Текст книги "Оживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии"

А может, это вообще не очень важно, какой город стал столицей: Тверь, Ростов или Москва? Может быть, гораздо важнее, КТО сидит в том или ином городе? Андрей Боголюбский правил из маленького Боголюбова. Александр Батыгович сидел не в Москве, а в Переяславле, его потомки – во Владимире. Собирателями земель стали вовсе не некие «московские князья», а потомки Александра Батыговича, генетические потомки Ярослава Всеволодовича и духовные – Батыги Джучиевича. Где бы они ни находились.

Опершись на монголов, использовав их как орудие, Александр Батыгович сразу получил три важнейших результата.

1. Остановил развитие городов.

События почти одного времени – колокольный звон над Тверью и Ростовом (1264) и набат в Креси в 1300 году. Вот последствия – разные. Во Фландрии горожане вышли на историческую арену, громко заявили о себе. На Северо-Восточной Руси «…городское самоуправление почти полностью ликвидировано монголо-татарами», – всерьез пишет И. Ионов. Кем-кем, почтенный Игорь Николаевич?! Уточните, пожалуйста, кем?![20]20
  Ионов И.Н. Российская цивилизация. М., 1998. C. 81.


[Закрыть]

2. Сумел сделать монголов гарантом своей собственной власти.

После всех изветов и вранья Александра и его детей Орда прекрасно знала, что уж на кого-кого, а на эту линию княжеского рода очень даже можно положиться.

Официальная версия событий – и Российской империи, и СССР – состоит в том, что злой жестокий монгол Бату-хан использовал Александра Невского, а если его названый сынок и слушался названого папочку, то исключительно из любви к родине. Он пил кумыс и ездил на охоту с монгольскими князьями, обхаживал старшую ханшу, чтобы обмануть злого, жестокого, но глупого Бату-хана и чтобы Бату-хан причинил Руси как можно меньше всяких неприятностей. То есть, попросту говоря, Бату-хан навязал свое общество Александру Невскому; а самому Александру Ярославичу был он совершенно не нужен.

Но ведь получается-то все наоборот! Если кто-то кого-то использовал, то это скорее Александр Невский использовал Бату-хана! Для осуществления его… нет, скорее всего все-таки не планов, а неясных, для самого себя не очень прописанных стремлений монголы были гораздо более необходимы, чем Александр Невский – для монголов.

После восстания 1264–1265 годов баскаков и правда татары больше не посылали на сбор дани на Русь. Да и зачем? Сбор дани был отдан на откуп восточным купцам, а уже в первой половине XIV века собирали дань московские князья. Так сказать, свои же.

Первым казначеем монголов стал не кто-то, а внук Александра Невского, знаменитый Иван Калита. Не кому иному расчистил Александр Невский дорогу, как своим внукам.

Монголы были опасным орудием; народные легенды много чего рассказывают о неумелых учениках чародеев и о последствиях дружбы с дьяволом. Так и сам Александр заплатил жизнью за то, что слишком долго вглядывался в бездну. Зато каков результат!

3. А третий важнейший результат: колоссальное усиление великокняжеской власти. Причем не абстрактного принципа этой власти, конечно же, а вполне конкретно: себя лично и своих потомков.

Еще раз подчеркну – Александр Невский не сделал ничего, что не было бы предметом тайного вожделения и других князей… По крайней мере, многих из них. Разница в том, что они только бессильно мечтали, а он воспользовался случаем и осуществил желанное на практике.

Как и Иван Калита. Многие князья, наверное, могли только мечтать о такой замечательной возможности: собирать дань для татар! Собирать не только в своем княжестве, а во всех княжествах, платящих монголам дань. Самому решать, кто и сколько – хе-хе! – будет платить, в зависимости от отношений с главным сборщиком. И, уж конечно, собирать дань, старательно отводя в собственные карманы ручеек из текущей в Орду золотой речки…

Хотели – многие. Осуществил – Калита. Осуществил в числе прочего и потому, что для него уже за несколько поколений подготовили такую возможность.

Напомню – никакой Московии пока еще нет, она возникнет только в середине – конце XV столетия, не раньше. Пока речь идет только о том, как в недрах Московского княжества вызревает особый тип государства. Весь XIV и XV века Московские князья очень последовательно строили государство, характер которого В.О. Ключевский назовет «тяглым».

Потом будут и другие термины: «неправовое государство», «традиционное», «деспотическое». Но по сути они будут обозначать то же самое, что и «тяглое» государство В.О. Ключевского.

