Текст книги "Мы – скаковые лошади азарта…"

Андрей Дементьев
Мы – скаковые лошади азарта…

© Дементьев А., текст

© ООО «Издательство АСТ»

От автора

Как изменилось время! Теперь все хотят, чтобы жизнь была быстрой и порывистой, как спринтерский бросок, без сентиментальных остановок на сердечные излияния или подробные откровенности. Потому что надо многое успеть, а времени порой в обрез. Литература тоже испытывает на себе влияние этих скоростей… Словно и она должна перейти на поэтические эсэмэски…

Просматривая свои книги, пришедшие к читателю в последние двадцать – тридцать лет, я заметил, что подавляющее большинство в них нормальных, объемных стихов, хранящих в себе желание автора искренне высказаться о том, что его в данном случае волнует и где слова не только носители темы, но и тайники эмоций. А без этого сплава мысли и чувства, по-моему, никакой поэзии быть не может.

Но бывает, когда твой поэтический замысел умещается в несколько коротких строк, которые сохраняют все, что поэт хотел вложить в них. У меня немало таких стихотворений, которые я в своих предыдущих книгах объединял в раздел «Строфы». Позже эти «строфы» становились самостоятельными произведениями, и я продолжал писать их. И время тут было ни при чем. Просто та или иная тема требовала лаконичности. И я решил свою новую книгу составить из этих коротких стихотворений – и новых, и уже публиковавшихся ранее. Это и лирические стихи – о любви, нежности, о житейских радостях и душевных разочарованиях… И рядом с ними – поэтическая публицистика, с помощью которой я пытаюсь разобраться в нашем непростом времени, полном огорчений, тревог и надежд.

Андрей Дементьев

Свет доброты…

Рукопись этой книги, скрепленную проволочной спиралью, как блокнот, я нашла на подоконнике в кабинете мужа. Название было крупно выведено на титульном листе – «Мы – скаковые лошади азарта»! Стихи, написанные в молодости, неожиданно стали емкой характеристикой всей жизни поэта. Азарт во всем: в любви, радости, неприятии, дружбе… Так и жили, как один день! Весело и светло!

Именно поэтому я долго не решалась открыть сброшюрованные страницы, боялась погрузиться в очень светлый поэтический мир Андрея после неизбывной горечи потери. Боялась уколоться его бьющими в самое сердце пронзительными и мудрыми строчками. Но… начала читать и поняла: главное богатство, которое он мне подарил, – это его стихи, навсегда, на все случаи жизни, добрые, лучистые, ироничные и в то же время напряженно жесткие, если речь идет о подлости и глупости. Для меня, как, думаю, и для читателей, его простые, но жизненные рифмы стали ответом на все сомнения, переживания, разочарования, растерянность в новой, уже идущей без него жизни! Талант согреть, дать надежду, разделить беду в полной мере проявился в его творчестве и в этой мудрой, подготовленной к печати, книге.

Будучи придирчивым критиком и редактором всех последних книг Андрея я взяла на себя смелость немного изменить замысел и помимо коротких афористичных строф добавила лирические стихи, в том числе новые или редко печатающиеся, выходящие в периодике.

Сейчас, когда поставлена жизненная и поэтическая точка, как в переводной картинке проявилась вся биография поэта, связанная с судьбой страны, почти весь XX и первая половина XXI века стали его напряженным поэтическим нервом… «Людские горести со мною и боль Страны всегда со мной»…

Интересно, что люди, прошедшие сквозь испытания, – голод, войну, репрессию и реабилитацию отца, как было у Андрея, да и многих его сверстников, сохранили в своем сердце широту, любовь ко всему белому свету и способность чутко отзываться на добро.

Несколько лет проработав в Израиле шефом бюро Российского телевидения на Ближнем Востоке, Андрей с чисто русским, волжским размахом влюбился в эту страну, ее жителей и, конечно, древнюю историю библейской земли. Эти открытия по-новому отразились и в его творчестве.

