Текст книги "Здесь водятся монстры"

Андрей Бурцев
Здесь водятся монстры

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

– Это не просто аттракцион, – сказал человек за облупленной стойкой. – Точнее, даже вовсе не аттракцион. Настоящее сафари с тиграми, львами и прочими прелестями. Только гораздо круче. И львов с тиграми там не водится.

– Кто же там водится? – удивленно спросил Кравцов. – Носороги и буйволы? Или разъяренные слоны?

– Там водятся монстры, – серьезно ответил человек за стойкой.

Потом вдруг криво улыбнулся, отчего шрам, пересекающий его левую щеку, тоже скривился и побагровел.

– А что такое монстры? – тихо спросил Кравцов.

– Это воплощенное зло.

Стойка делила пыльную, пустую комнату на две почти равные части. А на стене за хозяином стойки висел покосившийся плакат, тоже выцветший и потускневший, на котором еще можно было прочесть: «САФАРИ УЖАСОВ! СУПЕРЭКСТРИМ!!!»

– Зачем вы здесь? – спросил человек за стойкой. – Вы не похожи на охотника.

– Чем же я не похож? – спросил Кравцов скорее для того, чтобы поддержать разговор.

– Обычно охотники большие и широкоплечие, любят громко говорить, размахивать руками и оглушительно смеяться над собственными скабрезностями. И еще они не ходят поодиночке, а только компаниями.

– Наверное, я такой в душе, – без тени улыбки ответил Кравцов. – И еще я не люблю отступать. Один билетик, пожалуйста.

Человек за стойкой вздохнул, пожал плечами и, выдвинув ящик под стойкой, достал пачку билетов.

– У вас денег-то хватит? – с разлетающимися осколками надежды спросил он. – Забава не из дешевых.

– Хватит, – кивнул Кравцов.

– А какое выберете оружие?

– У меня свое.

Как бы невзначай Кравцов чуть откинул полу расстегнутой куртки, мелькнула рукоятка пистолета в кобуре под мышкой, солидная, надежная рукоятка солидного оружия. Профессионального.

Человек пожал плечами, кивнул и, приняв деньги, кинул их в ящик, не пересчитывая, вручил криво оторванный билет и откинул крышку стойки.

– Прошу за мной.

* * *

Кравцов шел за хозяином по длинному пыльному коридору. Многочисленные повороты не позволяли увидеть, что впереди и далеко ли еще топать. Тусклые лампочки, почти ничего не освещавшие, оторванные обои с блеклыми незабудками – все навевало тоску. И было непонятно, как здесь могли исчезнуть один за другим пять человек, пять нехилых, а, напротив, довольно-таки здоровых мужиков.

Последние два были вместе – крупный бизнесмен Якушев и его телохранитель Сидорчук. Собственно, из-за них шагал теперь по этому коридору Кравцов. Пропажа именно Якушева оказалась последней соломинкой, сломившей упрямство районного начальника милиции, чьи сотрудники привычно оказались в тупике с этим делом, и он позвонил куда следует. Оттуда позвонили выше, кому следует, и те послали его, Кравцова. Потому что работа у него такая – решать нерешаемые проблемы.

Кравцов вздохнул. Собственно, решать тут оказалось и нечего. В девяноста процентах случаев дела выеденного яйца не стоят и не решаются лишь потому, что это оказывается в чьих-то интересах. Ну, а у Кравцова по определению нет никаких интересов. Он писатель не местный – попишет и уедет.

Кравцов еще раз вздохнул. Выйти на аттракцион «Сафари ужасов» оказалось не просто, а очень просто. Луна-парк в городе один, а из пятерых трое не делали секрета из желания посетить именно «Сафари». Все пятеро были заядлыми охотниками, все в меру зажиточными, а Якушев по местным меркам и вообще олигарх.

И все пятеро были не женаты, а также детей не имели, всплыло почему-то в голове. Кравцов не понял, при чем тут семейное положение разыскиваемых объектов, но раз вспомнилось, значит, что-то в этом было…

– Пришли, – буркнул шедший впереди хозяин и резко остановился, так что Кравцов чуть было не ткнулся носом в спину, обтянутую коричневой рубашкой и издающую легкий запах пота. – Дальше вы одни.

