Текст книги "Под Южными Созвездиями"

Глава восьмая
Визит вежливости и «Легенда о жёлтой розе…»

Всё прошло строго по плану: во время обеда к их столику подошёл седовласый пожилой метрдотель, упакованный в умопомрачительный чёрный классический смокинг, и, почтительно поклонившись, передал незапечатанный почтовый конверт.

– О, высокочтимый кабальеро Луис Романо любезно прислал ответ на мой утренний запрос, – пробежав глазами по листу бумаги, извлечённому из конверта, громко объявил Мегре. – Его Высочество принц Чарльз вчера был полностью прав – относительно безупречной вежливости этого сеньора. Мы, мистер Соколофф, приглашены на личную аудиенцию к шестнадцати ноль-ноль – плюс-минус час. Так, кстати, и написано…. Любезнейший! – обратился к уходящему метрдотелю. – Задержитесь-ка на минутку…. Вызовите, пожалуйста, нам такси. Например, при помощи посыльного.

– Прямо сейчас, сеньор?

– Ну, не знаю, право…. Сколько времени нам потребуется на завершения трапезы?

– Минут тридцать-сорок, – подсказал Максим.

– Вот, на это время и вызывайте. Конечная точка маршрута – вилла «Чёрная кошка»…. Э-э, вы куда? Десять долларов-то не забудьте прихватить. Чтобы машина – с железобетонной гарантией – пришла вовремя.

– Будет исполнено, дон Мануэль, – уважительно склонил седую голову метрдотель. – Причём, в самом наилучшем виде. Не сомневайтесь…

«Ага, пошёл процесс», – с удовольствием приложившись губами к высокому бокалу с пивом, отметил Максим. – «Одна из трёх лохматых ведьмочек, завтракавших за соседним столиком, срочно засеменила куда-то, смешно подрагивая своим накладным горбом. Да и один из бородатеньких мушкетёров – из дальнего конца ресторанного зала – устремился вслед за ней. Докладывайте, мальчики и девочки. Докладывайте руководству. Типа – по инстанции…».

Сполна рассчитавшись с пожилым смуглолицым таксистом, они покинули автомобиль.

Старенький тёмно-красный «Форд», резко и шумно тронувшись с места, укатил.

– Действительно, знатный и приметный флюгер, – задрав массивную голову, одобрил сеньор Кастильо. – По крайней мере, оригинальный и очень-очень большой. Где-то полтора метра – на метр. Никогда не видел таких здоровенных чёрных кошек. Как, впрочем, и котов…. Сам бело-жёлтый особняк, расположившийся за элегантным кованым забором в окружении величественных деревьев? Безусловно, очень солидное трёхэтажное архитектурное сооружение, выполненное в классическом викторианском стиле: в меру приземистое, с ярко-выраженной главной частью и примыкающими к ней двухэтажными элегантными флигелями, а также с колоннами разноцветного мрамора по фасаду. Окна, понятное дело, узкие, высокие и стрельчатые. Весьма и весьма эстетично, ничего не скажешь…. А за домом, как я понимаю, разбит большой ухоженный сад. Даже и не сад, а самый настоящий английский классический парк…. Рядом с главным входом в дом – через толстые прутья забора – просматриваются отблески какой-то водной глади. Ага, так и есть, маленький уютный пруд – с розовыми и фиолетовыми кувшинками. А возле ворот застыл – неподвижной почтительной статуей – пожилой дворецкий с роскошными тёмно-рыжими бакенбардами, разодетый, что та новогодняя ёлка…

– Вас уже ждут, уважаемые кабальерос! Проходите и поднимайтесь на второй этаж! – предупредительно распахнув кованую калитку, встроенную в высокие двустворчатые ворота, громко и торжественно известил «дворецкий-ёлка».

По старинной деревянной лестнице, искусно сработанной из тёмно-серого горного бука, они поднялись в просторный зал, предназначенный, судя по всему, для приёма важных гостей. Сеньор Романо (короткостриженый пожилой человек со спокойными глазами несуетливого убийцы), и улыбчивая сеньорита Луиза (без «домино», облачённая в милое домашнее платьице), встретили их, стоя возле открытого окна эркера, за которым открывался изумительный вид на Карибское море, задумчиво синеющее вдали сквозь густые зелёные ветки деревьев.

Пространные вежливые разговоры, лёгкие изысканные коктейли под сладости, фрукты и орешки, осмотр знаменитой семейной коллекции.

