Текст книги "Змееныш"

Глава десятая
ВЕДЬМЫ

Меллен Хатар не ошибся. Ведьмы пришли вечером, предварявшим ночь новолуния.

Для каторжников минул еще один день, как две капли воды похожий на предыдущие. Правда, день этот выдался на удивление ясным. Лучи заходящего солнца окрасили верхушки деревьев в розовый цвет. К погрузившимся в лесную тень баракам и болотам уже подкрадывалась ночная тьма.

Стих привычный стук кирок, связки одна за другой потянулись из каменоломни. Связка, которую возглавлял Люгер, двигалась третьей. Узкая тропа вилась среди низких скал и обломков породы, спускаясь к заболоченной местности, окруженной сплошной стеной леса.

Тем вечером лес безмолствовал, словно птицы и ветер слишком рано удалились на покой. Сгущались сумерки. Стервятник скользил равнодушным взглядом по опостылевшему пейзажу. Декорация к затянувшейся пьесе оставалась неизменно тоскливой вне зависимости от погоды и времени суток. Фигуры надсмотрщиков были неотделимы от нее – они выглядели изваяниями, обозначавшими границы чуждых человеку пространств.

У себя за спиной Люгер слышал хриплое дыхание Хатара. За последние несколько дней Меллен сильно сдал – похоже, его силы подтачивала болезнь, которой когда-то переболел и Люгер. Она называлась ожиданием неизбежной смерти.

В какой-то момент Слот заметил на почти гладкой поверхности трясины странные двойные фигуры, окруженные мглистым сиянием. Они приближались со стороны, противоположной единственному узкому перешейку, по которому проходила дорога к каменоломне. Поначалу Люгер счел их плодом своего воображения, разыгравшегося от напряженного ожидания, но уже через секунду почувствовал неопровержимую уверенность в том, что это действительно Ведьмы.

Не он один видел таинственных обитателей леса. Их медленное перемещение завораживало, словно беззвучный полет ангелов в вязком тумане ночного кошмара… Когда к Люгеру вернулась способность воспринимать окружающее, он осознал, что сами каторжники продолжают двигаться в полном молчании, подчиняясь неслышному ритму. Необъяснимое оцепенение охватило его тело, за исключением ног, которые, впрочем, сейчас казались чужими. Зловещая тишина, лишь подчеркиваемая скрипом цепей, повисла над трясиной…

Люгер мог слышать, видеть, говорить, осязать и связно мыслить, но у него создалось впечатление, что он не может сделать ни шагу по собственной воле и уже находится во власти Ведьм, сила которых ощущалась даже на значительном расстоянии.

Спустившись на окруженный болотами полуостров и добравшись до бараков, первая связка прошла мимо них и направилась прямо туда, где дышала, извергая пузыри и смрад, подрагивала и поджидала добычу вязкая жижа. Ей требовалось всего несколько минут, чтобы бесследно поглотить человека. Каторжники безропотно устремлялись навстречу своей гибели.

Стервятник не испытывал страха. На каторге он слышал достаточно более или менее правдоподобных рассказов о лесном народе и был готов к подобному повороту событий. Его обостренный интерес ко всему, что было связано с Ведьмами, объяснялся просто: они могли принести гибель или спасение.

Он также не избежал воздействия, парализовавшего волю сотни каторжников, среди которых попадались исключительно способные люди. Тем не менее сам Люгер сумел довольно быстро преодолеть гипнотизирующее влияние Ведьм, даже не зная, чему обязан столь легким освобождением. Нечто нечеловеческое, до сих пор дремавшее в нем, теперь пробудилось – Стервятник оказался на грани окончательного и необратимого изменения сущности.

Он попытался сопротивляться совместному движению связки, однако очень скоро убедился в том, что это бесполезно – даже если бы он упал на землю, другие каторжники, превращенные в самоубийц, попросту поволокли бы его за собой. Люгер обернулся и увидел пустые глаза Хатара. В них не было ни боли, ни страха, ни осознания угрозы, ни надежды – вообще ничего, кроме безжизненного стеклянного блеска.

