Текст книги "Несвятая троица"

Я не чувствовал разницы в гравитации. Воздух, по ощущениям, тоже ничем не отличался от родного земного. Вокруг была похожая растительность, да, немного незнакомая, но такое вполне могло расти где-нибудь в Австралии. Планета была, что называется, земного типа. Очень земного. Пока рано было делать выводы о произошедшем, слишком мало мы знали. Но одно я чувствовал на уровне интуиции – все это не могло произойти само по себе. Кто-то нас сюда притащил. Неизвестным способом. И с неизвестными целями.

Впрочем, не исключались и другие варианты. Например, что я в дурке. Или, вообще, на том свете. Но про такое я решил пока не думать.

Одно отличие в ощущениях все-таки было. Мое зрение отказывалось работать нормально. Чертовщина с глазами происходила не все время, а периодически накатывала – все вокруг казалось каким-то разноцветным. Преобладали синие, желтые и зеленые нити, шары и лужицы, они были везде. Попадались и красные, но реже. Сначала мне показалось, что это последствия удара головой. Потом я сообразил, что вся это мозаика привязана к местности. Одну такую лужу я потыкал носком ботинка, на что она прореагировала – обтекла обувь, как произошло бы с маслом. Хм, очень странно. Может, так и сходят с ума?

Потом это пропадало. Правда, ненадолго.

Мы с Беркутом раскачали и завалили вагон, только потом полезли внутрь. Находки были невеселыми – шесть трупов: три мужчины, две женщины, лет сорока и молодая, лет двадцати пяти, и девочка лет десяти. Похоже, все погибли при падении вагона со скалы. Нам повезло, что Беркут завалил нас в проход между полками, видимо, его реакция спасла нам жизнь. Мы оказались прижатыми друг к другу и не летали по купе, как попутчики. Пока мы разбирали завалы внутри вагона, опять включилось мое «цветное» зрение. Выяснилась интересная особенность: все найденные нами трупы лежали в желтых лужицах. Эта жидкость, или вернее – субстанция, вытекала из мертвых тел. Странно и страшно.

Обыскав вагон, мы нашли рюкзак с едой, несколько бутылок с водой, парочку плащей. Ирка, увидев трупы, благополучно избавилась от остатков пищи, да и меня замутило слегка, не скрою. Беркут занялся мародерством, предложил и нам выбрать из вещей то, что могло бы пригодиться. Когда Ирка отказалась, Андрей поинтересовался, на сколько ей хватит запасов одежды и личных вещей, если на этой планете больше людей нет? Она всхлипнула, но взяла себя в руки и пошла потрошить чужие чемоданы.

Мой ноут оказался слегка помят, что, впрочем, не сильно меня расстроило – электричества все равно взять было негде. А вот Ирина гитара уцелела, и это обрадовало всех и даже немного подняло настроение. Закончив внутри, мы вылезли из вагона и задумчиво уставились на гору вещей, которые решили взять с собой. Тут, пожалуй, без небольшого грузовичка не обойтись. Впрочем, Беркут быстро все решил: кинул нам с Иркой по рюкзаку и велел собрать себе все необходимое на несколько дней. Приказал каждому взять по два одеяла. Сам, кроме рюкзака с едой собрал себе сумку на плечо. Вещи типа ножей (2 штуки разных размеров) и зажигалок (6 штук) раздал и приказал беречь пуще денег. Вырезал себе и мне по здоровенной дубине, похожей на посох, предложил и Ирке, но она отказалась. Все остальное он сложил на большой дерматиновый лист, вырезанный из сиденья и тщательно перевязал в тюк. Мы вместе погрузили его в яму, недалеко от вагона, заложив сверху камнями и замаскировав сухими ветками. Потом мы решили немного перекусить перед дорогой.

Мир снова стал для меня «цветным».

Поднося ко рту бутерброд, я увидел свою руку и засмотрелся… Рука вся состояла из разноцветных каналов разной толщины, по которым пульсировала красная, желтая, зеленая и синяя жидкость. И не только рука, все тело было таким, под одеждой. Впрочем, и в одежде часть ниточек оплетали разноцветные капилляры. Черт… Аппетита картинка не добавляла. Присмотревшись к бутерброду, я выяснил, что и колбаса, оказывается состоит из красных и желтых сгустков, сыр – из красных и синих, а помидор – из зеленых, синих и желтых. Интересные получались пироги с котятами. Похоже, что я вдруг начал видеть некие новые свойства материи.

