Текст книги "Егерь Императрицы. Крым"

Глава 7. Вы пират, капудан Ибрагим!

В конце августа по восточному тракту в сторону крепости Александр-шанц убывали три егеря.

– Может, зайдешь в избу, попрощаешься? Мы же все здесь столько времени друзьями были! – Алексей настойчиво зазывал Бестужева в дом.

– Нет, командир, не хочу, – поморщился поручик. – Спасибо тебе за науку, за доброе отношение. И удачи тебе!

– Тебе удачи, Лешка! Ты для нас всегда будешь нашим, из стаи егерей-волкодавов, – улыбнулся Егоров. – Давай, что ли, обнимемся на прощание, друг? Ну их, все эти обиды и недомолвки, мы же с тобой друзья, Бестужев!

И два офицера крепко обнялись.

– Леонид, Данил, по коням! – поручик заскочил в седло, и тройка в егерских мундирах выехала на восток в бескрайнюю степь.

Через три дня в Николаевскую подошли две обычные пехотные роты из Александр-шанца и с ними же инженерная команда.

– Капитан Мутьев, – представился коренастый крепыш. – По указанию генерал-майора Ганнибала назначен старшим над всеми работными ротами. Здесь у меня две сотни из самых умелых людей, что изо всех Днепровских полков были собраны. Будем у вас здесь до Рождества находиться, а потом нам опять велено в свою крепость убыть. Поможете с размещением, господин майор?

Все закрутилось словно в гигантском хороводе на протяженной Бугской линии. Отстраивались временные казармы, углублялись рвы и надсыпались земляные валы на фортах. Основные конструкции, как в самих укреплениях, так и в местах проживания солдат, выкладывались из кирпича-сырца, производимого здесь же. Ничего сложного в этом не было, использовалась только лишь глина, куда добавлялись солома, навоз и вода. Для укрепления конструкций в саманную смесь по совету главного инженера добавляли еще речной песок и крошеный известняк из местного карьера.

– На пару десятков лет вам его точно хватит, – успокоил Алексея капитан Мутьев. – А вон в той же Персии из такого же самана все города не одну уже тысячу лет строятся. И ничего ведь, до сих пор они там стоят! Дерева вот, жаль, у вас здесь совсем мало. Без дерева ну очень нам плохо будет строиться. Одним лишь только саманом здесь, Алексей Петрович, явно не обойдешься. Ну и чего это те три десятка неполных возов с досками? Так, только если станичным курам на смех. Это ведь я еще и про зиму не говорю. Чем мы в холода печи будем топить? Вон уже сколько народа здесь собрано, а в январе месяце тут морозы стоят ого-го ведь какие лютые! И все они со степными ветрами али вообще с пургой. Одним кизяком тут точно не обогреешься! Нужно будет готовить большие обозы от Днепра с деревом.

В начале сентября прибыло три десятка запорожских казаков. За главного у них был здоровенный, чубатый и немногословный старшина Платон.

– До вас генерал видправил, – буркнул он, стоя с независимым видом перед Егоровым.

– Батьку как у тебя звали, старшина? – поинтересовался у него Алексей.

– А шо? Миколой кликали! – сощурился тот, глядя сверху вниз на майора.

– Где же сотня твоя, Платон Николаевич? Их превосходительство сказал, что аж целая сотня запорожцев сюда, на Буг, к нам придет, а тут едва три десятка вместе с тобой будет, – и майор кивнул на стоящих кучкой сечевиков.

– Скильки зобрать зумив! – буркнул тот. – Не больно-то зараз казаки царской власти ныни вверять!

– Так, пан сотник, давай-ка мы с тобой об этом не будем сейчас толковать, у каждого здесь правда своя! Моя правда сейчас – вот этот Бугский рубеж от турок крепко держать. Будешь мне в этом помогать или обиды тут станешь рассказывать? – Алексей прямо и с вызовом посмотрел в глаза запорожцу.

– Прийшов же вже! – проворчал Платон. – Говори, пан офіцер, що тут робити треба?

