая. От этого – в конечном итоге – зависит, доживём мы до весны, или нет…. Петя! – обратился к Нестеренко, сидящему на самом краю импровизированной скамьи с совершенно равнодушным и потерянным видом. – Петя, я всё понимаю и искренне сочувствую твоему горю, но надо жить дальше…. Ты же у нас лучше всех стреляешь из лука! Давай, ты гусями и утками займёшься – очень серьёзно? А, Петь? Ты хоть головой чуть кивни, если меня слышишь…. Вот, молодец, одобряю! От всех других работ ты, естественно, освобождаешься, только охотишься. Добудь нам водоплавающей дичи, сколько сможешь, от тебя очень многое зависит…. Хорошо, Петро?

– Не волнуйся, командир, сделаю, что смогу, – еле слышно пробормотал Нестеренко.

Егор внимательно посмотрел на Симона Брауна.

– А ты, Сеня, будешь у Петра на подхвате. Во-первых, нужно оперативно выдолбить несколько колодин – из толстых осиновых брёвен. Бочонок-то у нас почти заполнен, не в чем солить битую птицу, квасить капусту. Когда смастеришь две-три дельные колодины, то тут же начинай сооружать полноценную коптильню: что не засолим, то закоптим. Опять же, натоптанную лосиную тропу я видел по дороге, может, удастся по первому снегу добыть сохатого…. Теперь вы, милые дамы. Старшей в вашем симпатичной группе, как я уже сказал ранее, назначается моя любимая жена, Саня Леонова. Гражданка Быстрова, попрошу не возражать! Сейчас совсем не время – для демонстрации ваших недюжинных амбиций.…Итак, основная задача, поставленная мной перед женской частью нашего дружного коллектива, звучит так: непрерывные сбор, сушка и засолка съедобных грибов. В основном – обычная сушка. Засолка, только если образуется лишняя деревянная тара. Например, если Сеня – в трудовой запарке – понаделает лишних колдобин. Или, вдруг, у Петра не заладится с охотой на пернатых…. При этом, прекрасные барышни, никто с вас не снимает и святых женских обязанностей по приготовлению пищи. Да, если найдётся свободное время, то и хворост можете пособирать, бересты надрать впрок. Дрова на зиму будем складировать в северной пещере, там кубов сто пятьдесят поместиться, не меньше. А ещё неплохо бы клюквы и брусники набрать побольше…

– Ну а вы, генералиссимус, чем лично займётесь? – всё же, не вытерпев, перебила его Галина Быстрова. – А ваш верный адъютант Геннадий Федонин?

Егор охотно пояснил:

– Наша с Геной главная и наиважнейшая задача – выстроить в пещере из дикого камня отличную и надёжную печь. Подходящее место я уже присмотрел, да и верхний свод там не очень-то и толстый. Так что, думаю, удастся пробить сквозную дыру для трубы…. Без печи, да что там – без шикарной и сказочной печи – наши шансы пережить суровую и снежную зиму равняются абсолютному нулю. Всё ясно? Тогда приступаем, господа конкурсанты и конкурсантки! Вы хотели увлекательного реалити-шоу? Получайте, любезные мои, по полной программе…

Хорошо ещё, что погода установилось просто шикарная: опять вернулось настоящее бабье лето, днём было тепло и солнечно, ночами тоже обходилось без значимых заморозков.

«Сколько нам ещё осталось до первого снега?», – спрашивал себя Егор. – «По логике вещей, ещё месяца полтора. Но ведь может и так случиться, что уже через три недели ударят морозы…».

Он прекрасно помнил осень 2002 года: тогда серьёзные морозы начались с двадцатых чисел октября, а на ноябрьские праздники он вместе со своим закадычным приятелем – Игорем Ковалёвым – уже поехал на подлёдную рыбалку. И не на какое-нибудь там занюханное и мелководное лестное озеро, а на Вуоксу – водоём очень даже серьёзный, глубокий и широкий.

Дела спорились. Печка получилась просто на загляденье: с двумя топками, плитой для приготовления пищи и с широкими полатями, на которых запросто – в случае такой необходимости – могли разместиться три-четыре человека. Была предусмотрена и специальная стенка с вмурованными в неё бронзовыми крючьями – для сушки мокрой одежды и обуви. Дымила, правда, печь нещадно, особенно пока была не до конца разогретой. Да по-другому и быть не могло: дверцы-то у топок отсутствовали – как класс. Печь поделила выбранное подземное помещение на две примерно равные половины: мужскую спальню и женскую.