«Богато, конечно», – одобрительно прокомментировал Максим. – «Чего тут только нет. Старинные, позеленевшие от времени шпаги, рапиры и стилеты. Разноцветные морские раковины самых различных размеров и геометрий. Искусно выполненные модели многомачтовых парусных судов. Старые и современные морские карты, испещренные непонятными разноцветными значками. Пушечные ядра и мушкетные пули. Керамические и глиняные черепки, украшенные вычурными и загадочными письменами. Многочисленные портреты (пиратов, офицеров, адмиралов, знатных вельмож и прекрасных дам), а также чудесные морские пейзажи. Всего и не перечислишь, короче говоря…. Но что-то мне подсказывает, что это, так сказать, только официальная часть фамильной коллекции. Наверняка, существуют и другие, насквозь тайные помещения, где находятся-хранятся и другие редкости-раритеты, предназначенные для осмотра лишь избранными и доверенными персонами…».

– Говорят, комиссар, что вы являетесь большим знатоком и ценителем лошадей? – через некоторое время поинтересовался дон Луис.

– Да, уж. Являюсь, – тут же надулся гордым мыльным пузырём Мегре. – Не врут люди.

– Очень хорошо…. Луиза, душа моя хрустальная, проводи, пожалуйста, уважаемого сеньора Кастильо в нашу конюшню. Лошадок покажи. А если дон Мануэль захочет покататься, то вели заседлать любого скакуна – на выбор гостя.

Девушка и Мегре ушли.

– Поговорим начистоту? – сразу же предложил Макс. – Без дурацких и насквозь официальных экивоков?

– Поговорим, – уважительно кивнув головой, согласился сеньор Романо. – Почему бы, собственно, и нет? Зачем ходить вокруг да около? Лишь драгоценное время терять. Значится так, Путник…. Приложив немалые и выверенные усилия, нас, всё же, свели. Интересуешься, мол, кто – свёл? Компания «Легальный шпионаж», без всяческих сомнений. Вернее, прекрасная и неподражаемая сеньорита Мария Бурручага – собственной обворожительной персоной. Она, конечно же, ещё достаточно молода, да и много времени тратит на обучение в Университете Барселоны. Но, как мне сообщил надёжный источник, Мари уже года полтора, как минимум, принимает самое прямое и непосредственное участие в делах семейного бизнеса. И активная разработка «Карнавала Святого Джедди», это, как раз, её личная инициатива. Весьма активная, перспективная и многообещающая барышня, спора нет…. Для чего и почему, Путник, привлекли к этому…. м-м-м, к этому раскладу тебя? Во-первых, мы с тобой, действительно, являемся родственниками. У моего легендарного деда был младший брат Владимир, который являлся твоим прадедом. Так что, степень нашего родства, как легко вычисляется, весьма и весьма существенна…. Во-вторых, у меня откровенно туго с наследниками. Детей нет. Так, вот, получилось. Единственная родная сестра погибла восемь с половиной лет тому назад в автокатастрофе. Есть две племянницы, но они ещё очень юны. Да и легкомысленны до полной невозможности – одни светские развлечения и смазливые мальчики на уме…. В-третьих, я подробно и вдумчиво ознакомился, уважаемый родственник, с твоим, так сказать, досье. Однозначно – внушает. Богатый боевой опыт. Крепкие оперативные навыки. Заслуженные награды, причём, сразу от нескольких государств. Смел, разумен и хладнокровен. В делах, способных запятнать честь, не замечен. Как и в порочащих связях. Идеальный вариант, короче говоря, для передачи фамильных дел, проблем и тайн – из рук в руки…. Являешься прямым выдвиженцем компании – «Легальный шпионаж»? Тоже ничего страшного и непоправимого. Сеньор Рауль Бурручага, положа руку на сердце, совсем даже не худший вариант…. Крупный бизнесмен, не обременённый излишней жадностью? Редкий случай по нашим мутным временам. Редкий и заслуживающий безусловного уважения. Да и кубинские спецслужбы, маячащие за его спиной. В том смысле, что лишними не будут…. Только, Путник, извини, но не хочу я торопиться с принятием окончательного решения. Не принято так. Да и пока, честно говоря, не горит…

– Я всё понимаю.

– А никто в твоей понятливости и не сомневается…. Предлагаю – в качестве промежуточного решения – следующее. Первое. Я буду держать твою кандидатуру – в качестве возможного наследника и достойного приемника – в виду. Всерьёз держать. То есть, рассматривать, думать, проверять и перепроверять…. Надеюсь, без обид?