Ни звания – Лауреат Государственной премии СССР, ни посты – Секретарь Союза писателей СССР, главный редактор трехмиллионного журнала «Юность», ни престижные литературные премии, ни государственные награды – от Ордена Ленина и Красного Знамени до ордена «Заслуги перед Отечеством» не влияли на его жизнь так, как читательское внимание. Первые стихи появились в начале 1950-х годов и почти сразу, без посредничества критики и высоких имен, он стал любим и востребованным читателями. Огромные тиражи книг, выступления и встречи с читателями в нашей большой стране и за рубежом, переписка, отклики дали ему право написать: «Я – доверенный поэт России!» Думаю, именно так вы и воспримете эту книгу! А закончить мне хотелось бы очень искренними, с надеждой обращенными в новое время строчками:

 
«У поэзии – всего одна лишь дата,
Та, что ей определит народ»…
 

Я счастлива, что поэзия Андрея Дементьева жива, востребована и полнится новыми молодыми читателями!

С искренней признательностью ко всем вам,

Анна Пугач-Дементьева

Мы – сверстники трудных времен…

«Стихи – это тоже поступки…»

 
Стихи – это тоже поступки.
У них свой формат и овал.
Хотя они внешне и хрупки,
Но в ярости бьют наповал.
 
 
Не каждый крутым олигархам
Осмелится встать поперек.
Здесь сразу паленым запахнет
И будет печальным итог.
 
 
И только бесстрашное слово,
Великая сила его,
За правду вступиться готово,
Взамен не беря ничего.
 

«Все суета……»

 
Все суета…
И только жизнь превыше,
Когда она достойна и чиста.
И кто-то в ней уже на финиш вышел.
А чья-то жизнь
Лишь только начата.
 
 
Все суета…
Престижный чин и кресло.
Пускай другие гибнут за металл.
Не занимать бы лишь чужого места.
Не млеть от незаслуженных похвал.
 
 
Все суета…
И клевета и зависть.
И неудачи в собственной судьбе.
Лишь одного я вечно опасаюсь —
При всех властях
Не изменять себе.
 

«Я хотел бы в будущем остаться…»

 
Я хотел бы в будущем остаться.
Пусть одной строкой или абзацем…
 
 
Чтоб не все во мне досталось смерти.
Я хочу вести с потомком диалог,
Чтобы он мое услышал сердце
Между строк.
 

«Не важно, кто старше из нас…»

 
Не важно, кто старше из нас,
Кто – моложе.
Важней, что мы сверстники
Трудных времен.
И позже История все подытожит…
Россия слагалась из наших имен.
 

«Красоту отдали на продажу…»

 
Красоту отдали на продажу…
С молотка она вразнос идет.
 
 
Достоевский нам с упреком
Скажет:
«Кто же мир теперь
Для вас спасет?»
 

«Искусство для искусства…»

 
Искусство для искусства…
Эка блажь.
Себе во блажь писать не собираюсь.
Читатель мой,
Ты все-таки уважь
Или отвергни то,
Что написалось.
 
 
Не для забавы я пишу о том,
Как наша жизнь от горестей прогоркла.
Что для кого-то
Бывший отчий дом
Теперь лишь европейские задворки.
 

«Мы – скаковые лошади азарта…»

 
Мы – скаковые лошади азарта.
На нас еще немало ставят карт.
И, может быть, мы тяжко рухнем завтра.
Но это завтра…
А сейчас азарт.
 

«Бывший друг – навеки враг…»

 
Бывший друг – навеки враг.
Но не знал я про врага.
Лучше б поднял он кулак,
Чем хитрить исподтишка.
 
 
Я разрыв переживу.
Мне к вражде не привыкать.
Упаду ничком в траву,
Уроню беду в тетрадь.
 

«Никогда не говорите «НЕТ»…»

 
Никогда не говорите «НЕТ»
Прошлому, вспорхнувшему, как птица…
Сколько бы ни миновало лет,
К нам былое может возвратиться —
Радостью, обидой иль мечтой,
Но оно всегда вернуться может.
Удивит нежданной красотой,
Огорчит забывшеюся ложью.
 

««Как нам выжить в этом беспределе?»…»

 
«Как нам выжить в этом беспределе?» —
Мысленно я Господа спросил…
«Вы же сами этого хотели.
Вот и выживайте в меру сил…»
«Как нам выжить в этом лихолетье?» —
Я премьера мысленно спросил.
Ничего «всевышний» не ответил…
Лишь экран улыбкой осветил…
 

«Милосердный народ…»

 
Милосердный народ
Сердобольной страны
Собирает рубли —
От Москвы до Амура,
Чтоб навек позабыли
Про хворь пацаны,
Чтобы девочкам бедным
Здоровье вернули.
 