– Пока с дороги передохнете, а завтра я вас к причалу проведу, – ответил Егоров и, углядев вестового, подозвал его к себе: – Никита, покажи, где казакам переночевать можно? Видишь, люди с долгой дороги устали, все запыленные. Сам знаю, что у нас тут сейчас свободных хат вообще не осталось и все под солдатским постоем заняты. Ну ты там давай, подсуетись немного. К Ускову Степану Матвеевичу сбегай, вот он тебе и подскажет, как быть, и провиант еще для казаков выделит.

– Сотник, вы тут пока подождите парня, – Алексей кивнул на отбегающего вестового. – Сейчас вас на постой определят и по ужину тоже все решится. А о всех делах мы с тобой будем завтра говорить.

– Дякую, пане офіцеру, – поблагодарил Платон. – Нам крыша над головой не треба. А ось продуктів у нас немає.

– Гарні кораблі, – Платон в восхищении ощупывал баркасы и кончебас, укрытые за высоким плетнем и широким навесом. – Тільки сильно побиті. То це их так? – и он выколупал из борта судна картечину.

– Мы, – пожал плечами Алексей. – Отдавать их добровольно басурмане не захотели, хотя сами на них же к нам и пришли. Вот потому и пришлось их настойчиво попросить, с огоньком. Я ведь как чувствовал, что эти суда еще вам пригодятся. Небось, столько же, а может даже и поболее, вон там, совсем неподалеку от нас на самом дне лежат, – кивнул он на реку.

– Нічого собі, повоювали! – удивился Платон и свистнул своих: – Айдаті, хлопці! Дивіться, які у нас кораблі будуть! – и три десятка казаков-сечевиков облепили суда.

Лешка, чтобы не мешать людям, отошел чуть дальше по берегу и, достав подзорную трубу, вглядывался в островки, лежащие на середине речного русла. Здесь, в этих местах, в мелких заросших протоках, по донесениям его дозоров, раз от раза замечали турецкие лодки. Да и на самих островах мелькали порою люди и виднелись всполохи от костров. И были это явно не местные рыбаки.

– Ничего, совсем скоро мы и реку у вас заберем, – процедил сквозь зубы Егоров. – И даже на острова вы побоитесь шагнуть, не то чтобы на наш берег! Дайте только время!

– Пане офіцере, ми, мабуть, тут краще жити залишимося. І за пристанню цієї доглянемо. Навіщо вам тут свою варту тримати? (Пан офицер, мы, пожалуй, здесь лучше жить останемся. И за пристанью этой присмотрим. Зачем вам тут свой караул держать? – укр.) – предложил Егорову Платон. – И чинити суда потихеньку будемо. Спочатку за кончебас візьмемося, а за зиму все відремонтуемо. Гарный кончебас! – и старшина с любовью погладил борт судна.

– Ну раз вам и суда, и само это место так нравится, то, значит, располагайтесь и беритесь за дело, – согласился с доводами казака Алексей. – С материалом и с вооружением мы вам поможем. Где и у кого получать провиант, вы уже и так сами знаете. Как только свой первый корабль на воду поставите, то мне сразу знать дайте. – Ну, убедился теперь сам, Платон Миколаевич, шо твоих людей здесь дуже мало сейчас будет?

– Та хто же знав, що усе так! – усмехнулся старшина. – Тут справді всю сотню доведеться теперь збирати!

– Ну вот и собирай, – кивнул Егоров. – Ладно, занимайтесь своим делом, не буду я вам мешать.

– Никита, а ну хватит бездельничать! До четвертого форта давай сходим, проведаем, как там у них работы идут! – окрикнул он вестового, с интересом осматривающего покалеченный баркас.

На укреплениях четвертого форта возились как егеря из воронежской команды, так и солдаты-пехотинцы из строительной роты. Часть людей углубляла ров, а пара десятков разбирала на самом верху валов укрепления, сооруженные из рядов ивовых корзин, заполненных землей, и оттаскивала в сторону большие камни.

