Текст книги "По ту сторону чуда"

Глава 9. Брок успевает к полдесятого, а вот конспиратор из него оказывается никудышный

Брок торопливо шел впереди. Саша с Мироном немножко отстали.

– Ты зачем это?.. – угрюмо спросил юноша.

– Чего «зачем»? – невинным голосом переспросила Сашенька. – И почему ты на меня не смотришь? Обиделся?

– Сама ведь знаешь «чего», – так и не повернул головы Мирон. – Спектакль какой-то устроила!.. Расследование затеяла дурацкое…

– Ах, вон ты про что, – протянула Саша.

– А про что я еще должен? – наконец-то глянул на девушку парень и поправил очки. – Хочешь, чтобы я стал комментировать твои перлы насчет жениха?

– Перлы?! – задохнулась Сашенька. – Ах, вот, значит, как?.. Я-то думала, что ты… что тебе…

– Не продолжай! – неожиданно горячо воскликнул Мирон и протестующе вытянул руки. – Да, мне было бы это приятно, если бы говорилось это всерьез, а не на уровне клоунских реприз.

– Спасибо… – опустила голову Саша. – Клоуном меня еще никто не называл.

– Я тоже не называл, – вновь отворачиваясь, буркнул Мирон. – Тем более, клоун женского рода – это клоунесса.

– Спасибо еще раз! – Теперь девушка, напротив, вскинула голову. – Я ему же делаю лучше, а он меня оскорбляет. Все, больше я с тобой говорить не хочу. – И Саша прибавила шагу, догоняя отца.

Брок скосил на дочку глаза, но говорить ничего не стал. Не до того ему сейчас было. До полдесятого домой бы успеть.

Сашенька тоже молчала. Шла и смотрела строго вперед, словно боясь оглянуться.

Первым это сделал сыщик. Да и то случайно. Ему просто что-то послышалось сзади.

– Ну, как он там, не сбежал? – не выдержала Саша.

– Кто, доченька?

– Клиент наш, кто же еще?

– Прости, я не понял тебя… Какой клиент?

– Мирон, папа!

– Мирон? – Брок остановился и опять посмотрел назад. – Конечно, сбежал. Я ж говорил тебе: прохвост он. Понял, что скоро его на чистую воду выведут – и смылся.

– Нет!.. – ахнула Сашенька и наконец-то обернулась. Мирон и впрямь исчез.

– Да, дочка. Да, – приобнял сыщик девушку за плечи. – Не горюй, он все равно был тебе не пара.

– Это почему же? – едва сдерживая слезы, спросила Саша.

– Несерьезный потому что. Фантазер и лгун. В лучшем случае.

– А в худшем? – все-таки всхлипнула девушка.

– Мошенник, маньяк, просто мелкий жулик – выбирай на вкус.

– А почему все на «м»? – шмыгнула носом Сашенька.

– Жулик – на «ж», – возразил Брок.

– Но ты ведь сказал «мелкий жулик»…

– А чем хуже «м» любой другой буквы? – развел сыщик руками. – К тому же, он Мирон.

– Па-а-апа, – уткнулась вдруг девушка носом в отцовскую грудь и зарыдала. – Но это неправда-а-ааа… Он хороший, он очень хо-о… ро… ший!.. И ми-и-илы-ы-ый!

– Влюбилась все-таки… – погладил по спине дочку Брок.

– Влюби-и-ила-а-ась!.. – завыла Саша. Не на всю улицу, но достаточно громко, чтобы редкие прохожие заоборачивались.

– Ну-ну, будет! – поглаживания сыщика постепенно перешли в похлопывания, а потом и в откровенные шлепки. – Нечего по нему убиваться. Было бы по кому!

Услышав слово «было» Сашенька и вовсе разревелась. Будто и не чувствовала, что отец уже превратил ее в боксерскую грушу. Сотрясаясь от рыданий и ударов по спине, Саша выплескивала свою душевную боль мелкими порциями:

– Да!.. Ни!.. Че!.. Го!.. У!.. Нас!.. Не!.. Бы!.. Ло!.. У-у!.. У-у!.. У-ууу!..

– Еще не хватало, чтобы было, – вздрогнул сыщик, оставив заодно в покое спину дочери. – Все, успокаивайся и побежали домой. Двадцать девять минут осталось!

– Д-до ч-чего? – провела варежкой по мокрому носу Сашенька.

– До беды, – не стал вдаваться в подробности Брок.

– Хуже все равно уже не будет, – неожиданно ровно, словно не рыдала только что, и почти равнодушно сказала девушка.