Слоту оставалось только ждать развязки. Однако у него появилось необъяснимое предчувствие, что это еще не конец – по крайней мере, для него лично, – и, может быть, даже наоборот – начало очередного взлета после падения, коими так богата судьба авантюриста.

Вскоре стало ясно, почему издали фигуры Ведьм напоминали всадников, лошади которых увязли по самое брюхо. Обитателей леса сопровождали лохматые животные, похожие на собак. Десять человек и десять собак – если, конечно, это были люди и собаки. Каждую пару окружал полупрозрачный кокон, испускавший холодное гнилостное свечение вроде блуждающих теней на болотах. Временами от коконов отделялись белесые клочья. Смотреть на светящиеся пятна неопределенных очертаний почему-то было больно, хотя они сияли слишком тускло, чтобы вызвать резь в глазах.

В существование тайной тропы среди непроходимых болот верилось с трудом. Тем не менее Ведьмы со своими четвероногими спутниками безостановочно приближались к границе поросшей травой земли и трясины, грозившей ужасной смертью. По какой-то необъяснимой причине, в которой Стервятник усмаривал злую иронию, все вышедшие из леса были мужчинами преклонного возраста.

Он решил, что никто из стражников не в состоянии оказать сопротивление истинным хозяевам этих гиблых мест, и добыча достанется им слишком легко. Однако он ошибся. В магическом щите Ведьм как будто обнаружился изъян. И только немного позже Люгеру суждено было узнать, что на самом деле они лишь вводили противника в заблуждение и готовили ловушку, о которой тот не мог и помыслить. Обладание, переселение – тогда эти слова еще ничего не значили для него.

Умудренные опытом стражники-ветераны безучастно наблюдали за вторжением. Несколько новобранцев, успевших вооружиться арбалетами, начали обстреливать приближающихся Ведьм. Когда стрела угодила в грудь одному из лесных жителей, он повалился на спину и больше не двигался. Люгер отметил про себя, что Ведьмы уязвимы, как любые существа из плоти и крови.

Другие, казалось, даже не обратили внимания на гибель своего собрата. Только его убийца вдруг выронил арбалет и плашмя рухнул на землю. Он умер почти мгновенно и перед смертью ничего не почувствовал. Его здоровое молодое сердце просто перестало биться, словно растворилось в крови.

Когда подобным же образом скончались еще двое стражников, остальные наконец прекратили самоубийственную стрельбу и ретировались в свой барак. Чуть позже кое-кто из них попытался спастись бегством, и Ведьмы им не препятствовали. Они никогда не убивали всех свидетелей ПОСЕЩЕНИЯ, и потому из года в год легенды о лесном народе обрастали устрашающими подробностями.

Между тем труп убитого стрелой уже засасывала трясина. Его собака тоскливо завыла в тишине, и эхо этого воя далеко разнеслось над болотами. Однако смерть хозяина ее не остановила. Животное двинулось дальше, окруженное потускневшим и теперь едва заметным коконом.

Ведьмы достигли края болота чуть раньше каторжников и потеряли при этом только одного из своих. Они были облачены в плащи, подбитые коричневым мехом, и на первый взгляд безоружны. Судить об их пренебрежении к роскоши было преждевременно, но по крайней мере внешние признаки какого-либо тщеславия отсутствовали начисто.

Все связки остановились одновременно, как будто перед ними внезапно выросла прозрачная стена. Однако по-прежнему был слышен скрежет цепей – кто-то из одержимых и не владевших собой каторжников продолжал топтаться на месте.

Когда Ведьмы оказались совсем рядом, Люгеру бросилась в глаза странная вещь: пятеро из них выглядели как уроженцы Валидии; двое, с очень узкими глазами и почти безбровые, сошли бы за чистокровных гарбийцев; смуглого старика без колебаний приняли бы за своего обитатели Круах-Ан-Сиура; еще один из лесных людей имел очень бледную, даже чуть голубоватую кожу, и Слот мог бы поклясться, что видит перед собой настоящего северного варвара, чьи предки населяли суровые земли за Ледяным Пределом и столетия назад своими набегами наводили ужас на отдаленные провинции западных королевств.