 
А режиму позор,
Что он вновь в стороне.
И что власть не взяла
Эту боль на поруки…
Но у них
Лишь вельможные жизни в цене,
Когда детство больное
Со счастьем в разлуке.
 

«Я нашу жизнь запомнил наизусть…»

 
Я нашу жизнь запомнил наизусть.
Все началось с единственного слова.
Давай опять я на тебе женюсь
И повторю все сказанное снова.
 

Российские цари

 
Один пробил окно в Европу.
Другой с Европой воевал.
А третий, трон сменив на робу,
Сражен в подвале наповал.
 
 
Теперь властители другие:
У них ни трона, ни корон.
Но та ж покорная Россия —
Их вотчина и полигон.
Где все устроено по-царски…
Но не для всех, а для господ.
И где шуты слагают сказки,
Как хорошо живет народ.
 

«Власть боится своего народа…»

 
Власть боится своего народа,
Потому опричники ее
И хотят, чтоб был он тих и кроток,
Как перед косилкою жнивье.
 

«На Северном Кавказе тишина…»

 
На Северном Кавказе тишина.
Но неспроста она напряжена.
Вчера здесь прогремел
Зловещий взрыв.
И над мальчишкой плачет
Мать навзрыд.
На Северном Кавказе тишина.
Но слишком дорога ее цена.
 

«Я грущу, что годы так быстры́…»

 
Я грущу, что годы так быстры́.
Не могу я поспевать за ними.
Улетели в небо детские шары.
Позабылось чье-то дорогое имя.
 

«Ни дня не жил я «на халяву»…»

 
Ни дня не жил я «на халяву».
И часто вылетал в трубу.
Но, как бурлак, накинув лямку,
Всю жизнь тащил свою судьбу.
Крута была моя дорога.
И если я чего достиг,
То потому, что верил в Бога,
В удачу и премудрость книг.
В моем успехе даже малость
Давалась с мукой пополам.
А ныне так легко досталась
Россия юным фраерам.
 

«Видно, наша жизнь идет ко дну…»

 
Видно, наша жизнь идет ко дну.
Если мы заезжим кинозвездам
Можем бросить под ноги страну,
И свое достоинство, и гордость.
 

«Этот яростный мир красота не спасет…»

 
Этот яростный мир красота не спасет,
Потому что ее могут просто купить.
Оголтелое время нас к бездне несет
Мимо веры и счастья, которым не быть.
 
 
И остался у мира единственный шанс:
Чтоб не рухнуть ему за крутую черту,
Поначалу должны мы спасти красоту.
А потом и она, может, вспомнит о нас.
 

«Эстрада ныне вроде фитнес-клуба…»

 
Эстрада ныне вроде фитнес-клуба.
Поет артист, а позади него
То ль в баскетбол играет Куба,
То ли борцы справляют торжество.
 
 
И так похожи все в своем экстазе!
И каждый немудреной ролью горд…
А я бы всех их, словно Стенька Разин,
Из показухи выбросил за борт.
 

«Я пришел из минувшей эпохи…»

 
Я пришел из минувшей эпохи.
И прогнозам моим вопреки
В этом веке по-прежнему плохи
И дороги, и дураки.
 

«Как легко российские просторы…»

 
Как легко российские просторы
Поделила меж своими власть.
Жаль, что нет поблизости «Авроры» —
Можно было б бахнуть…
И попасть.
 

«Сколько фабрик посносили…»

 
Сколько фабрик посносили.
Сколько пало душ в ответ…
И спивается Россия,
Потому что дела нет.
 

«Безголосая певица…»

 
Безголосая певица
Исполняет пошлый текст.
Мир успел перемениться,
Если в этом есть эффект.
Если кто-то перепутал
Эту пошлость с красотой.
Если нравится кому-то
Вместо розы сухостой.
 

«Богачам теперь у нас почет…»

 
Богачам теперь у нас почет.
Нет авторитета выше денег.
Жизнь «крутых» размеренно течет
Без тревог, без страха и сомнений.
 
 
Под рукой счета, престиж, посты.
Визы в паспортах на всякий случай.
Кажется им с этой высоты
Вся Россия муравьиной кучей.
 

«Отныне в России…»

 
Отныне в России
Есть два государства:
Одно – для народа.
Другое – для барства.
 