– Не вопрос, – согласно кивнул головой Макс. – Спешка в таких серьёзных делах строго противопоказана. Каждый овощ – перед употреблением – должен созреть. В обязательном порядке.

– Всё правильно, Путник, излагаешь…. Второе. Если тебе – во время пребывания в Сан-Анхелино – понадобится реальная и действенная помощь, то смело обращайся. Помогу – чем смогу.

– Договорились.

– А чего тогда – такой кислый и задумчивый? – лукаво и понимающе усмехнулся дон Луис. – Любопытство разбирает?

– Это точно, разбирает. Хотелось бы, всё-таки, узнать, что стоит-прячется за этим тропическим «Карнавалом Святого Джедди». Или, хотя бы, расплывчатый намёк получить.

– Намёк, говоришь?

– Ага. Ну, в качестве налаживания доверительных родственных отношений.

– Ладно, юноша, уговорил. Намёк, так намёк…

Пройдя по запутанным коридорам, они вышли на стандартную лифтовую площадку, зашли в маленький, но весьма комфортабельный лифт и спустились вниз.

«Судя по характерным звукам, метров на двенадцать-пятнадцать», – отметил Максим. – Всё по-взрослому. Без дураков…».

Новый виток запутанных и изломанных коридоров. Тяжёлая металлическая дверь, отомкнутая сеньором Романо с помощью двух массивных бронзовых ключей. Вторая солидная дверь, открытая с помощью прикосновения большого пальца левой руки к специальному датчику, вмонтированному в дверной косяк.

– Прошу, – приглашающе махнул рукой дон Луис. – Проходи, Путник. Не стесняйся. Смотри…

За дверью обнаружилось совсем небольшое помещение – не более десяти квадратных метров, в котором находился только один экспонат: прямоугольная базальтовая плита (чёрная-чёрная, понятное дело, общей площадью порядка двух с половиной метров квадратных), на которой были выбиты (нанесены с помощью неизвестной технологии?), незнакомые ярко-золотистые письмена – рунической направленности.

– Могильная плита? – уточнил Максим. – Ну, да. Понимаю…. А есть перевод… э-э-э, данной эпитафии?

– Есть, – коротко кивнув головой, подтвердил владелец коллекции. – Слушай. Здесь написано: – «Черный снег. Хрустальные слезы. Хрустальные слезы на чёрном снегу. Но это еще не конец, нет…. Мир по-прежнему осязаем. И слышна еще печальная свирель…. Но, вот, хрустальные капли постепенно мутнеют, трескаются и превращаются в серую пыль. Светлая музыка стихает. Остаётся только черный снег. И тоненькая звенящая тишина…».

После минутной задумчивости Макс спросил:

– И что всё это значит?

– А это, Путник, ничего – ровным счётом – не значит. Просто – старинная хоббитанская молитва. Её во время похорон хоббиты произносили (да и до сих пор, наверняка, произносят), перед тем, как бросить на хоббитанский овальный гроб первый ком земли, – прозвучал совершенно неожиданный ответ.

– Хоббитанская молитва?

– Да, дружок, хоббитанская, – грустно усмехнулся дон Луис. – Вот, тебе и намёк…. Легче стало? Понятнее?

– Не очень.

– И я о том же…. Ещё один намёк?

– Пожалуй, – согласился Макс.

– Этот год – «ведьмин».

– И как понимать эту загадочную фразу?

– Как хочешь, так и понимай. Всё, экскурсия закончена…

Они вернулись – прежним маршрутом – в гостиную-столовую.

– Опаньки, вот оно даже как, – подойдя к высокому стрельчатому окну, восхитился сеньор Романо. – Не ожидал, право слово. Полюбуйся-ка, Путник. Не пожалеешь.

Действительно, картинка за окном была безупречно-красивой и неожиданной: каурая, крепко сбитая, в редких белых пятнышках лошадка то шла бодрым аллюром, то резко переходила на медленный и плавный галоп, иногда умелый и опытный наездник, облачённый в белый полотняный костюм, поднимал лошадь на дыбы, после чего заставлял её несколько раз подряд крутануться на месте…

– Ловок, ничего не скажешь, – одобрительно усмехнулся дон Луис. – Натуральная бестия…. Как он тебе, потенциальный приемник?

– Нормально, – чуть заметно улыбнулся Максим. – Нашли, что называется, общий язык. Да и регулярные совпадения глобальных мироощущений имеют место быть.

– Ну-ну. Как говорится – Бог в помощь…

Через некоторое время Луиза и Мегре вернулись.