Для каторжников приход Ведьм мало чем отличался от явления богоподобных существ. Стервятник, который не без оснований считал жадность и властолюбие пороками вездесущими, не понимал, почему лесной народ, обладавший таким могуществом, довольствуется дремучей чащей и не стремится к расширению своих владений. Он понял это намного позже, когда ему самому было уже не до помыслов о богатстве и власти.

Ведьмы медленно двигались вдоль связок, внимательно осматривая каторжников, словно те были товаром, выставленным для продажи на скотном рынке, – правда, куплей-продажей тут и не пахло. Собаки неотступно следовали за ними; с густой шерсти комьями отпадала высыхающая болотная грязь. Пес, потерявший хозяина, улегся рядом с мертвым стражником, и почти сразу же над их телами сгустился туман.

Взгляд одной из собак остановился на Люгере. Ее глаза чем-то напоминали глаза Магистра Глана. Существо смотрело на Стервятника и одновременно сквозь него. Тот снова попал под влияние силы – древней, неумолимой, чуждой всему человеческому.

Но когда Слот оказался лицом к лицу с хозяином, он ощутил и нечто другое, еще более гнетущее. Как будто некий дух, невообразимо старый и бесконечно усталый, томящийся в ловушке плоти бессчетное количество лет, оценивал, на что годится сегодняшняя добыча. В эту минуту Стервятник почувствовал холод смерти. Он еще мог выйти из леденящей тени простертых над ним черных крыльев, а мог навсегда остаться в ее владениях – все зависело от воли Ведьм.

Он был свидетелем нелепых и унизительных сцен. Некоторые каторжники вели себя как безумцы, но и к этому их принуждали Ведьмы. Один, похоже, углубился в решение геометрической задачи и одержимо чертил линии на утоптанной земле. Другой разделся догола, после чего хозяева леса принялись внимательно осматривать его детородные органы. Подобное повторилось с каждым из заключенных, не достигших пожилого возраста. Со стороны это могло показаться смешным, если бы Люгер не понимал, что и сам находится в жалком положении раба, который не ведает, какая участь ему уготована.

Он остался, по-видимому, единственным из каторжников, кто осознанно наблюдал за происходящим, и до определенного момента испытывал мучительную неопределенность. Он имел основания предполагать, что в конце концов кое-кого из каторжников Ведьмы уведут с собой. Судя по всему, обитатели леса проявляли интерес только к молодым и здоровым мужчинам, не получившим увечий и не слишком изможденным. Стервятник не знал, попадет ли он в число избранных, и стоит ли вообще думать об этом как об избавлении. Его охватывал страх, смешанный с надеждой, которая питалась исключительно предчувствием. Но предчувствия часто обманывают…

Вскоре очередь дошла и до него. Когда на Люгере остановился мутный гнетущий взгляд существа, внешне похожего на северного варвара, но излучавшего нечеловеческую силу, он уловил что-то вроде мысленного приказа, который при других обстоятельствах мог быть произнесен подавляющим сопротивление голосом внутреннего хозяина. Тем не менее Люгер послушно разделся, поскольку уже сделал свой выбор.

Потом он с некоторым удивлением почувствовал напряжение в паху, хотя не испытывал ничего похожего на вожделение. Одновременно он ощущал неприятное «брожение» в мозгу, словно тот сделался случайным пристанищем чужих мыслей. Он даже не пытался прогнать непрошеных гостей. И так легко было потерять среди них самого себя…

В его памяти вдруг всплыли эпизоды прошлого, включая те, которые он считал начисто забытыми. Без всякой связи с этим он открыл для себя алхимические формулы, хотя никогда всерьез не занимался алхимией. Вся цепочка превращения олова в золото возникла перед его мысленным взором так ясно, как будто была запечатлена на листе пергамента. Некоторые символы обозначали элементы, прежде не известные Стервятнику и, вероятно, чрезвычайно редко встречающиеся в природе.

Затем в правой руке все еще раздетого Люгера появился валидийский меч. Иллюзия была полной; Слот ощутил привычную тяжесть оружия. Ведьмы заставили его продемонстрировать несколько приемов боя с несуществующим противником, и он постарался показать все, на что способен, хотя проделывать это без одежды и в оковах было крайне трудно. Ему пришлось на время забыть, что он находится в компании погруженных в транс истуканов и лесных чудовищ в человеческом облике, для которых он, скорее всего, был хуже чем шутом.