– Вот ты все время о себе думаешь, – обиделся сыщик. – А для меня, может быть, все худшее еще впереди…

– Ладно, прости, – взяла отца под руку Сашенька. – Пошли и правда домой. Там мама ждет.

– Вот именно! – обрадовался Брок и стремительно зашагал веред, потащив за собой Сашу, словно буксир баржу. Только настоящая баржа, как правило, гораздо больше буксира, – тут же все выглядело наоборот.

Но не успел сыщик сделать и десяти шагов, а Сашенька – сорока, как сзади послышался крик:

– Постойте! Да погодите же!..

Саша узнала этот голос первой. Она радостно взвизгнула, отцепилась от недоумевающего «буксира» и, оскальзываясь, чуть не падая, помчалась назад.

Навстречу ей несся Мирон. Шапка сидела набекрень на его лохматой голове, длинный шарф выбился из-под пальто и развевался шлейфом. В одной руке юноша держал газетный сверток, формой напоминающий веник, другую тянул вперед, к Сашеньке.

Поравнявшись с Мироном, девушка тоже вытянула руки, будто собираясь обнять парня (да так оно и было), но внезапно убрала их за спину. Счастливая улыбка тоже стерлась с ее лица, которое мгновенно надело маску надменности.

– Ты куда пропал? Думаешь, мы ждать тебя станем? Вот еще!.. И что это у тебя за веник?

– Это не веник, это цветы, – смутился Мирон. – Хотел розы купить, но хватило лишь на три гвоздички… Да у нас за сто рублей можно пол-оранжереи приобрести!.. А я-то еще Олега Константиновича алчным посчитал…

Но Саша уже не слышала, что говорит парень. Глаза ее вновь счастливо поблескивали.

– Ты не переживай, что на розы не хватило. Я их не очень-то люблю. Мне гвоздики даже больше нравятся. Давай! – протянула она руку.

Но юноша спрятал вдруг сверток за спину и смущенно пробормотал:

– Это не тебе… Это твоей маме. Не могу же я заявиться в гости к незнакомой даме просто так! Ты не обижайся, у меня просто денег не хватило… Я ж не знал, что у вас такие дикие цены. Безумный мир!..

– Ты зато у нас умный очень, – фыркнула Сашенька, демонстративно повернулась к юноше спиной и зашагала к отцу. Тот уже заметно нервничал, то и дело поглядывая на часы.

– Куда ты провалился? – сердито бросил он подошедшему Мирону. – Ушли бы вот без тебя, что бы делать стал?

– Я ведь вам крикнул, чтобы вы подождали, – сказал парень. – Вы оглянулись еще, я подумал, что услышали…

– Ладно, все, некогда! – захлопал в ладоши Брок. – Ноги в руки – и вперед! Последний рывок остался, двести восемьдесят шесть метров!

– До чего? – не понял юноша.

– До моего дома, – на бегу ответил сыщик. – Я за три года весь путь до метра выучил. Мало ли когда пригодится.

– Но ваш дом вовсе не в той стороне… – удивился Мирон. – Хотя… В этом мире…

– Ты про миры пока брось, – погрозил Брок, – завтра с этим разбираться будем. А пока… – Сыщик внезапно замолчал и до самого подъезда не проронил больше не слова. И лишь там, отдышавшись, и снова взглянув на часы, продолжил фразу: – …давай подумаем, что будем говорить Ирусику… моей супруге, в смысле.

Последней финишировала Сашенька. Услышала отцовские слова и не преминула добавить своих:

– Вообще-то я маме врать не собираюсь.

– А я, по-твоему, собираюсь?! – вскинулся Брок.

– Так чего тогда думать и обсуждать?

– То есть, доченька, как я понимаю, ты хочешь обрадовать маму рассказом о выходце из потустороннего мира?

– Почему из потустороннего? – обиделся Мирон. – Нормальный мир. Не хуже вашего. Еще и лучше даже…

– Это чем же? – насупился Брок.

– А там цветочки дешевые, – ехидно вставила Саша. – Можно всех девушек одарить.

Мирон засопел, но ничего на это не ответил. Зато Брок цыкнул на дочь, в очередной раз вскинул к глазам запястье и строгим начальственным голосом заявил:

– Осталось шестнадцать минут. Пререкаться некогда. Слушайте меня и делайте то, что я скажу. Как-никак тебе я отец, – глянул сыщик на Сашеньку, – а тебе… ну, хотя бы просто я гораздо старше тебя, – посмотрел он на Мирона. – Так вот, никаких параллельных, перпендикулярных и прочих геометрических миров при маме… при моей жене не упоминать! Это, так сказать, раз. Я ей уже сказал, что Мирон – мой клиент из другого города, который частично потерял память…

– Ты все-таки соврал маме! – превратила глаза в щелочки Саша.

