Текст книги "Мы – скаковые лошади азарта…"

«На праведный гнев наложили запрет…»

 
На праведный гнев наложили запрет,
Чтоб власть оградить от упреков и бед.
Народу погневаться можно в квартире,
В постели, в подъезде…
И даже в сортире.
 
 
Но если наш яростный гнев невзначай
Прорвется на улицу, словно цунами,
То синяя стая расправится с нами,
От гнева останется боль и печаль.
 
 
И улицей стала теперь для меня
Из книги любая страница моя.
 

«Когда любовь сопряжена с обманом…»

 
Когда любовь сопряжена с обманом
И опекает ложь ее в пути,
То лучше уж довольствоваться малым.
И не любить… Иль, полюбив, уйти.
 
 
Наверное, характер все решает.
Но лучше быть несчастней, да честней.
Какая ни была б любовь большая,
Она не больше совести твоей.
 

«Рублевка живет от России отдельно…»

 
Рублевка живет от России отдельно.
Она – как особое княжество в ней.
И столько князей расплодилось удельных!
И каждый гордится усадьбой своей.
 
 
А где-то поодаль ютится Россия.
Растит урожай, ловит рыбу в прудах.
Она никогда за себя не просила,
А все добывала в нелегких трудах.
 
 
И русский народ – не князья и дворяне.
Не вхож он в чванливое царство господ.
Но что-то такое он знает заранее,
Что дарит надежду и силы дает.
 

«Нам Эйнштейн все объяснил толково…»

 
Нам Эйнштейн все объяснил толково,
Что не абсолютен результат.
И порою вежливое слово
Много хуже, чем привычный мат.
 

«Лишь рядом со смертью…»

 
Лишь рядом со смертью
Вдруг сердце пронзит
Забытое чувство вины
Перед теми,
С кем делишь привычно
Судьбу или быт.
К кому привыкаешь,
Как к собственной тени.
 

«Чтоб не было богатых никогда…»

 
Чтоб не было богатых никогда,
Мы свергли их
Под гром оркестров медных.
Кого свергать, чтобы не стало бедных,
Пока нас всех не свергнула нужда?
 

«Мне приснился Президент…»

 
Мне приснился Президент.
Мы сидели рядом.
Я использовал момент —
Попросил награду.
 
 
Как-никак, а юбилей.
Столько лет скопилось.
Президент сказал:
«О’кей… Окажу вам милость…»
 
 
И добавив: «Будет так…»,
Мило улыбнулся.
Ну, а я, такой дурак,
Взял да и проснулся.
 

«Мы с легкостью нежданной иногда…»

 
Мы с легкостью нежданной иногда
Наносим вдруг обиды близким людям.
И как потом бывает труден
Путь от обиды до стыда.
 

«Все должно когда-нибудь кончаться…»

 
Все должно когда-нибудь кончаться.
Жизнь верна законам бытия.
Все быстрее мои годы мчатся,
Все прекрасней молодость твоя.
 
 
Перемножу прожитые годы
На свою любовь и на твою.
Пусть скупы лимиты у Природы,
Я тебя стихами повторю.
 

«Поэзия в опале…»

 
Поэзия в опале.
В забвенье имена…
О, как мы низко пали.
Как пала вся страна.
 
 
И что теперь мне делать
Без помыслов своих?
И вскинут флагом белым
Мой одинокий стих.
 

«Я истины придерживаюсь древней…»

 
Я истины придерживаюсь древней:
Нельзя пророком быть
В родной деревне.
Тебя же первым не поймет сосед.
Чужая зависть
Все сведет на нет.
 

«Твоим словам доверья нет во мне…»

 
Твоим словам доверья нет во мне.
Твои слова в воспоминания уходят.
И только там они сейчас в цене,
Поскольку в сердце места не находят.
 

«У нас в России власть не любят…»

 
У нас в России власть не любят.
Быть может, не за что любить.
Но лишь от власти той пригубят
И все готовы ей простить.
 