Коридор перегораживала стальная, чуть выпуклая дверь с большим запорным колесом посредине. Мощная дверь, подумал Кравцов, такие стоят на банковских хранилищах. В пыльном коридоре с занюханными лампочками она казалась столь же уместной, как седло на пресловутой корове.

– Крутите колесико – и вперед, – сказал хозяин, шагнув в сторону и освобождая Кравцову дорогу. – И, пожалуйста, отнеситесь ко всему серьезно. Помните – там все реально. Может быть, даже реальнее, чем здесь.

– Ну да, – усмехнулся Кравцов. – Ведь там водятся монстры.

– Вот именно.

Вопреки ожиданию, колесо повернулось достаточно легко. И тут же дверь стала открываться сама, неторопливо, без скрипа и скрежета. Словно ей пользовались частенько. В лицо пахнул прохладный ветерок. Пах он гарью, землей, ржавчиной, миндалем и чем-то еще неопределенным, но к чему не лежала душа.

Здесь водятся монстры, подумал Кравцов.

Дверь открылась еще лишь наполовину, как Кравцов легким шагом скользнул внутрь, и тут же шагнул в сторону и попытался прислониться к стене. Монстры монстрами, а вот ловушек внутри могло быть предостаточно. Или просто пара дуболомов с ломиками наготове. Жахнут по голове – вот и весь аттракцион. Против лома нет приема. Но это не совсем верно. Против лома есть прием – нужно взять побольше лом. Вот им и являлся Кравцов – самый большой лом в этом городе, а может, и в этой стране.

Думая все это, Кравцов попытался нащупать спиной стенку, и чуть было не потерял равновесие. Стены позади не оказалось.

* * *

Ну да, никто и не обещал, что будет легко, пронеслось в голове. Кравцов уже хотел было достать фонарик, как тьма впереди стала не такой густой, словно там начинался робкий рассвет. Ветерок дунул в лицо, растрепав волосы и принеся запах ржавчины и миндаля. Идти наугад не хотелось, но Кравцов все же рискнул сделать шаг, всего один шаг. И тут разом стало светло, словно раздернули пыльный, тяжелый занавес.

Впрочем, слово «светло» не совсем точно отображало изменившуюся ситуацию, но, по крайней мере, Кравцов увидел, где он стоит. И оторопел.

Он стоял у самого обрыва. Далеко внизу, метра в пятидесяти, а может, и в ста, тянулась равнина. Деталей не было видно из-за тусклого освещения. Можно было лишь разглядеть, как ветер гонит по этой равнине пылевые смерчики. Низкое небо висело над самой головой, плотно затянутое бешено несущимися тучами, и сквозь них с трудом пробивался свет невидимого солнца, почему-то багрово-коричневый, отчего все вокруг было окрашено в зловещие тона.

Если бы Кравцов сделал вперед не шаг, а два, то лежал бы сейчас внизу с переломанными костями, без сознания или совсем уж мертвый. Как наверняка лежит там кто-то из фигурантов данного дела. Кравцов понятия не имел, как попал на этот обрыв из пыльного коридора, но сейчас это было неважно. Рутина кончилась. Дело приобретало неожиданный поворот, а потому становилось интересным вопреки всем его прогнозам и предчувствиям.

Кравцов еще раз глянул на равнину внизу, на небо над головой, потом повернул голову, чтобы посмотреть, нет ли позади еще одного обрыва, и тут же мягким, плавным движением развернулся на каблуках, а рука его одновременно скользнула к подмышке за пистолетом. Потому что позади был волк.