– Сейчас еще на один аршин углубимся, а всю вынутую землю на вал сверху надсыплем, – объяснял подпоручик Рожков. – Капитан Мутьев посоветовал нам лучше из толстого самана все внешние стены форта здесь делать. Пара футов толщины – и никакая пуля или даже ядро, как он говорит, тогда нам здесь не страшны будут. Особенно если их еще и снаружи камнями плотно обложить. Вон мы сколько ивовых прутьев и кольев уже наготовили, – кивнул он на огромную кучу. – Забиваем сначала эти колья в вал, затем их обвязываем и оплетаем как для опалубки, а уже потом заливаем внутрь саманный раствор. Сухой месяц у нас пока еще впереди есть, так что, думаю, успеет все здесь просохнуть до затяжных дождей.

Рядом топтался молодой прапорщик, состоявший старшим при строительной команде.

– Здравия желаю, господин майор! Не узнаете меня?

– Ну как же такого бравого офицера не узнать? – улыбнулся Егоров. – Александр Скобелев, если я не ошибаюсь?

– Так точно, господин майор, – подтвердил паренек. – Вы мне месяц назад сами в крепости посоветовали в егеря переходить, для настоящей воинской службы. Есть ли у меня сейчас такая возможность – стать вашим офицером? Я слышал, что у вас в роте вакансия открылась.

– Хм, – хмыкнул Алексей, разглядывая молоденького прапорщика. – Возможности, при наличии сильного желания, всегда будут появляться, сударь. Только помимо этого желания должны быть еще и определенные способности, а также наработанные навыки. Всем, кто хочет к нам поступить, я говорю одно и то же, и для вас, господин прапорщик, это повторю. В егерях люди должны быть проворные и сообразительные, способные принимать самостоятельные решения и не уповать на одну лишь волю командиров. Они должны быть хорошо сложены телесно и обладать навыками точной стрельбы, для которой важны хороший глазомер, твердость руки и духа. Офицер же должен обладать оными навыками вдвойне против солдата, дабы служить для своих подчиненных примером.

Сашка слушал майора и грустнел на глазах. Ну конечно, откуда же у паренька все это? Небось, еще полгода назад он в батюшкином Рязанском поместье голубей с дворовыми мальчишками гонял да снежками в девок кидался. А тут ему про хороший глазомер и про навыки точной стрельбы толкуют, думал Алексей. Сам ведь таким буквально семь лет назад был. И все-таки главными здесь должны быть характер и сильное желание человека. Если будет и то и другое, то все возможные трудности паренек преодолеет.

– Не межуйся, Александр Семенович, – улыбнулся Егоров. – У тебя еще пять месяцев до ухода в свою крепость есть. Если через четыре, ты вот этого пострела догонишь по егерской науке, – кивнул он на внимательно слушающего вестового, – то я лично замолвлю за тебя слово перед генералом. В свободное время разрешаю заниматься на стрельбище и на егерском учебном полигоне. Об этом, кому нужно, я сам лично скажу. И еще распоряжусь, чтобы тебя боевым припасом и всем подобающим оружием снабдили, ну и подсказали, что необходимо для освоения егерской науки. Готов без выходных и безо всякого отдыха теперь здесь потеть?

– Так точно, готов, господин майор! – жизнерадостно воскликнул Сашка.

– Эх, молодо-зелено, – вздохнул Егоров. – Ты даже не представляешь, господин прапорщик, какой это есть адский труд. Да, и физическую форму еще набирай, – окинул он взглядом худую фигуру кандидата. – Я, вон, до сих пор каждый день по несколько верст бегаю. А заниматься на гимнастической площадке вместе со своими солдатами вообще не чураюсь. Так что тоже бери это себе на вооружение, мой тебе добрый совет.

– Спасибо вам, господин майор! – воскликнул Скобелев. – Я буду очень стараться!

К запорожцам, обосновавшимся у пристани, вскоре подошли еще два десятка казаков, и в конце сентября их старшина доложился, что первое судно, двадцативесельный кончебас, к спуску на воду уже готово.

– Гармату (орудие) на нос встановили. Усі борти перебрали, проконопатили та посмолили, – показывал свой корабль Платон. – Щоглу (мачту) ще не доробили. Ну та нам по річці поки що плавати. А значить, і весел буде достатньо.