«В память о музыке кем-то убитого леса…»

 
В память о музыке кем-то убитого леса,
В память о музыке, тихо уснувшей на пне, —
Я постигаю молчание старого кресла,
Чтоб эта музыка снова звучала во мне.
 
 
Я ее помню в порывах веселого ветра,
В неблагозвучных угрозах охрипшей совы.
Как музыкальна в лесу была каждая ветка.
Сколько мелодий таилось в созвучьях листвы.
 

«Холодная весна…»

 
Холодная весна —
С ветрами и дождями —
Не хочет лету уступить пути.
И, как в футболе,
Время нудно тянет,
Когда игру нельзя уже спасти.
 

«Ныне пишут все, кому не лень…»

 
Ныне пишут все, кому не лень.
Те же, у кого большие бабки,
Издают всю эту дребедень,
Чтоб покрасоваться на прилавке.
 
 
Потеснитесь, Лермонтов и Блок,
Дайте порезвиться графоманам…
Им ведь, графоманам, невдомек,
Что народ не соблазнишь обманом.
 

«От весенней грозы, от зеленых ветвей…»

 
От весенней грозы, от зеленых ветвей
Пробуждается в сердце поэзия снова.
Ты, смеясь, набрела на веселое слово,
И оно стало рифмой к улыбке твоей.
 

«Беру билет в один конец……»

 
Беру билет в один конец…
Неужто навсегда прощаюсь?
И, словно одинокий аист,
Лечу в страну, где всем п***ц.
 

Тель-Авив, 2001

«Должен я признаться честно…»

 
Должен я признаться честно,
Что, вернувшись в край родной,
Не нашел себе я места
В этой жизни сволочной.
 
 
Все посты позанимали.
Только я забыт, увы.
А над миром светят «мани»
Цвета утренней листвы.
 

«А мудрецы внушали мне…»

 
А мудрецы внушали мне:
«Пишите о таких глубинах,
Что у людей всегда в цене.
Не о цветах, не о рябинах —
О том, что скрыто в глубине…»
А я смотрю в глаза твои:
Что может глубже быть любви.
 

«Лесть незаметно разрушает нас…»

 
Лесть незаметно разрушает нас,
Когда молчаньем мы ее встречаем.
И перед ней, не опуская глаз,
Уже стыда в себе не замечаем.
 
 
Нас незаметно разрушает лесть,
Льстецы нам воздвигают пьедесталы.
И нам туда не терпится залезть,
Как будто вправду мы иными станем.
 

«Я хотел бы в прошлое вернуться…»

 
Я хотел бы в прошлое вернуться.
Проснуться вдруг от раннего звонка.
Услышать голос сына, улыбнуться…
Поговорить… Потом сказать —
«Пока…» Не зная, что дорога коротка.
 

«Надпись на чужой могиле…»

 
Надпись на чужой могиле
Выбита словами медными:
«Не жалею, что меня убили,
А жалею, что предали…»
 

«Это вечная тема…»

 
Это вечная тема —
Конфликт поколений.
И когда нас не будет,
Продолжится спор.
Это было до нас.
Это будет со всеми.
Ведь былое
Грядущему —
Вечный укор.
 

«Еще не спел я главной песни…»

 
Еще не спел я главной песни,
Хотя прошло немало лет.
И я взошел на ту из лестниц,
Откуда дальше хода нет.
Успею или не успею
Открыться людям до конца?
Чтоб рядом с песнею моею
Добрели взгляды и сердца.
«Успеешь, – шелестят страницы, —
И не казнись пустой виной…»
Быть может, что-нибудь продлится
В душе людей, воспетых мной?
 

«Вчерашние клерки…»

 
Вчерашние клерки
Пробились во власть.
Дремучие неучи
Стали элитой.
Теперь не властители дум
Знамениты.
А те,
Кто Россию сумел обокрасть.
 

