Текст книги "Безбожник. Исповедь"

Глава 3

В армию проводили со спокойной душой послужить отечеству, но вот почему то в Афганистан на войну попасть совсем не хотелось, хотя если бы призвали то конечно же и там послужили, но уж очень всё как то странно головы наши бойцы сложили по чём зря и без патрон выбрасывали наш десант прямо на вражеские города. Да и почему вражеские – восток ващееее дело тонкое, но в то время партия сказала надо – народ ответил всегда готов, вот как то так, а пока бегали на призывном пункте от тех кто призывал в афган и даже по туалетам прятались.

Но мне видимо повезло, меня и ещё пятерых человек «купил» пьяный прапор чернопогонник как в кино. Вот тока мы все запасы спиртного выпили и даже огуречного лосьона не осталось, на третий день пребывания на сборном пункте даже размешивали пасту «помарин» и пили эту противную жидкость чтоб торкнуло. А как узнали, что нас собираются везти в Сибирь служить, на радостях собрали остатки деньжат и загуляли перед поездом вместе с прапором ну прям как в том кино про «ДМБ», про прошествии лет казалось, что режиссёр Охлабыстин был тогда с нами.

С поезда мы даже не сходили, а выпрыгивали без остановки на этой маленькой сибирской станции, так нам видимо хотелось служить и с нами наш пьяный прапор. Воинская часть оказалась километров в пяти от деревни, что радовало, и нас поселили в казарму на первом этаже называемую карантин, ждать видимо каких то дальнейших событий. Часть оказалась гражданской обороной, с черно и красно погонниками, мы радовались тому что нас привёз чёрнопогонник, ну очень уж не хотелось нам Уральцам служить в красных погонах, конечно детские предрассудки, но по тем временам за красные погоны, типа ВВ (внутренние войска охрана заключённых) и побить просто так могли легко, потому что на Урале половина были бывшие ЗЕКи.

В казарме нас поселилось человек сто, двух-ярусные кровати и охраняли нас уже солдаты, что бы нашу гражданскую одежду не по отнимали старики для самоходов, хотя её и не жалко было, все жили в ожидании бани и солдатской формы. У меня видимо били самые длинные волосы, так как косил под битлов и даже на гитаре мог прилично брякать, в школе же пытались создать свой вокально-инструментальный ансамбль, а тут мне по тихому сказали не подстригаться, а если кто будет приставать со стрижкой то сказать, что это приказ одного из дедов советской ой армии не слабой такой наружности хи хи.

Хочется сказать, что мамы переживают на своих сыновей не зря, если всегда в доме было у сю сю и потакание своему чаду, а особенно не замечание родителями его маленьких гнусных выходок по отношению к ближним, про остальное в стране атеистов и говорить не приходиться, то тут конечно же будет несладко, да и видно человека сразу, что он из себя представляет, за таких переживать надо.

Армия как мама с папой, научит сразу чему надо и не надо тоже добавит, вот и мне подфартило в первую же ночь с дембелями и дедами в самоход в деревню на танцы, так то не особо и хотелось, всё же призвали Родину защищать, а тут развлекухи в первый же день. Да и потом пока шли и бежали через поле, мне успели поведать, что я ещё присягу не принимал и мне даже если попадусь не будет ничего, видимо поэтому когда танцы закончились и все под шафе разошлись по деревне по бабам, про меня ваще забыли хи хи, а мне то я так думаю надо обратно в часть добираться и что самое интересное никто из деревенских не верит, что я солдат, хохочут и показывают только направление куда надо идти, а кругом ночь так то, но вдалеке видятся огоньки, будем надеется что это моя уже любимая часть.

Вот она служба и как мы вылезали из этой части и где в заборе дыра, ночью ничего не видать, даже куда идти внутри части не представляю, где эта казарма будь она неладна. Дверь в наш карантин оказалась не запертой, что показалось очень странным, нас днём то охраняли, но тут заходя услышал как дневальный солдат начал что то орать на тумбочке и кипишь в самой казарме слышался и грохот падающих тел и табуреток. Я тут же получил тумака, дал сдачу, нужно было наверное стерпеть, но терпеть ненавижу, получил ещё и ещё, утираясь кровью говорю что был в самоходе на танцах с таким то и таким то, это видимо всех отрезвило сразу и все стали хохотать, да и я тоже.

