Текст книги "Крестослов. Стихи с огрехами"

Крестослов
Стихи с огрехами
Андрей Данильсон

Иллюстратор Андрей Данильсон

© Андрей Данильсон, 2023

© Андрей Данильсон, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-2657-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кандальная история

 
Заплатили восставшим загодя,
Через триста верст обрусели все,
Пропахали и перелопатили
Человеческое, черт, месиво.
 
 
Не нашли виноватых, до одури
Заставляя молиться бешеных,
Для идейных остались проруби,
Меж тире на березах вешенных.
 
 
Сто дорог через горы Уральские,
До Байкала Сибирь все, Матушка,
От мороза зубами клацали,
А назад повернуть, куда уж нам!
 
 
Кандалами железа музыка,
Как набата стон разносилась,
Если русский, знать паспорт узника
И фамилия – повод выстрела.
 
 
И ресницами стыд закрывающих,
Крылья ангела опустились вмиг…
Мы из рода всегда пропадающих,
Мы из племени рукописных книг.
 

Мытарь

 
Остатки разума запутались в сетях,
Орнамент рам глазеющих тревожил,
Я выходил на свет, на риск и страх,
Когда был молод и неосторожен.
 
 
Слагались песни сами по себе
О сути жизни и души скитаниях
И новый день я видел лишь во сне
На лезвии ненужных испытаний.
 
 
Летели полем рифмы – скакуны,
Перо, как кремень искры высекало
И на обломках взорванной страны
Избитая мечта моя рыдала.
 
 
За тучами гонялись сизари
И снег блестел, как новое забрало,
Никто не видел что во мне внутри,
Того, что ночью душу раздирало.
 
 
Глотая пыль и гарь, и пустоту,
Я задыхался в потном подпространстве,
Я понимал, чем больше я несу,
Тем меньше одиночества в мытарстве.
 

Религия пустого кулака

 
Хочу сказать тебе великий мастер,
Мои глаза устали от огня,
Душа хворает от ненастья
И от меня, и от меня.
 
 
На пиршестве волков забыта совесть,
Она ведь ждет, она живет.
Печальная сложилась повесть,
Но день придет, но день придет.
 
 
Блаженны те, кто верит в оправдание,
Убогим больно, мне же все равно,
Проходит время ожидания
Кому дано, тому дано.
 
 
О, мастер, твой дракон свирепей львицы,
Ум холоден, точна рука,
Так помоги раскрыть десницы,
Религии пустого кулака.
 

Детство старости

 
В детстве старости много больше,
Пониманием полны глаза
Ещё помнящих слово Божье,
Ещё знающих, что сказать.
 
 
Не забывших заветов догмы,
Перво-наперво: не убей!
Сожалеющих что до нормы
Долетят только искры огней.
 
 
А мы слушаем ухмыляясь:
Ишь, как малый вдруг намудрил!
И стареем душой, не пытаясь
Изменить направление ветрил.
 
 
И живём, и минутами таем,
Каждый день оставляя в песке
Детства беглого чистую тайну,
Что чертой пробежит по руке.
 
 
Дети рядом взирают цинично
На стареющих душ пустоту.
Они знают, но не тактично
Взрослых силой тащить в Мечту.
 

Эй, кто?

 
Эй, кто ещё сегодня сможет
Сорвать забрало сладких грёз?
Поднять щиты и путь продолжить,
Умывшись из болота слёз.
 
 
Неинтересно жить по клеткам,
Взрываясь изредка вином,
Ещё немного и по меткам
Дороги дальше не найдём.
 
 
Проснитесь, кто пока не в стаде,
Остановитесь у черты,
Ещё чуть-чуть – и все в засаде,
Утратим огонёк мечты.
 
 
Всё. Время вышло. На колени!
И руки за спину. Молчать!
Есть право растянуть мгновенье
Лишь у трудяги-палача.
 

Если по сердцу

 
Если по сердцу – читай!
Мысли легальные,
Бывает, что через край,
Но чистые и печальные.
 