Понаблюдаем, поразмыслим…

Обед, если его так можно назвать, прошел в молчании. Ира была мрачной, мне показалось: еще чуть-чуть и она разревется. Беркут о чем-то размышлял, потом вдруг, быстро запихнув бутерброд в рот и наскоро прожевав его, поднялся.

– Надо попутчиков… похоронить.

Мне не хотелось этим заниматься, но Андрей настоял. Иру мы оставили упаковать остатки еды, а сами, хлебнув по глотку из фляжки, оттащили трупы к найденному Беркутом подходящему углублению в скале и завалили их камнями.

Когда вернулись к месту ночевки, Ирка сидела на траве и ревела. Андрей покачал головой, уселся с ней рядом и обнял. Прижавшись к нему, она пыталась что-то сказать, но слезы душили ее.

– Мы… Мы никогда отсюда… отсюда не выберемся… никогда не… не увидим… своих…

– Тихо, девочка, – бормотал Андрей, гладя ее по голове. – Не плачь, все образуется… Все будет хорошо…

Я поднял лежащую рядом флягу, отвинтил крышку и налил в нее золотистой жидкости. Мне показалось, что в коньяке плавало несколько зеленых и синих капелек. Закрыв глаза, я потряс головой. Капельки исчезли.

– Пусть она выпьет, – передал я Беркуту крышечку. Он поднес коньяк к Иркиным губам и, буквально, влил содержимое крышки в нее. Она закашлялась, помотала головой и посмотрела на нас опухшими от слез и голубыми, как небо, глазами.

– Мальчики, пообещайте мне, что мы вернемся домой…

– Обязательно вернемся! – твердо сказал Беркут, не дав мне и рта раскрыть. – Но нам надо искать туда дорогу. А не сидеть здесь и реветь. Поэтому, девочка, поднимайся, бери свои вещи, и пойдем!

Андрей Беркутов. Неизвестно где, то же утро

Мы обогнули скалу и начали медленно подниматься вверх, петляя между огромными валунами. В воздухе пахло каменной пылью, витали ароматы цветов и зелени, а к этому букету по-прежнему примешивался запах гари. Справа шла отвесная стена, сзади, слева и дальше по курсу виднелся лес. Под ногами хрустели камушки, изредка попадались островки жесткой желтоватой травы. Небо было вполне земным и солнце, поднимавшееся над деревьями впереди, внешне почти не отличалось от того, которое жарило нас вчера в Румынии. Ну, разве что, может, было чуть более красноватым, хотя это мог быть эффект восхода. Птицы тоже чирикали по-домашнему, весело и с задором. Только вот маленькая зеленоватая луна, склонившаяся к югу, развернулась рогами от солнца и теперь казалась совсем неземной.

Ирине идти было тяжело, она постепенно успокоилась – пришлось сосредоточиться, чтобы не поскользнуться или не ступить в какую-нибудь яму. Вадик выглядел как-то странно, часто озирался по сторонам. Мне показалось, что чувствует он себя не очень хорошо, я решил, что стоит приглядывать за ним внимательнее. Странная все-таки штука – психика. Больше десяти лет прошло, как я дембельнулся по ранению, а попав в переделку, сразу будто вернулся в то время. И ребят сейчас я воспринимал не как сотрудников, с которыми пришлось поехать в командировку, а как бойцов моего отделения, которых надо вывести живыми и, по возможности, целыми. Куда вывести? Об этом я запретил себе думать. Потому что чувствовал, если долго размышлять – крыша поедет. И твердил себе каждую минуту – сосредоточься на тактике. Стратегию обдумаешь потом. Так и шли.

Спустя минут десять вышли на плоскогорье, откуда предположительно упал наш вагон. Я уже хотел было объявить это ребятам, но тут услышал звуки, которые меня насторожили. Впереди послышались голоса.

