Текст книги "Военные пацаны"

– У каких «часов»? – не понял Влад.

– Представь, Вахид, все в мире взаимосвязано: если произойдет сбой на солнце – это отразится на земле; в галактике взорвется звезда – это отразится и на нашей Солнечной системе; если море станет пресным, в нем погибнут рыбы и животные…

– Икгы не станет…

– …Прибрежные твари исчезнут. Даже если в полях не будет того же шмеля, у коров станет меньше корма. Это можно продолжать бесконечно. Если начнется война – будут гибнуть люди.

– А часы?

– Да, часы… – Рамзан задумался. – В часах есть маятник, его еще «баланс» называют, он приводит в движение шестеренки, те двигают стрелки. Для того чтобы маятник двигался, нужна пружинка, и ее нужно заводить по меньшей мере раз в сутки. Есть электронные часы с батарейкой, но и она не вечная, на год-два хватает. А пружину небесных часов, образно выражаясь, заводит Бог. И эти часы безотказные, вечные. Благодаря этому механизму в мире и поддерживается равновесие. Но греховный по своей сути человек прилагает все усилия, чтобы эту пружину испортить, и с усердием рубит сук, на котором сидит.

Владислав хмыкнул:

– Да, баланс… Что-то подобное иногда лезет в голову – особенно после того, как уходят близкие люди и ты ощущаешь себя маленькой беззащитной звездочкой в одной из бугных галактик. А туда же – «человек цагь природы…». Он даже жить не может столько, сколько захочет. И не знает, когда закончится его существование… «Последние дни» наступают, конец света?

– Этого никто не знает. Но в «последние дни» весь исламский мир вместе с Иисусом Христом встанет на войну с нечистью. Так написано в Коране.

– Но ведь мусульмане говогят, что миг на земле наступит только после полной победы ислама?

Рамзану эта мысль явно не понравилась.

– Ты, Вахид, сам-то понял, что брякнул? Я тоже что-то подобное читал про христиан. Ваххабиты – они отступники, сектанты! Тебе что, тоже мозги промыть успели?

– Понятно, – улыбнулся Влад. – Но по тебе не скажешь, что ты чистый ангел.

Чеченец засмеялся:

– Это точно! – И непонятно, то ли в шутку, то ли всерьез, добавил: – Ты думаешь, я не помолился, прежде чем к тебе зайти?

– Так у вас все менты мусульмане?

– Я бы так не сказал. – Рамзан задумался. – Вообще-то не думал об этом. Половина на половину, наверное. Но все называют себя мусульманами.

– А в чем газница между хгистианством и исламом, как ты считаешь?

– А ни в чем, Вахид: рай, ад, те же заповеди.

– Значит, заггобная жизнь, и все такое прочее.

– Ну да. У нас интересных случаев очень много было. И причем всяких разных. Вот один из них, довольно забавный. Один мой друг, давно уже работавший водителем «Скорой помощи», рассказал такое: человек умер – не помню уже, то ли на операционном столе, то ли в палате – и очутился, как он сказал, на огромном зеленом лугу. Тишина, небо чистое, голубенькое. Хорошо так, спокойно, легко. Стоит, озирается, ничего понять не может. Откуда-то издалека идет мужик: обыкновенный такой мужик, вроде как даже обычный работяга, как и сам померший. Приблизился: «Ты чего тут делаешь?» – «Дык ить…» – «Нечего тебе тут делать!» – развернул за плечи и пинка ему под зад. Тот очухался, врачи удивились: покойник ожил!!! Я ему не поверил; в то время, думал, шутит. Нет, клянется: хвала Аллаху, так оно и было.

– У нас такое тоже гассказывали.

– А со мной случай был. Рассказать? – предложил Рамзан.

– Валяй.

