Текст книги "Пропавшая грамота. Неизвращенная история Украины-Руси"

Еще при жизни Витовта, с его согласия, были попытки теснее связать Литву с Польшей. В 1413 году в местечко Городля съехались со своими вельможами польский король Ягайло и литовский великий князь Витовт и заключили так называемую Городельскую унию, согласно которой, в случае смерти Витовта, великим князем Литовским должен стать король Польский Ягайло и, наоборот, в случае, если раньше умрет Ягайло, поляки обязались избрать королем Польши Витовта. Кроме того, в Литве вводился политический и социальный строй по образцу Польши (шляхта, сейм) и, что самое главное, лица православного вероисповедания лишались права быть шляхтой, членами сейма, государственными служащими.

Православные магнаты и шляхта великого князя Литовского Городельскую унию бойкотировали и решительно встали на защиту православия (и тем самым, собственных прав и привилегий) и за независимость Литвы. К ним вскоре присоединился и переменивший свое мнение Витовт – и решения Городельской унии остались на бумаге. Не настаивал на их проведения в жизнь и Ягайло, который к тому времени овдовел и, женившись на русской княжне, начал с особой симпатией относиться к Руси и интересам русского населения Литвы.

В 1429 году в Луцке состоялась конференция правителей ряда государств Европы для решения разных вопросов, в том числе и вопроса Литовско-Русского государства. На конференцию прибыли: император Германской империи Сигизмунд, Великий князь Московский Василий II, король Польский Ягайло, король Дании Эрик, посол от императора Византии, от папы римского, два татарских хана, господарь Молдавии, два гроссмейстера тевтонского ордена крестоносцев и великий князь Литвы Витовт. Вопрос о создании независимого Литовско-Русского королевства был решен положительно и единогласно всеми участниками, кроме Польши, делегаты которой под влиянием католического духовенства, ссылаясь на Городельскую унию, решение опротестовали и покинули конференцию.

Невзирая на это, Витовт объявил, что он коронуется как король, назначил даже день коронования (8 сентября 1429 г. в Вильно), а император Германской империи обещал прислать корону для коронования. В то время получение короны от императора Германии (наследника «Священной Римской Империи») имело символическое значение.

Поляки, чтобы воспрепятствовать коронованию, перехватили послов императора, которые везли Витовту корону, и тем задержали коронование.

Престарелый Витовт (81 год), так и не дождался короны и умер, а с его смертью отпал и вопрос о создании Литовско-Русского независимого королевства.

После его смерти великим князем Литвы был избран (главным образом, благодаря русским магнатам и шляхте)

Свидригайло, непремиримый враг Польши, родной брат польского короля Ягайло, который, как уже сказано, к тому времени начал относиться с особой симпатией к русским землям Литвы, а потому не только не опротестовал избрание Свидригайло, но сам поехал в Литву поздравить его с избранием.

Но другого мнения были всесильные и своевольные польские магнаты, находившиеся под влиянием католической церкви. Не считаясь с мнением короля и не спрашивая на то согласия, они развязали ряд вооруженных столкновений и захватили немало земель Литвы, а позднее, при помощи литовских магнатов-католиков, свергли Свидригайло и добились избрания литовским великим князем своего ставленника, ревностного католика Сигизмунда, брата Витовта, который сразу же подтвердил Городельскую унию и начал проводить ее в жизнь при активной поддержке Ягайло, который к тому времени опять изменил свою установку (что он делал часто за свое долгое правление) и начал жестоко расправляться со сторонниками независимости Литовско-Русского государства до самой своей смерти (1434).

Польско-католическая политика Сигизмунда вызвала жесточайший отпор в русских (белорусских и украинских) землях Литвы. Началась гражданская война, которая, благодаря активной поддержке Польши, кончилась победой Сигизмунда. Во время этой гражданской войны православное население Литовских земель вело партизанскую войну против поляков и их союзников – католических магнатов и шляхты Литвы, но поляки жестоко расправлялись с повстанцами и сломили их сопротивление.

Но недолго пришлось княжить Сигизмунду. Через несколько лет (в 1440 г.) он был убит заговорщиками – православными магнатами, которых возглавлял волынский князь Иван Четверинский.