Это могли быть наши попутчики из других вагонов, но что-то мне не понравилось в интонациях. Слов разобрать было нельзя, и я решил подстраховаться.

Я снял рюкзак и сумку, перехватил палку двумя руками и жестами показал Вадиму и Ире соблюдать тишину и опуститься на траву. Рефлекс, однако – остановился, сядь или пригнись. Потом, стараясь не шуметь, побежал к ближайшему большому камню, за которым открывался вид на плоскогорье.

Не пойму, почему я решил оставить ребят ниже – называйте это чутьем или интуицией. Но что-то мне подсказывало: не стоит всей толпой бежать вперед, раскрыв объятья. Так просто вагоны не перелетают с одной планеты на другую. Были у меня все основания думать, что это результат чьих-то действий. И я сильно сомневался, что наши цели совпадают.

Выглянув из-за камня, я увидел интересную картинку: впереди, метрах в двухстах от меня, находилось пожарище, по которому бродили люди. Это никак не могло быть остатками поезда. Пожарище скорее напоминало деревянное строение, сгоревшее этой ночью. Кое-где дымок еще поднимался над остатками бревен. Люди были странными, точнее странными была их одежда и экипировка. Я не мог разглядеть деталей, но, по-моему, они были в кольчугах или панцирях, уж очень те блестели на солнце.

Насчитал я их четырнадцать человек, они ходили по пожарищу и ковырялись в нем палками, вероятно, что-то выискивая. Чуть в отдалении стоял мужик без панциря, в серо-зеленой, судя по виду, кожаной одежде: странного покроя куртке и штанах. Изредка он что-то говорил и махал руками, возможно раздавая указания. Руководил, так сказать, в буквальном смысле слова. Языка я различить не мог, далеко было. Вдруг один из искавших вскрикнул и пошевелил своей палкой в земле, разгреб золу, что-то поднял. Командир подошел ближе, посмотрел, покачал головой. Боец кинул вещь обратно на землю и продолжил поиски. Оказалось, что боец держал в руках не палку, а что-то типа копья, наконечником которого служил длинный и тонкий клинок. На поясе у парня висела штука, очень похожая на меч в ножнах. В сочетание с кольчугами это наводило на определенные выводы об уровне местной цивилизации. Вот блин, ситуация… Поразмышляв, я решил позвать ребят, чтобы они тоже оценили реальность. Потому что не представлял, как нам с ней, реальностью, уживаться дальше.

Развернувшись, я осторожно отполз от валуна и вернулся к своим.

– Похоже, коллеги, мы попали в средневековье, – прошептал я им. Ира широко раскрыла глаза и открыла рот, собираясь что-то спросить, но я приложил палец к губам. – Говорить шепотом! Там четырнадцать человек с пиками и мечами что-то делают на пожарище. Хотите посмотреть?

Ребята синхронно кивнули.

– Мы сейчас очень тихо, пригнувшись, подойдем к камню и понаблюдаем за ними. Увидеть нас они не должны… Надо объяснять, почему?

Коллеги так же синхронно покачали головами.

Когда мы заняли наблюдательный пост, картинка на поляне мало изменилась.

– Странно, – прошептал Вадик. – Вот тот, который командует, светится как новогодняя елка.

– В смысле?

– У меня что-то с глазами, я говорил. Почему-то я вижу все вокруг в странном виде и в странных красках. Так вот, тот мужик, который отдельно от них весь разноцветный, как будто на нем гирлянда.

– Хм, – я скептически осмотрел его и прикоснулся ладонью ко лбу. – У тебя температуры нет? Не тошнит?

Вадик покачал головой.

– Я думаю, нам пока не стоит показываться им на глаза, – проговорил я.

В этот момент командир что-то рявкнул. Бойцы развернулись и собрались вокруг него. Не все оказались в кольчугах и с копьями. От опушки показались четверо, в одежде песочного цвета. Старшой построил бойцов в нестройную шеренгу, несколько минут им что-то объяснял, они активно кивали ему в ответ. Потом, громко гаркнув, разбились примерно поровну на две группы по два «песочных» в каждой и двинулись к ближайшим зарослям. Командир, оглянувшись по сторонам, что-то снял с пояса и сделал странный взмах рукой. Ослепительная полоска в рост человека вспыхнула и расползлась в стороны, открывая странное окно (нет – дверь!) прямо в воздухе. В проходе мелькнули какие-то здания, командир шагнул туда. Полоска схлопнулась и исчезла.

