Текст книги "Егерь Императрицы. Крым"

– Капудан, мы лишились двух мачт и всех весел по одному из бортов! – докладывал помощник Ибрагиму. – У нас в трюмах большие течи и нам не уйти отсюда!

Командир турецкой флотилии окинул взглядом реку с мелькающими в воде головами, уходящие баркасы и окутанный пороховым дымом русский берег.

– Спустить флаг! – отдал он распоряжение. – Я сам встану к рулевому веслу.

– Прекратить огонь! – Алексей, стоя на бровке вала, смотрел, как с единственной уцелевшей мачты галеры спускается красное полотнище с полумесяцем и звездой.

Корабль как-то боком и резкими рывками подошел к берегу и сел в нескольких саженях от него на мель.

– Pes ettik! Merhamet! (– Мы сдаемся! Милости! – тур.) – раздались крики с искалеченного судна.

– Капитан-поручик Милорадович, оцепить весь берег! – скомандовал Егоров. – Сергей Федорович, будь любезен, отдай своим казакам распоряжение, чтобы они все окрестности вокруг пристани прочесали. На него много турок из реки повылазило, а я пока тут капитуляцию у этих вот приму.

На середине русла, ближе к островам, все еще бухал шестифутовик запорожцев. Казаки продолжали преследовать деморализованную османскую флотилию, а Алексей стоял с важностью на берегу, положив ладонь на эфес своей наградной сабли.

Около часа выбирались на берег со своего судна турецкий экипаж и гребцы-рабы. Все это время к пристани подходили казачьи дозоры, подгоняя отловленных на берегу.

– Я капудан Ибрагим, командующий речной флотилией, вверяю свою жизнь и жизнь моих людей на вашу милость, – высокий и важный турок старался держаться солидно и с достоинством. – Хотел бы напомнить русским командирам, что между нашими странами нет войны, и мы заслуживаем самого доброго к себе отношения. И опять же в этом случае, учитывая, что между нами мир, нас никак нельзя считать военнопленными, и вы не имеете никакого права нас здесь у себя удерживать. Поэтому потрудитесь в самое короткое время вернуть нас на наш берег.

Подполковник Касперов сплюнул себе под ноги.

– Это что, вот это самое вы называете миром, да?! Две недели вы беспрерывно били по нашему берегу из всех своих орудий. Несколько наших солдат при этом серьезно поранили. А когда по вам в ответ хорошо вдарили, так сразу же о мире заговорили?! Милости у нас теперь просите? О своих правах вдруг вспомнили?! – и он сжал рукой эфес своей сабли.

– Подожди, Сергей Федорович, не горячись, пленные же, – Лешка оттеснил плечом кавалериста.

– Я премьер-майор Егоров, старший всей Бугской пограничной линии, – представился он турку. – Капудан османского флота должен отдавать себе отчет, что его флотилия была разбита в русских водах и что его люди сейчас стоят плененные на нашем, на русском, берегу! Вы это понимаете?

– Да, понимаю, это так, – нехотя согласился турок. – Но все равно мы не считаем себя пленными!

– Вы не будете отрицать, что в течение двух недель обстреливали наши военные укрепления в наших российских водах?

– Не буду, – поморщился Ибрагим.

– Из всего этого следует, что вы, несмотря на мир между нашими странами, проявили против нас явную агрессию, нападая в течение долгого времени на наши воинские укрепления, на наши воинские формирования и на земли нашей империи, – припечатывал своими доводами турка Егоров. – Вы высаживали на наш берег своих людей, и вы вели полноценные боевые действия! Неужели Османская империя уже объявила России войну?

– Нет, не объявляла, – процедил сквозь зубы Ибрагим.

– Так, может быть, у вас был официальный приказ от вашего начальства развернуть полноценные боевые действия на нашей территории?

Турок стоял, понурив голову.

– Нет, у меня нет такого приказа, – наконец после долгой паузы промолвил он.

– Ну, значит, вы пират, капудан Ибрагим, и все ваши люди – они тоже такие же пираты, и на вас действительно не распространяется общепринятый статус военнопленного, – сделал вывод Егоров. – А вы знаете, как во всем мире принято поступать с пиратами?