Шмон в казарме продолжался часов до трёх, но меня уже не трогали, тока мои земляки с Урала расспрашивали в тихуху как всё прошло и все удивлялись не на шутку. Половина моих было уже подстрижено, я со своими битловскими патлами до плеч выделялся из толпы, пошёл слушок что сегодня в бане переоденут, вот там думаю и подстригут, потому что тут меня никто не стриг, все знали этого дембеля который запретил меня стричь.

В части как оказалась была жёсткая дедовщина, но это и хорошо, это к дисциплине, в тех частях где был национализм гораздо тяжелей служилось, а там где по уставу все два года мыли все полы ващееее невмоготу служить. А тут лафа говорят, от тарабанил свой положенный год и балдей потом второй ой… хотя этот первый год чувствуется будет очень длинный и тумаков получаешь ни за что, было бы за что ваще бы убили тут так говорят, шутят конечно, но в таких шутках есть доля истины, это я точно знаю. Карантин длился до принятия присяги, это где то месяц и вот я уже настоящий солдат.

Забрали меня в штаб и одели красные погоны, очень немного было штабных солдат срочной службы, это шифровальщик-кодировщик, писари строевой, продовольственной, службы горюче смазочных материалов ГСМ и полковой телефонист тоже тут же жил. Но спать, есть и на различные мракобесные занятия, типа полит занятий, вместе со взводом связи полка как штык.

Жизнь в казармах начиналась после отбоя так то, кто самые отчаянные шли в самоход, блатные заваривали чай или бухали, но были и мракобесы которым поиздеваться над молодым пополнением было просто в удовольствие, эти самые противные но и на них находилась управа, по тихому днём ловишь одного в укромном местечке и один на один, даже бить то его не надо они сыкливые как водиться, делаешь угрожающее внушение и этого хватает чтоб к тебе уже его братия не приставали по ночам, но это не факт, когда этих уродов ночью много то дело плохо. Было у нас и такое, что достали одного до такого состояния, что пока он не проломил одному голову табуреткой не успокоились. За то после этого случая на месяца полтора направили ночевать в казарму офицера и было относительно спокойно.

Служить так то прикольно, через полгода пришло молодое пополнение, к тому времени меня перевели в «помаза», хотя это действо обычно производили с отслужившими год, но видимо призыв был большой, а гонять народ было некому.

Летом нас выселяли жить в летние лагеря, а казармы ремонтировали в это время, лагеря эти оставались после приезжающих студентов агрономов получающих за пару месяцев звание лейтенант на своей военной кафедре и те экспериментальные поля пшеницы, ржи и конопли хи хи росли прямо рядом с нашей воинской частью. Это просто начиналась лафа, в казармах то от самоходов удержать не могли, а в палатках то ващееее попробуй сосчитай и кругом конопля растёт себе зреет, накуривались так в палатках, что лёжа смотря на жёлтый верх палатки и пятна от росы или влаги, как лунные кратеры, реально летали на Луну….. ух. Кормили тоже в летней кухне или просто отправишь солдырей тырить картошку на офицерских огородах, а сами укуренные в лес за грибами, вот тебе и обед, даже бухать водку стали меньше, кругом был «план» и соответственно издевательства над молодым пополнением прекратились почти совсем, потому что заняты все кто план собирает, кто кушать готовит, кто за картошкой убежал или собирает грибы… в общем лафа в летнем лагере.

В один из таких прекрасных солдатских летних вечеров, укурившись как удав и прогуливаясь по берёзовой роще, где стояли наши армейские палатки, услышал звук гитары и конечно же направился на льющуюся музыку. Каково же было моё удивления, что среди вроде нашего леса (так местные называют эту берёзовую рощу) сидят кучка солдатиков с местными парнями и девчонками из офицерского городка просто идиллия. Конечно же присоединился к ним взяв гитару в свои руки, а рядом оказалась ну очень симпатичная девчина и похоже дальнейшее служение Родине приняло совсем другой оборот.

Солдатская любовь она такая, что свет от неё расходится во все стороны и не заметить влюблённого солдата просто невозможно, конечно некоторые из товарищей по оружию говорили, что я нашёл девчонку поближе, чтоб в самоход было не так далеко бегать, но это они из за зависти наверняка, да и болтали то те кто и в самоход то за два года службы ни выбирался ни разу. Мой же опыт в этом деле был идеален, я узнал где в деревне находятся магазины раньше, чем где находиться чайная в нашей родной ой части хи хи.