Сеня Браун разошёлся не на шутку: выдолбил за полторы недели из толстых осиновых стволов пять здоровенных корчаг. В одной девчонки засолили добытых Петром уток и гусей, две другие заполнили солёными отборными рыжиками, в четвёртой заквасили капусту, щедро пересыпав её клюквой и брусникой, пятая же дожидались своего часа.

– Милый, а почему ты приказал для соления собирать только рыжики? – искренне недоумевала Санька. – В лесах и розовых волнушек очень много, белых и чёрных груздей, осенних опят, сыроежек…. Почему же – только одни рыжики?

– Темнота ты у меня необразованная! – наставительно и чуть ехидно усмехался Егор. – Нам нынче не до разносолов. Не графья, чай! А ведь даже школьнику средних классов известно, если, конечно же, этот школьник по настоящему любознателен, что рыжик – самый калорийный гриб на свете. По этому важному показателю он даже белый гриб значительно превосходит! Короче говоря, рыжик и есть – самый настоящий король грибов. А белый гриб – самый обычный самозванец.

– Надо же, я и не знала! – восхищалась Сашенька. – Чему только в этих ваших спецслужбах не учат! В смысле, в наших, в российских…

Со сбором грибов для сушки тоже всё обстояло наилучшим образом: боровики росли в сосновых лесах и берёзовых рощах дружными группами, в ельниках было очень много крепких маслят. Костры рядом с коптильней, возведённой умельцем Браунов, горели круглые сутки напролёт, сушка грибов – дело серьёзное…

В тот субботний (но – рабочий!) день Егор остался дневальным на сушильно-коптильной «фабрике», расположенной на пологом северном склоне холма – с шикарнейшим видом на Чёрное озеро.

Первым делом он раскочегарил и запустил в работу коптильню: загрузил в топку – на свежие красно-бордовые угли – чуть влажную ольховую труху, в «рабочей камере» подвесил на бронзовых крючьях заранее просоленные тушки уток и гусей. После этого порезал на мелкие кусочки грибы, с утра собранные женщинами, аккуратно разложил эти куски на специальных деревянных решётках, изготовленных согласно «Инструкциям» приснопамятного профессора Петрова, развёл длинный и в меру жаркий костёр, пододвинул решётки поближе к пламени.

Санька трудилась около пещеры: готовила нехитрый обед, одновременно протапливая подземную печь и стирая по мелочам. Генка и Сеня были задействованы на заготовке дров. Пётр выслеживал на болотах – около Чёрного озера – очередную припозднившуюся гусиную стаю. Остальные девчонки ушли на Дубовый холм, расположенный в трёх с половиной километрах к востоку от пещеры, за желудями и рыжиками. Всё шло в полном соответствии с заранее разработанным планом-графиком…

Послышались чьи-то быстрые и лёгкие шаги.

– Егора, милый! – испуганно затараторила Сашенция. – Там, там… Их много, больше десятка… Они возле холма бродят. Бродят и скалятся…

– Да кто – они? – повысил Егор голос. – Ты толком говори, без глупых предисловий!

– Они…

Впрочем, ничего говорить уже и не требовалось: из-за холма прилетел громкий волчий вой, наполненный – до самых краёв – первобытной тоской и плохо скрытой угрозой…

Глава пятая
Красные койоты, змеи и сумасшедший

Егор аккуратно отодвинул подальше от костра решётки с грибами, предварительно переложив пистолет в карман штанов, сбросил на землю свой плащ – чтобы не стеснял движений, браво подмигнув Сашенции:

– Ну, пойдём, дорогая моя, глянем на этих ужасных серых хищников.

– Они и не серые совсем, – пояснила жена. – Рыжеватые, а по хребту идёт слегка красноватая узкая полоса. А ещё там вместе с ними бегает этот убогий…, забыла, как его величают…

– Савелий?

– Он самый. Причём, волки к нему – как я успела заметить – относятся очень и очень уважительно. Вполне возможно, что они приняли его в свою стаю. Не удивлюсь, если и в качестве вожака.

– Даже так? Интересные дела! Пойдём, родная, понаблюдаем…

Супруги Леоновы взобрались на вершину холма, отдышались.

– Вон они, чуть правее той ало-багровой осиновой рощицы, – Санька небрежно махнула рукой.

Егор поднёс бинокль к глазам.

В ста пятидесяти метрах выше подножия холма густой хвойный лес плавно переходил в молодое лиственное мелколесье, и вот среди этих одиночных и невысоких берёзок, осинок и рябинок мелькали ловкие и поджарые тела, отливающие в лучах осеннего неяркого солнышка всеми оттенками светло-коричневого и красно-каштанового. До животных было метров четыреста пятьдесят.