– Твою дивизию! – выругался я, почесав затылок.

– Ух ты, – выдохнул Вадик. – Знаешь, что он сделал? Вытянул из пояса разноцветную фигурку и ткнул ее… Ты это видел? А фигурка-то не сложная… Если научиться эти жидкости скручивать…

– Это такое в фантастике называют порталом? – с дрожью в голосе поинтересовалась Ира.

– Хрен его знает, – проговорил я. – Но возможно, мы так и попали сюда… Через такую штуку. Ладно… Куда эти побежали, интересно?.. – План действий складывался у меня в голове. – Значит так. Я схожу на разведку, осмотрю окрестности, заодно выясню – куда они пошли. Вы останетесь здесь, ждете меня. Сверим часы… Контрольное время – три часа. Если не появлюсь – действуйте по обстоятельствам. Второй контрольный срок – сутки.

Если и тогда меня не будет, уходите отсюда совсем. Вопросы?

– Может, лучше пойти вместе?

– Нет. Как-никак, я бывший разведчик и не все еще забыл. Попробую выяснить все что можно. Сидите здесь, вон в тех кустах. И не высовывайтесь. Ах да, и никаких сигарет, а то на запах кто-нибудь придет!

Я помог оттащить рюкзак и сумку к кустам и, взяв шест, бегом рванул в обход пожарища за первой группой туземцев.

Вадим Третьяков. Неизвестно где, тем же днем

Портал этот меня заинтересовал… Оказывается, из этих разноцветных субстанций можно фигурки лепить. Интересно как? Я нашел ближайшую желтую лужицу и попытался зачерпнуть ладонью. Ничего не вышло, рука прошла насквозь, не почувствовав ничего. Жидкость просто протекла через ладонь, как призрачная. Ира глянула на меня озабоченно, но промолчала. Впрочем, мне было все равно. Местный маг, или кто он там, точно показал, что субстанции – реальность, а не плод моего больного воображения.

Мы с Ирой забрались в кусты. Для этого пришлось немного поработать ножом. В результате появился вполне приемлемый и не слишком заметный снаружи проход внутрь кустарника. Там я уложил на влажную землю срезанные ветки, а поверх накрыл одеялом. Таким образом, мы разместились даже с некоторым комфортом. Солнце снаружи припекало, но здесь, в кустах, была тень и относительная прохлада.

– Про какие фигурки ты говорил? – спросила Ира.

Подумав, я рассказал девушке о том, что вижу. Показал на ее ногу и объяснил, что сквозь обувь наблюдаю субстанции в ее стопе. Что в них присутствует больше желтой и зеленой жидкостей, чем во всем организме. Предположил, что с ее ногой не все в порядке. Сами каналы сквозь обувь видны были плохо, но из кроссовки вытекало, будто бы Ира недавно вступила в лужу с желтой краской. Девушка с удивлением уставилась на меня, затем сняла башмак и носок. Снизу на стопе виднелся свежий порез. Крови не было.

– Это я еще в купе порезалась, – призналась она.

Сосредоточившись на «цветном» зрении, я увидел, что в ее стопе повреждены несколько каналов: два красных и один зеленый. Из зеленого капилляра по капельке сочилась вязкая зеленая жидкость и, смешиваясь с красной, почему-то становилась желтой.

Ира достала из рюкзака аптечку, которую мы нашли в поезде, обработала рану перекисью и заклеила пластырем. Помогая ей доставать и упаковывать вещи, я вдруг заметил над кожей моих рук странное, бледно-голубое свечение. Присмотревшись внимательнее, напряг новоприобретенное «цветное» зрение. Реальность вдруг как-то странно мигнула, и материальный мир исчез.