«Включаю телевизор спозаранок…»

 
Включаю телевизор спозаранок.
Менты в работе… В кадре чей-то холл…
И залежи купюр на пол-экрана.
И счет их миллионы превзошел.
 
 
Надеюсь я, что нашей власти шумной
Достанет состраданья и ума
Определить все найденные суммы
В больницы или в детские дома.
Но мы не знаем, что с рублями станет,
Украденными властною шпаной.
То ли осядут в чьем-нибудь кармане.
То ли дождутся участи иной.
 

«Я к этой жизни непричастен…»

 
Я к этой жизни непричастен.
В ней правит бал одно жулье.
Я к этой жизни непричастен.
И совесть – алиби мое.
 

«Наша жизнь немного стоит…»

 
Наша жизнь немного стоит.
Потому и коротка.
Вся Россия тяжко стонет
В стыдной роли бедняка.
Наша жизнь немного стоит,
Как недорог честный труд.
Нас то гимна удостоят,
То в заложники берут.
 

«У меня красивая жена…»

 
У меня красивая жена.
Да еще к тому же молодая.
Если в настроении она,
Я покой душевный обретаю.
А когда она раздражена,
Что-то ей не сделали в угоду,
Всем п-ц…
И мне тогда хана,
И всему еврейскому народу.
 

Иерусалим

«Жизнь нуждается в милосердии……»

 
Жизнь нуждается в милосердии…
Милосердием мы бедны.
Кто то злобствует, кто то сердится,
Кто-то снова в тисках беды.
 
 
Жизнь нуждается в сострадании…
Наши души – как топоры…
Слишком многих мы словом ранили,
Позабыв, что слова остры.
 

«Написать бы ее, Россию…»

 
Написать бы ее, Россию!
Всю, от неба до трав, до дна.
Где найти мне слова такие,
Неизбывные, как она?
Чтоб во всей красоте и силе
Удивляла людей опять…
Написать бы ее, Россию.
Ох, как хочется написать.
 

«Столько накопилось в мире зла….»

 
Столько накопилось в мире зла, —
Сколько в небе окиси азота.
Чересчур земля моя мала,
Чтоб вместить все беды и заботы.
 
 
Потому-то и живут во мне
Чья-то боль, отчаянье и горе.
Спят спокойно мертвые в земле.
А живым – ни счастья, ни покоя.
 

«Помню, птица упала в пруд……»

 
Помню, птица упала в пруд…
И круги от предсмертной дрожи
По душе моей все идут,
Словно ты с этой птицей схожа.
 

«Глядит на мир, недобро усмехаясь…»

 
Глядит на мир, недобро усмехаясь,
Накачанный бездельник и дебил.
Сегодня он охотник, завтра – заяц…
Не разберешься – кто кого убил.
 
 
Откуда это племя появилось?
И кем оно приходится стране,
Что вся Россия им сдалась на милость,
Хоть «милость» эта высока в цене.
 

«Как горько за Российскую державу…»

 
Как горько за Российскую державу!
Былой престиж страны взяв напрокат,
Она его высот не удержала.
Но в том народ ничуть не виноват.
 
 
И если мы решимся вдруг когда-то
Все поменять или начать с нуля, —
Над нашей жизнью засияет дата,
И обновится древняя земля.
 

«Не читают поэтов……»

 
Не читают поэтов…
Хороших и разных.
Наше смутное время
Сводит книги на нет.
А когда вдруг взойдет
Чье-то имя, как праздник,
То спихнут равнодушно его
В Интернет.
 
 
И оно затеряется там
Одиноко
Среди сайтов и блогов
В пустой болтовне.
И лишится поэзия
Юного Блока
Или скромного Фета
В ленивой стране.
 

2014

«Куда вы дели страну…»

 
Куда вы дели страну,
В которой мы честно жили?
И где одолев войну,
Памятью дорожили.
Куда вы дели страну,
Где не были мы чужими?
 
 
Я знал ее молодой,
Когда она без боязни
Встречалась с любой бедой…
И в сердце носила праздник.
 