– Капитан-поручик Милорадович! – подозвал он к себе офицера. – Всех здоровых захваченных пиратов отконвоировать под штыками в Николаевскую. Раненым оказать первую помощь и оставить пока здесь. Рабов гребцов опросить и поселить во временном лагере рядом со станицей.

– Капудан, я отсылаю подробный доклад обо всем этом деле своему руководству. И начинайте молиться Всевышнему, чтобы мое начальство смилостивилось над пиратом. В противном случае вас вздернут самого первого, ну а вслед за вами и всех остальных!

– Милорадович, ведите их!

Более сотни турок под конвоем егерей и казаков отправились в сторону центрального форта, а впереди всей этой процессии выступал капудан Ибрагим со своими помощниками.

Утром на север в сторону Елисаветграда ускакала пятерка из конного дозорного плутонга, сопровождающая вестового Никиту. А по всему берегу расположились конные и пехотные подразделения. Из степи в первую линию вышел пикинерский полк, строительные роты оставили свою работу и сменили лопаты с кирками на ружья. Орудия и фальконеты выставили на прямую наводку у реки. Русская Бугская линия приготовилась к бою.

На противоположной стороне шло шевеление. Там сновали суда и вдоль берега скакали конные разъезды. Но что интересно, на острова посредине реки турки уже не высаживались, они усиленно старались держаться только лишь своей половины русла.

Через неделю прибывший из столицы Елисаветградского наместничества подполковник Баранов выплыл на запорожском кончебасе к самому большому острову. Туда же чуть позже подошел и турецкий. Переговоры проходили в течение пары часов. И уже вечером турецкие суда начали вывозить от разбитой пристани своих пленных.

– Знаешь, на что мы больше всего время при этих переговорах потратили? – спросил у Алексея подполковник. – Господ османов не устроило то, что мы оставляем у себя их рабов-гребцов. Дескать, это же так же, как и с самой обычной скотиной. Она должна вернуться в руки своих хозяев. Ну ничего, было у меня там кое-что такое, чем их там можно было прижать. Так что те семь десятков несчастных освобожденных из рабства остаются у нас.

– Вот видите, уважаемый капудан Ибрагим, русское командование милостивое, – Лешка кивнул на стоявшего рядом с ним Сергея Николаевича. – Вам и вашим людям на этот раз сохранили жизнь. Наверное, вы хорошо молились, пока были у нас, но так повезти может не всегда. Помните об этом, когда задумаете еще раз зайти в наши воды!

Капудан, молча и не глядя по сторонам, проследовал к поджидавшему пленных кончебасу и тяжело перевалился через его борт.

– И чего, вздернули бы вот такую массу народа? – Баранов кивнул на людской ручеек, распределяющийся по всем стоящим турецким судам.

– Ну что вы такое говорите, господин подполковник, в самом-то деле! – пожал плечами Лешка. – Что уж мы, по-вашему, злыдни, какие?

– А формулировка самого этого боя, однако, была у вас правильная, – усмехнулся Сергей Николаевич. – «Пиратское, ничем не обоснованное нападение на военные укрепления Российской империи и на ее территорию». Тут уж, как говорится, не отвертишься. Думаю, надолго теперь на Буге османы притихнут. Заметил? За все это время они даже ногой на острова не вступили и на нашу сторону реки ни разу даже не выгребали. Ну все, вот теперь за этот западный участок я могу быть совершенно спокойным, он у нас тут прикрыт надежно. Все внимание сейчас на Крым. Вот он словно заноза, Алексей. Там такое нынче творится. Имей в виду, в любой момент может поступить приказ перебросить всю, ну или большую часть вашей роты на полуостров. Там у нас сейчас генерал-поручик Суворов за старшего, а у вас с ним вроде бы как особые, добрые отношения? – и он хитро подмигнул Лешке.

Глава 8. Илья

В Тулу, отработав положенное время на Буге, засобирались откомандированные. Егеря прощались с мастеровыми людьми душевно. Юрий с Захаром, помимо предоставления опытных штуцеров, хорошо помогли и ротным оружейникам. Люди эти были по характеру легкими и рукастыми, за что их солдаты ценили и уважали.