– Все правильно, старшина, в лиман вам выходить никакого смысла пока что нет, – согласился с казаком Егоров. – Там парусные турецкие корабли и большие галеры с сильными орудиями ходят, и они мигом вас прищучат. А вот на реке, да между островами и мелкими протоками, вам с вашими боевыми навыками вообще не будет равных. Я сам видел вас в деле. А мы еще к вам и хороших своих стрелков со штуцерами в помощь подсадим.

– Пан офіцер воював разом із нами у цю війну? Де? – старшина внимательно посмотрел на майора.

– А вот ты сам постарайся припомнить, – ухмыльнулся Лешка. – Где ты с егерями да при таких вот волчьих хвостах совместно против османов воевал? Ладно, не важно. Как тебе это орудие? Приноровились уже к нему? Канониры-то хоть у вас опытные, умеют с ним работать?

– Гарна гармата, – подтвердил казак. – Самі ж казали, що ее з цього кончебаса раніше зняли. Мої люди вміють із нього стріляти. Та й бойового запасу багато нам виділили. Ми вже добре постріляли, звиклись.

– Ну и отлично! Тогда будем начинать боевую работу, – Алексей достал свою подзорную трубу и оглядел в нее острова и дальний противоположный берег. – Сейчас турки чувствуют себя хозяевами на Буге, они свободно плавают по центру реки и очень часто заходят на нашу сторону. Имеют они на тех вон островах и свои постоянные посты. А вот этим самым османы нарушают договор о нейтральном статусе Буга. Даю вам три дня, Платон, довооружайтесь и наблюдайте за этими островами напротив. Ночью на четвертый день мы высадимся вон на те два больших острова, где у турок сейчас стоят посты. А вы пока приглядитесь к ним получше. Может, еще чего интересного там увидите. Примечайте, где какие протоки и куда приставать там будет удобнее. Все ли понятно?

– Зрозуміло, пане офіцеру, – подтвердил старшина. – Не сумнівайтеся, що ми будемо готові.

– Так, господа, следующей ночью мы делаем вылазку на те острова, что стоят перед нашей пристанью, – рассказывал свой план всем собранным командирам Егоров. – Мы за ними давно уже наблюдаем. На трех больших и на четырех малых, заросших ракитником и камышом, нами обнаружены два постоянных турецких поста. По нашим наблюдениям, людей там пока что немного, едва ли человек по пять или по шесть в каждом будет. Это вот когда они замышляют что-нибудь против нас, тогда их хорошо уже усиливают. А в прошлом году, так там даже орудия устанавливали. Но сейчас повторюсь, их там пока очень мало. До ледостава у нас как минимум еще два месяца, и, чтобы сбить спесь с турок да показать им свою силу, этого времени нам вполне даже хватит. Если этого не сделать сейчас, то, как показывает жизнь, можно будет ждать их активные вылазки к нам уже в декабре. В Крыму разгорается мятеж, в него совсем недавно зашли наши войска. И показать зубы туркам тут, под Очаковом, наше руководство дает добро. Просьба у него для нас только лишь одна – это чтобы полноценных боевых действий всеми силами мы здесь не открывали. И чтобы на сопредельную территорию даже и ногой не думали ступать. Острова же есть, по своей сути, земля ничейная, так что, действуя там, мы будем в своем праве.

– Именно сейчас, по поводу взятия малых постов турок на островах я больших трудностей не вижу. С нашими запорожскими казаками и с дозорными егерскими плутонгами все должно будет пройти тихо и быстро. Но имейте в виду, господа, что все это только начало. Зная неприятеля, я уверен, что он с потерей своего контроля за островами ни за что не смирится, а вот тут как раз-то и начнется все самое серьезное. Так что давайте будем просчитывать действия нашего противника на несколько шагов вперед.

Безлунной сентябрьской ночью небольшой отряд, состоящий из кончебаса и шести рыбацких лодок, прошел вдоль своего берега вверх по течению и уже напротив станицы Николаевской выгреб на середину реки. Далее он бесшумно спустился по течению к островам, стоявшим напротив пристани. По четыре пластуна было в каждой из рыбацких лодок. Все они были вооружены только лишь холодным оружием. Тихо прошелестел раздвигаемый руками камыш, и егеря выбрались на свои острова.