Когда Люгер закончил упражняться с воображаемым мечом, старик, похожий на северного варвара, приблизился к нему настолько, что Стервятника, будто преодолевшего несколько вуалей паутины, целиком поглотил кокон, внутри которого пахло, как в мертвецкой. Слот услышал тонкий голос, медленно и томно говоривший на элизенварском диалекте.

– Ты не так глуп, как остальные, человек, измененный оборотнями. Я беру тебя с собой, но не думай, что ты можешь обмануть мокши…

Самое странное заключалось в том, что эти слова, несомненно, произнесла женщина. Ее речь не отличалась богатством интонаций. Люгер почувствовал головокружение от сильного запаха дохлятины. К счастью для него, старик, обладавший голосом жеманной дамы, отступил на несколько шагов, и Слот с облегчением вздохнул полной грудью. Воздух болот показался ему свежим, как морской ветер.

Некоторое время он раздумывал над тем, было ли слово «мокши» именем или чем-то вроде титула в иерархии Ведьм, но потом его внимание привлекли новые, гораздо более существенные детали.

Старик распахнул мантию, а под нею оказался бархатный голубой камзол провинциала ордена святого Шуремии. У Люгера была неплохая память на такие вещи, и сейчас он вряд ли ошибался.

Бледная старческая рука извлекла из кармана блестящий сосуд вытянутой формы, увенчанный трубкой из желтого металла с расплющенным концом и снабженный несколькими идеально обработанными деталями. На боковой поверхности сосуда имелась надпись на неизвестном языке. Люгеру этот предмет разительно напоминал те загадочные и смертоносные игрушки, которые выносили из Кзарна южные варвары, рискуя своими жизнями.

Старик повернул рычажок у основания трубки, и послышалось тихое шипение. За этим последовало несколько знакомых Люгеру магических приемов добывания огня, однако результат превзошел все его ожидания. Вместо слабой фиолетовой искры, с помощью которой можно было разве что разжечь костер в холодную ночь, из сосуда ударило клинообразное, устойчивое и очень яркое пламя. Слот был вынужден смотреть в сторону, но старик ни на секунду не отвел свои подернутые мутной пеленой глаза.

Тот, кто назвал себя «мокши», направил огненную струю на крайнее звено цепи, соединявшей Люгера со связкой. Всего через несколько секунд металл раскалился добела, затем звено оплавилось и утратило первоначальную форму. Цепь распалась; землю усеяли застывшие серебристые капли.

Стервятник избавился от обременительной компании собратьев по несчастью, которых успел возненавидеть. Однако его руки и ноги по-прежнему были скованы короткими цепями, так что о свободе передвижения он не мог и мечтать. Кроме того, вино Родеруса все еще продолжало действовать – совсем недавно Люгер получил свою еженедельную порцию, и «отрава бессмертия» надежно удерживала его в плену человеческой плоти.

Он оказался не единственным из каторжников, кто, возможно, угодил в более изощренное рабство. Сначала избранников было девятеро – по числу оставшихся в живых Ведьм. Немного позже хозяева леса освободили еще одного заключенного – полоумного старика, который был приговорен к пожизненной каторге за то, что убил и съел всю свою семью в Лузгаре. Их странный выбор никак не вязался со смутными догадками, появившимися у Люгера к тому времени.

Слот лишь мельком взглянул на Меллена Хатара. Тот пребывал в благостном неведении относительно собственной участи. И все же Хатар не ошибся, доверив Стервятнику свою тайну, – вряд ли морморанскому изгнаннику еще представился бы случай отомстить Гедаллу. Теперь Люгер даже испытывал к нему что-то вроде жалости – жизнь каторжника выглядела предельно безысходной. В каменоломне не только дробились камни – Хатар стал далеко не первым и не последним, чей дух был окончательно сломлен.

О том, что ожидало его самого, Люгер старалcя не думать.

