Текст книги "БутАстика (том II)"

Июньская развилка

Компик на моей руке пискнул, словно нашкодивший котенок, виновато и жалобно. «Получено новое сообщение», – гласила надпись на дисплее. «Кому там не спится? – раздраженно подумал я, протирая глаза и усаживаясь в постели. – Из-за кордону, что ль, так некому вроде бы».

Развернув до удобочитаемого размера дисплей, я открыл сообщение. Текст был предельно лаконичен: «Встреча выпускников Питере Лиговский 135 кафе Незабудка 12 июня 20.. года, вторник». И все – ни подписи, ни адреса! Понятно, конечно, и так, что наша институтская группа собраться сподобилась. Хорошо, конечно, молодец, кто это придумал и подсуетился, но мог бы и подробней написать, хотя бы поздоровался что ли, да и представился… И почему ночью? Что это за спешка такая? Сегодня еще пятое только, вторник, неделя впереди… Стоп! А почему во вторник? Что за идиотизм?! Рабочий же день! В субботу все нормальные люди собираются на подобные мероприятия! Теперь вот отпрашиваться придется… Еще раз стоп! Это же праздник, День Независимости! Тогда еще ладно. Но все равно, лучше бы в субботу. Ладно, утром Мишке позвоню, – подумал я, снова погружаясь в прерванный сон. Приятное погружение не успело достичь своей цели. «Пи-и-и-у!» – снова мяукнул компик.

– Ты хоть бы на ночь его отключал, – пробурчала жена, тут же, впрочем, перевернувшись на другой бок и сонно засопев.

«Старт Селенбурга перенесен 15—20 12 июня 20.. года, вторник», – гласило новое сообщение, так же, как и первое, без подписи и без адреса. Это уже становилось интересным. Конечно, в принципе можно не ставить подпись под электронными письмами, можно поставить запрет на отображение исходящего адреса, но, во-первых, это было не принято, неэтично что ли, во-вторых информация в этих двух сообщениях не была ни конфиденциальной, ни какой-нибудь хулиганской выходкой, на шутку все это тоже было мало похоже…

Впрочем, это сейчас не так важно, есть там адрес или нет. А вот то, что «Селенбург» стартует 12-го, а не 15-го, как планировалось ранее, это уже для меня плохо… Это значит, что мне очень желательно быть на этом старте, следовательно, я не смогу попасть на встречу с одногруппниками. Черт! Как неудачно все это совпало!

И тут компик снова запищал, теперь уже даже как бы и не жалобно, а словно издеваясь. Тамара опять что-то раздраженно забубнила сквозь сон. А мне уже спать совершенно расхотелось. Я встал, вышел из спальни в зал и только уютно плюхнувшись на диван, развернул дисплей компика. «Бракосочетание Заволоцких Ухте 15—30 12 июня 20.. года, вторник». Здорово! Племянник женится! И, конечно же, двенадцатого! И опять без подписи и адреса. Вот это уже – ни в какие ворота! Не мог Вовка так по-дежурному, неуважительно сообщить любимому дядьке о своей свадьбе. Он бы, конечно же, прислал красочный файл с умопомрачительным дизайном, приглашение было бы если не в стихах, то уж расцвечено витиеватыми фразами точно. Значит, это писал не Вовка. Тогда кто? Его невеста? Я ее, конечно, не знаю, но сильно сомневаюсь, что Володя настолько потерял голову от любви, что доверяет своей будущей жене абсолютно во всем…

Мои недоуменные размышления по поводу странного приглашения были прерваны очередным писком компика. Я был уже просто уверен, что я кому-то снова понадобился «12 июня 20.. года, вторник»! Даже загадал: если это так – все у нас с Тамарой будет хорошо…

Конечно, откровенно говоря, это было не совсем честно: насчет 12-го я был уже уверен процентов на 99, а вот с Тамарой… У меня уже, наверное, такой бзик, тридцать лет вместе прожили, нормально прожили, Катьку с Виталькой вырастили, никогда по-серьезному и не ссорились даже. А вот поди ж ты – все эти тридцать лет я боюсь чего-то плохого. Не измены даже, нет, тут я Тамаре почему-то искренне доверяю, но мне всегда, с самого первого дня казалось, что она меня не любит, что вот-вот она устанет притворяться. Во многом моему настроению способствовал, конечно, характер жены. Она была молчуньей. И не только в прямом, так сказать, разговорном смысле. Она была молчуньей во всем. Никогда не кидалась на шею с радостным визгом после долгой разлуки, никогда не прислонялась к плечу влажной от слез щекой в минуты душевных страданий… Ничего – никогда. Первое время меня это невыносимо мучило, я искал причину в себе, но не мог найти. Тогда я спрашивал ее напрямик: «Тамара, почему ты так ко мне относишься?» и получал в ответ недоуменное: «Как я к тебе отношусь?» «Никак! – сжав зубы, отвечал я. – В том-то и дело, что ты ко мне совершенно равнодушна!» «Это неправда, – тихо говорила жена. – Я тебя люблю, просто я такая…» И я со временем приучил себя принимать Тамару такой, какая она есть, хоть мне это и стоило немалых душевных мук. Зато подспудное ожидание скорой беды так и преследует меня все тридцать лет. Понимаю, что глупо, а вот ведь…