 
Куда вы дели страну,
За чьи упрятали двери?
Кто взял на себя вину
За страшную ту потерю?
 
 
Куда вы дели страну,
Верившую в наше братство?
В какую снесли казну
Награбленные богатства?
 
 
Я помню, как перед ней
Другие склонялись страны.
Среди врагов и друзей
Ей в славе не было равных.
 
 
Вам Бог доверил страну,
Замоленную в каждом храме.
На всю планету – одну.
А вы ту страну про**али.
 

«Рухнула великая Держава…»

 
Рухнула великая Держава,
Пала в бездну пошлости страна.
Нашу славу власть не удержала.
Видимо, она ей не нужна.
 
 
И глядят печально
С книжных полок
Классики, учившие нас жить.
Путь теперь к ним
Тягостен и долог
Сквозь попсу,
Бесстыдство,
Лесть и прыть.
 
 
Наше поэтическое время
Не вписалось в этот пошлый ритм.
Я же навсегда останусь с теми,
Кто талантом красоту творит.
 

2014

«Россия стала родиной чудес…»

 
Россия стала родиной чудес.
Один чиновник, своровав мильоны,
Вначале в страхе за рубеж исчез,
Потом вернулся вдруг Наполеоном.
 
 
И капитал ворованный при нём,
За давностью – ему грехи простили.
Случись такой пассаж в краю ином,
Сидеть ему в какой-нибудь Бастилии.
 
 
У нас же он пошёл в карьерный рост.
Ему престижный с ходу пост вручили.
Нам до него теперь,
как до высоких звёзд.
 
 
Поскольку вор в таком высоком чине.
Мы прячем возмущение своё.
Но даже власть пока ещё не в силах
Прижать к ногтю вельможное жульё
В стране чудес —
расхристанной России.
 

Анекдот

 
Есть три выхода из кризиса в России —
Это три столичных аэропорта́.
Внуково – дорога в Никосию,
Путь в офшор, где спрятаны счета.
 
 
Шереметьево расстелет небо в Штаты.
И хотя не прост туда маршрут, —
Там вы, может, станете богаты.
Впрочем, и за бедность
Вас не упрекнут.
 
 
Манят терминалы Домодедова…
Сколько рейсов устремилось в даль.
Каждый день вас ждут
Светло и преданно
На земле по имени Израиль.
 
 
А когда последний человек уедет,
Опустеет русская земля.
Всех проводит в небеса Медведев.
И вернется в тишину Кремля.
 
 
И промчатся годы…
Двести, триста…
И, направив в прошлое ладью,
Вдруг однажды
Наш Колумб российский
Вновь откроет Родину мою.
 

«Когда-то нас пугал «железный занавес»…»

 
Когда-то нас пугал «железный занавес».
Мы жили все в придуманном раю,
Но проржавел и пал «железный занавес»
И мир увидел Родину мою.
 
 
Она была во всей красе и силе.
Как будто в дальний собралась полет…
Не надо было путать власть с Россией,
К временщикам приравнивать народ.
 

«Уехал друг на южный берег…»

 
Уехал друг на южный берег.
На берег не своей страны.
А я любил его и верил,
Что нам разлуки не страшны.
 
 
Но все сложилось по-иному.
Жизнь разломилась пополам.
И не горюет он по дому,
По честно прожитым годам.
 
 
И все, что мы любили вместе, —
Ему теперь превыше сил.
А что боялось нашей мести,
Он виновато позабыл.
 

«Я люблю свою страну…»

 
Я люблю свою страну.
А порядки ненавижу.
И как страшную вину,
Получаю загранвизу.
Впрочем, это все не ново —
Как наркологу – гашиш.
Я опять останусь дома.
От себя не убежишь…
 

2016

«Я хочу жить нормам вопреки…»

 
Я хочу жить нормам вопреки,
Вопреки тем нормам, что отныне
Утвердить хотят «крепостники»,
Для кого мы снова – «крепостные».
 