А так как меня иногда запирали на гаубвахту просто на выходные, чтоб дисциплина была в батальоне и ещё потому что меня в рабочие дни закрывать незяяяяяяя я же штабной, то в гости ко мне на губу приходили мои товарищи с гостинцами и бывало такое, что кричали входящим офицерам в камеру «закрой дверь хумар выходит» но это было всего один раз и то когда перебрали с кайфом и со спиртным, да и тогда закрыли всех моих гостей в камере со мной до утра.

Но в самоход к любимой с гаупвахты под охраной караульного приходилось ходить в офицерский городок, жалко правда воина который спрятавшись в подъезде офицерского дома с автоматом, ждал когда нагулявшейся арестованный дед советской армии вернётся из квартиры суженной.

Интересная была армия, но жёсткая, у нас на полигоне стреляли части ВВ (охрана дисциплинарного батальона) а мы, то есть отпетые солдаты части, которых местная гаубвахта не пронимала, по договорённости между начальством, без суда и следствия сидели в ихней киче (губе при дисбате). Вот нас, меня и двух товарищей одного земляка с Урала детдомовца и русского туркмена решили наказать таким образом, за то что отмечая день рожденья мы отсутствовали из части двое с половиной суток, если бы трое суток, то нас бы закрыли по обвинению в дезертирстве, а так мы сразу пришли из самохода на нашу родную гаубвахту и сдались в срок не попадающий под статью. На следующий день нам объявили, что нас отвезут в дизбат на неделю, а наш товарищ русский-туркмен прояснил нам не сведущим, что лучше так отсидеть, чем нас упекут туда как дезертиров через военный трибунал, тем более что он уже оттарабанил в дисбате год, за то что пытался провести марихуану из Туркмении самолётом с армейского отпуска в воинскую часть.

Утро такое красивое, солнышко светит и птички поют, за нами пришла машина, чтоб отвезти в дисциплинарный батальон без суда и приговора, троих воинских товарищей. Когда ехали ещё было весело, дембеля почти и загремели на кичу в диз… ужасссссс, но когда по приезду прямо на КПП содрали с нас погоны, стало не до смеху. До ихней кичи (гаубвахты по нашему армейскому сленгу) метров триста четыреста по прямой, мы же под автоматами и без погон шли, как мне показалось, несколько часов, и гуськом и ползком и в раскарячку и ващеееее странно что дошли живыми хи хи. Форма одежды «ноль» закричал принимающий нас воин внутри здания кичи добавляя отменную брань вперемешку с ихней феней. Наш третий друган-русский-туркмен как то, келишь мелишь мнёш-трёш хрен поймёшь, уже слинял от нас с друганом-детдомовцем и голый шмон нам производили двоим, заглядывая во все отверстия в дедовско-армейском нашем теле.

Определили в камеру с тремя отстёгивающимися на ночь кроватями – полками от стены покрытой шубой (шуба это колючая типа штукатурка на стенах, чтоб не прислонялись) и народу там уже было человек пять и нас двое. Распорядок такой день кормят – день не кормят, нам говорят повезло, что сегодня день в который кормят, дело к ужину открылась с лязгом дверь и ближайшего… моего товарища забрали разносить баланду типа дежурный, не повезло ему, когда пришёл он обратно неся на подносе несколько кусков хлеба, пару тройку кусков сахара и три стакана кипятку на всех, а глаз уже почти не было видно от опухлости побитого лица. Быстро мне он отдал кружку с хлебом и сахаром остальное на драку-собаку было отдано сокамерникам, как оказалось нехорошими людьми опущенными петухами или что то вроде того, ну и занесло же нас куда-то не туда, а я то думаю что это ко мне пока друг на раздаче ко мне пару дебилоидов с рассказами как тут нужно жить начали прилипать, мерзость какая… фу. Мы с друганом молча съели что нам досталось и как тока открылась дверь, отчаянный мой детдомовец выхватывает этого охранника за шиворот, заволакивает в камеру и начинает молча его бить ногами, я тоже не отстаю злости накопилось много, терять чую просто уже нечего, а в голове есть одна надежда, то что этому охраннику ненужно было находиться в камере, остальные с ужасом наблюдают происходящее.