Тяглый характер государства обозначает, что в этом государстве нет свободных от него людей. Все обязаны нести тягло – служить. Отношения людей, их положение в обществе, их богатство… одним словом, абсолютно все определяется тем, кто и как служит государству.

В Европе (в том числе на Западной Руси) отношения внутри служилого слоя определял вассалитет. Вассал должен был служить сорок дней в году или два месяца… одним словом, установленное число дней, и весь остальной год был никому и ничего не должен. Можно сколько угодно смеяться над системой, когда вассалы могли разойтись на 41-й день своей службы, даже прекрасно понимая – еще день-два, и противник капитулирует. Наверное, в своем роде это и правда забавно. Но эта система создавалась свободными людьми, наследниками Рима и Эллады. И воспитывала свободных людей, которые договариваются о службе, честно выполнят условия договоров, но которых, если они не хотят, нельзя принудить исполнять что-то сверх договора.

Никакого влияния античной цивилизации Московия не испытала, традиций вассалитета в ней не было. Служилый человек был обязан служить столько, сколько он физически сможет, безо всяких обязательств со стороны князя. По меткому определению В.О. Ключевского, дворянину давалось поместье не за то, что он служил, а для того, чтобы он служил.

Московия опиралась не на бояр с их вотчинами, с их какими-никакими, а традициями. Москва опиралась на дворян – высокопоставленную дворню князей и Великих князей, зависимую, неуверенную в себе, которой некуда деваться.

Служить государству до последней капли крови должны не только дворяне, но и крестьянство. У мужиков просто другой способ службы: платить налоги и работать. Если дворянин должен давать все, что может, то и крестьянин тоже.

Древняя Русь знала много типов зависимых людей: рядовича, заключившего ряд-договор. Закупа, «закупившего» себя в неволю. Холопа и смерда, о положении которых до сих пор ведутся споры между учеными. И каждый крестьянин был зависимым ЛИЧНО. Не потому, что он крестьянин, а потому, что именно его обстоятельства таковы.

Московская Русь требовала от крестьян не только работать и «помнить себя». Она давала крестьянам некое место в общей иерархии. Пусть невысокое, но гарантированное место – место, которого никто не мог лишить крестьянина по своему произволу, «так просто».

А горожан в Московии не было. Города – были, но они не знали вольностей и Магдебургского права. Вечевые колокола не звонили больше после того, как подняли народ на восстание против монголов. Особого сословия горожан – не дворянства и не крестьянства, мятежных, самостоятельных, критичных горожан – не было.

Закрепощение крестьян и опора на дворянство, опора на служилые, а не на экономически самостоятельные слои населения означало одно – уменьшение личной свободы всех слоев общества, и «сверху», и «снизу».

Как ни парадоксально, убывала свобода и самого Великого князя Московского: принципы службы Московскому государству прямо касались и его. Единодержавие, необходимость передать трон только одному из наследников, требует, казалось бы, четкой традиции – кому же трон передавать?! На католическом Западе все было ясно: все решало старшинство по прямой мужской линии. По византийской традиции сидеть на троне мог сын с любым порядковым номером, и вообще всякий, захвативший власть.

Сын и наследник Ивана Калиты, Симеон Гордый (1341–1353), сумел избежать дробления Московского княжества: подписал договор с братьями о том, что удельные князья не будут отделять свои владения от владений Москвы. Договор утверждал верховную судебную власть московского князя, передавал в его руки все военные силы. Симеон даже держал одного из своих братьев в тюрьме, и не за преступление, а так… на всякий случай. А то… характер у него плохой: вдруг восстанет?

Этот способ решать вопрос о престолонаследии Московские Великие князья будут использовать очень охотно, и даже усовершенствуют.

Вот Иван III, скажем, в 1491 году заключает в тюрьму своего брата Андрея, где тот вскоре и помер, гениально решив вопрос о возможных конкурентах. Митрополиту, который приехал просить за Андрея, он так и объясняет: мол, а вдруг не сам Андрей… вдруг его дети и внуки захотят искать престола?! Все правильно – нет детей и внуков, нет проблемы! Молодец, князюшка! И обширный же ум тебе дан, истинно государственный.

Помяни, Господи, сгнившего с тюрьме раба Твоего, Андрея, и открой мне истину, Всевышний, дай уразуметь: для тюрьмы ли и бессмысленной ли смерти дал ты плоть князю Андрею, брату моему по Тебе? А то, может, я не понимаю чего-то?