 
Видно, перепутали они
Новый век с ушедшими годами.
Пребывает Родина в тени,
Как ей нувориши нагадали.
 
 
Как того хотели шулера,
Выкрав у страны ее богатства…
И пришла унылая пора
Кем-то узаконенного бл***ва.
 

Реплика

 
Весь мир обсуждает недавние выборы.
Америка в шоке, что в бездну зашла.
Как будто бы ей эти новости выдали
В какой-нибудь Кении… Не в США.
 
 
В Америке ищут виновников смуты.
А главный виновник бок о бок живет.
И кто-то сказал незлобливо и мудро —
«Не нравится Трамп? Поменяйте народ…»
 

«Хорошо на заре в лесу…»

 
Хорошо на заре в лесу:
Ели держат в хвое росу…
Тишину обрывает вдруг
Быстрых крыльев
Веселый всплеск.
Дятел, ловко вспорхнув на сук,
Будит вежливым стуком лес.
Солнце с хмарью вступает
В спор.
Где-то тонко скрипит сосна.
Это, видимо, старый бор
Чуть потягивается со сна.
 

«Президенты сменяют друг друга…»

 
Президенты сменяют друг друга.
Только жизнь наша без перемен.
Все никак мы не выйдем из круга,
Не поднимем Россию с колен.
 
 
Как жилось моим сверстникам трудно,
Так и дальше придется им жить.
Президенты сменяют друг друга,
Продолжая былому служить.
 
 
И с усердьем бюджет наш латают,
Как латает портниха штаны.
Мы сбиваемся в легкие стаи
В ожидании новой весны.
 
 
И она в свое время приходит,
Растянув журавлиную нить.
 
 
И, пока есть надежда в народе,
Может все он понять и простить.
 

«Благодарю тебя за то, что ты со мной…»

 
Благодарю тебя за то, что ты со мной,
За то, что мы в любые непогоды
В душе своей храним огонь святой,
Что озарил нам прожитые годы.
 
 
Благодарю судьбу за красоту твою,
Познавшую и радость, и печали.
Все песни о любви я для тебя пою.
Все песни о друзьях тебе я посвящаю.
 

«Две тыщи семнадцатый год…»

 
Две тыщи семнадцатый год
Напомнил мне давнюю давность:
Опять наплодили господ,
А бедных сослали в бесправность.
 

«Вторые сутки хлещет дождь…»

 
Вторые сутки хлещет дождь.
И птиц как будто ветром вымело.
А ты по-прежнему поешь.
Не знаю, как тебя по имени.
 
 
Тебя не видно – так ты мал.
Лишь ветка тихо встрепенется.
И почему в такую хмарь
Тебе так весело поется…
 

«Если бы пришлось мне стать богатым…»

 
Если бы пришлось мне стать богатым,
Я бы позаботился о тех,
Кто живет на скромную зарплату,
Для кого украсть – великий грех.
Сверстникам моим, что не при деле,
Ничего не жалко б было мне.
Ведь они себя же не жалели,
Все отдав расхристанной стране.
Но другой нам жребий уготован…
Будем выживать по мере сил.
И делюсь я только добрым словом,
А других богатств не накопил.
 

Ожидание

 
Я ехал мимо дачных станций
На электричке
Ясным днем.
И, словно чьи-то руки в танце,
Березы плыли за окном.
 
 
И я не знал, куда я еду:
В печаль, в надежду, в торжество?
То ли спешу навстречу лету,
То ль убегаю от него.
 
 
А электричка мне казалась
Судьбой изменчивой моей,
Где все меня тогда касалось
И все мне виделось светлей.
 
 
Еще я думал, что, пожалуй,
Тебя скрывает этот лес.
И поезд наш опережало
Мое предчувствие чудес.
 
 
А потому я взял и вышел
К березам,
В тишину полей.
И поезд даже не услышал
Нежданной радости моей.
 