Глава одиннадцатая
ДЕРЕВЬЯ-ГИГАНТЫ

Слот снова услышал голос нового хозяина.

– Нам предстоит долгий путь через болота, – тихо заговорил мокши доверительным тоном светской дамы, беседующей со своим любовником. – Ты пойдешь прямо за мной. Держись внутри кокона, иначе – смерть. Ни в коем случае не отставай. Будь осторожен… – выдохнул он напоследок, и на какое-то мгновение у Люгера возникла иллюзия, что в голосе прозвучала неподдельная забота.

И тут жуткое значение этих слов дошло до Стервятника. Он понял, для чего Ведьмы уводили с собой каторжников, но изменить что-либо было не в его силах. И все же он не терял надежды в очередной раз вырваться из плена.

Каждый обитатель леса обзавелся еще одним спутником, а пес убитого по-прежнему неподвижно лежал возле мертвого стражника. Вскоре к ним присоединился и старик-людоед, посланный мокши и затеявший какую-то отвратительную возню, наводившую на мысли о кощунственном ритуале.

Дальнейшая судьба каторжников, брошенных в каменоломне, была вполне предсказуема – некоторые из них пережили не один визит Ведьм. Когда исчезнут незримые оковы магии, они придут в себя, но не вспомнят о том, что случилось с ними за последние несколько часов. А те, с кем еще недавно они были связаны стальными цепями, сгинут навсегда за краем неведомого.

* * *

Сгущалась тьма. Далекая полоса леса уже была почти неразличима. Ведьмы брели, окруженные своими струящимися коконами и похожие на болотные призраки, которые оставили позади себя безмолвные оцепеневшие фигуры, словно пантеон жалких варварских идолов. За Ведьмами покорно плелись полураздетые измученные люди, и мягко двигались, будто скользя по зыбкой поверхности трясины, лохматые четвероногие.

Люгер быстро терял силы; тело превращалось в подобие мешка с песком. Он шел, уже мало что различая в надвигающемся мраке и стараясь только не отставать от старика. Из-за цепи на ногах это удавалось ему с большим трудом. И все же в разбитые сапоги не попало ни капли воды. Белесые струи проплывали перед Люгером сверху вниз, упруго прогибаясь под его подошвами при каждом шаге. Кокон медленно вращался вокруг мокши и Стервятника, словно огромное беличье колесо.

Бывший каторжник убедился в том, что здесь на самом деле нет никаких троп и тем более дорог. Ведьмы двигались по прямой, пересекая невыразимо мрачные пространства болот, и только тонкая слоистая субстанция, похожая на густой туман, отделяла их от смерти.

Это было одно из самых трудных путешествий в полной опасностей и приключений жизни Люгера. Ночной холод и сырость пробирали до костей. С наступлениием ночи мир был поглощен темнотой – абсолютной и беспросветной во всех направлениях. Возможно, Ведьмы и пользовались какими-то ориентирами, но Люгер не видел ничего.

Некоторое время он прислушивался к звукам, чему изрядно мешал шум в голове. Где-то рядом раздавалось частое дыхание собаки. Могильный смрад, царивший внутри кокона, забивал прочие запахи. Старик не напоминал о себе ни единым словом, однако Слот по-прежнему ощущал власть, которую приобрел мокши над его разумом.

Ноги начали коченеть. Каждое движение причиняло нестерпимую боль. У Люгера появилось искушение покончить с самоистязанием самым простым способом, но он подозревал, что мокши не позволит ему даже этого. Чтобы не поддаваться слабости, он пытался хотя бы примерно определить пройденное расстояние и считал шаги. Он неоднократно сбивался, но всякий раз упорно возобновлял счет. Это помогло ему по крайней мере выдержать испытание болью.

И вот он наконец почувствовал, что ступил на твердую землю. Кокон, который он называл про себя «беличьим колесом», похоже, рассеялся, потому что Стервятник почуял запахи леса, а под подошвами его сапог теперь шуршали опавшие листья и упруго сминалась трава.