– Юрий Федотович, – по батюшке обращался к мастеру командир роты, – вот тут все наши предложения изложены в бумажном виде. Копия этого самого письма пойдет также казенной почтой в военную коллегию. Все наши пожелания ты и так уже знаешь, ведь мы это не раз с вами обговаривали. Штык при штуцере крайне необходим, потому как в ближнем бою зачастую он и является самым незаменимым приложением для вот этого оружия. Ствол на нем было бы хорошо увеличить, хотя бы на восемь дюймов, так как это даст плюсом уверенный бой как минимум на две сотни шагов. А вообще, я прописал, что необходимы, пусть и в ограниченном виде, еще и штуцера для особых стрелков, с длиной ствола плюсом к этим аж на тринадцать или на четырнадцать дюймов. Вот в нашу роту именно такие как раз таки и требуются. Ничего серьезного, кроме ствола, при этом ведь менять в самой конструкции не потребуется. По прицельным приспособлениям: необходимо заменить эти упрощенные железные на медную мушку и на целик, представляющий из себя три вертикальные планки с вырезкой. Причем, чтобы две из них были бы откидные, а вот одна неподвижная нужна постоянная. Так, ну а из мелочей это еще чтобы шомпол был стальным, но с латунной головкой. Вроде бы теперь все.

– Обязательно передадим все ваши пожелания своему начальству, Алексей Петрович, – заверил его мастер. – Я и сам с вами полностью согласен и устно тоже про все это доложу. Причем так, чтобы оно у нас поняло, что вы и на самый верх тоже сии предложения подаете. Все ведь у нас в управлении уже знают, что по высочайшему повелению мы сюда так далеко от своего завода отправились. Можно ведь было и рядышком воинскую часть найти, ан нет, вон ведь куда нас заслали, ибо не просто тут все. Думаю, не отмахнутся теперь, поправят все что можно. Пять штуцеров, как и было предписано, мы оставляем у вас, а все остальные забираем с собой для показа инспекции. На каждый ваш, кстати, мы уже тут новые прицелы и штыки-кортики приспособили, и они у вас теперь вполне себе боеспособными стали.

– Спасибо, Юрий, спасибо, Захар, – благодарил оружейников Алексей. – Ребята вам в дорогу гостинцев собрали и еще теплой одежды нанесли. Ладно, тут еще у нас пока что тепло в октябре, а вот буквально через месяц в России вы уже по большому морозу будете ехать.

Зарядили дожди. Со степи дули холодные и порывистые ветра. В хатах станиц и хуторов печи в основном топились плотным сушеным кизяком. Солдаты в фортах отапливали свои жилые помещения деревянными обломками с разбитых турецких судов.

– Такие доски иной раз утаскивают, Алексей Петрович, что мне аж больно становится! – жаловался капитан Мутьев. – Мы же ведь все после разбора галеры и тех нескольких вытащенных баркасов отсортировали и сложили отдельно, чтобы потом в дело пустить. Ну а все разбитое – это, соответственно, на дрова. Так нет же, воруют, сукины дети! Эх, жалко, холода уже наступили, так и не смогли мы до той, до утопшей галеры добраться. Это ведь сколько на ней такого нужного нам дерева осталось! Придется вам теперь самим уже следующим летом этим заняться. А вот лес нам позарез уже прямо сейчас нужен. Через месяц первой же санной дорогой надобно будет его от Днепра сюда на Буг вывозить. Там и на стены, и на вышки, и на дрова – на все нам тогда хватит.

В начале ноября, выставив на хранение в большие сараи суда, в свои станицы убывали казаки-запорожцы.

– Ну как, Платон Миколаевич, без обиды от нас уходите? Военное ведомство рассчиталось с вами за службу сполна? – поинтересовался Алексей.