 
Прозрачные, как слеза,
Игристые и лучистые,
Умой лицо, но знай —
Очищено выстрелом.
 
 
А хочешь глотками пей,
Защита есть – не отравишься,
Только не захмелей,
Насыщенно – закачаешься.
 
 
Если по совести – жги!
Рви и бросай ненужное,
Но в сердце спрячь, сбереги
Всё, что достойно, заслужено.
 
 
Если устал читать,
Я не прощаюсь, Друг.
Может вернёшься опять,
Чтоб дочертить круг.
 

Глаза лучами греть

 
Воркуют голуби. Весна. Любовь-морковь.
Оттаяли и души и стихи.
Нет, новоявленной уже не прекословь,
Ручьями унесёт зимы грехи.
 
 
Пойдём на улицу, глаза лучами греть,
Сжигая прошлого завяленные листья,
Вдыхая дым того, что не согреть,
И умываясь синевою в чистом.
 
 
Возьмёмся за руки и от себя сбежим
Замученных холодными ветрами,
Растаяв в лужах к облакам взлетим,
Коснувшись отражения руками.
 
 
И встретим, ожидая свой трамвай,
В улыбке девочки, идущей нам навстречу,
Начало жизни и попробуй не узнай
В ней ту, которая «зелёнкой» зиму лечит.
 

Глоток добра

 
Столько сказано в пустоту,
Столько выпито в никуда,
Столько через «я не могу!»,
Столько понято – ерунда.
 
 
И стареющих вера нема,
И гуляющих пустошь в глазах,
И пугающих «свет – это тьма»,
Умирающих на ногах.
 
 
Прежде кто-то вкусил удила,
Прежде ласточки по утру,
Прежде – «На! Я всё отдала!»
Прежде – это не по нутру.
 
 
После холмик сырой земли,
После детский прощённый смех,
После – если бы, то смогли!
После снизу на самый верх.
 
 
Ныне ваша никак взяла,
Ныне – пыжишься? Не смеши!
Ныне – глаз пережжённых зола,
Ныне вновь на краю межи.
 
 
Завтра – верил и в этом жил,
Завтра – видно опять не судьба,
Завтра – что-то в душе ворошил.
Завтра, дай мне глоток добра!
 

И один в поле воин

 
Анафема боящихся предела,
День выпал и охота началась.
Брыкаюсь, огрызаюсь неумело,
Надеюсь, что интрига задалась.
 
 
Я жду от вас ответного броска,
Вы жаждете и зрелища и плоти,
Но Несудьба прошла мимо виска
И я готов к привычной мне работе.
 
 
Уверенность добавила мне сил,
Я был почти убит, но всё же выжил
И кто бы мне теперь не говорил,
Я только настоящее услышу.
 
 
И я увижу в зареве восхода,
Оставшихся со мною навсегда,
Но а пока мне нет в былое хода,
Всё впереди и цель уже близка.
 
 
Припев:
И один в поле воин – верь!
Тот, кто прав – на шаг впереди.
И нет разницы, что теперь
Время сечи, а там поглядим.
 

Я готов

 
Не пью водку. Пишу в тетрадку.
Получается иногда
Обогнать на немного лошадку
И назад недолга.
 
 
Подустану, чуть-чуть подостыну,
Зубы вставлю за удила
И опять дыбом шерсть, кошкой спину,
Не держи! Отпусти! Понесла!
 
 
Что с того, что забудутся всуе
Может быть неплохие стихи,
Помнить всё – это признак безумия,
В сердце нож из орала сохи.
 
 
Но пока наслаждаюсь уменьем
В узел крепкий сюжет завязать,
А кто ждёт – обладайте терпеньем,
Я готов, значит есть, что сказать.
 

Лишь пытаюсь

 
Да не оценивай меня ты с высоты
Своих разбавленных законами сонетов,
Я лишь пытаюсь довести до чистоты
Весь хаос ненаписанных заветов.
 
 
И разобрать по косточкам дела,
Свершений прошлого и нынешнего света,
И доказать, что сажа не бела,
И не судить неписанным поэта.
 