– В прошлом году в горах на бандитскую засаду нарвались. Перестрелка жесткая была. В самый разгар боя вроде кто-то назойливо меня за плечо дергает. Оглянулся – никого. Опять дергает, оглянулся… а за спиной – скала. От большого камня, вижу, пуля летит, прямо в голову! Да, именно пуля, моя пуля. Облачко пыли и мелких камушков от трещинки медленно так клубятся, рассеиваются, и пулю четко вижу, как в замедленной киносъемке. Если бы не обернулся, она бы мне ровненько в затылок угодила, а так рядом с виском прошла!

С этого вечера Владислав стал полностью «своим среди чужих»: Сылларова приняли в коллектив, где он со временем обрел много хороших друзей. Работать приходилось везде: в горах, в городах, в степи…

Сары-Су88
  Сары-Су – мутная, желтая вода (тюрк.), поселок в Шелковском районе Чечни.


[Закрыть]

Вода чиста у истока.

Чеченская пословица

По степи протекает спокойная и тихая узенькая речка, местами ее берега живописно обрамляют заросли кустарника и конопли. В этих зарослях в дневное время суток прячутся от жары и парящих в чистом знойном небе орлов тощие зайцы и жирные фазаны. Осторожно, озираясь по сторонам, подходят на водопой драные лисы и шакалы. Говорят, раньше здесь в огромных количествах водились и сайгаки. Но это было давно.

Есть обрамленные высоким камышом озера. Иной раз зеркальная гладь воды покрывается веселенькой искристой рябью – это проплыла черепаха или водоплавающая птица, которая, нарушив скучную тишину, шумно села на воду, отчего прибитой волной от бережка может отбиться запутавшаяся в камышах дохлая змея…

При порывах ветра поднимается густая пыль, случайный странник начинает прикрывать ладонью рот и нос; но когда клубы пыли унесутся сухим ветром в другое место, под ногами у отважного путешественника пыли меньше ничуть не становится.

После обильных и долгих грозовых дождей степные грунтовые дороги превращаются в грязевое месиво и в итоге становятся совершенно непривлекательными для поездки на автотранспорте. Но какая же благодать после ливня! Дышится легко, свободно…

Множество изрезанных водными каналами-арыками сельхозугодий: редкие пашни, частые бахчи, небольшие рисовые чеки… При посевах яровых или озимых двадцать процентов зерна, как правило, списывается на поклев птиц – оттого и фазаны, надо полагать, такие упитанные. Для того чтобы эти наглые птицы не портили государственной отчетности по планам заготовок, местные ногайцы с приезжими якутами периодически их отстреливают, чем, вне всяких сомнений, вносят ощутимую лепту в развитие сельского хозяйства республики. К великому сожалению, вредных фазанов от этого меньше не становится: зерно непременно продолжает бесследно исчезать.

Чу! А это кто?! Какие-то вооруженные до зубов люди, у которых рисунок одежды полностью сливается с зеленью кустов, навострив самодельные рыболовные удочки, как загипнотизированные, не отрывая глаз, наблюдают за недвижными поплавками… Значит, здесь, в степи, есть и блокпосты, в которых водятся вечно голодные российские военные, а в речке – мелкая рыба, богатая фосфором и другими полезными питательными веществами, хорошо усвояемыми молодыми растущими организмами, – она превосходно дополняет скудный рацион. Можно было бы порыбачить и с помощью гранаты, но мудрые и осторожные воины не желают привлекать к себе внимания: всюду, как волки, рыщут банды сепаратистов. К слову сказать: волки и шакалы – неотъемлемая часть животного мира ногайской степи. Как ни странно, с бандитами они в этом чудном ареале прекрасно уживаются, друг друга не трогают. Под рыбаков могут косить и коварные члены бандформирований, решившие устроить где-нибудь под мостом засаду.

Говорят, в этих чудных местах существуют и дикие кабаны, но длительные наблюдения их присутствия не выявили. Возможно, и были когда-то, до войны, но, спугнутые великим шумом, мигрировали в горы, где их успешно используют бандгруппы в качестве одноразовых саперов, разбрасывая на своих тропах пищу с незначительными добавками взрывчатых веществ. Таким образом, они приучают их находить мины, установленные неизвестно кем и против кого.