Волк сидел шагах в десяти, широко расставив передние лапы, с открытой пастью и вывалившимся языком, и дышал так тяжело, что бока ходили ходуном. То ли небогатое освещение искажало пропорции, то ли волк действительно был неестественно, ужасающе громаден. Волков такой величины не было и быть не могло, если только это не…

Додумать эту мысль Кравцов не успел. В ответ на его движение волк встрепенулся и одним плавным движением прямо из сидячего положения поднялся на задние лапы. Теперь было точно видно, что ростом он с Кравцова, а весом, пожалуй, и поболее. Мохнатой передней лапой он ударил себя в грудь и заревел. Рык был совсем не волчий, а просто какой-то обобщенно-звериный, и Кравцов вдруг почувствовал, как у него зашевелились волосы. Облик у зверя был волчий, а вот движения все и повадки, скорее, обезьяньи… или человеческие. Оборотень, вот это кто, подумал Кравцов.

Идя на дело, Кравцов всегда держал пистолет в со взведенным затвором и снятым предохранителем, чтобы можно было выстрелить практически мгновенно. Теперь пистолет был уже у него в руке, и, ни о чем больше не думая, даже о том, что оборотней не существует, Кравцов стал стрелять.

На таком расстоянии он не мог промахнуться, и все пули ложились в цель. Кравцов видел, как дергается волк после каждого выстрела, как разлетаются клочья шерсти и брызжут фонтанчики крови. Когда обойма закончилась, Кравцову понадобилось около секунды, чтобы вставить другую. В это время волк окончательно выпрямился и по-собачьи передернулся всем телом – зазвенели о камни под ногами упавшие пули. Морда его стала совсем уж чудовищной, какой-то смесью волчьей и человеческой. А потом оборотень ринулся в атаку.

К этому моменту Кравцов уже понял, что стрелять бесполезно, успел сунуть пистолет обратно в кобуру и встретил зверя двойным ударом кулака и ноги. Но чудовище было слишком тяжелым, Кравцов не сумел отбросить его и при столкновении упал на спину, а оборотень навалился на него сверху.

Кравцов не ударился затылком о камни только потому, что голова его оказалась над обрывом. Кравцов удерживал волка на вытянутых руках, а тот жадно тянулся к его горлу, и вязкая слюна из звериной пасти капала прямо на лицо. Хотя оборотень и был мифическим чудовищем, но запах у него из пасти шел такой, что Кравцова чуть не стошнило. Чувствуя, что теряет силы, он подогнул ноги и, напрягаясь, резким движением перекинул зверя себе за голову. Замирающий вдали крик, уже не столько звериный, сколь человечий, показал, что оборотню не удалось зацепиться за край обрыва, как часто бывает в американских боевиках.

Кравцов еще несколько минут полежал, тяжело дыша и глядя в летящие над головой беспросветные тучи, потом осторожно перевернулся на живот, поднялся на четвереньки и, пятясь, отполз подальше от обрыва. Там он сел и, обхватив колени руками, стал обдумывать ситуацию.

Оборотней не бывает, это факт. Но тот, кого он сбросил с обрыва, не был переодетым актером, это тоже факт. Слишком уж натурально воняло у него из пасти, капала с желтоватых клыков слюна, горели злобой желтые волчьи глаза с расширяющимися и сужающимися точками зрачков. Саднило кровоточащие, расцарапанные когтями запястья, и кровь капала на камни и желтовато-белесые длинные плети травы, растущей меж ними. Кравцов потряс руками, и порыв горьковатого ржавого ветерка немного притушил боль.

Итак, если факты противоречат друг другу, пусть будет хуже фактам, решил Кравцов. Есть дело, которое нужно сделать – найти пропавших. А порассуждать на тему, куда он попал, да что здесь такое можно и потом, на досуге.

Кравцов помотал головой, достал из правого внутреннего кармана куртки плоскую аптечку, нашел в ней пузырек биоклея и щедро полил раненые руки. Кровь тут же свернулась и перестала капать. Убрав аптечку, Кравцов бодро вскочил на ноги… и тут же упал обратно на камни. Что-то держало его, не давая встать. В тусклом свете, сочащимся сквозь тучи, Кравцов увидел, что длинная плеть травы успела, пока он сидел, незаметно оплести бедро и мешала теперь подняться.

Не успев ничего подумать, он выхватил из-за пояса нож, хороший широкий нож, острый и прочный, нож охотника или киллера, и отсек плеть под корень, чиркнув острием по камням. Раздался звук, напоминающий то ли скрип двери, то ли короткий кошачий мяв. Кравцов легко вскочил, белесая плеть свисала с ноги, и из нее тонкой струйкой лилась резко пахнувшая нашатырем жидкость.