«На классических русских волков они совсем не похожи!», – любезно доложил внутренний голос. – «А вот на южно-американских степных красных койотов – очень даже. Помнишь, мы с тобой видали точно таких же шустриков – в осенней аргентинской пампе, недалеко от заштатного городка со странным названием – Талар?».

Егор прекрасно помнил этот случай, имевший место быть несколько лет назад, недалеко от аргентинской столицы Буэнос-Айреса, но от этого не становилось понятней ни на йоту.

Волки, судя по всему, исполняли какой-то сложный ритуальный танец, ловко перепрыгивая друг через друга и плавно кружа вокруг невысокого берёзового пенька. На пеньке, гордо задрав голову к небу, стоя Савелий. Убогий размахивал руками – словно опытный дирижер армейского оркестра. Звери, повинуясь его скупым жестам, время от времени останавливались, садились на свои тощие облезлые хвосты и начинали хором подтявкивать, а потом и дружно выть в унисон, после чего срывались с места и снова начинали зачарованно кружить вокруг пня….

Санька печально вздохнула:

– Красиво, прямо как в фильмах Андрея Тарковского…

– Да уж, красиво, так его…, – ворчливо согласился Егор. – Только вот, эта красота иногда бывает очень уж обманчива…. Да это я не про тебя, дурочка подозрительная! – торопливо пояснил, получив от Сашенции лёгкий подзатыльник, и негромко скомандовал: – Давай-ка, дорогая, спрячься вон за тем ивовым кустиком.

– Зачем это?

– Затем, что надо. Эксперимент будем проводить…

Дождавшись, когда верная супруга скроется в густых ивовых зарослях, Егор поднёс к губам сложенные рупором ладони и тоненько завыл, подражая когда-то услышанному – в осенней аргентинской пампе – вою красных южно-американских койотов.

Результат превзошёл все ожидания: волки дружно залегли на землю, старательно прячась за болотными кочками и корягами, Савелий мгновенно соскочил со своего пенька и непонимающе завертел головой.

– Я здесь! – громко прокричал Егор. – Здесь я!

Убогий, нервно подёргивая головой, помочился на ближайшую осинку, облепленную – словно старинными монетами – розово-красными и густо-бордовыми листьями, и начал медленно подниматься на холм, изредка подпрыгивая – молоденьким и непоседливым козликом – вверх. Волки послушно и чуть понуро, поджав тощие хвосты, брели за ним следом, отстав метров на пятьдесят-семьдесят.

– Ты уж, братишка, совсем близко не подходи! – небрежно поигрывая браунингом, по-доброму посоветовал Егор, когда до Савелия оставалось метров тридцать пять. – Поговорим, может, как взрослые люди?

– Поговорим, – утверждающе кивнул головой душевнобольной. – Ты правильный, с тобой можно…. Говори.

– Ты у волков за главного? В смысле – вожак стаи?

– Я – вожак стаи! – совершенно серьёзно подтвердил Савелий. – Только это совсем и не волки…

– Красные южно-американские койоты?

– Точно, они самые.

Егор задумчиво почесал правую бровь:

– Откуда они взялись? Может, смерчем принесло?

– Может и смерчем. Какая разница?

– Абсолютно никакой! – криво усмехнувшись, согласился Егор. – Послушай, Савелий, ты же, вроде, мужик вполне разумный?

– В какой-то мере – да. Если посмотреть с философской точки зрения, к примеру…

– Вот тогда сам подумай: у меня здесь слабые и беззащитные женщины собирают грибы, а тут разгуливают твои койоты. Нехорошо это, право. Как бы не случилось чего плохого…. Ты как думаешь?

Савелий улыбнулся: широко, радостно, приветливо:

– Не переживай, служивый! Я уже всё объяснил своим хвостатым друзьям. Не будут они трогать людей…. Но и вы, славяне, должны пойти нам на встречу. Парнокопытных здесь очень мало, только нам и хватит. Поэтому договор простой: вы не охотитесь на лосей и косуль, а мы – в свою очередь – вам не досаждаем. Договорились?

После минутного раздумья Егор попросил:

– Может, всё же, разрешишь нам добыть одного лося и одну косулю? Нам жилы и сухожилия очень уж нужны в хозяйстве: для изготовления новых луков, для починки порвавшейся одежды и обуви…. Да и шкуры с мясом пригодятся – в преддверии суровой зимы. Сделаешь исключение, а?