 
И будь, что будет! Завтра выйдет срок
Сверять по истине содеянное верой,
Своих измученных доходчивостью строк,
Наполненных беззлобностью без меры.
 
 
Где нет огня, там не залить водой,
Всегда красиво, но недостижимо.
И каждый день по вере бой с собой
За право правды тенью быть над лживым.
 

Каждому – своё

 
Поймёт, кто чувствовал крови вкус,
Дышал, не думая о награде,
Но не приложенным пульсом курс,
Легендой ветхою бродит в стаде.
 
 
Моралью лечат больных ягнят,
Не забывая скрыть в потехе,
Что их по имени заклеймят,
Готовя стойло за все успехи.
 
 
И пусть пока ещё вкусно всё,
И пусть вода из ручья ключевая
Пророки пишут: «Всему – своё»
И прибивают на створах Рая.
 
 
Сородич ветра, познавший Бог,
Следит устало, не понимая,
Ведь сделал всё, даже больше, чем мог
И что добавить, увы, не знает.
 

Хочется

 
Бывает хочется напиться и забыться
И бросить к чёрту все прокисшие дела,
И отвернуться, зачеркнуть знакомых лица,
И разорвать своих устоев удила.
 
 
Пуститься в дерзкое, тупое безрассудство,
Забыть, что должен на себе себя нести,
Остановиться, вздрогнув, обернуться
И всё, что прожито с душой перекрестить.
 
 
И протрезветь у нового начала,
С похмелья вдруг свободой заболеть,
И променять проблеявшее стадо
На воду жизни, чтоб в Геенне не сгореть…
 
 
А после чистотой опохмелиться.
 

Годы бытия

 
Суд по утру собрался. Души ждут…
И не считали дней, не видели начала,
Кого за что к ответу призовут,
Кому до «Впереди» осталось мало.
 
 
По заповедям жить – удел простой
На первый взгляд, а после – оправдания:
«Так не сумел», «А с этим вот застой»
И вечное «Прости» за опоздания.
 
 
Открыта книга «Годы бытия»,
Страницу за страницей пролистали
И всё, что в ней осталось – это Я,
Родился, нежился и отпевали.
 
 
А помнишь звёзды, что над головой,
Не те, что льют СИроп со сцены?
Что есть душа и не любой ценой…
Ей нет цены и истина бесценна.
 

Коль быть, то быть

 
Солдатом, как артистом
Коль быть, то быть обязан,
Не в хоре так солистом
Обязанностью связан.
 
 
Торопит выстрел драму
И небо просит зрелищ,
Побольше крови, шарма!
Великих, новых детищ.
 
 
А время льёт дорогу
Из серебра – алмазов,
Хвала мечте-прологу
В сценарии приказов.
 
 
От брани братья млеют,
Себя стегая словом,
И в образе седеют
На поприще дешевом.
 
 
Мольба летит со сцены,
Конец апофеозу,
Противник Авиценны
Не вышел из наркоза.
 
 
Он всё еще играет,
Сейчас уже ведомый,
Хоть слов никто не знает,
Спектакль всем знакомый.
 

Кошки – мышки

 
Я ночью слушал тишину,
Кот что-то тайное мурлыкал,
Часам оставив глубину,
Свой нос мышам в подушки тыкал.
 
 
Дрожал хвостом, спасая плоть
Или обиду догоняя,
Хотел когтями сон вспороть,
Что спит уже, ещё не зная.
 
 
А я, дыханье затаив,
Смотрел в бездонное окошко,
Всё правильно, мир справедлив
И кто-то Мышка, кто-то Кошка.
 

Крестослов

 
Там за гранью крестовой ограды,
Где лоснятся свободой вороны,
Я обрёл своё «дойное стадо»,
Не оставив державной короны.
 
 
Грело солнце сермяжную правду,
Через лес воротило дорогу
И бросало в ночь миллиарды
Звёзд под ноги отшельнику-богу.
 
 
Третий век, соизмеривши силы,
Крестословят монархи-вассалы,
Уступая лишь доводам Лиры,
Спрятав взгляд за дверями забрала.
 