– Які можуть бути обиды, отаман? – удивленно переспросил сотник. – Ми крім платні та трофеї з собою багато несемо. У кожного теперь по доброй рушниці, пістолю та шаблі. У нас же всі ваші минулого року відібрали. А який може бути козак, якщо в нього немає ні шаблі, ні рушниці? – и старшина неодобрительно покосился на Егорова.

– Платон Миколаевич, дорогой, – вздохнул Алексей, – ну мы же договаривались с тобой, что более не поднимаем эту непростую тему. Я деяния своих властей не обсуждаю, да и тебе того не советую. Здесь ведь, на Буге, все у нас с вами хорошо получилось? Турок, вон, побили, оружия и суда добыли, на многие годы вперед пограничную службу вам теперь нести можно. Надумаете, так и вообще сюда насовсем переселяйтесь. Места вокруг вон какие хорошие, и вы при государевом деле будете. Никто вам плохого слова никакого не скажет.

– Поговорю зі станичниками, – пожал плечами казак. – Може, й справді так і зробимо. Чекайте на нас весною. Знову прийдемо до вас на службу лише великими силами.

С отправкой санных обозов в Александр-шанц и за прочими служебными делами Алексея сейчас будоражило «личное». Катарина была на девятом месяце, и вот-вот можно было ждать знаменательного события.

– Ты хотя бы сидела, лежала, что ли, больше, – укорял жену Лешка. – Ну вот что, нельзя было меня разве дождаться? Сам бы и ведро с помоями вынес, и дрова ведь еще не все пока прогорели. Ну вот куда ты такую стопу-то наносила?

– Ну не сидится мне, Алексинька, – гладила ручкой по голове мужа Катарина. – Ну что я больная, что ли, у тебя? Не нужно мне все время лежать. Вон, даже опытные местные повитухи, и то все они в один голос говорят, что тем, кто ребеночка носит, больше ходить надобно и на воздухе свежем бывать. Вспомни-ка, милый, когда мы с тобой подолгу в последнее время гуляли, а? – и она, словно кошка острыми коготками, сжала своими пальчиками Лешкину голову.

– Да я хоть сегодня, Катарин, – чуть не подавился кашей Алексей. – Ну ты ведь сама знаешь, еле-еле до дому добираюсь иной раз. Ноги на пороге иногда, вон, отваливаются! Но сегодня-то мы с тобою уже точно пойдем гулять! На улице вон какая чудная погода, ветерок совсем стих, а снежок такими крупными хлопьями идет.

– Ты кушай, кушай, – улыбнулась жена. – Чего вдруг ложку положил? Или тебе, как я готовлю, не нравится?

– Да все мне нравится, – буркнул Лешка, с опаской поглядывая на руку Катарины.

В ночь на девятое декабря Катарина растолкала спящего мужа.

– Алексий, беги скорее до дяди, кажется, начинается! Схватки уже несколько часов как идут. Не хотела тебя пока тревожить, но вот теперь-то точно пора.

Лешка, накинув доломан и нахлобучив на голову картуз, вылетел из избы.

– Вашвысокоблагородие, тревога?! – прохаживающийся по улице часовой вскинул кверху ружье, чтобы выстрелить.

– Убери фузею, Егорка! У меня жена рожает! Сейчас всех на ноги поднимешь! – бешено рявкнул майор и понесся вдаль.

– Ох, е-мое! – егерь осторожно спустил курок и перекрестился. – Страсти-то какие, хоссподи!

Через час возле командирской избы уже было не протолкнуться. Вовнутрь никого не пускали. Мордастая, дородная баба вытолкала за порог будущего отца, бабку, дядю и тетушку.

– Туточки усе стойте! Там у хаты докторов та повитух богато!

Исключение сделали только лишь для одного ротного лекаря Акакия Спиридоновича.

Пятый раз уже подходил к Алексею ротный каптенармус.

– Ваше высокоблагородие, может быть, еще там чего нужно? Можа, еще кипяточку надо нагреть, а можа, там бязи мало, ну, али спиртуса поболее принести?

– Да куда, и так уже три ведра кипятка вовнутрь занесли! – отмахнулся Лешка. – А-а-а, хотя ладно, давай-ка еще немного! Ты, Степа, ведро принесешь, а я с ним эдак маленько заглянуть в избу попробую. Ну ведь никакого терпения у меня тут нет, чтобы стоять! И как только эти злыдни не понимают?!