Все вокруг состояло из потоков: тех самых, четырехцветных. Они были всюду: оплетали окружающий мир, рассеивались в пространстве и проникали в почву. То, что раньше было кустами, превратилось в растения, состоящие из тысяч разноцветных каналов, тянущихся вверх. Сквозь серую, полупрозрачную землю я видел такие же четырехцветные корни, жучков и червей. Ира, сидевшая рядом, радужно переливалась: я вдруг разглядел ее стучащее сердце, пропитанное сложнейшими схемами и потоками, невероятной сложности мозг, похожий на огромный, светящийся грецкий орех. Насладившись этой совершенно нереальной, виртуально-искусственной картиной окружающего мира, я взглянул на себя. Мое тело исчезло, остался лишь странный голубой контур. Там, где раньше у меня были руки, виднелись бледно-голубые полупрозрачные трехпалые щупальца. Я попытался ими пошевелить и вдруг как-то сразу и полностью их ощутил. Они не просто были и могли двигаться, я ими чувствовал.

Не знаю, как такое описать. В нашем языке нет слов, которые бы обозначали такие ощущения. Самое близкое, это, пожалуй – вкус. Щупальцами я мог пробовать субстанции. Ведомый странным любопытством, я потянулся к потокам. Красный: терпкий вкус мяса, вымоченного в красном вине и посыпанного специями. Синий: солоноватый вкус холодной воды из горного ручья. Зеленый: кисловатое ощущение свежего щавеля и крапивы. Желтый: сладковатый, невероятно мерзкий вкус гноя…

Меня чуть не вывернуло наизнанку. Мир реальности внезапно, одним рывком вернулся. Зажимая рот ладонью, я выскочил из кустов и выблевал завтрак на землю. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.

Ира вылезла из кустов следом за мной.

– Ты как? – испуганно спросила она, дотрагиваясь до моего плеча.

– Уже лучше, – прохрипел я, отплевываясь. – Дай воды, пожалуйста.

Девушка подала мне бутылку, я прополоскал рот и попросил полить мне на руки. Мерзкое ощущение проходило. Моя руки, я вдруг почувствовал, что щупальца никуда не делись. А стоило мне напрячь зрение, как я их увидел: три бледно-голубых пальца, вылезавших из запястья. С маленькими такими коготками на концах.

Я вздохнул, облокотился на ствол молодого деревца, похожего на клен, и закрыл глаза. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша.

– Вадик, идти можешь? Давай спрячемся обратно, – позвала меня Ира, положив прохладную ладонь мне на лоб.

– Все в порядке, – сообщил я ей. – Сейчас.

Мы снова полезли в кусты. Девушка уселась на одеяло, обхватив колени, и озабоченно уставилась на меня.

– Что это было? – спросила она.

– Новые ощущения в новом мире, – невесело усмехнулся я. Рассказывать о собственном сумасшествии не хотелось. Поняв, что ничего от меня не добьется, Ира улеглась на одеяло, свернулась калачиком и затихла.

А я принялся размышлять.

А крыша ли едет?.. Портал-то нам не привиделся… Интересно получается: средневековая одежда аборигенов, копья, мечи и технология перемещения в пространстве, недоступная нам, грешным. И, судя по всему, я видел самую суть процесса. А Андрей и Ира не видели. Какой мы из этого делаем вывод? А вывод получается интересный. И если мы на секундочку предположим, что мозги мои в порядке, то перенос в этот мир открыл возможность моему зрению видеть… А ведь у того парня, что ушел через портал, тоже были бледно-голубые сполохи, которыми он собственно… А если…

Я открыл глаза. Из запястья по-прежнему росли две дополнительные бледно-голубые почти прозрачные уродливые конечности.