 
Между праведным и похотливым
Нет раскола непонимания,
Завтра первые будут вторыми,
Стоя в очереди на заклание.
 

Ловец

 
Но надо ж так, Нашла, что Почитать!
Искала ямб, хореем погоняя,
И вот тебе, ни дать, ни взять,
Открылась Истина до одури Иная.
 
 
Пусть мозг еще не чувствует Ловца
И Глаз твой не объяла поволока,
Сеть паутины Истины Жреца
Затягивает в сумерки Подвоха.
 
 
И мысль моя теперь, что Ты, что Я,
Не вместе, но и Неразлучны.
Держись за Посох дня-поводыря
И станет всё не плоским, но созвучным.
 

Эффект бабочки

 
Барахтаюсь распущенным ребенком,
Глазами поглощая этот мир,
Учусь играть в кино уже без плёнки,
По курсу выставляя ориентир.
 
 
И вверх смотрю на истинное чудо
Сквозь звёзды до начала и назад,
Пытаюсь осознать что и откуда,
Изнанкой дела, ублажая взгляд.
 
 
Стою в течении дней – по горло пены,
Осадком оставляет недолга,
Соизмеряя горе по колено,
С поступками упавших с потолка.
 
 
И не пример зовущие слезами,
И не указ зажатые в закон,
И странно, как бросаются словами,
Вчера, едва услышавшие звон.
 
 
Реликтовая бабочка ждёт свечку,
Свой кокон размотавшая на нить,
Ей хочется мозгами человечку
Помочь понять или продолжить жить.
 

Маршрут

 
Не причислить мазню к боголиким —
Суть ответа себя на себя.
И подранком, к вершинам великим,
Путь держать до заката огня.
 
 
Пусть трепещут птенцы и синицы,
Замирая под сенью крыла,
Не делить на станицы столицы
И предсказанное – на слова.
 
 
Задевать мимоходом остывших
Или верящих в звёздный обман,
Пролетать над когортами лишних,
Век несущих в кромешный туман.
 
 
Долететь до назначенной цели,
Напоить душу праведным сном
И, проснувшись, увидеть на деле
Весь маршрут за промокшим окном.
 

Memento more

 
Похулиганим не рифмующимся бредом?
Memento more – отступающим привет!
Я наслаждаюсь не оставленным мной следом
За гранью прохождения в запрет.
 
 
О, сколько вас здесь брошенных в безделье
Ломает копья, аплодируя тому,
Кто не оставит и намёка на заделие,
Взбираясь по хребтам, но не к уму.
 
 
Читал я души и в итоге понял,
Что мало научиться сочинять
Красивое – пустое не заполнит,
Пустое, как ни дуйся не поднять.
 
 
Зачем страдать, выламывая руки,
Вдыхая жизнь в погибшие миры,
На самом деле есть всего две муки:
Рожденье-жизнь и жизни смерть, увы!
 

Мы человеки

 
Лишений нет и нет решений,
Пусты глаза – вода честна.
На полустанке чьих-то мнений
Слов ледоход, зимы весна.
 
 
Стареют мудростью калеки,
Глотают зависти песок,
Мы, иже всё же, человеки,
Считали время – вышел срок.
 
 
Расправив крылья, в небо чайки
За новой данью понеслись
И надпись «За!» на рваной майке,
И крик, как выстрел: «Берегись!»
 
 
Устало солнце. Закатилось.
Уснула ночь, закрыв глаза.
«Нет, сердце у него не билось», —
С ухмылкой пьяный врач сказал.
 
 
То, что отпущено до цели,
Нести еще, не пронести.
Всё, что остывшие умели
С утра по прежнему в чести.
 

На бис

 
Попросили на бис написать,
Выжимая лишь самую суть,
Попытаться на раз доказать,
Расчищая словесную муть.
 
 
Приступил и совсем затупил,
Вроде раньше уже рассказал
И так жалко вдруг стало чернил
И себя в угол словом загнал.
 