Коварный план командира потерпел крах в самой начальной фазе его реализации. Ведро было перехвачено на крыльце, а под напором бабки Сидоры Лешке пришлось отступить вниз.

– Не велено нікого пускати. Скоро вже! Усі ломляться і ломляться! – пробурчал суровый страж и захлопнул дверь перед самым носом.

Перед подъемом роты весь личный состав ее уже и так не спал. Весть о том, что командир совсем скоро будет отцом, распространилась по всем местам постоя егерей с огромной скоростью.

Женские крики и стоны в избе чуть стихли, и Лешка вдруг услышал новый, тонкий, писклявый детский голосок.

– Мальчонка, да точно говорю вам, что мальчонка, – препирались за спиной у Лешки егеря. – Вишь, вона как он, ажно с баском, по-мужицки эдак орет! Верно вам говорю, хенералом парень будет!

Дверь избы распахнулась, и бабка Сидора поманила Алексея.

– А ну-ка, давай заходь, батько! Син у тебе народився. Радуйся!

Лешка не чувствуя ног бросился в избу, а за его спиной Степан влепил подзатыльник Федотке.

– Живот круглый и высокий – девка будет! Балда! А ну-ка, дай сюды ружжо, сейчас салютовать будем!

На руках у Алексея, завернутый в чистую простынку, шевелился маленький человечек – его сын!

– Сын у меня, сын!

Лешка просто не верил, что вот это все сейчас происходит с ним реально. Уже пусть даже в одном этом и есть смысл во всей его жизни!

«Бам!» – хлопнул на улице первый ружейный выстрел. «Бам! Бам! Бам!» – раздалось еще три поблизости, а потом стрельба распространилась и по всей станице сплошной канонадой.

«Бабах!» – вдруг ударило орудие на главном форте. «Бабах!» – вторило ему другое, а потом и третье.

– Похоже, и правда воин родился, под огненный грохот салюта, как Илья-громовержец, сей младенец в наш грешный мир входит, – усталый дядька Михайло с улыбкой глядел на счастливого отца.

– А ведь и правда – Илья, Ильюша! – радостно и по-детски широко улыбнулся Алексей. – Егоров Илья Алексеевич, звучит! Катаринка! – Лешка попробовал было заскочить в боковую светелку к жене.

– Все хорошо, Алексинька, – донеслось тихо из-за занавески.

У Алексея сноровисто и решительно забрали малыша, а его самого вытолкали на улицу.

– Рано, слабая она пока. Крови много потеряла при родах. Нельзя к ней сейчас.

– Все хорошо, ты не волнуйся, Алексей, – успокаивал его Михайло. – Это я тебе как врач говорю. Подожди немного, хотя бы до вечера, а потом мы и сами уже из вашей избы уйдем. Пусть пока отдыхает мать.

Лешка вышел за дверь. Вся улица вокруг была заполнена людьми в мундирах.

– Как моего племянника назовете, командир? Живан с другими ротными офицерами толклись прямо возле крыльца избы.

– Илья! Ильюха! – радостно улыбнулся Егоров.

– Илья! Илья! Илья! – словно волной покатилось по заполненной солдатами улице. – Ура отцу-командиру! Ура-а! Ура-а! Ура-а! – гремело со всех сторон.

– Спасибо, братцы! – Алексей почувствовал, как у него сжимается ком в горле от волнения. Спасибо!

Глава 9. Кулачный бой

Рождество 1778 года и «зимние святки» справляли, как обычно, шумно и весело. Совсем скоро в Александр-шанц должны были отбыть две строительные роты капитана Мутьева и артиллеристы во главе с обер-фейерверкером Степановым. Позади были осенние баталии на Буге и трудная работа по возведению укреплений на всей протяженной пограничной линии. Люди радовались законному отдыху, отсыпались и отъедались. Командиры закрывали глаза на мелкие шалости своих подчиненных, понимая, что нужна, очень нужна им эта небольшая слабинка.