Но и после убийства брата Иван имел слишком много, сразу двух наследников престола! Оба равные, оба законные. Царевич Дмитрий, внук, от рано умершего сына Ивана, от первой жены. Подозревают, что Ивана отравила его вторая жена, Софья Палеолог, расчищая дорогу на трон своему сыну, Василию.

Сначала Иван III вознес Дмитрия, посадил на трон рядом с собой, а сына Василия посадил в тюрьму… тоже не за что-то, а на всякий случай. Чтобы не смог бунтовать, оспаривая престол у другого выбранного Иваном наследника. Потом Иван передумал и засунул в тюрьму уже Дмитрия; часть преданных Дмитрию бояр казнил, часть сослал. А вознес теперь уже Василия… После чего помер исключительно удачно для Василия: не успел еще раз передумать. Василий остался наследником, а Дмитрий так и умер в темнице. Ни за что, просто чтоб не мешал. Загубленная судьба? Ну и что?! Это всякие там горожане задают ненужные вопросы, всякие там латиняне, ненастоящие христиане, болтают глупости, будто у всех одинаковые души – у Великих князей и мужиков и что их якобы одинаково нельзя губить. Московиты точно знают, что надо делать, и плевать им на всякую ересь про души там, про личность и прочую ерунду, вредную для государственности. А Великий князь на то и Государь Всея Руси, чтобы ему было виднее – чью именно судьбу губить. Он выбирает, как хочет.

Единодержавие должно иметь основания. На Западе, в Китае и Японии основанием были обычай и закон. В Византии – традиции поздней Римской империи и необходимость сохранять целостность этой империи. В Московии основанием стало то, что Великий князь, потом царь – это тоже слуга государства. Все служат – и он служит. Так сказать, общее благо дороже.

Дмитрий Донской, сражавшийся как рядовой воин, – прекрасная иллюстрация этому. Он – один из всех, и делает то же, что все. Так сказать, действует не по своей воле, а по воле необходимости. Если даже летописи изрядно преувеличили ранения Дмитрия, полученные им на Куликовом поле, приходится признать – Дмитрий Иванович «честно» выкупил власть своей кровью.

Точно так же и Петр I, который лично вытаскивал застрявшие в грязи пушки, заколачивал сваи, возглавлял атаки на шведские корабли, и Александр I, посвятивший парк в Царском Селе «Дорогим моим сослуживцам», всего лишь поддерживают «служебную» московскую традицию. Российская империя вышла из Московии и не всегда последовательно, но все же старалась продолжать ее путь.

Традиция тяглого государства позволяет многое что «списывать», оправдывать, в том числе и собственную агрессивность. Агрессивность Московии часто, слишком часто объясняли тем, что на ее границах нет никаких естественных преград: высоких гор, рек, пустынь. Лучше всего эта идея выражена в книге Ф.Ф. Нестерова, где утверждается: Россия открыта во все стороны света, и потому завоевание любых рубежей означает только одно – выход на новые рубежи. А со всех рубежей катятся бесконечные волны вражеских нашествий…

Это, мол, и потребовало от русских невероятной дисциплины и самоотверженности, готовности служить государству до последней капли крови. По Нестерову, Московия постоянно проигрывала по численности и по качеству вооружения, но всегда ухитрялась сосредоточивать максимум войск на необходимом направлении. А сами войска, при самом плохом вооружении и невероятной бедности, готовы были являть чудеса героизма, безоговорочно отдавая свою жизнь во имя и на благо государства. «Жить не необходимо», если «зато» противник задержался ненадолго, пока резал, и уже собственной гибелью человек внес вклад в общую победу… Если читатель сочтет, что я преувеличиваю, приписывая оппоненту лишнее, – то отсылаю вас к его книге.

Автор приводит пример, когда в память о некой героической рукопашной один из армейских полков получил редкий знак отличия – красные отвороты сапог. «Зачем же было выделять одну воинскую часть, когда весь народ на протяжении своей истории отбивался, стоя по колено в крови?» – патетически восклицает Нестеров[21]21
  Нестеров Ф.Ф. Связь времен. М., 1987. С. 69.


[Закрыть].

Звучит романтически, красочно, и наверняка не у одного россиянина возникает эдакое сладкое пощипывание в носу, ощущение некоего воспарения над скверною и гадостью земной, приобщения к чему-то высшему.

Но ведь здесь заколдованный круг: мы служим, вечно воюем со всеми и тем самым создаем необходимость защищаться от нас. Оскаленные железом границы, негативное, опасливое отношение соседей к Московитам наглядно показывают: все против нас, надо служить своему государству! И то, что вызвано нашим же отношением к миру, служит превосходным подтверждением: мы, оказывается, правильно живем!