Я сложил «пальцы» вместе, щепотью и захватил ближайший зеленый канал, что тянулся во мху, между стеблями кустарника. Получилось! Зеленая субстанция по консистенции напоминала мягкий и податливый гель… А теперь… Я попытался вытянуть его в трубочку двумя «руками». Получилось. Теперь свернем трубочку в кольцо… Как только я замкнул два конца, образовался канал, стенки геля будто бы затвердели, а внутри стала циркулировать жидкость. Чудеса…

Пока я изучал свои новые конечности и окружающий мир, Ира ушла в себя, свернувшись на одеяле в позе эмбриона. Кроссовки она не одевала, поэтому я по-прежнему видел раненую ногу и вязкие желтые капли, просачивающиеся изредка сквозь пластырь. Придвинувшись к ней, я вытянул вперед свои новые «руки» и несколькими осторожными движениями «пальцев» попытался соединить порванные каналы. Как я ни старался избегать желтой субстанции, мне это не удалось – все равно коснулся. Однако на этот раз вкус «гноя» не вызвал таких ярких ощущений, как некоторое время назад. Да, неприятно, но вполне терпимо. Соединить потоки долго не получалось: «пальцы» были толстыми и неуклюжими. Я весь вспотел от напряжения и уже хотел было бросить эти эксперименты, но тут мне наконец удалось удачно зацепить канал коготком и совместить оборванные концы. Трубочки мгновенно срослись. Ирка на мои действия никак не отреагировала. Не почувствовала? Прекрасно!

Как только порванные красный и синий каналы соединились, цветные жидкости стали циркулировать нормально. Что еще? Что-то меня смущало. Посмотрев на вторую ногу, сообразил. Пузырь из ранее образовавшегося «гноя» был явно лишним.

Я сложил пальцы в щепоть и, поморщившись, потянул желтый гель на себя. Все произошло, как и предполагал: субстанцию удалось вытащить из плоти и скатать в шарик. Шарик я вытянул в трубочку и замкнул в кольцо. Куда ж ее теперь? Попробовал повесить на веточку – повисла.

Открывались некоторые интересные особенности этого мира. И, собственно, привлекательные возможности. Это следовало хорошенько обдумать и опробовать…

– Поговори со мной, пожалуйста, – вдруг сказала Ира, усевшись и обхватив колени руками. В глазах стояли слезы. – Иначе я сейчас с ума сойду…

Андрей Беркутов. Неизвестно где, тем же днем

Тело само все вспомнило… Движения, навыки. Оно, конечно, не двадцатилетнее, и реакция уже не та, но чувствовал я себя почти в форме. Почти… Тем более что сейчас приходилось действовать налегке, ни оружия, ни боекомплекта. Даже разгрузки не было. Ничего, начну тренироваться, войду в форму. А то, что здесь навыки понадобятся, сомнений почему-то не возникло.

Рядом со сгоревшим домом, на опушке, я заметил пятна крови, которые даже песочком присыпаны не были. Трупов не было, но думаю, что их просто унесли – крови было порядочно. И вряд ли это животные. Кое-где валялись обгоревшие останки частей тела, клочки одежды, обломки копий с длинными, металлическими наконечниками. Я спиной чувствовал висящую над этим местом опасность. Мое сознание само включило то мироощущение, которое сформировалось когда-то в Чечне. А еще, местом пониже спины, ощутил груз проблем и в сотый раз, наверное, пожалел, что поехал в эту командировку.

Разговаривая с приятелями там, на Земле, я уяснил, что обычные люди представляют бойцов ВДВ, даже бывших, крутыми суперменами, которые не только пьяными купаются в фонтане, но и могут порвать врагов голыми руками. И мало кто из них, обывателей, понимает, что десантура является грозной силой, лишь имея в руках оружие с боеприпасами, средства связи, карты местности и план операции, куда включена огневая поддержка, пути отхода и множество других вещей. А мы здесь оказались, говоря откровенно, с голой задницей. И боевая единица из меня была, к сожалению, весьма слабенькой. Много лет я не тренировался, лишь ходил в зал периодически да махал шестом иногда, под настроение. Посему, стоит десять раз думать, прежде чем ввязываться во что-то. Так что, целью моей пока была лишь разведка, с использованием ее основного способа, а именно – наблюдения.

Бойцов, что ушли в лес, я догнал быстро. Шумели они изрядно, явно никого не опасались и не скрывались. Так, держась метрах в семидесяти, я осторожно следовал за ними. Лес вскоре закончился, отряд остановился на опушке, видно передохнуть решили. Я залег в кусты неподалеку и стал подробно изучать их.