– А что мне оставалось делать?! – закричал Брок, но спохватился и снизил тон. – И вообще, ничего я, по сути, и не соврал. Ведь теперь Мирон мой клиент?

– Это я твоя клиентка, – буркнула Сашенька.

– Мы ведь вроде договорились: работаем вместе! А клиент получается он.

– Ну, допустим, – нехотя кивнула Саша.

– Вот. Он из другого города?

– Я из этого… – начал Мирон, но Брок так зашипел на него, что юноша сжался.

– Даже если предположить, что твои бредни – правда, – процедил сыщик, – то город, откуда ты прибыл, хоть и называется так же, но уж точно не этот.

– Ну, да…

– А про память разве я соврал? Это одна из моих версий, кстати. Чем она хуже параллельного мира? По-моему, гораздо правдоподобней, так сказать, и логичней.

– Ладно, уговорил, – сказала Саша. – Я не проболтаюсь. Лишь бы он чего не ляпнул, – мотнула она головой на Мирона.

– Пусть только попробует, – насупился Брок.

– Да не буду я! Что я, маленький? – нахмурился юноша и поправил очки.

– И паспорт ей свой не вздумай показывать! – погрозил сыщик. Затем глянул еще раз на часы и подпрыгнул: – Шесть минут!.. Быстро за мной!

Через порог родной квартиры Брок переступил в двадцать один час двадцать восемь минут. Ирина Геннадьевна уже стояла в прихожей.

– Успел! – протянул ей сыщик левое запястье.

– Вижу, – улыбнулась супруга и подмигнула игриво: – Боишься все-таки?

– Забоишься тут… – пробормотал Брок и, чтобы скрыть смущение, обернулся к двери: – Ну, что вы там застряли?

– Я пропускаю вперед даму, а она не идет, – послышался голос Мирона.

– Саша, перестань кривляться! – прикрикнул сыщик.

– Это он кривляется, клиент твой иногородний, – раздалось из-за двери ворчание Сашеньки.

– Не понимаю, какая собака между вами пробежала? – удивился Брок. – То как голубки пели, а то вдруг… – Сыщик осекся на полуфразе и забормотал удивленной супруге: – Сашенька помогает мне в деле Мирона… то есть, господина Андроидова… или как его там… В общем, они нашли общий язык, а потом вот… Ай, да ладно!.. – Он вновь повернулся к двери и скомандовал: – Александра! Вперед! Ать-два!

Сашенька подчеркнуто не спеша, танцующей походкой вплыла в прихожую. Чмокнула маму в щечку и стала неторопливо раздеваться, стоя спиной к двери. А в нее уже входил Мирон. Увидел Ирину Геннадьевну, вытянулся, коротко кивнул и представился:

– Андратов. Мирон Игоревич. Имею честь быть клиентом вашего уважаемого супруга.

Затем юноша снова кивнул и протянул хозяйке квартиры цветы, которые он успел уже освободить от газеты.

– Ой, это мне? – зарделась Ирина Геннадьевна. – Спасибо, молодой человек! Мне так давно никто не дарил цветов…

На Брока она при этом не посмотрела, но тот готов был провалиться сквозь пол, а еще лучше – отправить туда Мирона.

Пока же юноша никуда проваливаться не собирался, а продолжал любезничать с женой сыщика. Или она с ним. Разволновавшийся Брок не мог уже разобраться в этих тонкостях. Просто стоял и молча закипал, выслушивая, как родная супруга разрешает гостю называть ее «просто Ирой». А когда лохматый очкарик склонился к руке Ирины Геннадьевны и приложился к ней губами, сыщик не выдержал:

– Задержанный!.. То есть подсудимый… в смысле, потерпевший! Ты сюда что, с моей женой целоваться пришел?! Александра! В конце-то концов, это твой жених или мамин?..

– Что-о?! – дуэтом воскликнули супруга и дочь сыщика. Причем, мать изумленно уставилась на дочь, а та – негодующе – на отца.

– Пардон… – Брок сам испугался вырвавшейся из уст фразы. Но было уже поздно.

– Ну-ка, ну-ка… – Ирина Геннадьевна несколько раз обвела суровым взглядом застывшую троицу. – Кто первый мне начнет сейчас врать?..

– Можно я? – робко поднял руку сыщик.