– Но чтобы меру знали! – хмурили брови унтера перед своими выстроенными плутонгами. – А то глядите, вы меня знаете!

– Ежели какой сукин кот опять чего вдруг отчубучит, то я его лично!.. – качал кулаком у носа потенциального виновника здоровенный капрал. – Смотрите, братцы, чтобы опять, как в прошлые Святки, нам по караулам не ходить. Как в позатот год было, пока, вон, все остальные по-людски праздновали. Али вообще волчьего хвоста со свово картуза как бы вам не лишиться!

Такие «политбеседы» понимание в солдатской среде находили, и серьезных происшествий у егерей Егорова пока что не было.

Со строителями было немного посложнее. Они уже успели разодраться друг с другом, получить от бугских казаков, потом от егерей из пехотных полков и в итоге угомонились только лишь после трепки от «волкодавов».

– Хосподи, ну ежели они столько силушки набрали, и всего-то за неполную неделю отдыха, да еще и так, что ее теперь уже девать некуда, то что дальше-то будет, Андрей Викторович? – качал укоризненно головой Егоров. – Да у нас даже карцер не предназначен для стольких сидельцев, там и так уже пятеро ваших бузотеров сейчас охлаждаются!

– Ну что я поделаю, Алексей Петрович? – разводил руками капитан Мутьев. – У меня ведь в этих ротах народ со всех полков воедино свели. Люди-то они, может, и рукастые, а вот же, той прошлой, полковой и ротной спайки у них ведь теперь уже нет. Ну не гнать же нам под суд самых ярых из них? Чай уже через неделю ведь в свою крепость вернемся, а там они в свои, в родные плутонги войдут, где, как и положено, по струнке стоять будут. Здесь-то мы от них лишь хорошую работу требовали, и они ее, надо сказать, отменно всю выполнили.

– Ну да, это верно, – согласился с капитаном Егоров. – Под суд отдавать солдат – это точно не дело, не тот это случай. Ладно, если уж силу молодецкую им девать некуда, а задора бойцовского накопилось сверх меры, тогда мы поступим, как это было принято на Руси-матушке еще издревле. Дадим нашим людям возможность выпустить дурную кровь, коль они и так уж сами здесь разодрались. Направим, так сказать, народную стихию в законное и управляемое русло. Так, Андрей Викторович, объявляй своим, а я по всем другим подразделениям такое же объявление сделаю, что с послезавтрашнего дня и до самого Крещения в Бугском гарнизоне объявляется Неделя Кулачных боев.

Чего ты на меня так уставился, господин капитан? А то и сам не знаешь про такую вот исконную, народную забаву? Наши предки славяне были издревле известны и в Европе, и в Византии, и в Азии как самые доблестные и умелые бойцы. А все почему? А потому как войны на Руси всегда были явлениями весьма частыми, и каждому мужчине следовало отменно владеть ратными навыками, дабы защитить и себя, и свою семью, и своего близкого от врага.

Ладно, правила ведения кулачных боев и так уже давно разработаны самим народом, и я их при всех просто-напросто лишь повторю. Сейчас главное – это продумать, чтобы у нас увечных там не было и чтобы не зашибло никого. Сам ведь знаешь – есть среди наших солдат такие здоровяки, что ого-го! Да вон, хоть тех же канониров возьми! Выделим наблюдающих за боем судей и их помощников, вот и пусть они за боями следят. Подготовим лекарей на всякий случай. И нужна еще будет защита для рук, чтобы от ударов никто не покалечился. У нас ведь две строительные роты, а это мы считаем, что в каждой будет по сто с лишним человек. Вот вы и выставляйте две команды по тридцать человек в каждой.

Весть о предстоящих состязаниях между всеми подразделениями Бугской линии разнеслась по окрестностям с быстротой молнии. Уже через три часа Алексея начали одолевать представители от солдат, егерей и даже от казаков.