– Ладно, согласен! – немного помявшись, сообщил вожак стаи красных койотов. – Когда выпадет первый снег, я приду к тебе. Вместе поохотимся. Мы загоним дичь, вы – убьёте. Потом всё поделим по-честному. То есть, поровну…. Смотри, не нарушай только данного тобой слова! Один лось и одна косуля! Всё, я пошёл…. Удачи тебе, храбрый славянский Вождь! Ты только хорошенько молись – своему Перуну…

Савелий – в сопровождении красных южно-американских койотов – скрылся в ближайшем густом ельнике.

– Всё слышала? – спросил Егор у подошедшей жены.

– Всё. Дипломат ты у меня! Прямо вылитый Уинстон Черчилль! – легкомысленно ухмыльнулась Санька. – Поцеловать тебя за это? По серьёзному? Не возражаешь, случаем, командир?

Славянский коллектив встретил известие о договорённости, достигнутой с сумасшедшим вожаком диких волков, на удивление спокойно. Только Сеня Браун захотел уточнить детали:

– А на какое время распространяются условия этой сделки? Неужели на все пять лет?

«Надо же, наш-то иностранец – законченный и махровый пессимист, сразу же настроился на худший вариант. Хотя, возможно, это и не так плохо. Плохо, это когда, наоборот: человек искренне надеется, что заключение продлится один год, максимум – полтора, а по факту получается целых пять…», – подумал Егор, а в слух ответил:

– У древних славян было принято все важные договорённости фиксировать только одним годом. Из этого мы и будем исходить…

Сеня довольно покивал головой и сразу же успокоился.

Утром следующего дня Егор отправился на рыбалку. Свежая рыбка, она для разнообразия пищевого рациона – дело наипервейшее. И крепкая ушица хороша и полезна, да и просто жареные караси – милое дело…

Он был достаточно опытным рыболовом, лавливал рыбу в водоёмах многих странах мира, на разных континентах: и в морях, и в озёрах, и в речках…. Но о такой рыбалке, которая была здесь, на Чёрном озере, ему даже слышать не доводилось. Только совсем недавно прочёл о ней в знаменитых «Инструкциях» профессора Петрова…

После уже традиционного утреннего построения все разошлись по своим объектам. Пётр Нестеренко бодро зашагал по направлению к речке Бобровой, ставить капканы на жирных осенних бобров. Генка и Сеня направились на лесозаготовки, да и лыка свежего – на новые лапти – они должны были надрать. Девчонки собрались за уже окончательно поспевшей клюквой. Только на грибоварне-коптильне осталась дежурить Галина Быстрова, она же должна была и грибной суп с чечевицей приготовить на обед.

Егору и «клюквенной команде» на первом этапе пути было по дороге.

– Командир, иди, пожалуйста, первым! – чуть смущённо попросила Юлька Федонина. – Мы к этим болотам ещё ни разу не ходили, всё занимались грибами. А Петька Нестеренко вчера вечером рассказывал, мол, в болотах около Чёрного озера развелось очень много ядовитых змей. Даже ему боязно тут ходить, вон, сегодня за бобрами подался. Чего уж говорить про нас, женщин? Страшно очень…

Он шёл первым – с лыжной палкой, крепко зажатой в кулаке правой руки, – через каждые две минуты отбрасывая далеко в стороны крупных и мелких змей.

– Сколько же их тут! – без устали удивлялся Егор. – И странные все какие-то! Словно бы – неправильные…

Змеи, и в правду, были необычными: формой тела напоминали обыкновенных чёрных лесных гадюк, но при этом были серебристого цвета, словно натуральные медянки. И у каждой на голове имелось крохотное светло-жёлтое пятно, так характерное для безвредных ужей…

«Что это такое?» – недоумевал Егор, естественно про себя, чтобы не пугать – лишний раз – шедших за ним барышень. – «После взрывов на секретном химическом объекте К-145 в районе, действительно, начались серьёзные мутации? Сперва эти красные южно-американские койоты во главе с сумасшедшим, теперь совершенно непонятные змеи…. Что это такое? Последствия реальной техногенной катастрофы? Или? А почему бы и нет? Вполне возможно, что и искусная бутафория пока неизвестных нам шутников…

Успокаивающе махнув спутницам рукой, Егор ловко взобрался на высокий, красно-белый гранитный валун, располагавшийся метрах в пятидесяти от еле видимой тропы, и принялся с помощью бинокля внимательно обозревать окрестности.

– Интересно, очень интересно! – бормотал он себе поднос.

Обратно на тропу Егор вернулся только через двенадцать-пятнадцать минут.

– Ты что, уснул там? – набросилась на него с упрёками нетерпеливая Сашенька. – Мы тут как последние дуры стоим на одном месте, вокруг сотнями и тысячами ползают ядовитые гады…. А ему хоть бы что! Задумался, видите ли, размечтался…. Законченный и самовлюблённый эгоист! Вот кто ты такой…

Юлька и Вера только смущённо пофыркивали, скрывая ехидные улыбки в широких рукавах кожухов.