 
Проще некуда – дальше пролог,
Рифмы нет – в простоте не нужна,
Смял и бросил в окошко листок,
Простота лишь падению важна.
 
 
И упал лист под ноги бомжа,
Он поднял и расправил его,
Повертел и, почти не дыша,
В небе взглядом искал своего.
 
 
Чертыхнулся, на корточки сел,
От листа часть меня оторвал,
Самокрутку скрутил, как сумел,
Прикурил и всех на… послал.
 
 
Затянулся и выдохнул суть,
Дым судьбы проводив в небеса,
И я понял, что всё зачеркнуть
Проще некуда – дальше попса.
 

На Лобном месте

 
Лобным местом славится Свобода,
К плахе есть в достатке топоры,
С неба посылают для потопа
Океан отравленной воды.
 
 
Вездесущий ангел-Охранитель,
Перья растерявший по пути,
Прилетел в твою, увы, обитель
И украдкой за тобой следит.
 
 
Ты не смей судьбой распоряжаться,
От того и вся твоя печаль,
Легче ждать того, что не дождаться,
Чтоб потом: «Отнюдь», «Увы» и «Жаль!»
 
 
Ангел знает сущность мироздания,
На челе его веков печать,
Его вера выше созидания,
Он не станет просто так молчать.
 
 
Будь, что будет! После бог рассудит,
Кто готов к всевышнему суду?
Не друживший с головой погубит
Своё тело, дело и судьбу.
 

Не навреди

 
Кругом одни Болота, да Овраги
И непонятные снуют туда-сюда,
Кто пробовал по силе необъятным,
Объять сегодня или никогда?
 
 
Чту не Победу, а Непоражение
За мудрость выбора обратного пути,
За истинность достойного свершения,
За заповедь – Добром не навреди!
 
 
Мораль читать, скорее, учат в Школе
И знает каждый первый, что второй…
Не прихотью, а словом Иже молят
И понимают, Кто в итоге свой.
 

Не звенит

 
Подмастерьем бы к мастерам,
По лекалам всё и не криво,
Всё, что было уже отдал,
Нет, не вышло игривой лиры.
 
 
Не звенит. Глухим в ухо поёт,
Но не слышат высокой ноты.
То потрескается, то сгниёт
Инструмент не ручной работы.
 
 
И висят на стене укором
Недоделанные времена,
Не звучащие перебором
С поволокою пыли добра.
 
 
Я смотрю на них и надеюсь
Может выйдет до времени чудо
И настанет момент – согреюсь
Звуком чистым из ниоткуда.
 

Недосказанного многоточие

 
Вариантов не делать – море,
Из болота – пучин океанов,
Из себя – иссушенного горем
Многотомного фолианта.
 
 
И лампада – звезда под тучами,
Если небо укрыто мглою,
Недосказанного – многоточие,
Не понявшего, что «Я» стОит.
 
 
Трон, чтоб было за что собачиться,
Обвиняя не лезущих в золото
И величие тенью мажется,
Сажей слабого, но престольного.
 
 
Не ходи туда, там не дышится!
Не хватает прохладной свежести,
Но и что, что царь не распишется
Под твоим не сводящим челюсти?
 
 
Но зато пух белым останется
И не надо просить о прощении,
И не надо лизать чьи-то задницы,
Гнуть свободную от смущения.
 
 
Вариантов не делать – тысячи,
Только знать уже не расслабиться.
А нас рать! Будем бить играючи
И, даст бог, что-нибудь останется.
 

От буквы Я

 
Понять, что никому не должен
Пытаться донести всю правду,
На спектр истины разложен,
Сей мир, лелеющий отраву.
 
 
От буквы Я до совершенства
С рожденья торим мы дороги,
Вдруг пропадая в тьме блаженства,
Которое сумы не стоит.
 
 
И остаёмся ожидая
Надежды прожитое чудо,
Взрослея, но не понимая,
Пустую жизнь дробя в минуты.
 
 
Клюёт не сделанное в темя,
Мораль больных уже не лечит,
Горчит пророщенное семя,
Всё решено: где чёт, где нечет.
 