Снова встал вопрос: кто будет литовско-русским великим князем?

Магнаты и шляхта избрали второго сына Ягайло, Казимира. Старший – Владислав, после смерти Ягайло был королем Польши. Руководители политики Польши и Литвы рассчитывали этим выбором сблизить Литву и Польшу и создать предпосылки для объединения этих двух государств, которыми после избрания Казимира управляли два родных брата.

И, действительно, вскоре оба эти государства были объединены под властью одного монарха, когда польский король был убит на войне и на польский престол после трехлетнего бескоролевья был избран его брат – великий князь литовско-русский Казимир (в 1447 году).

Формальное объединение под одним монархом трех народов: польского, литовского и русского (белорусского и украинского), к которому так стремились поляки и католики, далеко не было ни добровольным, ни равноправным. Как уже упомянуто, произошло оно не в результате исполнения желания этих народов, а под влиянием факторов внешнеполитических – боязни соседей (Москвы, татар, крестоносцев) и умелой пропаганды католиков, создавших этим объединением предпосылки для осуществления своих заветных целей – окатоличивания Руси.

К тому же это не было объединение постоянное, а только персональная уния. После смерти Казимира и Литва, и Польша должны были каждая отдельно, выбрать себе короля и великого князя. Выбрать они могли одно и то же лицо, но могли выбрать и разных лиц.

И Казимиру за все время своего долгого правления (1447–1492 гг.) приходилось учитывать эти обстоятельства и постоянно быть между молотом и наковальней. С одной стороны, на него давили католики, как духовенство, так и польские и ополяченные магнаты и шляхта Великого княжества Литовского, требуя усиления темпов окатоличивания; с другой стороны, он встречал отпор православной и русской части своих подданных, как феодалов, так и широких народных масс.

При этом поляки настаивали на полном слиянии двух государств, а литовско-русские представители ревниво оберегали строй, уклад и быт своего государства.

Соседство же православной Москвы таило опасность перехода на ее сторону пограничных князей Литвы в случае, если перегнуть с быстрым ополячиванием и окатоличиванием. Переходом не только персональным, но и с принадлежащими им землями и населением. Таких случаев за время правления Казимира было несколько, и он не смог им воспрепятствовать. Попытки заключить союз с Новгородом против Москвы не увенчались успехом. Приходилось действовать исподволь, осторожно, и слияние Польши с Литвой проводить этапами, действуя от случаю к случаю, постепенно отрывая от Литвы русские ее земли и связывая их непосредственно с Польшей.

Так, например, когда умер князь Симеон Олелькович, княживший (как зависимый от Литвы князь) в Киеве, Казимир провозгласил Киевское княжество воеводством и назначил туда воеводой католика-литовца Гаштовта, что вызвало негодование и вооруженное сопротивление киевлян. Гаштовт только после ожесточенной борьбы взял Киев.

Так кончилось (в 1447 г.) многовековое существование Киевского княжества. Летописец по поводу этого события пишет: «И оттоле на Киеве князи пересташа быти, а вместо князей воеводы насташа…»

А одиннадцать лет спустя крымский хан Менгли-Гирей, как сообщает Никоновская летопись: «Град взя… и огнем сожже. Полону бесчисленно взя, а землю Киевскую учиниша пусту…» Казимир не смог ни защитить Киев, ни отомстить за разрушение. Шаткое внутреннее положение его огромного государства не позволило сделать это.

Однако с тех пор огромное «Киевское воеводство», если не формально, то по существу было оторвано от Литвы и включено в орбиту Польши. А часть его (восточное Подолье) было выделено в особое «наместничество» с назначенными наместниками из местных магнатов.

Еще раньше, при Ягайло, была ликвидирована Червонная Русь – Галиция, как княжество, и превращена в «воеводство Русское» – составную часть Польши.

Таким образом, постепенно крепло влияние собственно Польши на русские (украинские) земли Великого княжества Литовского, которое понемногу сводилось к своим этнографическим границам, чисто литовским, и той части русских земель, которые теперь составляют Белоруссию.