Тут же краем глаза Кравцов засек движение, взмахнул ножом и услышал еще один мяв. Справа со смачным шлепком упала на камни еще одна плеть вставшей дыбом и оказавшейся чуть ли не выше его травы. И по всей каменистой площадке, на краю которой он находился, поднялась эта проклятая трава, напоминающая теперь то ли длинные водоросли, колеблющиеся в морском течении, то ли щупальца неведомого чудовища, жадно ищущие добычу.

Кравцов с трудом сорвал с ноги и бросил с обрыва отрезанную плеть и с удивлением увидел, что плотная ткань крепких, «рабочих» брюк стала под ней в мелкую дырочку, а по ноге явно течет тонкая струйка крови. Надо же, растение-кровосос, пронеслось в голове. Стало ясно, что тут не пройти. Оставался один выход – спускаться вниз с обрыва, на равнину. И времени осмотреться и подумать, как это сделать, не оставалось. На земле возле правой ноги что-то зашевелилось, и Кравцов увидел белесый побег, ползущий, извиваясь, как толстый червяк, прямо к нему.

И тогда, ни о чем уже не думая, не осматриваясь больше и не ища удобного места для спуска, Кравцов бросился на землю и стал сползать с обрыва ногами вперед.

* * *

Спуск был самым кошмарным из всех кошмаров, с какими только встречался Кравцов. Предварительно не осмотревшись, не наметив маршрута, вниз по отвесной стометровой каменной стене, правда, неровной, с массой мест, где можно поставить ногу или зацепиться, но зато без страховки, без веревок, клиньев и прочего альпинистского снаряжения. Кравцову приходилось участвовать в походах по горам, был он и на знаменитых красноярских столбах, но повторить подвиги тамошних скалолазов не рискнул, предпочитая остаться зрителем. А вот теперь, хочешь не хочешь, а нужно спускаться.

И Кравцов спускался, то и дело матерясь сквозь стиснутые зубы, отдуваясь и охая. Пару раз ему пришлось висеть буквально на впившихся в камень пальцах, когда под ногой выворачивался вроде бы прочный камешек, но все обходилось. Вниз он не смотрел, по сторонам не смотрел тоже, поэтому не знал, сколько еще оставалось. Ему казалось, что он спускается уже неимоверно долго, и мелькнула мысль, что теперь он обречен спускаться даже не всю жизнь, а вечность, которая не кончится никогда.

Но все кончается в этом не самом лучшем из миров. И спуск тоже кончился. Кравцов понял это, когда в очередной раз под ногой оказалась не пустота, а что-то мягкое и пружинистое, напоминающее кочку. Опустив взгляд, Кравцов понял, что так оно и есть, но вцепившиеся в каменные выступы стены пальцы на спешил отпускать, а осторожно перенес вес сначала на одну ногу, потом на другую… И эта предосторожность спасла ему жизнь, потому что кочка под ногами действительно оказалась болотной кочкой, которая тут же ушла под ногами, и он стал погружаться в воду.

С трудом, чувствуя, что сил уже не осталось, с бешено колотящимся сердцем Кравцов сумел подтянуться на руках, вытащил ноги из болота и даже сумел установить их в выбоины в камнях, и замер, распятый на каменной стене.

Потом, переведя дыхание, стал осматриваться, повернув голову сперва в одну, потом в другую сторону. Положение было аховым, Кравцов сразу это понял. Равнина только сверху казалась равниной, на самом деле это было болото, и не было ему видно ни конца, ни края. А в незнакомом болоте утонуть – это как два пальца об это самое. Наверху же была орда кровососущих растений, да и не залезть ему было обратно наверх, сил бы уже не хватило. Ни вперед, в болото, ни вверх, значит, куда? Правильно – вбок.

Прижимаясь к теплой, чуть вздрагивающей, как бок громадного животного, скале, Кравцов успокоился, восстановил силы и, как сумел, огляделся. И увидел справа, впритык к стене, полузатопленный камень. Не весть что, но, по крайней мере, на нем можно посидеть, отдохнуть и решить, как быть дальше.