Все остальное там совершалось в абсолютной тишине. Караульные на островах и спящие у костров турки были вырезаны втихую. Кровь была засыпана песком, а трупы спустили в реку. Все это время кончебас с орудием и фальконетами, приготовленными к бою, стоял на прикрытии, готовый в любой момент открыть огонь. Но помощь запорожцев не понадобилась, все вокруг было тихо. Захватив с собой две лодки и все трофейное оружие, отряд уже под утро возвратился на свой берег.

– Десять их всего было, ваше высокоблагородие, – докладывал Лужин. – Все так, как мы и рассчитывали. Один у костра караулил, а все остальные спали себе спокойно. Десять сабель, восемь ружей, пять пистолей и весь боевой припас мы оттуда с собой вывезли. Лодки оказались небольшие, на семь-восемь человек всего, но вот Платон говорит, что они очень даже надежные.

Федор чуть ли аж не пританцовывал при этом от радостного возбуждения. Как же, наконец-то у него было настоящее дело!

– Рано радуешься, Лужин, – осадил его майор. – Не было особой доблести в том, чтобы их спящие посты вырезать. Все самое серьезное вот только сейчас и начинается.

– Платон Миколаевич, – обратился он к казачьему старшине, – Прячь хорошо все наши суда, и около реки вы всю неделю не показывайтесь. Сейчас турки там сильно зашевелятся. А вот нам будет нужна большая пауза. Потом мы приступим и ко второму действию своего плана. Вы, главное, не насторожите их раньше времени!

– Зрозумів, пане офіцер! – кивнул казачий старшина.

На следующий день на реке действительно началось шевеление. По всем островам мелькали людские фигуры, а в протоках появились малые турецкие суда.

– Только не поддавайтесь азарту, Елистрат Никитич, – предупредил своего главного артиллериста Алексей. – Если они близко к берегу подойдут, вы из фальконета пару раз бахнули и сразу же попрятались, чтобы они вас тут всех не положили картечью. И всячески им показывайте, что мы тут большой огневой силой вообще не обладаем. Коли плохо сыграете, значит, не поверят они нам. Турки тут уже в прошлом году аж пару сотен своих людей потеряли в десанте. Раззадорить нам их нужно. Чтобы они нагло себя вели и подставились, в конце концов, под удар. Орудия свои держите в запряженных передках и в тех местах, где мы с вами уже ранее определились. Если что-то вдруг пойдет не так и турки вдруг на берег полезут, чтобы вы уже через пять минут могли бы подскочить и развернуться!

Три дня еще турки копошились у островов и наконец, подтянув из Очакова три галеры, два двадцативесельных кончебаса и несколько больших баркасов, они начали ходить по Бугу от места впадения в него речки Ингул и до самого лимана. Каждый следующий их проход был все ближе к русскому левому берегу. Наконец на седьмые сутки, проходя в двухстах саженях от пристани, три галеры развернулись к берегу и дали залп из носовых орудий. Весла ударили по воде, и турки подошли еще ближе. Вслед за галерами подтянулось и несколько судов поменьше, с которых раздались хлопки фальконетов. Пару раз ударил трехфунтовик с пристанского редута, хлопнули пяток ружей, а потом все замолчали. Турки обсыпали берег картечью, но высаживать на него десант они так и не решились. То же самое повторялось и все последующие дни.

– Ваше высокоблагородие, разрешите уже вдарить по ним?! – взмолился Елистрат. – Ну уже совсем обнаглели басурмане, вплотную же к берегу подошли, всю пристань ведь они нам здесь исковеркали! Как бы мои хорошо ни прятались, однако два раненых у меня уже есть на редуте. Это хорошо еще, что все ранения легкие. Но ведь и пришибить насмерть тем же рикошетом картечины может.