Многочисленные попытки Казимира сблизить польскую и литовско-русскую части своих подданных не увенчались; успехом. Общие для всего государства сеймы вместо согласия и взаимопонимания приводили только к ссорам, обвинениям и вражде. Претензии поляков на переход от «короны литовской» к «короне польской» некоторых областей (Волыни, Подолии) вызывал неизменно резкий отпор литовцев-русских, которые ревниво оберегали границы времен Витовта. Немалую роль здесь играл и антагонизм между католической Польшей и православными русскими землями (Украиной).

И когда в 1492 году Казимир умер, Литовско-Русское княжество поспешило разорвать персональную унию и выбрало своим, отдельно от Польши, великим князем младшего сына Казимира – Александра, в то время как его старший брат, Ян-Альбрехт, был избран королем Польши.

Опять, как полвека тому назад, Литву и Польшу возглавили два родные брата.

Выбирая Александра, Литва постаралась подчеркнуть свою полную отчужденность от Польши. Полякам было запрещено не только жить и покупать земли в Литве, но даже там показываться. Население русских земель вздохнуло легче. Но не надолго. Вскоре политика Литвы изменилась и вместо отмежевания от Польши началось самое тесное с ней сближение.

Причиной этого изменения было требование Москвы к Литве вернуть Москве «исконно русские земли» и вторжение московских войск в землю Черниговскую, бывшую тогда в составе Великого княжества Литовского. Во время этого вторжения города не только не сопротивлялись московскому войску, но встречали русских как братьев-освободителей от польско-католической агрессии.

Видя это и опасаясь, что и остальные русские (украинские и белорусские) земли поступят так же, Александр решил заключить с Москвой мир, уступив ей занятые области. А для закрепления мира – женился на дочери московского великого князя Елене, обязавшись не принуждать ее к переходу в католичество.

Однако и родство с Москвой не улучшило отношений. Вскоре война возобновилась и в дальнейшем велась уже не одной Литвой, но и Польшей, так как Александр по смерти своего брата (Яна-Альбрехта) был избран королем Польши.

Закончилась она неудачно для Литвы и Москва окончательна получила Чернигов, Рыльск, Новгород-Северский и Стародуб, принадлежавшие раньше Литве.

Эти первые столкновения окрепнувшей Москвы, центра православия и русскости, с Литвой, большая часть которой состояла из православных русских (украинцев, белорусов) показали, что сознание единства Руси еще не умерло в народной памяти, а насильственные попытки ополячивания и окатоличивания вызывали в народе реакцию и тяготение к единокровной и единоверной Москве. Только часть магнатов и шляхты, которую привлекали «вольности» Литовско-Польского государства, не за страх, а за совесть бородись за это государство, несмотря на свое православие и русское происхождение. Интересы сословные перевешивали у них интересы русские, православные. Да к тому же в эту эпоху идеи национального государства еще не были осознаны и оформлены, как теперь. Единство происхождения, религии и культуры тогда не вызывали требований и единого государства.

Внезапная смерть Александра (1506 г.) прервала этот период польско-католического наступления на русско-православное население Литвы. Православные магнаты назначили впредь до избрания великого князя наместником и великим гетманом Литвы – православного князя Михаила Глинского и готовились выбрать его же великим князем.

Но католический элемент Литвы при деятельной поддержке Польши воспрепятствовал этому избранию, и опять повторилась старая история: одно и то же лицо было избрано и великим князем Литовско-Русского государства, и королем Польши. На этот раз это был третий сын Казимира – Сигизмунд, известный в польской истории под именем Сигизмунда Старого.

При нем политика в национальном и религиозном вопросе резко изменилась. Желая привлечь православное население Литвы, что было особенно важно вследствие длительной войны с Москвой, которую с перерывами 30 лет вел Сигизмунд, он прекратил агрессивное ополячивание и окатоличивание русских (белорусских и украинских) земель. При его активной поддержке, а, по некоторым утверждениям, и по его инициативе, в 1530 году был обнародован и вступил в силу известный «Статут Литовский», на основании которого было оформлено отдельное от Польши политическо-административное и культурное устройство Великого княжества Литовского.

Статут написан на русском (древнерусском «книжном») языке того времени и устанавливает этот язык, как государственный, на всей территории Литвы, для всех актов, судов, административных сношений.