– У вас, комиссар, замечательная школа выездки, – похвалил хозяин виллы. – И лошади, такое впечатление, вам полностью доверяют. А это, как показывает практика, дорогого стоит…

– Старинные семейные традиции, – скромно потупился сеньор Кастильо. – Гены, так сказать, помогают…. Кстати, дон Луис. Вчера на «Карнавале Святого Джедди» английский принц Чарльз рекомендовал вас в качестве замечательного рассказчика всяких и разных интригующих историй, а также как непревзойдённого знатока местного фольклора.

– Вас, дон Мануэль, интересует что-то конкретное?

– Да. Легенда – «О непорочной девице Анхелине Томпсон и об её жёлтой розе».

– Хм…. Странно, что вы ещё не знакомы с этой весьма симпатичной и поучительной притчей. Вам, безусловно, она покажется интересной. Ну, и полезной, конечно же. Слушайте, любопытные идальго. И мотайте, понятное дело, на ус…

Эта история произошла лет сто семьдесят тому назад, а может, и все двести двадцать пять. Никто уже толком и не помнит.

Стояла себе – жила-поживала – на берегу тропического лазурно-изумрудного ласкового моря безымянная карибская деревушка. А может, просто маленький посёлок, регулярно и исправно дававший приют разным тёмным (и светлым), личностям, а также авантюристам всех мастей – пиратам, золотоискателям, охотникам за старинными кладами, закоренелым преступникам, скрывавшимся от правосудия стран Большого Мира, влюблённым, обручившимся против воли строгих родителей.

Белые, вест-индийские негры, метисы, мулаты, дикие индейцы, всякие – в буро-малиновую крапинку. Короче говоря, та ещё публика, живущая весело, разгульно и беспутно…

А какое настоящее беспутство, собственно говоря, может быть, если женщин в деревушке практически и не наблюдалось? Так, только несколько низкорослых индианок, да толстая старая афроамериканка донья Розита, владелица скромного трактирчика – «La Golondrina blanka».

И вот, представьте себе, в католической Миссии, что располагалась рядышком с этим посёлком отвязанных авантюристов, появляется девушка-американка необыкновенной красоты – высокая, стройная, фигуристая, молоденькая. Ухаживает в Миссии за больными и калеками, детишек индейских обучает английскому языку и азам математики, а в деревне появляется только по крайней необходимости – чтобы купить в местной галантерейной лавке ниток-иголок, да наведаться на почту.

Звали эту девушку – «Анхелина Томпсон». И была она такая хрупкая, нежная, грустная и печальная, что, глядя на неё, даже у злобных и вечно-голодных бродячих псов на глазах наворачивались крупные слёзы сочувствия. Наворачивались и капали. Капали…

Ходили упорные слухи, что жених Анхелины трагически и безвременно погиб где-то на суровых северных золотоносных приисках, а она – от безысходности и тоски горькой – уехала служить Господу нашему в далёкую католическую Миссию.

Но разве это обстоятельство могло остановить тамошних (вернее, тогдашних), брутальных головорезов, всерьёз истосковавшихся по женскому обществу? Ага, конечно. Как бы ни так. Не дождётесь…

Стали они поочерёдно оказывать мисс Томпсон различные знаки внимания – яркие тропические цветы дарить охапками, через посыльных мальчишек-индейцев предлагать крупные золотые самородки, морские жемчужины и прочие здешние ценности. Но только не принимала она тех подарков и цветов, всё с посыльными возвращала обратно.

Лопнуло тогда терпение у бесшабашных карибских бродяг. И однажды, уже под тёмно-сиреневый вечер, дружной толпой человек в шестьдесят-семьдесят пожаловали они к капризной недотроге в гости.

А жила наша мисс Анхелина в скромной глинобитной хижине под пальмовыми листьями, выстроенной рядом с Миссией, и выращивала на крохотной клумбе жёлтые розы, неизвестные тогда в Карибии. Видимо, привезла с собой из Американских Штатов черенки. Вернее, на тот конкретный момент роза была всего лишь одна, остальные не прижились, завяли и – со временем – засохли.

Выдвинули пришедшие бандерлоги девушке недвусмысленный и жёсткий ультиматум, мол: – «Либо, красотка приезжая, ты сама незамедлительно укажешь на избранника, то есть, на мужчину, с которым согласна разделить брачное ложе, либо всё решит честный и непредвзятый жребий…. Так ли, иначе ли, но свадьбе – к заходу солнца – быть!».

Грустно и печально улыбнулась тогда Анхелина и спокойно так, не моргнув глазом, ответила, мол: – «Я, конечно же, уступаю грубому насилию. А суженого выберу самостоятельно – сейчас срежу жёлтую розу и торжественно вручу её своему принцу…».