– Нет, ты скучно врешь, – отмахнулась супруга, – сразу ясно, что вранье. Пусть лучше молодой человек попробует.

– Только не он! – дуэтом воскликнули отец с дочерью.

– Это почему же?

– Так он же того… – покрутил Брок у виска пальцем. – У него память, так сказать, отшибло.

– А это еще и лучше, – злорадно усмехнулась Ирина Геннадьевна. – Ему сочинять труднее будет, данных для этого мало.

– Мама, давай лучше я все объясню, – шагнула вперед Сашенька. – Мирон на самом деле папин клиент, а насчет жениха – это обычные папины…

– Я что-то не поняла, – перебила дочку мама, – твой жених и языка вместе с памятью лишился? Так разговаривал вроде бы только что. Ну-ка, пойдемте все в комнату!

– Может, сначала поужинаем? – предложил Брок. Правда, аппетит у него уже пропал, но оставалась надежда, что за ужином неприятная тема как-нибудь рассосется.

Увы, надежда оказалась напрасной. Супруга прищурилась и огласила вердикт:

– Ужинать сегодня будут лишь те, кто меньше всех мне соврет.

– Некорректно! – завопил Брок. – Ирусик, ты, видишь ли, неправильное условие поставила! Из нас троих меньше всех соврет определенно кто-то один. А ты сказала «те». То есть, как минимум, двое. Но двое никак не могут соврать «меньше всех»!..

– А вы не врите, – ответила на это Ирина Геннадьевна. – Вот все трое и поужинаете.

– Что, совсем? – испугался сыщик. – А если нечаянно?

– Как это ты, интересно, себе представляешь?

– Ну, скажу, что-нибудь, в чем я уверен, а окажется, что я заблуждался.

– Так это и называется заблуждением, а не враньем.

– А, ну тогда ладно, – чуть-чуть успокоился Брок. – Тогда пойдемте и впрямь в комнату. Ноги не казенные. Набегался сегодня… – И он первый прошел в дверь и направился к любимому дивану. Плюхнулся, откинулся на спинку, вытянул ноги и блаженно зажмурился.

Саша и Мирон предпочли стулья по разные стороны круглого стола, на который Ирина Геннадьевна водрузила вазу с подаренными гвоздиками. Затем подошла к дивану и села рядом с Броком.

– Я вас слушаю, Мирон, – кивнула она.

– Да я… как бы… – часто заморгал парень, снял очки и начал их протирать.

– А вы не смущайтесь, мы ж, как я понимаю, теперь почти родственники.

– Мама! – подскочила Сашенька. – Зачем ты папин бред повторяешь?!

– Саша, не надо так об Олеге Константиновиче, – тихо, но столь проникновенно попросил вдруг Мирон, что все невольно замолчали. – Ирина Геннадьевна, я все вам сейчас расскажу. Всю правду.

Глава 10. Мирон рассказывает все, а Брок сетует на свою любовь к справедливости

Мирон стал рассказывать. Местами спотыкаясь, временами краснея, но он поведал хозяйке квартиры, как и обещал, всю правду. По крайней мере то, что он ею считал. А именно – ту самую историю, что слышали уже из его уст Брок и Сашенька.

Сыщик, выслушивая исповедь парня, несколько раз вскакивал, порывался протестовать, вставить что-то, пояснить или оспорить, но всякий раз, натыкаясь на суровый взгляд супруги, вновь опускался на диван.

Сашенька тоже слушала юношу нервно, трясла головой, фыркала, закатывала синие глазки, но перебивать не пыталась, понимая, чем это чревато. Уж слишком серьезно была сегодня настроена мама.

А Ирина Геннадьевна и впрямь выглядела строго. Даже сурово. И когда Мирон замолчал, спросила таким тоном, что у присутствующих появилось желание вскочить, вытянуться в струнку и выпалить что-нибудь вроде «Никак нет!», «Не могу знать!», «Не вели казнить!» или нечто подобное:

– Это все очень интересно, молодой человек. Но меня интересует совсем другое. Вы являетесь женихом Александры?

– Не могу знать, – все-таки вырвалось у Мирона. Правда, тихо и не очень уверенно.

– А кто может? – удивилась Ирина Геннадьевна.

– Я, – затряс вытянутой рукой Брок, – я могу!

– Ну, ладно, давай ты, – смилостивилась супруга.

– Видишь ли, Иринушка, – обрадованно подскочил сыщик, – все, что ты сейчас услышала – лучшая иллюстрация душевного, так сказать, состояния несчастного юноши. Я не собирался тебя травмировать и попросил его не рассказывать тебе того, что он рассказал… Увы, но так уж вышло. Может, оно и к лучшему. Во всяком случае, теперь стало ясно, кто останется без ужина.