Окружающая тьма не стала менее густой, однако после мертвенности болот Люгер внезапно ощутил себя погруженным в океан примитивной и всепроникающей жизни. Что-то вроде внутреннего света нарисовало ему странные и чудесные картины – голубые фонтаны, величественные, как восходящие луны, поднимались над темной равниной, и каждый фонтан был деревом невероятных размеров, устремлявшим к другой, опрокинутой, равнине – небу – струи своих ветвей. А там сплошь сияли острова крон, соединяясь друг с другом миллионами арок и висячих мостов…

Люгер понял, что оказался в самом сердце Леса Ведьм – месте, о котором никто из людей не имел достоверных сведений. Ему больше не грозила гибель в трясине. Но заблудиться в этом лесу было равносильно смерти. Поэтому он даже не пытался бежать и надолго оставил мысли о побеге.

Еще восемь с половиной тысяч шагов по лесу. Ведьмы бесшумно скользили между деревьями, не задевая листьев и не обломав ни единой свисающей ветви. Примятая трава тут же поднималась за ними, роняя капли прозрачной влаги. Чуждая, непостижимая разумом жизнь бурлила вокруг. Во тьме вызревало что-то, и ожидание этого рождало тревогу, было едва ли не пугающим. И все же Люгер не поменялся бы местами с другими пленниками Ведьм, если они по-прежнему пребывали в трансе.

Когда впереди появились зеленые огни, Слот вначале принял их за звезды, и возникла иллюзия, что он направляется прямо в зенит испещреннего ночными светилами неба. Голова раскалывалась от усталости, смрада и поднимавшегося жара. Стервятнику казалось, что кто-то выдавливает пальцами его глазные яблоки. Транс действительно избавил бы от болезненных ощущений; теперь же Люгер расплачивался за сомнительное удовольствие быть жертвой, вполне осознающей свое безвыходное положение.

Вскоре отдельные огни слились и растворились в ровном сиянии, похожем на свечение Кзарна. Оно было холодным и не представляло опасности для деревьев, листья которых и придавали проходящему сквозь них свету зеленоватый оттенок.

Фигура мокши до определенного момента частично закрывала Люгеру обзор, но вот негреющие лучи наконец пролились сверху, открыв ему поистине волшебную картину, поражавшую человеческое воображение.

Вокруг росли гигантские деревья, ствол каждого из которых вряд ли могли бы обхватить, взявшись за руки, пятьдесят человек. Кроны этих деревьев соединялись, образуя едва различимые купола в невообразимой высоте, где, казалось, они соперничали с облаками. Ветви росли многочисленными ярусами, напоминая застывшие волны заколдованного моря или призрачные дюны.

Свет, ровный и не слепивший глаз, был разлит повсюду, как нескончаемая тихая музыка. Среди прочих здешних чудес Люгер увидел несколько деревьев, превращенных в ажурные дворцы и похожих снаружи на корзины тончайшего плетения, которые были освещены изнутри. Каждый такой «дворец» отбрасывал сотни скользящих теней; сложнейшая вязь их нерукотворных стен непрерывно изменяла свой зыбкий рисунок, словно узор мира в первый день творения, и все это казалось не чем иным, как вополощением животворящего волшебства.

Кое-где поднимались рощицы травы, достигавшей в высоту человеческого роста, и торчали из земли обнажившиеся, чудовищно изломанные желто-коричневые корни. В низинах между деревьями поблескивали озера со стоячей водой. Отовсюду манила глубина, зеленая и засасывающая. Здесь не было слышно пения птиц, зато какое-то неведомое существо пронзительно и жутко кричало вдалеке.

Такой впервые явилась Люгеру недоступная чаща пресловутого Леса Ведьм, и возможно, ему выпало быть чуть ли не единственным из людей, кто видел ее и при этом понимал, где находится.

* * *

Стервятник огляделся по сторонам и насчитал больше двух десятков фигур слева и справа от себя. Присмотревшись, он, к своему немалому удивлению, обнаружил среди них мертвого солдата и старика людоеда, которые покорно брели вслед за собакой, потерявшей хозяина-мокши. Потом они исчезли из виду, да и остальные пленники рассеялись по огромному селению Ведьм – самому необычному из тех, что довелось видеть Люгеру за всю его жизнь.