Если внимательно присмотреться, вода в речке имеет еле заметный желтоватый оттенок; вероятно, по этой причине в 1937 году молодой поселок в Шелковском районе Чечни наблюдательные люди так и назвали – Сары-Су: не то желтая вода, не то желтый песок. Сейчас местной водой пользуются для орошения сельхозугодий, но это мало чем помогает государственным посевам: в результате интенсивного и необдуманного выпаса скота пески наступают, степь вымирает… Это сколько ж было скота, чтобы все вытоптать?!

В самих поселках имеются богатые сады, ухоженные виноградники, огороды, у многих жителей солидные отары овец и другой животины. Благодатная земля сама кормит людей, помидоры как сорняк растут. Чего, спрашивается, делить? Этот вопрос часто задает себе прибывший в эти места из какой-либо дремучей северной провинции наивный, но храбрый, романтически настроенный и не удовлетворяющийся простыми житейскими проблемами путешественник-натуралист. Приехал он в эти места по обмену опытом и за семенами знатной дыни «Заря коммунизма» и лелеет явно несбыточную мечту – по возвращении домой привить ее на вечной мерзлоте.

* * *

Алим99
  Алим – мусульманский (в данном случае ваххабитский) проповедник.


[Закрыть] Хошмутдин – представитель «ногайского ваххабитского джамаата», организованного в свое время самим Хаттабом, – ехал на частном стареньком «Москвиче» в этот самый поселок. Двери у машины открываются только снаружи, ибо все внутренние ручки переломаны; это болезнь большинства местных автомобилей – сказывается кавказский темперамент. Угрюмый водитель, дагестанец по имени Саид, оказался неразговорчивым; кажется, единственное слово, которое он знал, было «баркал», что значит – спасибо. Первое «баркал» прозвучало при сделке с предоплатой в рублях в осетинском поселке Эльхотово, а затем араб сбился со счету, когда на каждом милицейском посту давал Саиду купюру для передачи постовым.

Машина, кажется, едет медленно, но араб водителя не торопит, сам автомобиль выбирал: старенький «Москвич» не вызывает подозрений, а до более накрученного авто сотрудники на постах могут придраться с целью произвести более тщательную проверку пассажиров и багажа и, следовательно, вымогательства денег. Рублей не жалко, главное – самосохранение: береженого Бог бережет. Всякое может случиться.

Проверки документов араба совершенно не волнуют: паспорт самый что ни есть настоящий, российский, стоит недорого. При проверке личности всегда можно откупиться рублями. Но вот если на глаза проверяющим попадутся блоки с сотнями тысяч долларов, которые он провозит, так недолго и с жизнью расстаться…

Как медленно едет… Араба терзает беспокойство: все нужно делать быстро, быстро, быстро! Время – деньги, еще так много дел… В себе он нисколько не сомневался: язык подвешен; с его помощью, уверен, и корову сможет убедить на правое дело – в случае надобности взорвать поселковую ферму. Но сейчас этот вариант алима нисколько не интересовал, его можно оставить как запасной. В данный момент араба интересует молодежь. Работа оценивается по результату. А результат – это деньги, деньги, деньги! И немалые…

Раздался сигнал мощного автомобиля, водитель принял вправо. Забив салон пылью, мимо промчался крытый брезентом мощный грузовик с крапово-желтой эмблемой на двери, со спецназом на борту. Через некоторое время «Урал» скрылся за лесистым поворотом. Как быстро едут: видимо, торопятся куда-то…

В апреле Хошмутдин находился в Турции, где близко познакомился с почетным консулом ЧРИ Медентом Онлу, с которым его свел генеральный представитель ЧРИ в мусульманских странах Ману Мансур, старинный друг араба. Тип, близкий к фанатику, но более уравновешенный и хладнокровный, занятый не столько идейным обеспечением и эмоциональной энергетизацией «движения сопротивления», сколько продумыванием и планированием террористической деятельности и конкретных терактов. Лидер, предпочитающий оставаться в тени и в то же время желающий иметь большие деньги.