Наконец Егору удалось прервать этот, как казалось, нескончаемый поток обидных слов и эпитетов:

– Дорогие мои барышни! Разрешите доложить итоги моей рекогносцировки на местности? Благодарю за оказанное доверие! Так вот, всё болото вокруг южного берега Чёрного озера условно разбито на разноразмерные сектора двух видов. Одни сектора – узкие, ярко-зелёного цвета, другие же достаточно широкие – с хорошо заметной желтизной. Понимаете? Ну, как же, всё очень даже просто! Где мох пожелтел, там под ним находится относительно тёплая земля, вот болото и подсохло. А змеи, как известно всем образованным людям, – насмешливо посмотрел на жену, – существа холоднокровные, поэтому все они и выползли на жёлтоватые сектора…

– А дальше что? – поинтересовалась Сашенция слегка виноватым голосом.

– Дальше – следуйте за мной! – непреклонно велел Егор и быстро зашагал направо, параллельно берегу Чёрного озера, уже привычно отбрасывая лыжной палкой со своего пути странных и неправильных змей…

Через двести пятьдесят метров они вышли на ярко-зелёный, очень симпатичный и какой-то «весёлый» мох. Змей тут не наблюдалось вовсе, зато клюквы было – видимо невидимо: крупная, ярко-рубиновая, без малейших намёков на всем известный «белый бочок».

Егор нагнулся, собрал полную пригоршню клюквы и отправил в рот. Ягода была очень ароматной, с лёгкой приятной кислинкой.

– Ну вот, храбрые мои соратницы, – улыбнулся Егор. – Вот она – ваша сказочная плантация! Собирайте ягоду, но только без излишнего фанатизма. Литров по десять-двенадцать собрали на брата, то бишь – на сестру, и сразу же пошли к дому. Идите только по зелёному мху, в жёлтые сектора не заходите. Всё, я пошёл!

– Ни чешуи тебе, ни хвостика! – прокричала ему в спину мстительная Санька.

Из рыбацких снастей у Егора с собой были: старая плетёная корзина (надо будет обязательно сплести новую!), нож с булатным лезвием, острый топор, самодельная удочка для подлёдного лова и берестяная коробочка с жирными короедами – их запасливый Сеня Браун набрал во время вчерашней заготовки дров.

Чёрное озеро – водоём куда как необычный. Когда-то площадь его водной глади составляла больше пятидесяти квадратных километров, а потом со всех сторон медленно и упрямо надвинулись серьёзные болота, крепко стиснули умирающее озеро со всех сторон. В наше время площадь его поверхности составляет менее одного квадратного километра. Но это – только видимая часть. Оно очень глубокое – Чёрное озеро, и под толстыми мхами, закрывающими его поверхность от живительных солнечных лучей, в полной темноте, расположены живые и обитаемые воды.

Именно этот момент и явился определяющим для выхода на рыбалку.

«Когда выросли «грибы», то все домашние животные, находившиеся под открытым небом, тут же померли, а те, что дремали в сараях, остались в живых», – рассуждал про себя Егор. – «Рыба в Боровом ручье тоже вся всплыла – кверху брюхом. А та, что живёт подо мхами Чёрного озера? Может, она там плавает до сих пор? Причём, абсолютно здоровая, в смысле – не заразная…».

Он осторожно и медленно продвигался по «живому» мху, который колыхался крутыми волнами под каждым его шагом. Было весело и немного жутковато – словно нежное фруктовое желе безостановочно дрожало под кожаными подошвами его поршней.[8]8
  – Поршни – разновидность кожаной славянской обуви, напоминающая низкие сапоги.


[Закрыть] Когда до открытой воды оставалось метров сто двадцать, Егор решил остановиться.

«Не стоит проявлять излишнюю браваду! Не мальчик уже, чай!» – наставительно и вкрадчиво зашептал внутренний голос.

– И то верно! – не стал спорить с голосом Егор, за ручку повесил корзину на ветку низкорослой молоденькой берёзки, взял в руки бронзовый топор.

Он примерился, высматривая удобное место, одним ударом снёс в сторону овальную болотную кочку, принялся методично и настойчиво углублять образовавшуюся выемку.

Через сорок-пятьдесят сантиметров под топором противно зачавкало, ещё несколько сильных ударов, и «лунка» – нужных размеров – для рыбной ловли была полностью готова.

– Всё очень просто, – пробормотал Егор. – Это как зимой, только вместо бело-голубого льда – ярко-зелёный болотный мох…