 
До старости немногим дольше,
Чем до рождения обратно.
На кладбище свободных больше,
Придём, вздохнём, всплакнём и ладно…
 
 
И белыми листами лица
Мелькают вычеркнутым прошлым,
И сжавши журавля в синицу,
Спешим к прокисшим, но надёжным.
 

Ржавчина души

 
Обрыдло быдло – память стаи
Загнали сотни дураков
И по костям набили сваи,
Спасая стадо от волков.
 
 
Всё поле выкрасили белым,
Присыпав правду конфетти.
И ныне смел, кто раньше блеял,
Боясь нарваться на клыки.
 
 
Да, мало тех, кто чует волю,
Плюёт на розовую муть,
Кто не стоИт, а всё же стОит
И не боится утонуть.
 
 
Запаса прочности доспехи
Разъела ржавчина души,
Но чует волк, что быть потехе,
Соблазна туши хороши!
 
 
Настанет день и будет пища,
Глотать остаточный озноб
И суета сует не взыщет
За право первым пулю в лоб.
 

Параллели

 
Параллели чертят в небе
Облака и стаи птиц,
На земле большие тени
Режут правильность границ.
 
 
Мы ногами время мерим,
Оставляя на потом,
Перелётные капели
И метели за углом.
 
 
Неземным синеет небо,
Серебрятся змеи рек,
Ты вчера еще здесь не был,
Начиная новый век.
 
 
А они уже летели,
Унося ответ с собой,
Мы ли этого хотели
Дети истины одной?
 
 
И вернулись в одночасье,
Отражаясь в зеркалах,
Перевёрнутых ненастий
В лужах выплаканных в прах.
 
 
И прочертят параллели
По бескрайности границ
Перелётные капели
И мечты на крыльях птиц.
 

Перспектива мало изменилась

 
Перспектива мало изменилась —
Колючий снег или холодный свет,
Как певчая в морозное стекло не билась,
Остался для глухих тепла запрет.
 
 
Не удержать в руке свободы павших,
«Прекрасно всё!» – словесное зерно.
Вчера ещё когорты загулявших кричали:
«Завтра будет всё равно!»
 
 
И что хотели – ныне получили.
Торить дорогу стало не с руки.
Слепых котят в навозе утопили
И подняли свободу на штыки.
 
 
И знамя чёрное с крестом костей зловещих,
Несём вперёд, не зная что же там:
Или стекло, преградою для певчих,
Или тепла души увядшей хлам.
 

По делам

 
Жизни кусок оторвали
Деньги, заботы, дела,
Выпили, съели, проспали
Всё, что фортуна дала.
 
 
Прежде чем вымолить совесть
Каждому жадность дана,
Позже печальная повесть,
Позже дом, сын и ветла.
 
 
Гнётся под тяжестью гвоздик,
Кровью ржавеющий знак,
Вновь опоздали на поезд,
Вновь не осилили страх.
 
 
Чудится всё еще будет,
Верим в победу добра,
Но по делам нашим судит,
Тот, чья сегодня игра.
 

Право – намертво

 
От положено до предложено
Препинанием – не по сроку,
Подношением в кучу сложено,
И в кармане под сердцем, сбоку.
Право – намертво, слева – ссужено,
Окрыляя птах пеплом по ветру,
Не проверено – не заслужено.
Нет, не выбрали себе меру мы!
Многогранный страх выполз из норы,
Предрекая крах не моей игры.
Непреклонно так растерзало зло,
Прахом прах добра – было и ушло.
Но настанет час, ловчим всё простят
И найдут в пути уголёк души.
Может быть взлетим, ведь они летят,
Между «не спеши» и простым «дыши!».
 

Предсказание

 
Газета. Предсказание судьбы.
Гадалка строго смотрит исподлобья,
И отголосками погашенной звезды
На плечи бездной рухнут праха комья.
 
 
И передёрнет, и качнёт назад
В холодный мрак прошедших унижений,
Взгляну на небо – звёздный снегопад,
Вмиг исчезающих несбывшихся мгновений.
 