– Олег, – нахмурилась Ирина Геннадьевна. – Во-первых, это вовсе не ответ на заданный мною вопрос. Во-вторых, не понимаю, на чем основывается твой вывод?

– Ну… как же? – растерялся Брок. – Ведь это такое вранье, что сильнее у нас с Сашенькой не получится. Как бы мы ни старались.

– Лично мне это враньем не показалось, – посмотрела на сыщика жена. – Но ты опять увиливаешь от ответа! Так является ли этот юноша женихом нашей дочери?!

– Боже мой, Ирусик, да откуда же? – взмолился Брок. – Какой еще жених, если у него с головой не в порядке? Или с порядочностью. Ну, сострил я, каюсь, назвал его так пару раз… Так то ж исключительно смеха, так сказать, ради. – И сыщик попробовал хихикнуть. Но поддержки со стороны жены не получил. Напротив, та лишь раздраженно поморщилась. И посмотрела на дочь:

– Давай, теперь твоя очередь.

– Не врать? – покраснела вдруг Сашенька и словно закаменела.

Броку отчего-то стало очень страшно. Он вскочил и замахал руками:

– Врать-врать-врать!..

– Все!.. – поднялась внезапно Ирина Геннадьевна. – Идемте ужинать. Одиннадцатый час уже, а вам все бы трепаться. – И она решительным шагом проследовала на кухню.

Остальные же просто-напросто впали в ступор.

Первым из него, как и подобает настоящему хладнокровному сыщику, выпал Брок.

– Чего это она? – спросил он.

– Пошла ужин греть, – ответила Саша.

– А-аа! – протянул Брок.

– Она мне поверила… – прошептал все еще находящийся в некой прострации Мирон.

– Коне-е-ечно! – закивал сыщик. – Ну, разуме-е-еется!.. Чему же тут не поверить? Типичный, знаешь ли, случай.

– А и хорошо, что все так вышло, – тряхнула белыми прядями Сашенька. – Никому не пришлось врать. И мама оказалась умницей. Очень-очень понятливой. Как всегда, впрочем. – Девушка загадочно улыбнулась и бросила взгляд на Мирона. Тот вспыхнул ярче лампочки. Но промолчал.

– Почему понятливой? Чего понятливой? – завертел головой Брок. – Чего вы переглядываетесь и краснеете как барышни перед женихами? Ой, тьфу!.. – сыщик высунул язык и шлепнул по нему краем ладони. – Что-то я и впрямь того… заговариваюсь сегодня.

– Не только сегодня, но… Пойдем-ка ужинать, папочка, – вновь стала обычной Сашенька, чем несказанно порадовала Брока. И он, довольный, кивнул и поднялся с дивана. А затем посмотрел на Мирона взглядом, полным снисходительного прощения: – Ну что, клиент, пошли ужинать?

– С удовольствием, Олег Константинович, – неожиданно улыбнулся юноша. Чем стал вдруг очень симпатичен сыщику.

– Эх, фантазий бы тебе поменьше, – положил ему ладонь на плечо Брок, – цены б тебе не было! Точно бы взял в помощники. Может, одумаешься?

– Папа, хватит! – притопнула Сашенька. – Даже мама ему поверила, а ты все упираешься. Пошли ужинать, а то я умру сейчас от голода. И ты, между прочим, будешь виноват.

– А кто же еще? – развел сыщик руками и философски вздохнул.

Ужинали молча – услышанное-пережитое обдумывали, да и есть очень хотелось. Все-таки ужин выдался поздним.

Лишь когда Ирина Геннадьевна подала чай, она же первой и нарушила затянувшееся молчание.

– Так вы, Мирон, по батюшке Игоревич?

– Да зачем же? – смутился юноша. – Можно просто Мирон.

Брок крякнул, но ничего не сказал. И впрямь, молод еще очкарик для отчества.

– Да я не к тому, – махнула ложечкой хозяйка. – Просто папу вашего, стало быть, Игорем зовут.

Сыщик опять крякнул. Очень уж ему хотелось поддеть супругу. Дескать, тоже в сыщики пора, с такой-то неженской логикой. Но воздержался. Да и Мирон опередил.

– Звали, – печально произнес парень. – Игорем Мироновичем. Да-да, меня в честь деда…

– Погодите, – зазвенела о чашку ложечкой Ирина Геннадьевна. – Вы простите меня, Мироша, но почему «звали»? Разве он…

– Папа с мамой погибли, – опустил Мирон голову. – В автомобильной аварии. Я чудом уцелел… Мне всего четыре года было, но я их хорошо помню.