 
В одном государстве
Шалеют от денег.
В другом до зарплаты
Копеечки делят.
 

«Сколько ждет нас бед и испытаний…»

 
Сколько ждет нас бед и испытаний…
Не идя на дружественный зов,
Рушит наши памятники Таллин,
Оскверняет прах фронтовиков.
 
 
Шел солдат в атаку…
И не знал он,
Жизнью заплатив за торжество,
Что земля, которую спасал он,
Оккупантом назовет его.
 

«Двадцать лет власть говорит…»

 
Двадцать лет власть говорит,
Что надо
Жизнь переустроить для страны,
Чтобы с зарплатой
Полный был порядок
И чтоб права забрали у шпаны.
Но годы мчат…
Жизнь мало изменилась.
Та ж нищета, бесправие и гнет.
Случится ль то, что не случилось?
Или народ опять напрасно ждет?
 

«Я по глазам богатых узнаю…»

 
Я по глазам богатых узнаю:
Как будто бы смотрю
В промерзшие озера…
А если вдруг замечу полынью,
То знаю – и она замерзнет скоро.
 

«Спасибо, жизнь, за все, что было…»

 
Спасибо, жизнь, за все, что было.
За все, что не произошло.
За ту, которая любила
Не за престиж, не за бабло.
 
 
Любовь нас на плаву держала,
Хотя порой я падал вниз,
Когда лукавая держава
Крушила нашу веру в жизнь.
 
 
Но жизнь слаба перед любовью,
И я ушел в твою страну…
Перед тобою и собою
Я искуплю свою вину.
 

«Откуда у тебя такое имя…»

 
Откуда у тебя такое имя?
Оно прекрасной музыки полно.
И майского веселья
Как вино,
Когда с друзьями встретишься своими.
Я это имя повторю чуть слышно,
Чтоб музыке откликнулась душа,
Как будто ты ко мне навстречу вышла,
Но до сих пор до встречи не дошла.
 

«Мой друг виновен лишь в одном…»

 
Мой друг виновен лишь в одном:
Что власти был он неугоден.
Теперь в СИЗО к нему мы ходим.
И справедливости не ждем.
 
 
Но так рождаются герои
Из непокорности крутой.
Да и себя мы тоже строим
Из веры, выжженной бедой.
 

«С богатыми дружить нельзя…»

 
С богатыми дружить нельзя.
Они неверные друзья…
 
 
Во власти собственных амбиций,
Они влекут нас в свой мираж.
Им подружить – как похмелиться,
А я – непьющий персонаж.
 
 
Мне их апломб всю душу выел.
Но я стараюсь гордо жить,
Чтоб дружбу, – словно чаевые,
Никто не смел мне предложить.
 

«Претенциозность мне всегда…»

 
Претенциозность мне всегда
Была чужда.
Душа к высокой простоте стремится.
Где Слово, как открытая звезда,
Вдруг осветит нежданную страницу.
Претенциозность мне всегда
Была чужда.
Хочу остаться близким в мире Божьем
Тем, для кого горит моя звезда,
Кто свет ее своей душой продолжил.
 

«Как девальвировалось Слово…»

 
Как девальвировалось Слово!
Забыв величие свое,
Оно сорваться с уст готово,
Как с колокольни воронье.
 

«Обмельчала ныне наша жизнь…»

 
Обмельчала ныне наша жизнь…
Грозная когда-то сверхдержава
В лидерах себя не удержала,
Сорвалась и полетела вниз.
 
 
Отыграв возвышенную роль,
Имидж свой растратила внезапно.
Может, мы вернемся к славе завтра,
Но пока в душе растерянность и боль.
 

«Грядущее не помирить с минувшим…»

 
Грядущее не помирить с минувшим.
Не подружить «сегодня» и «вчера»…
Я кораблем остался затонувшим
В той жизни, что, как шторм, уже прошла.
 
 
Но память к кораблю тому вернулась.
Рискованная, как аквалангист…
Она всплыла в мою былую юность.
И снова я наивен, добр и чист.
 

«Стыдно мне за коллег своих…»

 
Стыдно мне за коллег своих,
Тех, чей голос трусливо стих.
Смолк,
Когда его ждет страна,
Когда в крике зашлась она.
 