– Все и до всех будет доведено завтра, после утреннего развода на караулы, – пообещал любопытным майор. – До пикинерского полка я приглашение передам сам лично или через своего вестового. Вот вы все, чем здесь возле меня суетиться, лучше помогли бы поболее найти меховых рукавиц для моего каптенармуса. У меня тыловая группа все, что только в закромах было, уже давно выгребла. Тут любые рукавицы пойдут, хоть рваные, хоть какие, все равно ведь их перешивать все придется.

Десятого января ранним утром в станице Николаевской собрались господа офицеры и выборные из нижних чинов от всех стоящих на линии подразделений.

Сделав небольшой экскурс в историю кулачного боя на Руси и объяснив пользу повышения боевых навыков в настоящее время, Алексей отметил явное одобрение на лицах у практически всех присутствующих. Да что там история, что там боевые навыки, людей взбудоражила сама мысль о таких вот состязаниях. Какие уж там скука или пьянство? Вот что сейчас было действительно интересно! И удаль свою всем показать, и за честь своего подразделения можно было постоять.

Сомнения командира конного пикинерского полка подполковника Синельникова о том, «не приведет ли все это к тяжкому увечью или, не дай Бог, к смертоубийству», Алексей развеял сразу.

– Вот полюбопытствуйте, Иван Максимович, можете их, кстати, даже надеть, – и он протянул ему пару плотных меховых рукавиц. – Овчинные, двойные, а на костяшках еще и мех плотный нашит, и конский волос между слоями проложен, – пояснил он и передал точно такие же всем сидящим в большом зале цитадели. – Постукайте, вон, кулаками о колено, о стол или о стену, – предложил он. – Мои интенданты уже пар пятьдесят таких вот именно сделали, но надо еще раз пять по столько же. Поэтому от всех вас, господа командиры, нам потребуется в этом помощь. Иван Максимович, у вас или еще у кого-нибудь опасения по получению больших травм остались? – Егоров обвел взглядом всех собравшихся.

– Да теперь вроде как нет, – пожал тот плечами.

Все остальные тоже подтвердили, что этого вполне достаточно, ну и нужно будет, конечно, определиться еще и с судейством на поле состязаний.

– Это само собой, – согласился Алексей. – В таком деле, как кулачный бой, совсем ведь без крови, без ушибов и синяков, конечно же, не обойтись. Но мы все-таки будем пытаться свести это к самому минимуму. Поэтому объявим всем наши жесткие требования к состязаниям, а на поле мы выставим большое количество из помощников судей. Выявленных же нарушителей будем строго наказывать. Ну что, предлагаю начать обсуждение состязаний поэтапно.

Одиннадцатого января с утра берег у предстоявшего места боев начал наполняться толпами людей в гражданской одежде и в мундирах. Отдельными шумными кучками толпились и сами участники состязаний. Наконец прибыло и начальство.

После приветствия всех присутствующих и произнесения здравицы матушке императрице, положенной при любых публичных мероприятиях, перешли к главному. На речной лед были вызваны все представители от подразделений, пожелавшие принять участие в состязаниях.

– Бугский новонабранный казачий полк! – выкрикнул поручик Гусев. – Две команды по три десятка в каждой, становись! Первый и второй эскадроны – ваши люди выстраиваются первыми вот с этого, с правого, фланга. Третий и четвертый эскадроны, – ваше место сбоку, сразу за ними.

– Ура-а-а! – раздался рев многочисленных зрителей, болеющих за местных казаков.

– Конный пикинерский полк, также две команды, следующие за бугскими казаками! Вставайте в линию рядом.

Тут приветственных криков было уже гораздо меньше.

«Видать, не очень-то местные познакомились еще с пикинерами, – думал Алексей. – Ну да, все правильно, стоят себе отдельно у себя, в Мешково, и за нашими спинами в десяти верстах по второй линии дозорами ходят. Ото всех остальных подразделений они обособленно держатся. Да и командир их, скажем так, свысока на всех прочих со стороны посматривает. Ну да и Бог с ним: их полк – их правила».

– Пятая команда – отдельная особая рота егерей! – выкрикнул главный распорядитель спортивного праздника, и тут уже рев толпы зрителей был гораздо сильнее. Симпатия, так сказать, народа была на стороне волкодавов, так же как и для местных казаков. Похоже, особая рота егерей стала уже здесь такой же своей, как и Бугский казачий полк.