Ману с присущим ему природным артистизмом представил Хошмутдина Меденту не просто как идейного борца за права человека на Северном Кавказе, но как человека, непосредственно и тесно работающего в плотном контакте с «революционерами», значит, и рискующим собственной жизнью.

Предоставив полную информацию о «достижениях повстанцев», о делах, в которых достопочтенный Хошмутдин «премного преуспел», посетовал на иссыхающий ручеек финансирования «войск». Затронули вопрос и о беспрецедентном росте религиозности в среде чеченской молодежи на фоне российской безыдейности. Результатом беседы солидных людей стало включение невидимых глазу рычажков управления плотинами, и ручеек пополнился солидным вливанием долларов на сколько-то миллионов. Самый солидный взнос был от крупной организации «Нурджулар»; при этом пара миллионов как бы невзначай застряла в кармане араба…

За поворотом, над рощей, поднялось облако густого черного дыма. Что это? Вроде никаких звуков слышно не было. «Москвич» остановился: сквозь такое задымление не проедешь – в лучшем случае можно запросто в кювет угодить.

– Что это? – спросил алим водителя.

– Писают, – смеясь, ответил Саид и сдвинул свою кепку на затылок.

– Кто? – ничего не понял араб.

– Спецназовцы…

…Подобных финансовых операций было проделано вертким алимом очень много, но всякий раз необходимо было отчитаться о результатах своей работы. Аллах велит делиться, и Хошмутдин покорно делился: какой-то жалкий процент этих денег уходил на помощников, а это значит, будет и результат. Полторы сотни тысяч он сейчас, по испытанному и безопасному маршруту Турция – Грузия – Ингушетия – Чечня, везет своему кунаку Омару. А как Омар ими распорядится – это уже не его дело. Главное, чтобы в тех местах, куда он направляется, были молодые боеспособные люди…

Видно, у водителя поднялось настроение:

– А что тебя, друг, в такое время в Сары-Су потянуло? Говорят, неспокойно там, банды шалят.

– Брат просил помочь кое в чем, новый дом решил построить.

Водитель насторожился:

– Брат… это хорошо…

– Конечно, хорошо, – даже несколько растерялся Хошмутдин и, на всякий случай нащупав в кармане куртки пистолет, повторил: – Новый дом решил построить, помогать надо.

Дым рассеялся, бойцы стали грузиться на борт; впереди, по ходу движения, догорала граната белого дыма. «Москвич» под прицелами пары автоматных стволов тронулся, осторожно объехал «Урал». Наконец-то водитель прибавил обороты.

– Скоро уже, – сообщил он, – мало осталось.

– Как быстро, – похвалил алим. – Я даже и не заметил.

Через некоторое время стало понятно, почему Саида взволновало упоминание о брате.

– Моего брата живодер Омар убил, мой дом отобрал. Хочу с ним расплатиться.

– Да-а, времена… – неопределенно ответил араб и на всякий случай добавил: – Омар и мне кое-что должен…

– Встретишь его раньше меня – убей, – как-то буднично произнес Саид. – Аллах тебя возблагодарит.

– Не сомневайся, друг… – Алим вынул руку из кармана, оружие не понадобилось – пусть живет.

Вот и поселок. В Сары-Су машина, подняв клубы пыли, остановилась возле железной изгороди добротного дома доверенного лица, одного из полевых командиров Северного фронта – бывшего совхозного агронома, а ныне того самого живодера – Омара Бидаева. К счастью для Саида (или наоборот), хозяина в доме не оказалось, и потому гостя вышла встречать супруга Омара.