Украинские и белорусские шовинисты-сепаратисты, извращая действительность, утверждают: одни – что Статут написан на «украинском», другие – что он написан на «белорусском» языке. Утверждения эти не выдерживают никакой критики. Для каждого грамотного человека, не говоря о специалистах-филологах, при чтении Статута и сравнении его языка с языком тех письменных актов начала XVI века, на которые самостийники не претендуют и считают их «московскими», с предельной очевидностью становится ясно, что это один и тот же язык.

Поэтому «Статут Литовский» можно считать неопровержимым доказательством единства культуры древнерусской, из которой впоследствии развились отдельные культуры: русская (великорусская), украинская и белорусская.

Не меньшее значение, чем язык, на котором написан «Статут Литовский», имеет и его содержание. Согласно Статуту, полякам возбранялось занимать в Литве и на Руси какие-либо должности и приобретать недвижимое имущество, а магнатам и шляхте Великого княжества Литовского гарантировались их старые права и привилегии, свободное исповедание православной веры и равноправие с магнатами и шляхтой-католиками.

«Статут Литовский», несомненно, выражал стремления правящего класса и делал его лояльным по отношению к государству, которое возглавлял король, католик по вере и поляк по культуре, каковым был Сигизмунд.

Не надо забывать, что границы Великого княжества Литовского в те времена проходили восточнее Смоленска, Чернигова, Брянска и включали в себя всю юго-западную Русь-Украину и всю Западную Русь-Белоруссию, с населением православным, еще не забывшим свое единое древнерусское Киевское государство. Поэтому вопрос лояльности этого населения, особенно в столкновениях с Москвой, перенявшей культурные и политические традиции Киева, был вопросом первостепенной важности для польско-литовской унии.

Случай г. Брянска, который, не только без борьбы сдался московскому войску (во время войны короля Александра с Москвой), но и активно боролся против литовско-польского войска, было грозным предупреждением, что таких случаев будет немало в будущем, если продолжится польско-католическая агрессия на русских землях Литвы.

Это, надо полагать, и было главной причиной появления «Статута Литовского». Но если Статут в значительной мере удовлетворил желания феодалов-магнатов и шляхты, которые склонны были в Литве ввести социально-политический строй Польши с его всевластием дворянства и бесправием крестьянства, то широкие народные массы Статутом были лишены и тех немногих прав, которые имели раньше.

Были упразднены существовавшие со времен Киевской Руси крестьянские выборные суды в селах и деревнях, и крестьяне полностью и бесконтрольно со стороны государства были отданы под юрисдикцию шляхты. Крестьяне были не только прикреплены к земле, на которой они жили, но кроме существовавших раньше натуральных повинностей по отношению к феодалу, была введена и барщина – принудительный труд в хозяйстве шляхтича. Сначала он был ограничен одним днем в неделю (Статут Тирунский), а потом количество дней стало неуклонно расти, что ухудшало и без того нелегкое положение крестьянства.

Жаловаться на несправедливость фактически было некому, так как жалобы рассматривались той же шляхтой, защищавшей свои классовые интересы. Король же, по настоянию шляхты, еще в 1518 году отказался от своего права просмотра жалоб крестьян на шляхту.

В несколько лучшем положении были городские жители-мещане. Желая привлечь их симпатии, Сигизмунд многим городам даровал так называемое «Магдебургское право». Заключалось оно в довольно широком самоуправлении (путем свободно выбранных лиц) городских жителей, главным образом ремесленников, которые, по западноевропейскому примеру, были организованы по цехам, объединяя в каждом цехе то или иное ремесло. Это дало городским жителям известную независимость от своеволия всесильной и всевластной шляхты и возможность относительно сносного существования.

Эта политика Сигизмунда, неизменно продолжавшаяся все его долгое правление (1506–1548 гг.), в значительной мере стабилизировала взаимоотношения трех народов возглавляемой им польско-литовско-русской унии и позволила ему вести войны с Москвой, все более и более настойчиво предъявлявшей требования на возвращение исконно русских земель, частей когда-то единой Киевской Руси. Войны эти (1-я – 1507–1508, 2-я – 1512–1522 и 3-я – 1534–1537) велись с переменным успехом. После первой за Москвой остался Любечь с прилегающими землями; после второй к Москве отошел Смоленск; после третьей поляки отобрали от Москвы захваченный ею раньше Гомель с прилегающими землями.