– Терпим, Никитич, терпим, дорогой! – покачал головой Алексей. – Совсем немного нам осталось. Турки опять острова заняли, и посты там усиленные свои выставили при малых орудиях. Еще два дня, и самое время для атаки на них будет. Потерпите там хотя бы немного, братцы?

– Ну, коли надо, так чего уж тут, значит, потерпим, – вздохнул обер-фейервейкер.

Наконец наблюдающие за островами разведчики принесли долгожданную весть:

– Османы так хорошо, как ранее, уже не стерегутся. Ночью там горят костры, и около них по пять, по шесть человек в караулах стоит. Патрульных баркасов, обходящих русло реки ночью, второй уже день не видно. Похоже, что они у островов или вовсе на своем берегу все стоят.

– Ну вот, теперь подошло время и для второго акта османской трагедии, – проговорил вполголоса Егоров. – Завтра же под утро мы высаживаем десант на острова. Остап Миколаевич, все суда, что у нас были, вместе с трофейными баркасами ты выводи снова к устью Ингула. Там в них будет производиться посадка егерей, а затем вы все разом выходите наплывом на противника. Стараемся все делать тихо. Но вот если «по-тихому» в этот раз не получится, то тогда проводим атаку и выбиваем гарнизоны турок быстро, шумно и вчистую. Затем так же проворно уходим на свой левый берег и ждем уже третьего акта. Не забудьте, что именно он-то и будет самым важным во всей этой военной операции.

Кончебас при шести пятиместных и двух трофейных восьмиместных лодках сплавлялся в темноте сентябрьской ночи. По всем расчетам, к островам десант должен был подойти перед самым рассветом. Малые лодки вышли чуть вперед, именно на них и расположились два дозорных плутонга егерей. Разведчикам предстояло попытаться выбить противника «втихую».

Лешка сидел на носу кончебаса возле орудия, зажав свой штуцер в руке. Казаки как-то умудрялись грести безо всякого шума. Не скрипели уключины, а сами весла опускались в черную воду беззвучно.

– Згадав. Пошук під Гуробалами чотири роки тому (– Вспомнил. Поиск под Гуробалами четыре года назад. – укр.), – тихо проговорил Платон. – Так же само темної ночі ми через Дунай переправлялися, щоб турків бити, а ви в наших чайках сиділи. Згадав, у вас хвости вовчі на ваших шапках були!

– Ну вот, я же говорил, что ты вспомнишь, – усмехнулся Егоров. – Тогда все удачно прошло, вот и сегодня так же будет!

– Зрозуміло, – кивнул Платон. – Теперь дамо османам прикурити!

Вот и показались темные силуэты островов на речном русле. Три лодки прошли от них слева и приблизились к нижнему, самому большому. Егеря соскользнули в прохладную воду и, держа над головой ружья и патронташи с боевым припасом, подсумки с гренадами, выбрались на берег. Перед ними был большой, заросший камышом участок. Как бы они ни старались сейчас двигаться тихо, однако высокие эти растения, цепляясь за мундиры, издавали громкое шуршание.

Дед Дорофей, крадущийся со своей фузеей первым, поднял вверх руку и махнул ею перед собой.

– Тихо! – прошептал Лужин. – Цепочкой по одному в проход, за мной!

Он, словно бы кот, крался на мягких лапах по промятому в зарослях проходу. Впереди уже были видны отблески от костров, а вот и послышался разговор на чужом языке. Еще чуть-чуть, и можно будет делать бросок вперед. То же самое сейчас происходило и у первого отряда за спиной у Лужина, но на другом острове. Там своих людей вел к кострам Борис Аникеев. Слышимость ночью на реке в такую безветренную погоду была прекрасной, и Федор аж вздрогнул, когда сзади, в отдалении послышался громкий крик на турецком.

– Ах, чтоб тебя! – чертыхнулся он и выхватил гренаду из подсумка. – Поджигай!

Сзади послышался еще один, за ним другой тревожный крик, и вдруг громыхнул раскатистый ружейный выстрел.

– Держи! – гренада улетела в сторону костров, туда, где уже вскакивали на ноги отдыхающие турки.

«Бабах!» – грохнул разрыв, взвизгнули осколки и послышались вопли раненых.