«Москвич», стрельнув глушителем, сорвался с места, и в этот момент со стороны федеральной трассы, откуда они приехали, раздался приглушенный расстоянием хлопок взрыва; над рощей медленно поднялось грибовидное серо-белое облако – это уже явно не дымовая граната. Послышались сухие щелчки одиночных выстрелов. «Добивают! Вот и пописали… хорошо засаду устроили, даже я не заметил. Специалисты…» – мелькнула мысль в голове алима. Через некоторое время столб дыма почернел – так бывает, когда горят колеса.

Свой багаж – видеоплеер с кассетами и сменную одежду – араб оставил в доме. Прихватив с собою Коран, не теряя ни минуты, вышел на улицу, чтобы пройтись по богатому садами и нищими жителями поселку в поисках сырых душ. Поужинать можно и попозже.

Сырые серые души в виде пяти молодых людей не заставили себя долго ждать: они стояли посреди знойной пустынной улицы и вели беседу ни о чем. У двоих из них за поясами открыто торчали рукоятки пистолетов. Не исключено, что и другие были вооружены: мужчине появляться на людях без оружия просто неприлично. Законной власти давно уже нет, лояльных к федеральным властям людей ликвидируют местные и заезжие банды, иногда и похищают жителей села.

Вежливо поздоровавшись с видом свободного от каких-либо дел человека, араб влился в разговор. Для начала – ни о чем.

– Уассалям уалейкюме! Хорошая погода!

– Уалейкюм уассалям! – Парни дружелюбно по очереди обменялись с прибывшим незнакомцем рукопожатием. Проявили интерес: по какому делу или в гости к кому приехали?

– Приехал погостить к своему хорошему другу – Омару, вашему доброму земляку. Сам я издалека. – Конечно, лучшая защита – это конспирация, естественность и простота.

После обсуждения погоды и того «как раньше было хорошо, а сейчас плохо – даже сайгаков нету», наступил момент парням заметить священную книгу в руке Хошмутдина, и ручеек беседы стал плавно перетекать в религиозное русло.

– Вы когда-нибудь, хоть изредка, читаете Коран?

– В мечеть ходим, – уклончиво ответил один из парней, – арабский не знаем.

Парни никуда не спешили: никаких дел, забот, абсолютно никакой работы – ни тем более развлечений.

– Напрасно. – Хошмутдин раскрыл книгу, глубокомысленно изрек: – Нужно не просто читать; правоверному необходимо глубоко изучать Коран и делиться знаниями с ближними. К примеру, вы знаете, что означает слово «исхан»?

– Это когда всемогущий Аллах смотрит на нас. Верно?

– Он смотрит на нас всегда, это правильно, молодцы. Но ихсан – и это правоверный мусульманин обязан знать – Аллах всегда смотрит на тебя: во время работы, отдыха, в дороге, сбора урожая. Всегда. Даже во время правого боя или в засаде на врага. Ты должен помнить об этом, то есть всегда быть в состоянии ихсана. Ихсан – это поклонение Аллаху в совершенном виде, соблюдая при этом все обязанности перед Ним, чувствуя Его постоянный взор, зная Его величие и могущество, от начала и до конца.

Какой мудрый и умный человек! Вот так запросто разговаривает с парнями, как с равными себе, – это льстит. Арабу же в этом поселке конспирация особо и не понадобилась, естественность и простота сработали четко.

– А приходите вечером в гости, друзей приводите, – пригласил алим парней. – Я вам много чего интересного расскажу. – И повторил: – Обязанность истинного мусульманина – хорошо знать Коран и делиться знаниями с ближними.

Приглашение алима было принято с радостью: хоть вечерок-другой скоротать в обществе уважаемого алима, почему бы и нет. Тем более парни не простачки какие-нибудь: о подобных вербовщиках хорошо наслышаны, а «святой джихад» – это деньги, и немалые. Какой-никакой, а заработок.