«Власть воюет с собственным народом…»

 
Власть воюет с собственным народом.
То дубинки к митингу пошлет,
То повысит цены мимоходом,
И война идет который год.
 
 
Видел я, как дачи разрушали
Под инфаркты и под женский крик.
Видимо, кому-то помешали
Ветераны из гнезда «Речник».
 
 
Власть при всех чинах и капиталах
Верит, что опять права она…
И войну пока не проиграла,
Хоть несправедлива та война.
 

«ТВ теперь театр для двоих…»

 
ТВ теперь театр для двоих.
Два лидера свои играют роли.
Мы слушаем с надеждой поневоле
С экрана монологи их.
 
 
Дай Бог, чтоб жизнь не обманул пиар.
И все, что говорится нам с экрана,
Не повторит заманчивость обмана,
На что у власти есть особый дар.
 

«И до зэков докатилась эта новость…»

 
И до зэков докатилась эта новость,
Что не зря они министра ждут.
И хотя над ним еще вершится суд,
Пол и койка вымыты на совесть.
 
 
А другой министр, нахапав денег,
Сгинула в отстойник «под декрет…»
 
 
В Белый дом послать бы надо веник,
Пусть от сора чистят Кабинет…
 

«Мне так неуютно стало…»

 
Мне так неуютно стало
В лоне родной страны.
Душа от обид устала,
От торжества шпаны.
Всем заломили руки,
Кто косо взглянул на власть.
Уж лучше с ней жить в разлуке,
Чем в лапах ее пропасть.
Муза, не будь слугою,
Как я не стал холуем.
Мне легче уйти в изгои,
Чем видеть, как рушат дом.
Как рушат любимый берег,
Где боль моя и друзья.
…В Россию лишь можно верить,
А жить в ней давно нельзя.
 

«Московская элита…»

 
Московская элита
Собой увлечена.
И все в ней знаменито,
И всем вершит она.
В ней есть свои кумиры
И гении свои.
Роскошные квартиры,
Престижные чаи.
 

«Одни по воротам целят…»

 
Одни по воротам целят.
Другие играют в пас.
Неважно, как нас оценят.
Важней – чем вспомянут нас.
 

«Мне в Россию пока нельзя…»

 
Мне в Россию пока нельзя.
Я умру там от раздражения.
Дорогая моя земля,
Бесконечное унижение.
Безнадежная нищета,
Наворованные богатства.
От обмана до хомута
Уместилось родное братство.
 

Иерусалим, 1998

«Я к врагам теряю интерес…»

 
Я к врагам теряю интерес.
Не смотрю на выпады с обидой.
Я иду молве наперерез,
Столько раз в ее лохани мытый.
 
 
Я иду сквозь прошлые ошибки,
Сквозь сомненья, беды, пересуд.
И болят в душе моей ушибы,
Что еще не скоро заживут.
 

Стена Плача

 
Почетный гость из Северной столицы
Читал псалмы у горестной Стены.
Он на иврите рад был помолиться,
Да не были слова припасены.
Записку меж камней вложил он робко.
А что за просьба в ней была – секрет…
И вдруг Стена ответила негромко:
«Но у меня, простите, столько нет…»
 

«Лишь только душа обретала…»

 
Лишь только душа обретала
Покой, забывая про зло,
Как Муза меня покидала…
И если мне в жизни везло,
И в счастье не знал я предела,
Привыкнув к соблазнам и лжи…
Вновь Муза меня не жалела
И мстила за леность души.
 

«Над Чечней пронесся суховей…»

 
Над Чечней пронесся суховей,
Только слез ничьих он не осушит.
Матери теряют сыновей,
И летят на Родину их души.
В нас еще Афганистан болит,
Как незаживающая рана.
Чья-то исстрадавшаяся мама
Не поймет, за что был сын убит.
Ни за что… И в этом-то весь ужас.
Ни за что погибли сыновья.
И опять нам горем души рушат.
И опять над ними плачу я.
 

«Разные пути ведут нас к Богу…»

 
Разные пути ведут нас к Богу —
Через храм, мечеть и синагогу.
 
 
И хотя у каждого свой жребий,
Но никто путей тех не оспорит.
И, как реки все впадают в море,
Так и мы все встретимся на Небе.
 