– В атаку!

Полтора десятка егерей вылетели из камышей к ошалевшему от неожиданности противнику.

– Платон, причаливай! – скомандовал Егоров, и кончебас ткнулся в песчаный берег. – Вперед, братцы!

Отталкиваясь от борта судна, один за другим на остров выскочили два десятка егерей.

– Ура-а! – раздался атакующий клич. Русский десант штыком и прикладом ударил турок с тыла. Сопротивления практически не было. Только лишь несколько человек, стремясь выплыть к своему берегу, смогли проскочить между цепями егерей и бросились в воду. При такой ширине русла реки преодолеть ее удалось совсем не многим.

– Как с людьми, Федор, потери есть? – с тревогой спросил своего главного разведчика Алексей.

– Никак нет, вашвысокобродье, – заполошно дышавший Цыган, вытирая травой штык, отрицательно покачал головой. – Двоих маненько ранило у меня, и одного, похоже, что осколком гренады ушибло. Тут до турок рукой было подать, а осколки так и сыпанули по камышу.

– Ладно, я понял. Этот фальконет выносите на кончебас, – Егоров кивнул на малокалиберное орудие, стоявшее у самого берега на небольшом колесном лафете. – Все обыщите вокруг, раненых только смотрите не троньте. И быстро все на суда, совсем скоро тут, на островах, станет очень и очень тесно!

Прихватив с собой два трофейных баркаса, речная флотилия спешно отплыла к своему берегу. Итог этой части операции был следующим. Помимо двух малокалиберных фальконетов было захвачено три десятка ружей и примерно столько же сабель. На островах обнаружили двадцать три тела из стоящих здесь гарнизонов. Еще пара десятков турок были ранены.

Из потерь у русских: трое егерей были ранены, один рядовой из плутонга Аникеева погиб.

– Караульные нас заслышали, ваше высокоблагородие, – рассказывал Борис. – Двое проверить камыши пошли, мы одного аккуратно срезали, а вот второй только лишь один раз успел пальнуть, и прямо Филату в сердце. Ну вот как же так?! – и он в сердцах ударил себя по колену.

Всю последующую за этим рейдом неделю турки копошились на островах. А их суда подходили к левому берегу и били по пристани и по ее редуту. Время от времени им отвечали оттуда из фальконетов и ружей. Небольшие ядрышки отскакивали от бортов, не причиняя им серьезного ущерба.

– Эй, русский свинья, выйди к нам! – кричали отважные мореходы султана. – У нас как раз сейчас не хватает рабов! Почему так мало стреляешь? У тебя там что, кончились ядра?!

– Ждем и не высовываемся! – требовал от своих людей майор. – Может, они все-таки решатся на высадку? Вот тогда мы и ударим, так же как и в прошлом году!

Казачьи полки и все орудия на конной тяге стояли в полной боевой готовности, замаскированные в версте от пристани.

Турки на полноценный десант не решились. В ночь со второго на третье октября они высадили пару десятков людей ниже по течению и предприняли разведку окрестностей. Дозорная пятерка во главе с Ваней Соловьем услышала их загодя и потом «вела» до самого редута.

– Внимание, а вот теперь пора. Их высокоблагородие сказали, чтобы они хоть немного здесь вокруг укреплений полазили, но в степь бы не заходили, – тихо проговорил командир дозора. – Ну вот и хватит им, довольно.

– Эй, кто там шебуршится?! – Ваня чуть приподнялся и бахнул из пистоля в сторону залегших турок.

«Бум! Бум! Бум!» – ударили три ружейных выстрела следом.

– Спокойно, братцы, не напираем! – предупредил разгоряченных погоней егерей Соловей. – Тише ты, Игнатка, ну вот куды вы все скопом-то лезете! А если там корабли османские у берега? Как вдарят они по вас картечью, всех ведь на куски покрошат!

Турецкая разведка скрылась в речной темени, а командир дозорного десятка уже докладывал командиру роты о результатах вылазки османов.