Психологи и психиатры называют это «самосбывающийся прогноз»: человек получает от жизни то, что он запланировал и что он несет в самом себе.

«Некто возымел желание повесить картину… И наш герой решает одолжить молоток у соседа, но потом его одолевают сомнения. «А вдруг сосед не захочет мне дать свой молоток? Он так нехотя ответил, когда я с ним вчера поздоровался. Конечно, может, он просто спешил. Или же нарочно притворился, будто ужасно спешит, а на самом деле хотел избежать разговора, потому что плохо ко мне относится. Интересно, почему он ко мне так плохо относится? Я всегда с ним любезен. Непонятно, что он против меня имеет, но тут явно что-то не так. Если бы кому-нибудь понадобился инструмент, я бы дал его без всяких разговоров. Почему он не хочет одолжить мне молоток, что я, съем его, что ли? Да и вообще я не понимаю, как можно отказывать людям в такой пустячной просьбе? Вот такие-то люди и отравляют нам жизнь… Может, он решил, что если у него есть молоток, а у меня нет, то я у него в руках? Ладно, сейчас я ему прочищу мозги».

Наш герой вскакивает, в ярости мчится к квартире соседа и звонит в дверь. Ничего не подозревающий сосед открывает дверь, но не успевает произнести и слово «здравствуйте», как на него обрушивается крик нашего героя: «Подавись ты своим молотком, ты, кретин!»[22]22
  Вацлавик П. Как стать несчастным без посторонней помощи. М., 1993. С. 40.


[Закрыть]

Надо признать: Московия делает все необходимое, чтобы стать несчастной без посторонней помощи. Она несет исключительно самое хорошее, а ей подло отказывают в праве осчастливить соседей. Окружающие отравляют ей жизнь и не дают ей своих молотков. А Новгород к тому же воображает, что если он член Ганзы – то и Москва у него в руках. Приступы неврастении в духе: «Мы им… А они же нас ненавидят!! А за что?!» наверняка слышал каждый, они очень характерны для русского имперского сознания.

А ведь в основе – архаичные представления московитов. Сначала московиты в своем захолустье придумывают незыблемые правила жизни… причем не только для самих себя, но и для всего человечества. Потом они пытаются навязывать их всем окружающим народам… В глубине души московиты и сами чувствуют, что делают какую-то глупость… Отсюда и попытки любой ценой приписать соседям собственную агрессивность и упертость. У них получается: княжества Руси, а потом поляки и немцы никак не хотят позволить себя осчастливить. А еще они никак не дают себя наконец завоевать, что с их стороны тоже нехорошо.

При Симеоне Гордом начинается и противостояние Москвы с Западной Русью. Пока – на территории Северо-Востока. В начале XIV века Великое княжество Литовское пытается присоединить Можайск. Вспыхивает война и за Можайск, и за все верховья Оки. Вскоре Тверское и Суздальско-Нижегородское княжества, а затем и другие начинают искать поддержки против усиления Москвы у литовских Великих князей.

Увы! Даже очень сильные историки не могут порой отойти от вбитых с детства стереотипов. Я питаю глубочайшее уважение к высказываниям И. Ионова, но и у него прочитал, костенея от изумления: «Московские князья, начавшие как подручные татарского хана, превратились в защитников Руси от литовской агрессии»[23]23
  Ионов И.Н. Российская цивилизация. С. 87.


[Закрыть].

«Агрессия» Литвы – Западной Руси, включившей в себя 70 % всех земель и всего населения Киево-Новгородской Руси? Против кого? Против других русских княжеств? Тогда что же называется «собиранием русских земель»? А от кого защищает Москва свой дикий Северо-Восток? От русских подданных Великого князя Литовского? Спасители они наши!

Но Литва, Великое княжество Литовское и Русское (так оно полностью называлось), у И.Ионова русским государством не признается. Попытка присоединить к себе Можайск, Тверь и Суздаль рассматривается только как попытка «захвата» русской земли некими внешними врагами. Для Ионова «Русь» – это Московское княжество, и только оно; это государство и полномочно собирать русские земли.

Удивительно, но даже позиция Твери и Суздаля, пытающихся опереться на Литву против Москвы, Ионова ни в чем не убеждает. Он достаточно умен и культурен, чтобы не называть действия этих государств «предательскими», но логика ведь именно такова.