1974

«Как важно вовремя успеть…»

 
Как важно вовремя успеть
Сказать кому-то слово доброе.
Чтоб от волненья сердце дрогнуло.
Ведь все порушить может смерть.
 
 
Но забываем мы подчас
Исполнить чью-то просьбу вовремя.
Не замечая, как обида кровная
Незримо отчуждает нас.
 
 
И запоздалая вина
Потом терзает наши души.
Всего-то надо – научиться слушать
Того, чья жизнь обнажена.
 

2001

«Я вычислил тебя на много лет вперед…»

 
Я вычислил тебя на много лет вперед.
Я знаю, как ты где поступишь.
Все очень просто – ты себя так любишь,
Что жизнь чужая для тебя не в счет.
 

«Абáна Тéрма – райский уголок…»

 
Абáна Тéрма – райский уголок.
Свою хандру сюда я приволок.
Лежу под пальмой, как орангутан.
Хотя не пил, но от пейзажа пьян.
 
 
А надо мною крона,
Как концертный зал,
Где птицы демонстрируют вокал.
Зеленый веер пальмы гасит жар.
Здесь так уютно…
Всю бы жизнь лежал.
 

«Я хотел бы вернуться в юность…»

 
Я хотел бы вернуться в юность.
Не в журнал… А в те года,
Где от бед спасал нас юмор,
Не утративший стыда.
 
 
Я хотел бы вернуться в юность,
В беззаботность и восторг,
Где не надо было думать,
Что годам отмерен срок.
 
 
И где все должно случиться —
В отчем доме иль вдали.
И где мамы, как тигрицы,
В нас наивность берегли.
 
 
Я б в азарт хотел вернуться.
В ту романтику дворов,
Где была лишь пара бутцев
На ораву мастеров.
 
 
Где девчонки на скамейках
Так болели за футбол,
Что попробуй не забей-ка!
Засмеет прекрасный пол.
 
 
Мне бы вновь вернуться в юность…
Впрочем, я не уходил,
Коль на небе та же лунность,
В майских грезах – тот же пыл.
 
 
Так же мальчики на поле
Мяч гоняют поутру…
 
 
Я включаюсь поневоле
В эту вечную игру.
 

2004

«Время мчится день за днем…»

 
Время мчится день за днем.
И года – как бруствер.
Все мы хлопотно живем,
И светло, и грустно.
Я в делах своих погряз,
Сколько их скопилось!
Время, задержись хоть раз,
Окажи мне милость.
Не хотел бы впопыхах
Я с тобой общаться.
Я погряз в своих делах,
Но не в них же счастье.
Ждут со мною редких встреч
Дочери и внуки.
Время, ты мне не перечь,
Поживи в разлуке.
Чтобы я считать не стал
Ни часов, ни буден.
Я от спешки так устал…
Да услышан буду!
 

«Мы все, кто из созвездья Рака….»

 
Мы все, кто из созвездья Рака, —
Довольно вспыльчивы подчас.
От нас порою могут плакать.
Но быстро и прощают нас.
 
 
Не потому ль, что мы готовы
Всегда признать грехи свои.
И наше искреннее слово
Полно мучений и любви.
 

«Все в подлунном мире относительно…»

 
Все в подлунном мире относительно.
В тридцать лет я думал —
Жизнь прошла…
А сейчас та молодая мнительность
И грустна немного,
И смешна.
 

«Когда я нищим подаю рубли…»

 
Когда я нищим подаю рубли,
Которых у меня не так уж много,
Не к власти обращаюсь я,
А к Богу,
Чтоб бедность та
Сошла с мели.
 

«Мы все живем по собственным законам…»

 
Мы все живем по собственным законам.
По вечным нормам чести и любви.
Где верят только правде да иконам.
Сверяя с ними помыслы свои.
 
 
Мы все живем по собственным законам.
И авторы их – Совесть и Народ.
Пусть власть когда-нибудь
Под думский гомон
Законы те своими назовет.
 