«Гроздья рябины, как вспышки огня…»

 
Гроздья рябины, как вспышки огня…
Здесь мы встречались с тобой вечерами.
Помню, ты как-то спросила меня:
– Любишь? – И я от волнения замер.
 
 
Я уж давно бы признался в любви,
Но не решался, не зная ответа.
Мы б навсегда те слова сберегли…
Если бы… дольше продолжилось лето.
 

«О, как добры и как красноречивы…»

 
О, как добры и как красноречивы
Те, кто избраться норовит во власть…
Слова их, перезрели, будто сливы,
И потому должны на землю пасть.
 
 
От этих слов мы не дождемся чуда.
И те, кто их придумывал для нас,
Они же первыми их позабудут,
Коли интрига славно удалась.
 

«Я одинок, как одинок цветок…»

 
Я одинок, как одинок цветок,
Когда его срывают и уносят.
Я одинок, как одинока осень,
Когда последний падает листок.
Я одинок,
Как правда между строк.
 

«Мы прошлое свое уничтожаем…»

 
Мы прошлое свое уничтожаем.
Оно сгорает, как леса в стране.
И все мы погорельцы в том пожаре.
И с пепелищем вновь наедине.
 
 
А может быть, так выглядит прогресс?
Но я его бездумность не приемлю.
Неужто мы сожгли бесценный лес
Лишь для того, чтобы удобрить землю?!
 

«Когда глаза твои грустны…»

 
Когда глаза твои грустны
И молчалива ты весь вечер,
Я вновь в предчувствии вины,
Хотя виниться вроде не в чем.
 
 
В твоих глазах – синь декабря.
Я сам себе уже подсуден.
Прости, я так люблю тебя,
Что боль твоя мне сердце студит.
 
 
Потом ты скажешь: почему
Тебе весь вечер было грустно.
Тревогу я твою пойму,
И жизнь в свое вернется русло.
 

«Деревья еще зелены́…»

 
Деревья еще зелены́.
Октябрь их раздеть не торопится.
Лишь две белоствольных княжны
При золоте празднично смотрятся.
 

«Как хлеб по карточкам…»

 
Как хлеб по карточкам,
Свободу
Нам выдают под аппетит.
Власть назначает быть народом
Тех, кто ее боготворит.
 
 
Тасуют лидеры друг друга —
Сегодня я, а завтра ты…
И сник наш рубль от испуга.
И жизнь под боком нищеты.
 

«Мы вновь летим в чужую благодать…»

 
Мы вновь летим в чужую благодать.
В чужой язык, к чужим пейзажам.
Но вряд ли мы кому-то скажем
И даже вида не покажем,
Как тяжело Россию покидать.
 

«Я за смертную казнь стою…»

 
Я за смертную казнь стою.
Мне Беслан выжег болью сердце.
Прямо в душу глядят мою
Дети с огненной круговерти.
 
 
Упразднили смертную казнь,
Но спросить матерей забыли,
Как им выжить без детских глаз?!
Как им жить, если жизнь убили?!
 

«Воруют министры в России…»

 
Воруют министры в России.
Воруют лакеи и знать.
Но кто-то, закон пересилив,
Неволи сумел избежать.
А если кого и сажают,
Так чаще – не главарей…
Министр же нужен державе,
Как ворон добыче своей.
 

«Как важно вовремя уйти…»

 
Как важно вовремя уйти.
Уйти, пока ревут трибуны,
И уступить дорогу юным,
Хотя полжизни впереди.
 
 
На это надо много сил:
Уйти —
Под грустный шепот судей,
Уйти, покуда не осудят
Те, кто вчера боготворил.
 

«По красоте я голоден…»

 
По красоте я голоден,
Как птицы – по весне.
Твои глаза, что голуби,
Летящие ко мне.
По красоте я голоден.
Гляжу – схожу с ума.
Глаза – то майский полудень,
То – синяя зима.
 

«Страна поменяла систему…»

 
Страна поменяла систему.
Система сменила господ.
И только при всех своих бедах
Остался российский народ.
 

«В мире стало меньше доброты…»

 
В мире стало меньше доброты.
Оттого и жизнь становится печальнее.
Словно обреченные киты,
Мы себя бросаем
Нá берег отчаянья.
 
 
В мире стало меньше доброты.
Меньше милосердия и нежности…
И погибнем мы, как те киты,
Что расстались с голубой
Безбрежностью.