Разумеется, очередное ночное послание касалось непосредственно 12-го июня (так может сбудется то, что я загадал?): «Александров Славногорске рейсом 435 12 июня 20.. года, вторник». Сашка прилетает. Когда он был у меня последний раз? Лет десять назад, если не двенадцать! Канадец чертов! Так-так-так, а ведь в Канаде сейчас день. Может, хоть это?.. Да нет же, тоже безымянное, как и все предыдущие! Да и стал бы так Сашка о своем приезде сообщать? Хоть бы слово «встречай» добавил. Хотя, именно с Сашкой-то мы можем разобраться прямо сейчас, раз у него день и будить никого не придется.

С опаской поглядывая на дисплей, ожидая нового сообщения, я набрал Сашкин номер. Его бодрая нестареющая рожа тут же засияла на экране.

– Серега! Привет! Ты как это собрался позвонить? Денег, что ли, надо?

Это была излюбленная шутка Сани Александрова, правда, смешной она была только в его понимании.

– Привет-привет… Не нужны мне твои деньги, сам могу дать, и не какие-то доллары, да еще канадские, а самые настоящие российские рубли!

– Да, – согласился Сашка, – от рублей грех отказываться. Но я все же возьму его на душу. Так что случилось? – Сашка стал серьезным.

– Ты мне сейчас письмо посылал?

– Нет. Что за письмо?

– О том, что ты в Славногорск приезжаешь.

– Честно говоря, даже и не собираюсь в ближайшее время, ты уж извини. Дела, понимаешь…

– Понимаю, конечно, ты у нас всегда самым деловым был.

Мы потрепались еще минут десять о том о сем, а потом я прилег тут же, на диване, и принялся обдумывать сложившуюся ситуацию. По разговору с Александровым получалось, что ночные сообщения – все-таки чья-то глупая шутка. Но уж больно хорошо тогда должен был знать меня этот неизвестный шутник. Ну, положим, о том, что старт лунного челнока меня непременно заинтересует, знают все. Как-никак, в осуществлении этой программы я принял в свое время самое непосредственное участие, и эпопея второго экипажа «Селенбурга» известна, надеюсь, каждому школьнику. А вот о моем племяннике из Коми знают только близкие родственники, которых не так и много. О Сашке Александрове и о нашей с ним давней дружбе знают все бывшие одноклассники, ну и еще десятка два-три людей, близких и не очень. Об институтском выпуске тоже, конечно, многие знают, но таких людей, кто бы знал одновременно все эти четыре фактора, найдется, пожалуй, не так и много – опять же только самые близкие. Не укладывается в голове, чтобы кто-то из моих близких мог так странно и глупо шутить.

Тут мне в голову пришла вдруг идея, что по крайней мере прямо сейчас я могу узнать, переносится ли старт «Селенбурга». Я был уже почти уверен, что, как и в случае с Александровым, это сообщение окажется липовым. Однако, тут-то как раз компик выдал мне совершенно конкретную справку: «По просьбе участников экспедиции посещения лунной базы „Селенбург“, связанной с техническими причинами, старт космического челнока „Селенбург“ переносится на 12 июня 20.. года, 15 ч 20 мин по Московскому времени, космодром им. Кеннеди, мыс Канаверал, Флорида, США».

Так, 1:1. Теперь неплохо было бы убедиться по поводу свадьбы и встречи выпускников. Но звонить, что в Питер, что в Ухту, было все-таки неприлично рано. Ладно, подумал я, отложим эту проблему до утра. А пока я решил подремать пару часиков тут же на диване. Но выспаться мне сегодня было не суждено. Компик переливчато запиликал видеовызовом, и на экране возникла удивленная физиономия Сашки Александрова.

– Ну, старик, дела! – выпалил он. – Только мы с тобой пообщались, вызывает меня шеф и говорит, чтобы я готовился через неделю лететь в командировку! И куда бы ты думал?..

– В Славногорск? – спросил я, хотя и так знал ответ.