Во время этих войн на стороне Сигизмунда лояльно боролись против Москвы не только поляки и литовцы, но, в большинстве, и православные русские магнаты и шляхта. А их лидер, князь Константин Острожский был одним из прославившихся в этих войнах полководцев.

Попытка князя Михаила Глинского, который был московской «ориентации», поднять восстание, несмотря на поддержку части шляхты и несомненные симпатии крестьянства и низшего духовенства, о чем имеются исторические доказательства, успехом не увенчалась, и Глинский бежал в Москву.

Небезинтересно отметить в этом восстании и роль православного высшего духовенства. Оно не проявило никакой активности в пользу единоверной Москвы. Причину этому нужно искать в нежелании высших иерархов православия в Великом княжестве Литовском попасть в подчиненное положение к московскому митрополиту, что бы неизбежно случилось при воссоединении с Москвой.

На данном отрезке времени, при либеральной политике Сигизмунда в религиозном вопросе, православное духовенство было удовлетворено существующим положением. Агрессия же католичества была временно приостановлена, так как оно было полностью поглощено борьбой с надвигавшейся на католичество опасностью: лютеранством и кальвинизмом (одним из видов католических «раскольников») и все свои силы бросило на борьбу с этой опасностью.

Украинские и белорусские сепаратисты, которые на фальсифицированной и извращенной истории своих народов пытаются построить фундамент сепаратизма, по-своему толкуют неоспоримый исторический факт участия на стороне Польши в ее войнах с Москвой православного русского (украинского и белорусского) населения польско-литовской унии. Они утверждают, что «украинцы» и «белорусы» (и одни, и другие сами себя называли «русскими», как видно из документов того времени) боролись против Москвы на стороне Польши и Литвы потому, что по отношению к «москалям» (великороссам) они себя чувствовали уже тогда не только совершенно чуждыми, но и относились к ним определенно враждебно.

Но это на первый взгляд правдоподобное объяснение может убедить только людей малообразованных, не знающих структуры государств того времени во всей Европе.

Для того же, кто кроме сепаратистских извращений читал еще кое-что и хоть поверхностно знаком с историей, эти сепаратистские измышления не имеют никакой убедительности. В эту эпоху (XV–XVI века) войны велись не между народами, а между отдельными правителями (князьями, королями), которые со своими дружинами и войсками из населения подвластных земель, боролись друг с другом. История Европы и России той эпохи дает нам бесчисленные примеры таких столкновений, когда во время войны во враждебных лагерях находились сыновья одного и того же народа, религии, культуры.

Постоянные войны между отдельными государствами Германии и Италии, вовсе не были войны народов, а только столкновения правителей. Таковыми же были и многочисленные кровавые столкновения удельных князей на Руси. Иногда даже с привлечением иноверных и иноплеменных союзников против единоверного и единоплеменного противника. Как пример можно привести ожесточенные и длительные столкновения Москвы с Рязанью, в которых союзником Рязани были татары.

Зная все это, становится очевидной вся неосновательность сепаратистского толкования участия населения Украины-Руси в борьбе между Москвой и Польшей на стороне последней.

Облегчения для русского населения польско-литовской унии, которыми ознаменовалось более чем сорокалетнее правление Сигизмунда, не коснулись только Галиции. Она, как уже упомянуто выше, считалась «Русским воеводством» королевства Польши и «Статут Литовский» на нее не распространялся. Ополячивание и окатоличивание правящего класса там было уже почти закончено.

Но и там народные массы не сдавались, упорно держась своей православной веры, и в глубине народной души сохранялось сознание своей русскости и единства всей Руси. Сознание это было так крепко и глубоко, что смогло удержаться на продолжении многовекового владычества поляков и быть сохранено до дня воссоединения Руси Галицкой с остальными частями Руси. Даже бешенная сепаратистская пропаганда последнего столетия, несмотря на всемерную помощь Австрии и других врагов Руси, не смогла вытравить это сознание, когда исторические события привели Галицию на общероссийский путь. Не коснулся «Статут Литовский» и Карпатской Руси и Буковины, которые были вне рубежей польско-литовской унии. Первая находилась под властью Венгрии, вторая – Молдавии.