Три десятка егерей бодрой трусцой выбежали на речной лед и выстроились пятым квадратом в общем построении.

«А мои ростом ведь уступают многим, – отметил про себя Алексей. – Нет, ну есть, конечно, и здесь здоровяки, такие как Ваня Кудряш или как, вон, пионеры-канониры: Савва Ильин, Уфимцев Михаил, Ваня Лопухов, оружейник Афанасьев и сержанты Андреянов с Осокиным. Но вот все остальные двадцать три человека, они с виду очень сильно уступают всем прочим. А с другой стороны, возьми того же Быкова или Федю Цыгана, а уж тем более Андрея Воробья, да они же любого и даже сразу нескольких своей взрывной резкостью могут взять. Так что ничего, поборемся еще», – успокоился Лешка.

А в это время продолжали выстраиваться все остальные команды.

– Первая строительная рота, три десятка ваших бойцов встают в шестую коробку. Вторая строительная, пристраивайтесь рядом в седьмую, – командовал на льду Гусев.

«Вот это здоровые мужики, работные, – отметил про себя Егоров, – Сразу видно, что привыкли они к тяжелой работе. Ну, все верно, таких сюда изначально-то и отбирали».

Наконец выкликнули и представителей самого последнего из подразделения. В восьмую сборную команду вошли егеря от трех пехотных полков и от днепровских артиллеристов. Егерей, кстати, в ней оказалось даже чуть меньше, чем канониров.

«Нда-а. Все логично, – думал Лешка. – В пушкарях служат самые здоровые солдаты. Эдакая косая сажень в плечах. Попробуй-ка ты лафет единорога резко в горячке боя развернуть или же тяжеленным банником несколько часов на поле боя поработать. А потом еще и орудие на несколько верст нужно вручную катить. Вот то-то и оно! Ох и непросто моим здесь будет! Остается только лишь на один их боевой навык уповать».

Алексей вышел на лед.

– Уважаемые командиры! – поклон в сторону старших офицеров, начальников подразделений и всех остальных господ, стоявших на деревянном помосте. – Участники состязаний и вы, уважаемые зрители, – и сюда вежливый поклон. – У нас и у наших воинов навык кулачного боя – это показатель наличия боевого духа и умения сражаться с врагами врукопашную. А здесь, на этом вот ледяном русле реки, совсем скоро начнутся состязания по этому самому кулачному бою. И будут они проводиться как в личном, так и в командном видах. Каждая из команд встретится в кулачном бою со всеми противниками по кругу, а это получится целых двадцать восемь схваток. И в самый последний день здесь будут встречаться еще раз те две самые сильные команды, которые будут выявлены во время боев, для того чтобы выяснить или подтвердить, в каком же из подразделений на всей Бугской линии у нас служат самые лучшие и самые грозные бойцы. А потом состоятся и отдельные схватки на выяснение самого лучшего «кулачника» всего нашего пограничья.

– Правила соревнований сложились на Руси уже издревле. Командный вид состязаний – это «стенка на стенку». И в нашем случае три десятка бойцов стоят против такого же количества противников. Задача у каждой из команд состоит в том, чтобы обратить супротивную сторону в бегство или же заставить ее отступить за обозначенные по бокам и позади нее линии. Также победа присуждается команде, если все ее противники выбыли из боя.

Смотрите, как только противник упал или же присел на оба колена, то он сразу же выводится из боя. За этим будут строго смотреть полевые помощники наших судей. Также выбывают и те, у кого вдруг пошла сильно кровь или случилось еще какое другое увечье.

Не разрешается бить лежачего или присевшего, хвататься за одежду, бороться в нижней стойке, наносить прямые удары в горло или ниже пояса. Нельзя бить противника ногой или открытой рукой. Не зря же вам всем и каждому были выданы особые защитные рукавицы. Если кто-то вдруг нарушит эти древние правила, то он изгоняется из команды сразу же и насовсем, а она остается на все остальные бои в своем меньшинстве.