Добраться до камня было уже делом техники, которую Кравцов отработал, пока лез по стене вниз. Не прошло и пяти минут, как он сидел на камне, свесив ноги к самой воде, глядя на унылое пространство болота, покрытое кочками и торчащими кое-где то ли чалыми деревьями, то ли группами кустов с голыми кривыми ветками, почему-то нагонявшими еще большее уныние. Обзор был затянут туманом, так что не было видно, что там, вдалеке, и в этом тумане ветки кустов, казалось, шевелились и изгибались, точно путаные клубки змей.

Вода была средней мутности, и сквозь нее проглядывали коряги, ветки какие-то и длинные колыхающиеся плети водорослей, которые живо напомнили Кравцову траву-кровососа там, наверху. Дна видно не было, но Кравцову показалось, что справа проглядывает плоский светлый камень, похожий на тот, на котором он сидел, только полностью утопленный. Расстояние до него было таким, что можно допрыгнуть без разбега, но только-только.

Рискованно, подумал Кравцов, можно промахнуться, да и камень может оказаться вовсе не камнем. А в здешней водичке, пожалуй, не поплаваешь. Он еще раз взглянул на тошнотворные космы водорослей в воде и передернул плечами. Вот если бы хоть на миг появилось солнце и просветило эту воду. Но надежды на это не было. Небо так же висело так же низко, и мчащиеся по нему тучи чуть не задевали вершину скалы, с которой он спустился. И просвета между ними даже не намечалось.

А что тут думать, прыгать надо, вспомнил Кравцов старинный анекдот, встал на шероховатом камне, потянулся, разминая плечи и спину, и без дальнейших прикидок прыгнул в заданном направлении.

Не промахнулся. Мутные брызги во все стороны, и Кравцов ощутил, что стоит на твердом камне, который все же оказался именно камнем и ничем иным. И тут же он увидел, что вода оказалась более обманчивой, чем он решил сначала, потому что стоял он в ней всего лишь по щиколотку. А ведь казалось, что глубина будет, по крайней мере, до колена. Что же, тем легче прыгать.

Теперь уже намеренно Кравцов зашарил взглядом по воде, стараясь вглядываться в ее глубину, и опять-таки у самой стены увидел очередной камень. Плоский, удобный, можно допрыгнуть.

Прыжок, всплеск. И еще раз. И еще. Словно тропинка такая была выложена этими камнями. И висевшая над болотом дымка, или туман, казалось, сделалась пореже и, встав на пятый камешек, Кравцову показалось, что впереди лежит твердая почва. Суша. Земля. Сердце екнуло, захотелось плюнуть на камешки и броситься к ней вплавь. Но горячку пороть Кравцов не стал. Выискал взглядом и тут же прыгнул в шестой раз. И отшатнулся.

Хорошо, что камень лежал впритык к скале, и Кравцов врезался в нее плечом, иначе бы непременно рухнул в болото. Потому что впереди из воды взметнулось темное нечто и вознеслось на трехметровую высоту. В первое мгновение Кравцову показалось, что это опять-таки клубок гигантских змей, но тут же он почему-то понял, что это единое существо. Чудовище. Монстр. Гидра. Причем не трехглавая, а голов этак на девять, а то и на все двенадцать.

Мощное шипение ударило по ушам, оглушило, парализовало страхом. Сердце засбоило, во рту мгновенно пересохло, а ладони стали холодными. О гидре Кравцов читал в детстве, книга была у него такая «Подвиги Геракла». И из всех чудовищ, с которыми боролся прославленный герой, Лернейская Гидра показалась маленькому Кравцову почему-то самым жутким. И вот теперь она была перед ним во плоти, и не было времени рассуждать, галлюцинация это или голограмма.

«Монстров не бывает», говорили в одном старом фильме, и в нем же доказывали, что нет, бывают-таки, подлые! Бывают…

Продолжая шипеть, гидра выгнулась аркой и потянулась к Кравцову сверху всеми своими головами, змеиными головами с крупной чешуей и жуткими немигающими глазами.