Радостно заволновались нетерпеливые карибские женихи, восторженно завопили – в предвкушении незабываемого свадебного спектакля.

А девушка взяла у ближайшего к ней примата острый кинжал, осторожно срезала с клумбы единственную жёлтую розу, тщательно удалила все острые шипы с её стебля и аккуратно воткнула: розу – себе в причёску, кинжал – себе в сердце. И упала бездыханной…

Долго стояли потрясённые бандерлоги над мёртвым девичьим телом, стояли и скорбно молчали. Потом похоронили несчастную девушку, а над её могилой – чуть позже – возвели красивую каменную часовню. Городок же нарекли – «Сан-Анхелино». И стали – все и повсюду, с искренним пылом и рвением – сажать и выращивать жёлтые розы.

А ещё через некоторое время, как-то сам собой, родился один милый и симпатичный обычай. Когда мужчина хочет предложить девушке (или же женщине), руку и сердце, то он ей дарит жёлтую розу. Если она согласна, то цветок принимает и бережно пристраивает его в свою причёску. Вот, здесь всё только и начинается…

Видимо, Призрак невинно-убиенной Анхелины Томпсон, так и не найдя покоя и приюта, всё бродит по городку и его окрестностям, да и вмешивается, ни у кого не спрашивая на то разрешения, в дела любовные.

Когда, например, мужчина неискренен, или же намерения имеет нечестные и сугубо меркантильные, то тут же раздаётся негромкий хлопок, и виновник впадает в самый натуральный летаргический сон. Нет, не навсегда, каждый раз по-разному, видимо, в зависимости от степени вышеозначенной нечестности. Кто-то десять-пятнадцать минут спит, а кто-то и полтора месяца.

Ну, и с женщинами-девушками, которые принимают жёлтую розу без должных на то оснований, то есть, без настоящей и искренней любви, происходит то же самое.

Бывает, но, правда, достаточно редко, что засыпают оба – и незадачливый жених, и его потенциальная невеста. Одна брачующаяся пара целых полгода проспала. Потом несостоявшиеся супруги – почти одновременно, с разницей в несколько часов – проснулись, встретились, поглядели друг другу в глаза, рассмеялись по-доброму и стали закадычными друзьями.

А ещё иногда происходит следующий природный казус: девушка втыкает в волосы жёлтую розу, принесённую кавалером-ухажёром, и в это время над нашим Сан-Анхелино неожиданно загорается-вспыхивает яркая многоцветная радуга. Это означает, по уверению знающих людей, что всё хорошо, и Святая Анхелина благословляет – на долгие-долгие годы – этот конкретный брак…

В семнадцать сорок пять они, предварительно вызвав по коротковолновой рации хозяина виллы такси, а также сердечно распрощавшись с доном Луисом и его молоденькой подружкой, покинули «Чёрную кошку».

– И где же наша машина? – недовольно поморщился Максим. – Похоже, что дисциплинированность и скрупулёзность не входят в расширенный перечень достоинств местных жителей. Время-то идёт. А мне ещё надо будет подняться в свой номер, чтобы переодеться в костюм Зорро…. Комиссар, а почему ты такой задумчивый, словно бы стукнутый из-за угла пыльным мешком?

– М-м-м…

– «Легенда о жёлтой розе» произвела на тебя такое неизгладимое впечатление?

– Произвела, конечно, – вяло передёрнул плечами Мегре. – А ещё этот непонятный намёк сеньора Романо, мол: – «Вам, друзья, она будет интересной. Ну, и полезной, конечно…». В чём тут – мифическая полезность? Бред какой-то…. Но есть у меня и ещё один вопрос. Причём, достаточно важный…. Помнишь, Путник, молодых людей плотного телосложения, которых мы с тобой видели в аэропорту Сан-Анхелино? Ну, которые были одеты в одинаковые бежевые шорты, тёмно-зелёные футболки и со светлыми бейсболками на головах?

– Помню, не вопрос. Они сейчас «работают» под «королевских мушкетёров». Сотрудники частного охранного агентства, надо думать.

– Полностью согласен с тобой, молодой коллега…. Но, ведь, там была и вторая приметная группа – более двадцати пяти подтянутых и низкорослых девиц…. Они-то куда подевались?

– Никуда. В том плане, что так и шастают – и тут, и там. В образе классических ведьм. Вон, полюбуйся, – махнул рукой Макс. – Легки, что называется, на помине…