Получается вопиющий парадокс: 15 % русских земель – это и есть вся Русь. 70 % – никакая не Русь. Стремление Твери и Суздаля стать частью государства, включающего 70 % Руси, – это откол от Руси… Почти по Оруэллу: «Мир есть война» и «Правда – это ложь». А Русь – это не Русь соответственно.

С этого времени, с середины XIV века, и начинается конфронтация Великого княжества Литовского и Московского княжества.

К этому времени относятся и документы, в которых трудно понять, про москалей речь идет или про татар. Я совершенно согласен с А.А. Бушковым в одном из его предположений (но только в одном!) – что для жителей и Европы, и конкретно Западной Руси часто оказывалось не очень важно, имеют они дело со степняками или с жителями Восточной Руси. Правда, А.А. Бушков тут же делает вывод, что Восточная Русь – это и были монголы. Что татары – это попросту войско, а орда – государство. Ну, и что Батый – это и есть Александр Невский. Вот с этими выводами я категорически не согласен.

Давно, в глухом Средневековье, философ Оккам сказал, что «не надо множить сущности сверх необходимого». «Переводя» с научного жаргона, высказаться можно так: нет необходимости выдумывать сложные объяснения там, где можно обойтись самыми простыми. И самое простое объяснение, как правило, самое верное. У философов есть даже такой термин: «Бритва Оккама». Принцип, отвергающий все чересчур сложные, слишком натужные объяснения чего-либо. «А теперь, мужики, поработаем бритвой Оккама».

Так вот, нет никакой необходимости предполагать тождество Бату-хана и Александра Невского. У нас достаточно фактов, свидетельствующих: и сам Александр Невский, и его потомки, московские князья, активно помогали монголам, были не только их данниками, но и их верными вассалами и соратниками. Мы также знаем, что европейцы изображали на картах «Великую Татарию» и «Великую Тартарию» там, где находились большие русские города (прекрасно известные европейцам). Вполне достаточно предположить, что московиты воспринимались в Европе как часть татарского войска? Примерно так же, как мадьярские части вермахта или как испанская «Голубая дивизия», шедшая в 1942 году на Петербург-Ленинград? Или как Войско польское в 1944 году воспринималось всеми (и самими собой) как часть Советской армии. Допускаю я и то, что московитов с татарами могли путать – особенно те, кто редко видел одних и ни разу не видел других.

Александр Александрович Бушков хорошо пишет о противостоянии Западной и Восточной Руси, делая из этого куда как далеко идущие выводы. Но ведь само-то противостояние вовсе не свалилось с потолка, само собою. Взаимная вражда, естественно, возникает, когда Западная Русь оказывается союзником и проводником политики монголов. И когда Москва оказывается носителем иного принципа общественного и государственного устройства, чуждого Европе и большей части Руси.

Там, где сходятся войска Великого княжества Литовского и Русского и Великого княжества Московского, рубятся между собой русские люди. Это одна печаль.

Там, где воюют Москва и Литва, воюют Европа и Азия. Не зря же граница этих частей света с XV века и до сих пор упорно проводится через территорию Руси. Выбор Суздалем и Тверью между Великим княжеством Литовским и Москвой – это не просто выбор вассала между двумя сюзеренами и не просто решение, в какое государство войти, побольше и посильнее. Это выбор между Европой и Азией. Причем под Азией имеется в виду не богатый просвещенный Китай, не цивилизованные мусульманские государства Переднего Востока и Египта, а глубокая внутренняя Азия, первобытные монгольские ханства. По сравнению с этими ханствами даже Булгария на Волге и среднеазиатские государства кажутся центрами цивилизации.

Именно в это время, во второй половине XIV века, русский король Польши и Великий князь Литовский и Русский Ягайло оказывается союзником татарского хана Мамая. С трудом могу представить себе столь противоестественный союз, воистину порожденный Москвой. Но он был, этот союз 1380 года: союз Мамая, рязанского князя и Великого князя Литовского. Тот самый вариант, когда сбываются самые страшные (они же – и самые сладкие) московские мифы: «Все против нас!»

Москва тянет в Азию, а русский человек далеко не всегда так уж стремится в нее попасть – даже на Северо-Востоке. Если же говорить о Западной Руси, тот там цивилизационный выбор как бы уже сделан. Всякое торжество Азии там – это отказ от уже достигнутого уровня сложности. В записках некого М. Литвина в XV веке очень четко объединяются «татаре и москвитяне», имеющие сходные обычаи.

А для московитов сама эта сложность – выпендреж, предательство, раскол «должного быть» единства и вообще попытка «быть шибко умными». Удивляться ли взаимному ожесточению?