Конечно же на его крики сбежались его помощники нас расцепили ударами прикладов по голове и началась воспитательная мера всей камере, вывели в коридор всех руки за голову лицом к стене и давай эти мрази в форме отрабатывать на нас удары, типа чтоб на гражданке быть подкованными куда надо бить, чтоб свалить с ног человека. Пару раз я вставал, но потом решил, да пошли они, согнулся калачиком сгруппировался прикрыл всё что мог и лежу получаю удары ногами. Мой детдомовец в очередной раз встаёт чтоб получить удар, я ему кричу не вставай пусть забивают так суки, всё равно не устоять, а в голове почему то наверняка в менты пойдут эти уроды красно погонные ВВ внутренние войска, вот почему их не любят. Нет худа без добра, вдоволь натешились над нами сапогами и руками, но переселили в отдельную камеру… Слава Богу не убили.

Настал день второй, чё та рано он настал часиков в пять или шесть утра, часов же не было да и некогда было, погнали по утру под автоматами мыть дорожки к плацу асовскими щётками с порошком, занятие я вам сказу не из приятных, на раскарячку асфальт мыть и получать по башке прикладом автомата, да как эти черти приноровились им бить по затылку, от куда начинает расти голова, что осужденный как муха брык на бочок и ножками с ручонками тока подрыгивает.

День выдался в который не кормят, но на работу это за милое дело, строили казармы второй этаж и нам с друганом-детдомовцем достались носилки которые сами загружаем кирпичами, бегом на второй этаж и там стопочкой разгружаем. Были и погонялы с хлыстами из палки на конце шланг как огромный хлыст, от удара которой по спине мой товарищ нёсший носилки сзади падает на них и меня тоже валит с ног, тока за то, что уже бегать после второго или третьего раза, даже имитировать бег становиться невмоготу.

Отчаянный мой детдомовец вскакивает на ноги и кирпичом по башке этому погоняле и бежать в сторону костерка, я вскакиваю и за ним, зрение у меня минус, то есть далеко вижу не очень чётко, но соображаю что там зехера (правильные осуждённые) с конвойными чай пьют и греются, ну думаю тут точно нас прибьют и ещё этот бес, которому досталось по башке кирпичом, бежит за нами с трёх этажным матом. Подбегаем к костру, а там наш родной ой сослуживец русский-туркмен сидит в окружении зеков, пьёт чай и рассказывает им байки и по фене что то им лопочет, увидел нас и пару фраз на непонятной для меня фене успокоило стразу всех и жизнь повернулась к нам лицом, а то до этого мы были в такой жопе, что просто самому страшно до сих пор. Конечно же про нас узнали все в дизе и перевели нас всех троих в отдельную камеру и вспомнили, что мы не осужденные вовсе, а так перекантоваться к ним заехали хи хи… и по Божьей милости оставшиеся несколько суток пролетело уже почти как в раю.

Можно было прикалывается над осужденными, как некоторые докатились до такого, что за кусок хлеба позволяли с собой делать всё что угодно, а некоторые просто умирали на ходу от истощения, шёл шёл человечек и вдруг упал и окочурился и вышел весь дух жизни из него… страшно и это в советское то время, типа в армии, пусть даже в дисциплинарном батальоне, но в советской армии же и не на война вроде, где уже этих нападающих заградительных отрядов зеков нет. Интересный у нас в любимой стране строй мы построили, кругом безбожники коммунизм строят и сказки рассказывают простому народу, который остался после Великой Отечественной Войны и репрессий, ещё фильмы снимают про красивую жизнь и сам лично ходил на демонстрации и радовался по детству надутым ароном-газом летучим шарикам и кричал «Ура» на площади с вождём социалистической революции.

Неделя заключения пролетела и опять нас везут в родную уже часть, все те лишения воинской службы в ней по сравнению, во истину всё познаётся в сравнении, с дисциплинарным батальоном мы тут как на курорте и это сразу все стали понимать и наши сослуживцы срочники и офицеры знавшие нас не понаслышке, особенно когда после нас ещё партию отпетых уже издевателей чурок отправили туда где мы были, вот им то ващеееее не повезло забрали их от туда через десять дней, приехали из тех мест еле живые и тише воды ниже травы ходили до самого дембеля.