 
Да, не судьба мне стать поводырём
Из мира зла в заоблачные дали,
Но всё ж способен внутренним огнём
Дать веру в чудо чудное морали.
 
 
Двумя подарками гадалка одарить —
(Бесплатно!) провоцирует больного.
По мне же два подарка – это жить,
Суть жизнь от бога – раз, и два – за бога.
 

Приходи ко мне слушать музыку

 
Приходи ко мне слушать музыку,
Вырвав душу из кокона сна,
Растворившись движеньем по звуку,
Горе будет не от ума.
 
 
Горе сгинет, падёт раздавлено
Под напором рифованных нот,
Не метального и не скального,
А хорального из высот.
 
 
И живут же безумцы без музыки,
Между делом гоняя шансон,
Для услады шагающей публики,
Не понявшей откуда звон.
 
 
Есть в талантливом настоящее,
Но не вышедшее в эфир,
Несуразицу чудом разящее,
И китами несущее Мир.
 
 
Приходи ко мне слушать музыку,
Она только глухим высока,
В унисон своей жизнью по звуку
Между «Прожито» и до Броска.
 

Пролог многоточия

 
Затоварились мы лизоблюдами
В отражении кривых зеркал
Между праведниками-иудами,
Между «было всё» и «искал».
 
 
Сила мысли – пролог многоточия,
Первым – воск по огарку свечи,
Только тень теней кровоточила,
Когда вспыхнул огонь в ночи.
 
 
Когда крыли всех крылом праведным
Не за так, за здорово живёшь.
И искали в себе брата Каина
Там, где пряталась правда-ложь.
 
 
И нашли и себя оправдали мы,
Как ни как, а роднее Любви
И скорее всего разбазарили
То, что вынести не смогли.
 
 
И теперь кто-то метит вилами,
От Надежды – круги по воде,
А Мечта не болеет силою
И остыла там и Нигде.
 

Простившись

 
Моя запущенная совесть
Морочит мне мои мозги,
Как недописанная повесть,
Как бледный свет, когда ни зги…
 
 
На горизонте необъятном,
Простившись падает звезда,
Лишь холст лесов листом помятым
Шуршит из ныне в Никуда.
 
 
Мой разум чувствует невежу,
Азарт колышет мерно грудь
И я Её, как раньше режу,
Ломая свой прошитый путь.
 
 
И знаю точно будет время,
Когда поймут кому писал,
Что не хотел я на коленях
Ползти на пышный пьедестал.
 
 
Хотя и мог, предавши веру,
Одеть хомут на хилый стан,
Но, чёрт возьми, поэта меру,
Что суке пропуск в ресторан.
 
 
Костыль – калеке, вору – совесть,
Ума немного – дуракам,
Что есть, то есть. Нет, точно То Есть!
Какой калым колоколам.
 

Пухом!

 
За то, что нас с тобой пугали,
Когда на взлете, да под ухом,
Нам раздают теперь медали…
Ну, вздрогнем, чтоб им пухом!
 
 
А бесы бесятся в астрале,
Им новых ждать – черна работа
И доставать кого? Едва ли…
Одна Беда – одна Забота.
 
 
Полынь-трава горчит судьбою,
Пожар любви – блаженным духом,
А звери шли своей тропою… Когда?
Ну, вздрогнем, чтоб им пухом!
 
 
Слеза слезой слезу умоет,
Гуляй, играй Весна весною!
В дерьме дерьма себе нароет
Кабан, бредущий к водопою…
 
 
Беда, когда бедою бредит,
Лишь Им назначенный паломник
И кто там блеет, кто там блеет?
В сАДах заСАЖЕнных сАДовник.
 
 
За тех, кто всё же торит тропку,
За всех обиженных по жизни
Он выливает эту стопку
На ветку переспевшей вишни…
 
 
За то, что нас с тобой пугали,
Когда на взлёте, да под ухом,
Нам раздавать пора медали,
Ну, вздрогнем, чтоб им пухом!
Пухом…