– В аварии? – закусила губу жена сыщика. Броку показалось, что супруга чем-то напугана. Ну, не упоминанием же о несчастье? Печально, конечно, но ДТП, увы, сплошь и рядом случаются. Да и лет уже сколько прошло! Если не врет парень, конечно. Хотя… Сыщик мысленно постучал себя по лбу. Разве такими вещами шутят?

Но Ирина Геннадьевна испугалась не рассказа об аварии. Что-то другое взволновало ее в словах Мирона.

– Значит, вы тоже ехали в той машине?

– Ирина Геннадьевна, зовите меня на «ты»! – взмолился Мирон. – Не могу я так, не привык…

– Ты ведь меня Ирой не зовешь, хоть я и просила, – усмехнулась в ответ Брокова супруга, глянув при этом на мужа и наткнувшись на его осуждающий взгляд. Тут же отбросила игривый тон и вернулась к прежней теме: – Прости, Мирон. Пусть будет, как тебе удобно. Но ты не ответил на мой вопрос.

– Да, я тоже был с ними. Мы с дачи вроде бы возвращались. Это я плохо помню. Но тот грузовик, который из-за поворота, по встречной, никогда не забуду!..

– Разве грузовик? Автобус… – начала Ирина Геннадьевна, но быстро зажала рот ладошкой. Мирон, да и Брок с Сашенькой замерли, разинув рты, но женщина сконфуженно замотала головой: – Нет-нет, не обращайте внимания. Просто я все так живо представила… И в моем воображении это был автобус.

– Грузовик, – вздохнул удовлетворенный объяснением Мирон.

– Мироша, а как твою матушку звали? Не Валентиной?

– А вы откуда?.. – подскочил юноша. – Откуда знаете?! Разве вы тоже… от нас?

– Ты от них? – нахмурился Брок.

– Мама?.. – заморгала на мать Саша.

– Да что это вы?.. – посуровела вновь Ирина Геннадьевна. – Одна дура чушь всякую мелет, а еще три дурака сидят и слушают.

– Ты не дура, – сказала Сашенька.

– И дураков не три, – добавил Брок. – Он хотел пояснить, что даже не два, но влезла дочка:

– Ты хочешь сказать, папочка, что я не дурак, потому что дура?

– Это сказал не я! – возмущенно затряс пальцем сыщик.

И только Мирон не принимал участия в перепалке. Он странным затуманенным взором смотрел на непонятно сердитую Ирину Геннадьевну, а потом очень тихо попросил: – Расскажите, что вы знаете.

– Да откуда я могу знать?! – внезапно вспылила хозяйка. – Ляпнула просто. Наугад. Говорю ж – дура.

– Угадать трудно… – не сдавался парень.

– Да чего уж тут трудного? – насупилась Ирина Геннадьевна. – Тоже мне, теорема Ферма! Очень редкое имя – Валентина!.. А ну-ка, – разошлась вдруг она не на шутку, – поели, чай попили? Марш тогда отсюда! Чего расселись? Я посуду мыть буду, поздно уже.

Муж, дочь и гость быстро вскочили и направились с кухни восвояси, но Ирина Геннадьевна произнесла вдруг знаменитую «мюллеровскую» фразу (адаптированную, разумеется, к реалиям):

– А тебя, милый, я попрошу остаться.

– Зачем? – словно разоблаченный шпион, испугался Брок.

– Поможешь мне с посудой, – так улыбнулась в ответ супруга, что сыщику стало еще страшнее.

Но боялся он зря. По крайней мере, он боялся совсем не того, что сказала ему жена, едва они остались наедине. А сказала она следующее:

– Олег, все гораздо серьезней и хуже, чем тебе кажется.

– А что мне кажется? – попытался развить дискуссию воспрянувший духом Брок.

– Не надо, Олежа, – супруга положила вдруг ладонь на его плечо. – Я ведь твои мысли читать давно научилась. За столько-то лет.

– Чтение мыслей – антинаучно! – вздернул Брок палец, на что Ирина Геннадьевна ответила со смешком:

– Ой, только не твои. И не мне. Ты думаешь, что Мирон – пройдоха. А может, и вовсе не Мирон, а Матвей какой-нибудь. И что он клеится к Сашеньке, молодой неопытной дурочке, а еще втирается в доверие ко мне, старой дуре. А в итоге совратит и ее, и меня, да еще и квартиру обворует. Так ведь?