А нам получается как с гуся вода, просто повезло будем думать так и послали нас подальше от части в сопровождения воинского груза, так как расформировали центральную такую часть в округе, видимо проворовались и нас стали отправлять в такие командировки, как в отпуск своеобразный, трое солдат сочной службы и офицер, с нами послали двухгодичника, это те которые закончили институт и по присвоению звания офицера их отправили служить на два года в армию. Загрузили наши несколько вагонов военным грузом, а нам выделили грузовой скотский вагон перегороженный перегородкой за которой были полати и печка буржуйка, дали набрать угля для подтопки, на улице за бортом был холод такой, что заклёпки на вагонах с нашей вроде тёплой стороны были покрыты инеем. Вот такие условия охраны груза и повезли мы его в южном направлении до Афганистана, вернее до приграничной станции Термез, это всё что нам сказали, а где будем передавать пять вагонов груза был видимо секрет, конечно в голове то было, как бы нам на войну то не попасть.

Особо не перетруждались, охраняли груз тока когда на станции нас перестраивали с горки в другой поезд или на остановках, но едет товарный поезд это не то что пассажирский, трясёт так что подбрасывает на полках когда спишь, да и уголь заканчивается очень быстро и надо на остановках затариться (своровать в соседних вагонах хороший уголь который блестит на разломе чтоб горел хорошо, а не тлел без тепла, за бортом то зима) углём и водой. Пока сам не запасёшься на перегоне, никто не принесёт и даже поезд не остановиться, перегоны бывают часов по десять двенадцать, а то и больше, но и стоим правда по столько же до суток бывало. Когда солдат спит служба идёт у нас так говорят, весело не в части строем ходить, приключений хватало на остановках, помню остановились и запах яблок несётся по всему составу… ух. Находим вагон где пахнет вкуснятиной, отсылаешь солдат с автоматом по разные стороны вагонов, что никого не подпускали, срываешь пломбы вскрывая вагон и вот она долгожданные яблочки бери сколько унесёшь и не только яблочки попадали, тут и сахар большими пирамидками и тюки с тканью, которой заделывали щели в нашем скотском вагоне чтоб не дуло, теперь начинаем понимать за какое такое воровство расформирован был прежний состав этой части сопровождавшей воинские грузы.

На одном из перегонов сидим на горке, ждём своей очереди когда будут состав формировать и наблюдаем такую картину, работники железнодорожной станции все идут в доном направлении кто чайниками кто с вёдрами, а обратно идут уже с стельку пьяные и чуть ли не песни поют. На вопрос откуда такие хорошие, ответ на станции «медведь» это значит стоит цистерна со спиртным, вот удача и мы тут как тут с чайником и одной флягой из под молока, мы в ней воду для питья приспособили, с двумя калашниковыми на перевес в охрану, набрали этой коньячной эссенции полный чайник и флягу. Поездка сразу приобрела весёлый интерес и следующий перегон был почти часов восемнадцать, мы провели за песнями и разговорами, даже открыв на ходу дверь товарного вагона стреляли трассирующими пулями в небо – делали салют, звук от выстрелов уходил к нам в вагон так что думаю снаружи не было слышно. Вот тогда двугодичник офицер и посоветовал поступать после армии в Питер в холодильный институт, потому что мне с минусовым зрением на корабль в море, можно было выйти тока рефмеханником, то есть было решено туда и пойду поступать. Со спиртным было интересней и проще ехать, всё же жидкая валюта, всегда и угля хорошего и еды можно было поменять.

Как тока выехали поближе к югу, зима сразу отступила и обмен между нами и народностями по дороге киргизами, таджиками и узбеками продолжался всю дорогу им нужно было всё, даже доски из под нар все распродали или поменяли на продукты и марихуану. Своеобразный отпуск получился, но чем ближе к конечному пункту на границе с Афганистаном перевалочная база Термез, тем тревожнее было, а вдруг отправят с грузом дальше за границу, ну так то на войну никто из нас по своей воле не хотел. Видимо по этой причине и ещё потому что спиртное у нас осталось по приезду, а части в которой нас поселили был сплошной национализм и к нам русские солдаты прибегали ночевать, вот мы и устроили пир, что нас на следующий день закрыли на местной губе и мы были рады там перекантоваться, пока наш груз отправили до места назначения на войну.

Долго нас там задерживать не хотели, да и нам надо было собираться к себе в часть уже в гражданском поезде, опасались тока за оружие которое предварительно закрыли в деревянный ящик по замок и на станции даже не стали сдавать в багаж, хотя до поезда нужно было ждать часов двенадцать, караулили ящик по очереди.