Сапоги кожаные, штаны кожаные, кольчуги, надо же… Поверх кольчуг кожаные пояса, все в металлических заклепках и пластинах, служивших креплением для всякой всячины. Мечи в кожаных ножнах, длиной с полметра, плюс круглая рукоять с крестообразной гардой, у некоторых с рельефом. Чтоб пальцы не скользили? С другой стороны – ножи, судя по форме ножен – кинжалы. На спинах странные штуки, похожие на маленькие арбалеты, у некоторых – вещмешки. В руках длинные палки с чуть загнутым клинком на конце – можно наносить колющие и режущие удары. Копья, значит. У двоих какие-то финтифлюшки на поясе – разноцветные цилиндрики размером с губную помаду. На головах шапки, чем-то напоминающие мотоциклетные шлемы старинного образца, не совсем понятно из чего, кожа, что ли? И не жарко? Судя по всему, жарковато – трое головные уборы сняли, под ними оказались мокрые от пота шевелюры.

Бойцы держались уверенно, местности вокруг не опасались, некоторые уселись на траву. Негромко переговаривались между собой. Двое стояли и посматривали по сторонам, лениво так, скорее ради интереса, чем неся караульную службу. Языка, на котором говорили, я точно не знал. Не надеялся, конечно, на русский, но вдруг…

Оглядев опушку, я заметил вдалеке строения. Ага, подразделение явно движется в населенный пункт. Минут через десять один из аборигенов что-то рыкнул, видимо привал закончился. Собравшись, они быстрым шагом двинулись дальше. Переть за ними по открытому пространству я не рискнул и двинулся обратно, заходя чуть западнее, чтоб изучить местность ближе к нашему вагону. Спустя минут пятнадцать я почувствовал запах гари и понял, что почти вернулся. Лес был вполне проходимым, этакий кленовый бор с редким кустарником. Беспокоясь за своих, я почти бежал и, обогнув очередной куст, лицом к лицу столкнулся с аборигеном.

На какое-то мгновение мы оба застыли. Его глаза расширились, и я, недолго думая, ткнул парня концом своей палки в пах, надеясь, что его анатомия не сильно отличается от нашей. Боец с воплем согнулся, и тут же из кустов появился второй, без шлема, с удивленным выражением лица. Стоит отдать должное, сориентировался быстро, вытянул меч, похожий на саблю, одной рукой и нож– другой… Так, допрыгался! Продолжив движение навстречу, я направил конец шеста бойцу в лицо, а когда тот вскинул меч, защищаясь, чуть сместился в сторону, резко развернул палку другим концом, сделав ему подсечку под колено, чуть выше сапога. Пока абориген падал, шест закончил движение и стукнул вторым концом парня точно в висок. А вот нефиг шлем снимать в боевой обстановке! Боец дрыгнул ногами пару раз и затих.

Честное слово, не хотел, чтоб так получилось. Правда, он свои железки не для спортивного фехтования доставал, так что выбора не было по-всякому. Я быстро осмотрелся по сторонам, нагнулся и коснулся шеи… Мог не делать этого, висок явно продавлен внутрь. Да, пульса нет. Хреново. Вернулся к первому, тот лежал в позе эмбриона и тихонько стонал, стукнул я от души. И что ж теперь с ним делать? Уже не торопясь, я снова оглядел окрестности… Два десятка зверей, похожих на лошадей паслись рядом на опушке. Ну что ж, все ясно, эти двое охраняли транспорт. А отряд пошел пешочком, потому что на лошадях, даже через такой лес, ехать было затруднительно.

Меня слегка потряхивало от адреналина. Вот, блин, ситуация. Делать нечего, надо бежать отсюда и быстро. Я отстегнул пояс на двухсотом, вложил оба клинка в ножны. Чтоб не мучиться, застегнул пояс у себя на талии. Конструкция пряжки была проста как три копейки, на себе мне пришлось затянуть ремешок чуть посильнее, чем прошлому владельцу. Попробовал, как выходит нож. Потом подошел к живому бойцу и нежно пнул его носком туфля чуть пониже спины.

– Вставай, помощь нужна.

Тот понял, что я чего-то от него хочу, и с трудом поднялся, глядя на меня глазами побитой собаки. Я показал ему пальцем на ремень и перехватил палку поудобнее, на случай если боец дурить начнет. Нет, ничего, сообразил, что я не шучу, снял без фокусов.