– Ну да! Ты представляешь? Это же просто невероятно!

– Это уж точно… Только ты знаешь, я ведь не смогу тебя встретить. – Я на секунду замешкался, увидев, что Сашка обиженно заморгал, и тут же стал объяснять: – Это напасть какая-то, Сань, но почему-то именно на двенадцатое июня выпали одновременно твой приезд, старт лунного челнока, свадьба моего племянника и встреча моих одногруппников, и все в разных городах, заметь. Но ты ведь не на один день приедешь?

– Не знаю, – все еще немного обиженно сказал Сашка. – Дня на три, наверное.

– Ну так не переживай, Сань! Останавливайся у меня, я у соседей ключи оставлю, если Тамара со мной поедет, а нет – так она тебя примет, как родного. А тринадцатого мы уж с тобой дадим шороху!

– Ну-у… – протянул Сашка, явно оттаивая. – Может, удобней все-таки в гостинице?

– Я тебе дам гостиницу! Даже не думай! Все, до встречи.

– Будь, – улыбнулся Сашка уже совершенно искренне.

Я откинулся на спинку дивана и снова задумался. Счет изменился – 2:0 в пользу неизвестного. Почему-то теперь я уже был уверен, что и два других сообщения попадут в точку. Что же это получается? Кто-то наверняка знает то, о чем не всегда на этот момент знают сами участники событий. Ведь Сашка, например, когда я получил сообщение о его приезде, не знал не только номера рейса (он его и сейчас еще не знает), но и вообще не подозревал, что грядет его командировка в Славногорск. Знал, конечно, его начальник, но не он ведь меня об этом известил. Странно все это как-то… Но если отбросить странности и не ломать голову о загадочном отправителе, если допустить, что информация и других двух сообщений достоверна, то что же мне делать? Сашку я, допустим, предупредил, проживет он как-нибудь день в Славногорске без меня, тем более – не загорать сюда едет, а работать. А как быть с Вовкой и его свадьбой? Обидится ведь… Ч-ч-черт! Ну пусть перенесет на субботу свадьбу, вообще, что за свадьбы середь недели, хоть и в праздник! Да и вообще, разве в праздник ЗАГС работает? Это, кстати, мы утром у Вовки уточним, оставим пока данный пункт под вопросом. Теперь одногруппники. Ну что, в самом деле, не обойдутся они без меня? Что, пятнадцать лет назад, когда в прошлый раз собирались, так уж прямо все были счастливы друг друга увидеть? Ну, интересно, конечно поболтать, вспомнить былое… Зато и грустно очень – хоть медицина и шагнула за эти тридцать лет так, как за триста не шагивала, но девчонки в пятьдесят с хвостиком совсем не так, как в двадцать с небольшим выглядят, что и говорить. Да и мальчишки – не сильно лучше… Радости мало. Двоих вообще уже нет на этом свете… А с Мишкой, которого действительно люблю, мы и так видимся часто. Нет, даже если уж совсем честно, не очень мне хочется ехать на эту встречу, тем более такие дела. Обидятся, конечно, скажут: «Зазнался герой!» Ну и пусть. Позвоню, извинюсь, и достаточно. Ну не могу я ради этой встречи бросить «Селенбург»!

Вот я, кажется, и подошел к тому событию, игнорировать которое не могу и не хочу ни в коей мере. Казалось бы, семь лет я уже не участник программы, списан подчистую «на берег», а каждый раз вздрагиваю при словах «Луна», «Селенбург»; лечу, бросая все дела, на каждый старт очередного челнока. Там-то уж меня точно никто не ждет, хотя и делают вид, что польщены моим присутствием. Единственно, кто был бы действительно рад меня видеть – это экипаж легендарной экспедиции посещения под номером два: Славка Репин, Роб Карпентер, Джордж Макгреган и Жан Кили. Но ребята уже семь лет лежат в Пантеоне Славы, а я – единственный выживший, живу теперь на дивиденды от их подвига… Ладно, хватит, опять я об этом! Опять задрожали руки… Еще пореви! Нечего бичевать себя в тысячный раз за то, что не умер с ними. Ты не виноват, что именно тебе случай выбросил в тот раз фартовую карту. Все, закончили! Ша!

Я прошел на кухню и закурил, чего не делал уже месяцев шесть. Стало чуть легче. Руки перестали противно дрожать. Ушел из горла горчащий комок. И успокоившись уже окончательно, вдруг как-то отчетливо-трезво подумал: «А стоит ли ехать во Флориду? Зачем тебе это надо?» Хотя понимал, конечно, что все равно поеду.