На мою долю выпало четыре часа увольнительной по городу пока ждём поезда и мы с товарищем пошли гулять, по дороге зашли водицы напиться в первый попавшийся дом, ох и гостеприимные оказались туркмены, нас прохожих русских солдат встретили как родных угощали от пуза и бараниной и фруктами, даже налили своего винца и мы все три часа просидели в этом гостеприимном доме.

Гражданский поезд для солдат это тоже отдых, трое суток до части просто отсыпались, слушали рассказы гражданского населения, пытались заигрывать с проводницами, но почему то на нас они особого внимания не обращали, а девчат в нашем вагоне не было. Да и не до этого было, в вагоне том вместе с нами ехали те, кто выполнял интернациональный долг, странное это конечно выражение долг да ещё и интернациональный, враньё сплошное, Но наши воины то гибли и эти подвиги восемнадцати – двадцати летних призванных в армию парней были просто незамеченными, а порой находиться там уже был подвиг и боевой дух наших ребят ни чем не сломить.

Слушая рассказы в поезде наших и дембельнувшихся солдат с зашитым в сапоги чарсом и офицеров ехавших с чемоданчиком чеков (это валюта для магазинов типа «берёзка») и видимо не успевших купить себе автомобиль «волга» потому, что при границе всё уже было раскуплено, нас простых служивых охватывала несказанная радость за то, что в обиду Родину свою Россию мы точно не дадим.

Как ни как, а службу мы тут в России тоже тащили, всё что нужно для охраны и обороны страны по мере сил выполняли, конечно же умудрялись и балдеть по жизни, но в минуту опасности для страны встанем грудью за Родину.

Вот с такими патриотическими и не только чувствами приехали мы обратно в свою часть дослуживать положенный срок срочной службы, да и когда до дембеля остаётся меньше пол года уже просто лафа, хотя меня из штаба и спец. роты перевели в простой батальон, где все жили по уставу, ужассссс какой то, там все полы мыли и никто не слыхивал о самоходах, нет конечно слышали, но никто не ходил.

В первые минуты, как нас троих перевели из спецов в простой батальон, прапорщик завёл в каптёрку и отрубил второй каблук на сапогах, придуманный как у казачков, а так же заставил разгладить гармошку на голенищах и вытащил из под воротничка жилку от проволочки и пока не пришьём крючок к воротничку гимнастёрки велел не выпускать нас в казарму. Эти все прибамбасы мы вроде пережили, почти как все эти батальонские чмошники стали походить друг на дружку. Но сразу нашли несколько здоровых ребят «самарских фур» и перевели их в помаза, разрешив гонять всех, даже старших по сроку службы, вот они то и наладили нужную дисциплину в батальоне, у них ещё не остыла обида на те мелкие придирки связанные со сроком службы от своих якобы дембелей и дедов. Жизнь опять наладилась, вернее вошла в своё русло и до дембеля осталось рукой подать.

Оставшиеся месяцы службы были проведены в полном спокойствии и любви к девочке живущей в офицерском городке, хорошая такая чисто платоническая любовь к школьнице. Тут и цветочки вырванные из клумб при воинской части и прогулки по берёзовой рощи до темна, и почему то всё время приходилось говорить, что я не такой ой как все и потом доказывать это всю жизнь. Зацепила видимо эта девчонка меня чем то таким чистым и правильным, что уходя на дембель думал вернуться за ней, как она закончит среднюю школу через год.

Но за этот год много может воды утечь, а пока с удовольствием плюнул через левое плечо, выходя за ворота воинской части на дембель и очень хорошее чувство накатило на меня, да и не только на меня, а скорее всего на всех дембелей выходящих по окончанию воинской службы из своих частей, радость переполняла.

Обратно ехал в купейном вагоне и не один, а встретил одноклассника тоже дембеля, вот так славно мы возвращались домой в родной уральский городок.

В форму переоделся уже перед домом и при полном параде сын вернулся к своим любимым родителям, конечно же пару недель загула и встречи друзей из армии, но чувство, что пора уже ехать на подготовительные институтские курсы в Питер, а то тут можно спиться. Родители то подумали наверное, что поехал просто отдохнуть и сменить обстановку, но денег дали, а вдруг поступит, вот здорово будет.