Пистолет появился в руке будто бы сам собой, и Кравцов стал стрелять. Стрелять его учили в любых обстоятельствах и с любых положений, хоть от бедра, хоть с вытянутой руки, стоя, лежа или в прыжке. Прыгать пока было некуда, так что Кравцов остался на месте. А пули в пистолете были мощные, разрывные. А головы гидры, в отличие от оборотня, отнюдь не оказались неуязвимыми. Они послушно разлетались кусками мяса при каждом выстреле, и из обрубков шей брызгали фонтанчики крови.

Как помнил Кравцов, в книгу у гидры отрастали все новые головы, и чтобы прекратить это, Гераклу пришлось прижигать обрубки шей огнем. Ну, огня взять Кравцову было неоткуда, факел делать не из чего, да и некогда, но здешняя гидра, похоже, не проявляла чудес регенерации. Головы у нее не восстанавливались, и оказалось их ровно девять. Потому что после девятого выстрела шипящая уже не столько от ярости, сколько от боли тварь рухнула в болото, из которого и возникла, а шеи, пока она падала, дергались в разные стороны, точно пожарные брансбойды, и кровь хлестала из них. Черная кровь, подумал Кравцов, пытаясь безуспешно стряхнуть ее с рукава куртки.

В болото гидра рухнула со страшным плеском, обдав Кравцова потоками мутной болотной воды, и он с хрипом перевел дыхание, держа наготове почти разряженный пистолет. Потом сменил обойму, но гидра больше не появлялась, наверное, скончалась, оставшись совсем без голов. Впрочем, труп ее тоже всплывать не спешил.

И тут впереди словно раздернуло занавес из тумана, и Кравцов уже точно увидел, что метрах в десяти-пятнадцати лежит берег. И к нему по-прежнему тянется дорожка из притопленных в болоте камней.

Не думая пока что о том, большая это земля или суша, Кравцов поспешно запрыгал с камня на камень. Добрался до нее, и это оказалась честная суша, а не какая-то очередная замануха, и не росли на ней ни плети кровососной травы, ни какая другая пакость. Вообще ничего на ней не росло. И сама земля было не болотная, влажная, а сухая, бледно-желтая, как суглинок или песчаник – впрочем, Кравцов был не силен в геологии. Да и не особо он рассматривал эту землю, а отбежав метров на пять от болота, и по пути отметив, что нет вокруг ничего опасного, кроме редких деревьев со странными, скрученными, словно побывавшими в жарком огне, стволами, рухнул лицом вниз и несколько минут лежал так, наслаждаясь тишиной и покоем.

Было тихо, лишь где-то вверху посвистывал ветер. Земля не пахла ничем примечательным, обычная честная земля, не готовившая никаких подлянок. На ней хорошо было полежать и отдохнуть, набираясь сил, а Кравцов чувствовал, что силы ему еще очень понадобятся.

И было самое время подумать, куда же он все-таки вляпался. Ни в какую виртуальность Кравцов уже не верил. Впрочем, он не верил в нее с самого начала, с появления оборотня. Слишком уж все тут разнообразно, а главное, слишком реалистично. Не бывает такого виртуала, там всегда чувствуешь шлем на голове, перчатки и ботинки на конечностях. А запахи, а тактильные ощущения? Нет, какой уж тут виртуал. В глюки Кравцов тоже не верил. Ввести ему что-нибудь такое человек из-за стойки, конечно же, мог, особенно когда Кравцов следовал за ним по коридору – мало ли способов травануть человека. Но вот не бывают глюки такими логичными, продуманными и реалистичными до последних мелочей. Так что остается реальность, как бы дико это ни звучало. Как там говориться в одной книжке? Если собрать все факты, то они и будут реальностью, какой бы дикой, фантастической и невозможной они ни казалась… Кравцов еще собрал далеко не все факты, хотя кое-что уже проблескивало. Пока что он не увидел ни следа тех, кого искал, но это не значит, что они здесь не проходили. Хотя могли так далеко и не забраться – никто из пропавших не обладал выучкой и навыками Кравцова, плюс его специфичным опытом. Но все равно следовало идти дальше, чтобы понять, что здесь происходит. А когда Кравцов поймет, то и о пропавших узнает, а может, даже найдет их живыми, хотя в здешних местах такая вероятность не столь уж велика…