– А вот и нет! – взвился красный как рак сыщик. – Ни про какого Матвея я вовсе не думал!

– Ага, – криво усмехнулась жена. – Что и требовалось доказать.

– Да чего доказывать-то? – заметался по кухне вконец деморализованный Брок. – Чего?! Может, ты еще скажешь, что поверила в эти бредни про параллельные миры?..

– Во-первых, дорогой, не кажется ли тебе, что любой нормальный жулик придумал бы историю поправдоподобней?

– А я и не утверждал, что он нормальный! Наоборот даже. Я чуть санитаров не вызвал, знаешь ли, когда он…

– Олег, погоди, – остановила сыщика жена. – Я еще не сказала, что во-вторых.

– И что же?

– А во-вторых, Мирон говорит правду. Он из иного измерения. Или как это называется по научному?

– По научному?.. – опешил Брок. – Да ты что, Ирусик? Ты переволновалась из-за нас, да? Переутомилась?..

– Олег, прекрати! – рявкнула супруга. – Или ты и мне санитаров вызовешь?

– Н-нет… н-но…

– И безо всяких «но», – смягчила тон Ирина Геннадьевна. – Скажи, Олежа, ты мне веришь?

– Да конечно, Иришечка, о чем разговор? – залебезил сыщик.

– Вот и поверь тогда мне на слово: Мирон из параллельного мира. Только не спрашивай пока, откуда я это знаю.

– А откуда?

– Я ж просила: не спрашивай!

– А почему?

– Олег, может, это ты переутомился?

– Ну, есть маленько… – не стал кривить душой сыщик.

– Вот сядь тогда на табуреточку, отдохни. И послушай меня, умную женщину.

– Но ты ведь недавно говорила другое, – возразил любящий справедливость и точность Брок.

– То, что я дура? Так я и не спорю. Только женщина я все-таки умная.

– А-аа, ну тогда конечно, – закивал сыщик. – Сразу бы так и сказала.

– Вот и говорю. А ты слушай внимательно. Так вот, то, что Мирон из другого мира – бесспорно…

– А вот я все-таки поспорю, – запротестовал Брок. – Хоть и верю тебе, – поспешил добавить он. – Но видишь ли, Ирусик, параллельные миры – это фантастика, сказка, чудеса. А чудес не бывает. Ты ведь знаешь мое кредо?

– Знаю. Но ведь научные объяснения так называемым чудесам ты принимаешь?

– Конечно.

– Ну, вот. И у параллельных измерений оно есть. Просто ученые до него еще не додумались.

– Кое о чем, кстати, уже все-таки додумались, – вновь заговорила в сыщике любовь к справедливости. – Есть некоторые теории…

– Вот видишь! – обрадовалась Ирина Геннадьевна. – Тем более! Это ведь не какие-нибудь инопланетяне, зеленые человечки! Такие же люди, почти такой же мир…

– Инопланетян не бывает, – согласился Брок. – Но и параллельный мир, это, знаешь ли, слишком уж спорно. Чересчур, я бы сказал, смелая гипотеза. Мне бы доказательств побольше, фактов, так сказать, поувесистей…

– Вот этот сгодится? – супруга красноречиво покачала в руке большой чугунной сковородкой.

– Вполне, – слегка отодвинулся Брок. – Но все же…

– Олег, я сказала: поверь пока на слово. Доказательства будут. Позже. Если пригодятся… – непонятно добавила Ирина Геннадьевна. – Но самое плохое не это…

– А что же еще? Все-таки зеленые человечки – тоже правда? Вот тут уж я с тобой ну никак…

– Не паясничай, Олег! – вновь осерчала супруга. – Какие еще человечки? Дети любят друг друга, вот в чем беда-то.

– К-какие еще дети? – испугался Брок. – Ты про Костика, что ли? А кто второй? Или их несколько? Я правда не понял, Ирусь!.. – заторопился он, увидев, как лицо жены наливается краской.

– Наши дети! – затрясла кулаком Ирина Геннадьевна. – Вот те, – ткнула она тем же кулаком в сторону комнаты.

– А там… разве наши? – захлопал глазами сыщик. – Там ведь один только наш. Если я не ошибаюсь, конечно. Может, запамятовал чего-то?.. Ты не поверишь, такая запарка на работе последнее время! Надо бы штат увеличивать.

– Ты что, специально, да? – всхлипнула вдруг супруга, и Брок подскочил к ней, обнял, погладил по голове.