Дождавшись восьми часов утра, так больше и не уснув, я позвонил Мишке Чеброву в Санкт-Петербург. Он уже проснулся и, видимо, завтракал, так как челюсти его ходили ходуном, а щеки едва помещались на экране. Он что-то промычал – скорее всего это означало приветствие. Подождав, пока друг прожует, я, поздоровавшись, спросил:

– Кто это встречу посреди недели придумал организовывать?

– А ты откуда знаешь? – удивился Мишка.

– От верблюда. Так значит это правда?

– Мы планировали на шестнадцатое, субботу, я уже тебе собирался звонить, но буквально вчера вечером все переиграли. Хрен его знает почему! Кому-то неудобно, кто-то уезжает, кто-то внуков рожает…

– Ну а двенадцатого мне неудобно. Я не приеду, Мишка. Ты уж не серчай. Действительно не могу! Шестнадцатого бы приехал, а двенадцатого никак. Извинись там перед всеми от моего имени. Ладно?

– Да я тоже тогда не пойду. Смотреть на эти толстые старые рожи…

Я невольно хмыкнул: Мишка никогда особо не выбирал выражения – что думал, то и говорил. Но самое смешное, что уж самая-то «толстая рожа» была как раз у Мишки.

– Да перестань ты ерунду городить! – сказал я. – Тебе-то чего не сходить?

– Ладно, посмотрим, – пожал плечами Мишка. – Но ты точно не приедешь?

– Не приеду, Миш. Попозже к тебе лично нагряну, может в конце месяца.

– Ага, давай! Позвонишь.

– Ну. Ладно, пока. Привет Наталье!

– Ты тоже – Тамаре.

Оставалась свадьба. Самый неприятный момент, тут уже действительно неудобно получается. «Неудобно штаны через голову надевать», – одернул я сам себя и набрал номер Володи Заволоцкого. Он, судя по мелькающим на заднем плане зданиям и деревьям, ехал на работу. Увидев меня, заулыбался радостно и открыто.

– Дядя Сережа! Здравствуйте!

– Здравствуй, Володя. Тебя, значит, скоро можно будет поздравить?

Вовка вдруг моментально насупился и помрачнел.

– Не с чем меня поздравлять…

– То есть как! А свадьба?

– А вы откуда знаете? – Глаза Вовки буквально полезли на лоб.

– Разведка работает, – отшутился я. – Так что, двенадцатого, точно?

Вовка замолчал, задвигал бровями, желваками, даже засопел, подбирая нужные слова. Наконец выдавил:

– Не будет свадьбы, дядя Сереж…

– Чего так? – искренне удивился я, не зная, радоваться тому, что не придется расстраивать родственников, или огорчаться явными проблемами племянника.

– У нас свадьба была назначена на тридцатое июня. Еще ни приглашений, ничего не готовили, правда. Но Лизе вдруг захотелось, чтобы свадьба была не как у всех. Все обычно по субботам женятся, ну по пятницам еще, а она захотела во вторник, как раз праздник. Все бы ничего, да в праздник ЗАГС не работает. Но Лизка уперлась: хочу и все! Стала папочку дергать…

– А кто у нас папа?

– Мэр Ухты.

– Ого! Понятно тогда… Помог папа?

– Конечно помог! Ради любимой и единственной доченьки постарался…

– Ну и в чем же проблема?

– А в том, что я так не хочу! Что мы, особенные какие? Почему ради меня люди в праздник должны работать? И перед друзьями стыдно… И вообще, я сразу сказал, что свадьбы по блату мне не надо!

– А она? – спросил я, догадываясь уже, каким будет ответ.

– А она сказала, что ради моих капризов… Представляете, дядя Сережа, это мои-то капризы! Так вот, ради моих капризов она свадьбу переносить не намерена. И что, мол, свято место пусто не бывает.

Я немного подумал, как бы сделать это поделикатней, и сказал:

– А ты не думал о том, что, может, это и к лучшему?

– Думал. Если честно, я умом-то все понимаю, но вся беда в том, что люблю я ее…

– Тут я, Володя, ничем тебе помочь не могу. Хотя, знаешь что? Ты только глупостей никаких не делай, а я числа шестнадцатого-семнадцатого к вам подскочу. Договорились?

– Приезжайте, конечно! Мама обрадуется. Да вы за меня сильно не переживайте, справлюсь…

– Ну, тогда до встречи!