Ветер засвистел погромче, причем в свисте его улавливалась какая-то определенная, хотя и незнакомая мелодия. И через мгновение Кравцов понял, что это уже не совсем ветер. Точнее, совсем не ветер…

Кравцов поднял голову и тут же резко вскинулся, мгновенно встав на колени. Впереди, шагах в восьми, прислонившись спиной к странному скрученному стволу дерева стоял человек. Он был высокий, метра под два, широкоплечий – настоящий атлет. Явно самодельная одежда – какая-то бурая накидка то ли из коры, то ли из шкуры какого-то диковинного зверя, – была под стать грубому, словно небрежно вырезанному из чурки лицу с коричнево-серой кожей и многочисленными морщинами.

– Это ты свистишь? – спросил почему-то шепотом Кравцов.

Свист тут же прекратился, разжались сухие, будто запекшиеся губы.

– Ага, я, – словно бы с трудом выдавил из себя незнакомец. – Нравится?

У Кравцова все мысли вдруг разбежались из головы. Он не знал, о чем говорить с первым встреченным здесь, который не напал и не попытался его убить.

– Зачем? – задал он глупый вопрос.

– Так скучно здесь. Да и монстры тогда не трогают.

Голос незнакомца звучал глухо и нехотя, будто выговаривать слова было для него трудным, а может, даже и болезненным занятием.

– Правда? – спросил Кравцов.

– Правда. – Незнакомец чуть шевельнул головой – кивнул. – Вот ты же не тронул.

– Так то я… – неопределенно протянул Кравцов. – Но я не об этом. Что это такое? – он взмахнул рукой, описав перед лицом в воздухе круг.

Секунд десять незнакомец молчал.

– Мир. Жизнь, – ответил он, наконец.

– Но так не бывает! – рявкнул Кравцов. – Настоящий мир совсем другой. Там спокойно, безопасно. И там не бывает монстров!

– Ты уверен? – губы незнакомца слегка изогнулись, словно он попытался иронично улыбнуться. – Зачем тогда ты?

– Я это дело другое, – отрезал Кравцов. – Я на страже закона, восстанавливаю справедливость… Помогаю людям, в конце концов!

– Нет, – сказал незнакомец. – Ты просто решаешь проблемы. На законы плевал. Справедливости и вовсе нет. Иногда ты думаешь. Но чаще стреляешь. Только и всего.

– Да что ты знаешь обо мне! – заорал Кравцов, вскакивая на ноги.

Он уже пожалел, что ввязался в этот странный разговор. Ничего ему тут не скажут, ничего он не узнает. Надо было сразу стрелять и идти дальше.

– А мы обо всех тут знаем, – незнакомец шевельнул головой, будто кивнул. – Опять ты хочешь стрелять. А ты хоть раз подумал, как можно жить, не стреляя?

– Кто это «мы», всезнайки такие? – хмыкнул Кравцов.

– Мы, деревья, – сказал незнакомец, поднял ногу и сделал шаг к нему.

Но вместе с ногой из земли выдернулся толстый ветвистый корень и снова тут же ушел в сухую землю, а когда незнакомец отделился от ствола, оказался он сросшимся с деревом, соединенным с ним толстой, но гибкой, покрытой корой мембраной, напоминающий гофрированный шланг. Подобное Кравцов видел на фотографиях сиамских близнецов.

И тут же раздался шум, словно гул прибоя. Кравцов оглянулся через плечо и обомлел. Позади и с боков его окружали скрученные деревья, стоящие плотно друг к другу и уже отрезавшие его от болота. Трудно было сказать, как они сумели подкрасться бесшумно, но сейчас нужно было думать не об этом. Назад сквозь стену деревьев не пробиться, да и нечего делать ему на болоте. Впереди же только одно препятствие, которое нужно убрать – и путь свободен.

Намеренно думая о человеке-дереве, как об абстрактном препятствии, Кравцов выхватил пистолет.