– Так, Елистрат Никитич, ну вот, похоже, и подошло ваше время, – хищно сощурился майор. – Чего хотите делайте, но чтобы уже к утру десятифунтовики встали на редут. Маскируете их там надежно, прикрываете и ждете команду. В укреплениях будут наши ротные канониры и по два ваших опытных на каждое орудие. Для всех остальных твоих людей при шестифунтовиках объявляется полная готовность. Если они сработают так, как уже упражнялись, и ежели выскочат на боевые позиции без задержки, то туркам здесь придется очень даже несладко.

– Платон, ты занимаешь свое место выше по течению в кустах и тоже как следует укрываешь свой кончебас. Больше никаких ваших судов здесь не нужно. И этого должно вполне хватить.

Третьего октября турецкие мореходы были особенно настырными. В самый первый раз за все время они подошли к русскому берегу на расстояние пистолетного выстрела и засыпали его картечным свинцом.

И вновь «трусливые» русские не приняли боя. Теперь даже и фальконет у них не стрелял, а били только лишь одни гладкоствольные ружья. С огромным трудом капудан Ибрагим удержал своих людей от высадки. Это был старый и тертый калач, а тот, чье место он занял всего год назад, погиб именно на этом самом берегу.

Четвертого октября все повторилось, так же как и в предыдущие дни. Особо не маневрируя, турецкие суда подходили теперь прямо к редуту. Уже начиная от островов, их канониры открыли огонь из носовых орудий, стараясь разнести ядрами русские укрепления.

Неожиданно с земляного вала скатились в ров две тяжеленные корзины с камнями, открыв проемы в центральном фасе. На турок в упор смотрели жерла двух мощных орудий.

«Бам!» – ударило первое ядро в галеру, ломая у нее бушприт (наклонную носовую мачту).

«Бам!» – второй единорог разнес выстрелом центральную мачту у соседнего судна.

«Бам!» – сбоку, саженей семьдесят выше по течению из стоявшего у берега островка зелени сверкнуло пламя, и ядро от шестифунтового орудия проломило борт у большого, двадцатичетырехвесельного кончебаса. А к берегу в это время уже неслись две конные орудийные упряжки с единорогами на передках. Каждый из шестифунтовиков встал на свое заранее отмеченное место по бокам от редута. Канониры спрыгнули с лошадей, обрезали транспортные постромки у орудий, и их кони унеслись в степь, а скинутые с передков единороги уже разворачивались своими жерлами к реке.

«Бам! Бам! Бам!» – ядра крушили борта, надстройки, рангоут и людей. С вала били штуцера и фузеи гарнизона укреплений.

Одна галера попыталась было выйти из-под огня и, неудачно маневрируя, навалилась на соседнюю. Послышался громкий треск – это ломались по бортам гребные весла. С тонущего кончебаса с паническими криками прыгали в воду матросы. Второй, двадцативесельный, отходя от берега, ударил из носового фальконета, и его ядрышко сбило русского канонира в редуте.

– Бьем этого! – прокричал Елистат и рукояткой клина чуть приподнял ствол десятифунтовика. – Правее! – канонир-наводчик с помощью правила чуть довернул ствол орудия вправо. – Еще! – рявкнул фейерверкер. – Еще дай маненько, Проша! Есть! Выстрел! – выкрикнул он, отскакивая от орудия.

«Бабах!» – ядро, пробив носовую часть кончебаса, разворотило ее и далее прошлось через все судно. Оно по инерции ударило в баркас, и тот развернуло поперек течения.

«Бабах!» – новое ядро от запорожцев проломило его борт.

– Вигрібаємо! Скидайте гілки! – скомандовал Платон, и кончебас сечевиков, освобожденный от маскирующей зелени, рванул вперед.

А на реке в это время царил форменный хаос. Малые суда турок пытались уйти подальше. Но вот большие, уже имеющие сильные повреждения, застыли неподалеку от берега.

Вдруг громыхнуло так, что у всех заложило уши. Как видно, одно из ядер разворотило носовую часть галеры и воспламенило в ней боевой припас канониров. Лишившись всей носовой части, судно начало быстро набирать воду и на глазах у всех погрузилось в реку.