– Шлем и кольчугу, – я показал палкой на убитом. Боец помялся, снял головной убор и освободился от кольчуги. Показал ему концом палки на лошадей, он повернулся, и я стукнул его по макушке. Парень рухнул как подкошенный. Прости, но оставлять тебя в живых нельзя… Запрокинул голову, как учили, и полоснул по горлу кинжалом, стараясь, чтобы кровь не попала на меня. Усилием воли задавил эмоции. Прятать трупы не посчитал нужным, все равно их будут искать и найдут, чего зря время терять?

К лошадям подходить не стал. Боюсь я их и верхом ездить не умею, ну нафиг! Раскрыл мешок, который лежал рядом. Что-то похожее на хлеб, вяленое мясо, бутылка с жидкостью из какого-то ореха типа кокоса. Две рубахи, плащ. А это что? Странная коробочка из дерева, а внутри… Да это же стрелки к арбалету. Твою дивизию, это же магазин!!!

Интересно… Сам арбалет, той самой конструкции, что и у ушедших в деревню бойцов, мирно лежал под кустом. Простенько и со вкусом. Арбалет взводился рычагом, стрелка снизу автоматически выщелкивалась на ложе. Единственно, стрелка мне показалась очень легкой, как-то не тянула она на серьезный болт. Ладно, потом разберемся. Магазин я кинул обратно в мешок, забрал обе кольчуги, шлем, оба пояса и второй арбалет, который лежал за следующим деревом. Чувствуя себя тягловой скотиной, ринулся обратно в лес, сделал крюк и спустя пятнадцать минут вышел к кустам, где должны быть Ира с Вадимом, но с обратной стороны. Ребят нигде не было видно, я негромко позвал:

– Вадим? Ира?

– Мы здесь, – раздался шепот из густых кустов.

Ирина Зуева, неизвестно где, тот же день

Сегодня, с самого утра я сходила с ума.

Я тысячу раз прокляла себя, что поехала в эту командировку. Ругала Андрея на чем свет стоит за то, что он меня с собой потащил. С ужасом представляла, как там без меня Настя и Игорь. Мы договорились с мамой, что она поживет с ними в мое отсутствие, но что же будет, когда я не приеду вовремя? А сами родители? Что будет с ними, когда им сообщат, что я пропала без вести после железнодорожной катастрофы в Богом забытой Румынии? У мамы больное сердце… Стоило только представить, как Настя спрашивает Игоря: – «А когда мама вернется? – как мне не удавалось удержаться от слез.

Вообще, я редко ревела и падала духом. Подружки, да и многие знакомые мужчины часто называли меня сильной. На самом деле это было не так. Просто почему-то, с самого раннего детства у меня всегда сохранялась твердая уверенность: ничего плохого ни со мной, ни с моими близкими случиться не может. Ранимая и всего боящаяся девчонка, которой я была всегда, пряталась за эту уверенность, как за стену.

А тут вдруг случилось.

И сейчас я с ужасом поняла, что уверенность растаяла. И, наверное, впервые в жизни стало по-настоящему страшно. Я осталась одна, без близких, в незнакомой, страшной обстановке. Частичка меня, маленькая девочка Настя, которую я любила больше всего на свете, оказалась невообразимо далеко. А мужчины, который меня защищал и любил, которого я нашла с таким трудом, тоже не было рядом.

Подумалось, что жизнь теперь никогда не будет такой, как раньше. Стало еще страшней, я не выдержала и села на одеяле.

– Поговори со мной, пожалуйста, – попросила я Вадика, потому что поняла – еще пару минут переживаний, и я просто сойду с ума.

Он посмотрел на меня и, видно, что-то понял.

– Все будет хорошо, Ирка… Ты только не скисай! Сейчас Беркут разведает округу и наверняка найдет кого-нибудь, кто нам поможет.

– Как ты думаешь, почему мы здесь оказались? – спросила я его.

Вадим взъерошил волосы на макушке, достал сигареты, потом, вспомнив, что Беркут запретил курить, с сожалением засунул их обратно.