– Любишь же ты поболтать, дерево, – рявкнул он, просто чтобы не молчать. – Может, освободишь дорогу?

– Сородичи меня не одобрят, – сказал незнакомец. – А идти тебе некуда. Все равно убьют. Так почему бы не мы?

И пошел на него, с каждым шагом выдирая из земли корни.

Кравцов несколько раз выстрелил ему в грудь, но тот лишь содрогался при каждом выстреле и, глядя как бы сквозь него, шагал дальше. Чувствуя затылком, что деревья сзади тоже подступают, Кравцов дал пару выстрелов по глазам своего собеседника. Промахнуться с такого расстояния он никак не мог – тот был уже почти вплотную, – и прозрачные карие глаза незнакомца неподвижные, с широкими, чуть ли не во всю радужку, коричневыми зрачками, брызнули вонючими струйками.

Древо-человек вздохнул и стал падать прямо на Кравцова. Тот увернулся от летящего на него ствола – благо, веток на нем внизу не было – и ринулся вперед, на свободу. Позади он слышал звуки, напоминающие прибой или шум леса во время бури, но ни разу не обернулся, предпочитая внимательно глядеть под ноги, чтобы не упасть.

Остановился он лишь тогда, когда стих вдали этот мерный шум, а впереди пахнуло в лицо жаром и одновременно холодом. Пробежав еще метров пятьдесят, он оказался на вершине голого холма и резко остановился, пораженный открывшимся впереди зрелищем.

Холм окружала высоченная каменная стена, очень старая стена, даже отсюда были видны грубые блоки, из которых она была сложена, и с вершины холма, прямо из-под ног Кравцова, к стене вела хорошо утоптанная тропинка, которая у подножия резко разделялась и упиралась в двое запертых ворот, над которыми было что-то написано – над каждыми что-то свое, – на незнакомом Кравцову языке. Стена была настолько высокая, что даже с вершины холма не было видно, что делается за ней, и пролетающие на низком небе тучи буквально царапали об нее себе брюхо. Именно из-за нее несло на Кравцова одновременно убийственным жаром и нестерпимым морозом.

Ничего уже не думая, Кравцов стал спускаться по тропинке, но у развилки остановился. Потому что прямо из стены между воротами вышел и зашагал к нему человек. Рука Кравцова дернулась было к пистолету, но тут же замерла. Человек был ему знаком. Это был тот самый человек из-за стойки аттракциона «Сафари ужасов», и страшный шрам все также пересекал ему лицо от уголка глаза до уголка рта.

– Что, развлечение закончено? – спросил Кравцов, когда человек подошел, и удивился, какой у него хриплый голос.

– Во-первых, у людей принято здороваться при встрече, – спокойно сказал человек со шрамом. – А во-вторых, вы нашли, что искали?

– С чего вы решили, что я что-то искал? – прямо спросил Кравцов.

Вопрос прозвучал вызывающе грубо, но человек не обиделся.

– Я не решил, я это знаю, – сказал он и предложил: – Присядем, поговорим?

– Куда… – начал было Кравцов, но тут же осекся, увидев внезапно появившиеся друг против друга два кресла, очень удобные, глубокие кожаные кресла, так и манившие к себе.

Кравцов плюхнулся в одно из них, не обращая внимания на то, что одежда у него изумительно грязная после лазанья по скале, плюханья в болоте и ползанья по земле. Усталое тело тут же заныло от удовольствия расслабиться в удобной позе. Человек со шрамом сел напротив и посмотрел Кравцову прямо в глаза.

– Так вы нашли? – повторил он вопрос.

– Нет, – проворчал Кравцов, откашлялся и понял, почему говорит так хрипло и вроде бы даже с трудом.

Он же глотка воды не сделал с того момента, как очутился здесь, вот во рту и в горле все пересохло. Хотя пить почему-то не хотелось.

Зрелище собеседника, сидящего в офисном шикарном кресле у подножия голого холма на фоне высоченной стены, закрывающей полнеба и несущихся по небу серых и черных туч, было нелепым, невозможным и диким, всем, чем угодно, но только не смешным.