Все было рассчитано и проделано точно, но Стрелочник пунктуально и скрупулезно проверил все еще раз. До развилки оставалась ровно неделя. На этот раз развилка предстояла не очень критическая, но содержала довольно много веток. Четыре из них выводили линию именно к тому результату, который требовался хозяевам. Правда, этот результат приводил к очень печальным последствиям для обитателей данной планеты через пятьсот шестьдесят семь лет, но их судьбы волновали Стрелочника меньше всего. У него было задание, которое он выполнял, исходя из предоставленных вводных. Местные жители были для него лишь инструментом для достижения поставленной цели. Пешками, винтиками, чем угодно.

Историческую линию предельно упрощенно можно было сравнить с железной дорогой. Она тоже состояла из перегонов, веток, развилок и станций. Собственно, станций у истории было всего две: Начало и Конец. А вот развилок существовало великое множество. Причем, они могли быть как критическими, после прохождения которых было предельно трудно, а то и невозможно что либо исправить в истории даже через много веков, и некритическими, когда отходящие от таких развилок ветки когда-нибудь все равно возвращались на прежнее направление, иногда через годы, иногда через столетия. Функцией Стрелочника и было наблюдение за развилками, перевод «стрелок» в них на нужные «рельсы». Цель ставили перед ним хозяева. Стрелочник не знал и никогда не задумывался, для чего хозяевам нужны именно эти цели. Это было не его дело. Он делал свою работу.

Сначала он смотрел, какие ветки очередной развилки могут привести к поставленной цели, а потом начинал действовать. У линии были свои непреложные законы и особенности, отличающие ее от обычной железной дороги, но были и такие, которые действовали в обоих случаях одинаково. Так, на перегоне между двумя развилками никак нельзя было повлиять на линию. Конечно, теоретически можно было, как и в случае с железной дорогой, просто «взорвать» линию, пустив поезд под откос, но это была бы даже не конечная станция, а вообще конец, ни в коей мере не нужный хозяевам. Остановить «поезд» на перегоне нельзя было даже теоретически, существующие законы мироздания просто не допускали этого. Зато непосредственно перед развилками можно было с определенными степенями свободы манипулировать ветками, что, конечно же, на простой железной дороге сделать как раз нереально. Ветки порой существовали как бы сами по себе, не подходя вплотную к точке развилки, но все они группировались возле нее, переплетаясь между собой и извиваясь, как червяки в консервной банке. Задачей Стрелочника как раз и было отыскать подходящих «червей» и насадить их на крючок развилки. И, наконец, последним его действием в такой ситуации было «перевести стрелки» на нужную ветку. Обычно Стрелочник подбирал для надежности не менее трех подходящих веток, так как являясь предельно неустойчивыми по сути, ветки могли довольно быстро изменяться еще до момента развилки.

Часто причинами, меняющими ход истории и порождающими новую ветку, становились такие незначительные события, что отследить их было невероятно трудно. Маленький камешек, попавший кому-то в ботинок, может в конечном итоге вызвать такую лавину исторических катаклизмов, какую, в другом случае, не вызывает гибель целого города. На сей раз таким «камешком» стал некто Сергей Сошников, отставной космонавт. Именно его действия в очередной точке Развилки, 12 июня 20.. года, влияли на дальнейший ход истории, и только некоторые из них могли привести к результату, требуемому хозяевами. Хотя люди и являлись для Стрелочника всего лишь одушевленными инструментами, но инструментами, имеющими все же довольную сложную структуру, особенности которой он обязательно учитывал и использовал в своей работе. Такие человеческие понятия как дружба, любовь, ненависть, долг, страх, жадность, любопытство играли основную роль в выстраиваемых Стрелочником многоходовых комбинациях. В случае с Сошниковым беспроигрышными казались ставки на дружбу, профессиональный интерес и чувство долга. Поиском таких гарантированных веток и стоило заняться в первую очередь.

Стрелочник нашел четыре явные ветки, приводящие к нужному результату. Он незамедлительно запустил механизм «перевода стрелок» на них. Причем одна из этих веток уже отходила непосредственно из развилки – приезд в Славногорск Александра Александрова и его встреча с Сошниковым. Две другие находились от развилки совсем рядом, и притянуть их в нужную точку не составило Стрелочнику большого труда. Четвертая ветка – свадьба Владимира Заволоцкого – была, пожалуй, самой проходной, но она отстояла от развилки на значительное расстояние – почти на пределе допуска. Стрелочник, соблюдая все необходимые предосторожности, притянул и ее, но она быстро смутировала и стала совершенно бесполезной. Теперь самой надежной оставалась ветка с «Селенбургом». Но и две оставшиеся были нелишним резервом. Теперь, когда механизм был уже запущен, оставалось только ждать, вмешаться во что-то было уже поздно, «поезд» на полном ходу приближался к развилке.