Он не мог бы сказать даже, какое было время суток. Многоярусные кроны деревьев не пропускали лучи солнца – и вообще не пропускали дневной свет. Здесь, внизу, ничто не напоминало о существовании мира за пределами леса, настоящего неба, ветров, смены дня и ночи. Люгер чувствовал себя запертым в сырой и полутемной, хотя и гигантской, раковине, жизнь внутри которой текла по иным законам.

Старик привел его к живому древесному дому, для создания которого, очевидно, не потребовалось никаких инструментов и орудий. Дом был неотделимой частью дерева-гиганта и непрерывно рос и изменялся вместе с ним. Впоследствии Слот узнал, что пустоты в стволе и в нижних ветвях служили комнатами, коридорами и переходами; из древесины наращивались лестницы, новые этажи и качающиеся двери из гибких ветвей. Светящиеся листья с успехом заменяли люстры и разгоняли тьму.

Этот дом-дерево чем-то напомнил Стервятнику лабиринт «Бройндзага» – летающего корабля, на котором он также оказался в качестве пленника. Люгер был ошеломлен магическим искусством Ведьм – они так глубоко проникли в тайну жизни, что сумели изменить саму сущность творений природы. При этом дерево не было искалечено грубым вмешательством. Уже сотни лет оно росло, подчиняясь воле мокши, чьи намерения отличались от изначального замысла Создателя, но не приходили в неразрешимое противоречие с последним. За их неодолимым влиянием угадывалась устрашающая сила, и у Люгера не осталось сомнений в том, что дурная слава Ведьм вполне заслужена.

Вслед за стариком он поднялся по замшелым ступеням, образованным выступающими частями корней, и увидел перед собой что-то вроде плетеной двери правильной сводчатой формы. Четвероногий спутник мокши остался снаружи. Завеса из ветвей и листьев мягко сомкнулась за спиной Слота – словно медленно захлопнулся чей-то огромный рот.

Люгер вдруг почувствовал чье-то присутствие – как прежде, бывало, ощущал в полной темноте появление одушевленных существ. Подобное происходило с ним впервые. Ему сделалось жутко, будто он услышал приглушенный вой ужасной твари, замурованной в стене и ставшей этой самой стеной…

Вместе со стариком он прошел узкими извилистыми коридорами. Сквозь овальные отверстия в стенах пробивался тусклый свет. Изредка на глаза Люгеру попадались соплеменники мокши, но никто из них не проявлял к нему ни малейшего интереса. Все, кого он встретил, были мужчинами средних или же преклонных лет. Он не увидел ни одной женщины и ни одного ребенка. Кроме того, в жилище Ведьм (если это было жилище, а не ритуальное место) не оказалось ни мебели, ни оружия, ни предметов искусства.

В конце концов старик привел Слота в одну из тупиковых комнат, посередине которой находилось озеро древесного сока, а вокруг ползали существа, напоминавшие больших белых слизней. Розовые грибы, растущие колонией в углу комнаты, источали странный, но влекущий аромат.

– Пока ты останешься здесь, – сказал мокши. – Мы оба будем готовиться к Переселению. Не пытайся бежать – лес не выпустит тебя. Все, что ты видишь перед собой, съедобно. Не задавай вопросов. Жди, ешь, спи и, может быть, кое-что узнаешь из своих снов.

Напоследок он показал пленнику отхожее место в отгороженной нише, а затем скрылся за живой зеленой завесой. Люгер был голоден и валился с ног от усталости. Грибы выглядели гораздо привлекательнее слизней, и он решил начать с них. Сорвал один из розовых грибов и стал жевать его. Ощущения при этом были такие, словно во рту лопались упругие пузыри. Вкус же гриба оказался необычным, но не отвратительным. Возможно, Слот совершил ошибку, и ему следовало все же предпочесть слизней – об этом уже никто никогда не узнает…

Он не запомнил, сколько грибов съел, прежде чем почувствовал себя сытым и погрузился в странный сон. Но было ли в самом деле сном это новое состояние? Во всяком случае, пребывание Люгера в плену у Ведьм оказалось слишком долгим для сна и слишком кратким для жизни.