– Ну, ну, успокойся… Ты же знаешь, я рассеянный, так сказать, немножко. Невнимательный, несобранный. Просто, видишь ли, у меня в мозгу постоянно мыслительные процессы идут. То одну задачу решаю, то сразу несколько. А настоящая, как говорится, многозадачность моим вот этим вот компьютером, – постучал он себя по затылку, – поддерживается плохо. Хреново даже, не побоюсь этого слова. Так что прости уж меня, солнышко. Ага?

– Ага, – шмыгнула носом жена и уткнулась им в грудь супруга. – Хороший ты, Олежа, не наговаривай на себя. И умный очень. Только и правда… Рассеянный слегка. Но я уже почти привыкла.

– Вот и отлично! – искренне обрадовался Брок. – Так что там с нашими детьми? Неужели их все-таки не один? Вот уж сюрприз так сюрприз, должен тебе признаться!

– О-хо-хо, – вяло махнула рукой Ирина Геннадьевна. – Безнадежен…

– Что? Второй болен?! – вскинулся сыщик. – Почему безнадежен? Может, еще можно спасти? Давай вызовем скорую!

– Да успокойся ты! Горюшко мое… Один у нас ребенок, один. Александрой зовут. А второй – Мирон это, кто ж еще-то?

– Мирон безнадежно болен? Значит, я был все-таки прав? Но почему он наш ребенок? Он что, твой… внебрачный сын? – ахнул Брок и попятился, выпучив в страшной догадке глаза. – Так вот почему ты и «Мироша» ему, и ручку давала целовать…

– Олег, – простонала жена. – Ну, я уже злиться на тебя не могу, ну сил же нет больше! Давай я тебя все-таки сковородкой огрею, а? Ну, пожалуйста!

– Ты знаешь, я не вижу в этом особой необходимости, – перестал таращить глаза сыщик. – Мне кажется, я понял свою ошибку. Ты назвала Александру с Мироном нашими детьми фигурально? То есть, Сашеньку по-настоящему, конечно, а… молодого человека, так сказать, за компанию, до кучи. Так?

– Я смотрю, аргумент-то и впрямь весомый… – уважительно посмотрела на сковородку Ирина Геннадьевна. – Надо будет взять на вооружение.

– Нет-нет-нет! – запротестовал Брок. – Я против. Нарушение, так сказать, прав человека. Причем, отдельно взятого и беззащитного.

– Ладно, – рассмеялась супруга. – Пока повременю брать. Но ты понял, что я тебе сказала про детей?

– Что они, так сказать, наши?..

– Что они, так сказать, любят друг друга!

– Но-но-но!.. – вскинул к потолку палец и затряс им в вышине сыщик. – Какая еще такая любовь? Сашенька же еще ребенок совсем!

– Этому ребенку скоро девятнадцать, Олег. Мне было столько же, когда я познакомилась с тобой. А ты еще моложе Мирона был. Тебе ж тогда только-только двадцать исполнилось. Забыл?

– Ничего я не забыл. Но то же мы! А это… так сказать… совсем большая разница.

– В чем же она заключается?

– Ну-у, – покрутил Брок в воздухе ладонью, – много чем. У нас, например, компьютеров не было.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю. Это я вообще, в принципе. В смысле, что разница есть.

– Давай закроем пока эту дискуссию, ладно? Сути она не меняет. Дети любят друг друга, и это очень плохо.

– Вот тут я с тобой абсолютно согласен!

– Но ты согласен совсем по-другому. А я потому, что им придется расстаться. Или… – Ирина Геннадьевна продолжила испуганным шепотом: – Или нам придется расстаться с Сашенькой. Навсегда…

– Э! Э-ээ! – затряс головой сыщик. – Ты что такое говоришь-то?! Как это – расстаться? Ты ведь меня почти убедила, что он не маньяк, не бандит, а нормальный, так сказать, парень! Что же он, убьет, что ли, Сашеньку? Сама ж говоришь – любит!

– Любит. В том-то и дело. И она его. Это я тебе точно говорю. Как и то, что он из другого мира. А значит…

– Ты имеешь в виду… – Брок почувствовал, как волосы зашевелились на голове, – …что он заберет ее туда?! В потусторонний мир?..

– В параллельный.

– Да по мне хоть в косоугольный! Я никуда Александру не пущу.

– Но они же любят!

– Пусть здесь тогда любят. Стоп!.. А что, это ведь выход! Ну, не гений ли я? Зачем Саше идти к нему? Пусть он лучше у нас остается. Я бы его и на работу взял. Толковый, кстати, парень, юрфак закончил. Гений я, да?