«А в метро на переходах…»

 
А в метро на переходах
Много нищих, как в войну.
Просят денег у народа,
Ну, а кто подаст ему?
 
 
А поодаль барахолка.
Вся Москва торгует тут.
Ждать, наверное, недолго —
И страну распродадут.
 
 
И, устав от словоблудий,
Я кричу у стен Кремля:
– Что же с нами завтра будет?
Что же с нами будет, ***?!
 

«На фоне бедности российской…»

 
На фоне бедности российской
Постыдна роскошь торгашей.
Засилье «мерсов» и «поршей».
Банкеты, бриллианты, виски…
А где-то старики над миской
Добреют от чужих борщей.
 

«Крещенскую полночь…»

 
Крещенскую полночь
Встречает нежданно метель…
И кружится снег
Посреди колокольного звона.
Вхожу в неземную его акварель,
Где небо склонилось
Над миром влюбленно.
 
 
Крещенская полночь —
Пора ожиданий и грез.
И светится Образ
Над нашей душой и молитвой.
И в очищенье невидимых слез
Все горькое в нас
Прощено и забыто.
 

2009

«Я снова критикую нашу власть…»

 
Я снова критикую нашу власть.
Но так случилось, что при власти этой
Чинушам можно богатеть и красть,
А бедным ни надежды, ни просвета.
 
 
Мне бесконечно дорога страна,
В которой я и родился́, и вырос.
Беда ее, но не ее вина,
Что вновь распродают страну на вынос:
 
 
Леса Сибири мчатся на Восток,
И Запад к недрам нашим подступает…
А на экранах радость и восторг,
И совесть на мгновенье засыпает.
 
 
Но жизнь с ее тревогами и злом
Разбудит в людях давние обиды.
И будто танк, несется напролом
Моя строка по полю вечной битвы.
 

«Пока мы боль чужую чувствуем…»

 
Пока мы боль чужую чувствуем,
Пока живет в нас сострадание,
Пока мечтаем мы и буйствуем,
Есть нашей жизни оправдание.
 
 
Пока не знаем мы заранее,
Что совершим, что сможем вынести,
Есть нашей жизни оправдание
До первой лжи иль первой хитрости.
 

«Берегите здоровье друг друга…»

 
Берегите здоровье друг друга.
У Природы мы – малая часть.
Вы кому-то ответили грубо —
Чью-то жизнь сократили сейчас.
 

«Моя любимая страна…»

 
Моя любимая страна,
Моя родимая Россия,
От наших слез ты – солона,
От наших радостей – красива.
 
 
Твоя великая судьба
В кремлевских залах затерялась.
А ты наивна и слепа,
Не видишь, что с тобою сталось…
 
 
Что сотни русских деревень,
Как мамонты, уходят в небыль.
Грустит поваленный плетень,
Из труб дымок не вьется в небо.
 
 
Поля травою заросли…
И, утвердив свою спесивость,
Ползут сквозь пашню ковыли,
Где рожь когда-то колосилась.
 

2010

«Я счастлив и в любви, и в дружбе…»

 
Я счастлив и в любви, и в дружбе.
И в творчестве не оплошал.
А что еще поэту нужно,
Когда почти окончен бал?
 
 
Я счастлив, что в минувших годах
По чести жил и по любви,
И никого в сердцах не предал.
Не осрамил перед людьми.
 
 
Благодарю судьбу и Небо
За то, что есть ты у меня.
Иначе я бы просто не был,
Как нету вечера без дня.
 

2004

«Я ничего и никому не должен…»

 
Я ничего и никому не должен.
Не должен клясться в верности стране
За то, что с ней до нищеты я дожил.
За то, что треть земли моей в огне.
 
 
Я ничего и никому не должен.
Мне «молодые волки» не указ.
Они, конечно, много нас моложе,
Но вовсе не талантливее нас.
 
 
И новый мир по-старому ничтожен
Среди своих раздоров и корыт.
Я ничего и никому не должен,
Поскольку никогда не жил в кредит.