Алим тоже доволен, ибо, если хоть один из них проявит интерес к настоящему «движению сопротивления» – газавату, если хоть один из них навесит на себя килограммы взрывчатки – это будет еще один шаг к победе…

– …Бог наложил печать на сердца и слух неверующих, взоры их покрыл завесой – суровой будет их расплата!1010
  Суровой будет их расплата – здесь и местами далее – вольное разговорное изложение цитат из Корана.


[Закрыть]

Все сидели за широким столом во дворе гостеприимного Омара под сенью виноградной лозы, защищавшей людей от жаркого солнца, и внимательно, уже часа полтора, внимали словам мудрого алима, который перемежал свои проповеди просмотром видеокассет. Хошмутдин «работал» с молодежью уже пятый вечер: лепил из податливых, как мягкая глина, душ сосуды и сразу же вливал в них мутную религиозную жидкость. Молодежи набралось девять человек, двое из них привели своих молчаливых и тихих сестер.

– Суровой будет их расплата! Но есть среди людей такие, кто говорит: «Мы верим в Господа и Судный день»! Но в глубине души не верят. Я вижу, друзья, вы не из таких!

Все, соглашаясь, кивнули – похвала льстила. Многие из парней с нетерпением ждали часа встречи с уже полюбившимся проповедником. С незнакомым, но довольно приятным чувством радости ждали часа встречи с ним: мудрые, интересные и правильные мысли излагает простым и понятным человеческим языком. Встреча с алимом – как праздник. А ведь как не хватает сейчас праздников!

Вербовщик продолжил:

– Вот скажи мне, Хизир, правду говорят, что в Грозном есть молодые женщины, которые ходят по улицам в коротких юбках и без головных платков?

Хизир лаконично согласился:

– Это факт.

Араб ответом подающего определенные надежды чеченца остался доволен:

– Вот-вот видите, друзья мои, братья, весь мир катится в преисподнюю по доброй воле человека! Глядя на этих развратниц, сердца извращаются и мысли исполняются злыми, неугодными Аллаху помыслами! – Хошмутдин посмотрел на Умалата: – Скажи, Умалат, а правду люди говорят, что в Кизляре прямо на рынке молодые развратницы предлагают мужчинам свое тело за деньги?

Умалат, двоюродный брат Хизира – кумык, дагестанец, выразил согласие:

– Да, это так; у них есть и сводница – все ее называют Соня, она сторговывает девушек не только кафирам и муртади, но даже простым солдатам.

Утвердительные ответы на правильно поставленные вопросы – очень важный момент в «работе» араба.

– О времена, о нравы! – Парочка молодых людей, впервые в жизни услышавших это изречение из уст хозяина дома, поспешила записать эти мудрые слова в свои блокноты. – Разве это вера?! – стукнув кулаком по столу, возмутился Омар, очи его налились кровью, в которых кипело и сверкало благородное негодование. – Они пытаются солгать и Господу, и всем тем, кто верит. Но лгут они самим себе и этого не понимают… Братья! – Омар простер длань в сторону тихих девушек во всем черном, подливающих мужчинам в чашки горячий чай. – Друзья, собаки делают из наших сестер шлюх и развратниц!

По приходу прошелся неодобрительный возмущенный шумок. Что ни говори, а есть у Омара некая харизма: боевой лидер, тщеславный и самолюбующийся боец, смел, находчив, хитер. Самоупоение при полном презрении ко всему и вся. Весьма способный и чересчур самоуверенный, до мании величия. Умеет «зажечь» людей. С такого человека всегда хочется брать пример, хочется быть похожим на него.

Смущенные, в жизни не слыхавшие таких откровенных разговоров, девушки прикрыли зардевшиеся красивые лица кончиками головных платков, трогательно, по-детски потупили глаза. Сердца у парней воспылали чистой братской любовью и готовностью защитить своих сестер от чего бы то ни было.

Сей душевный порыв молодых людей не ускользнул от внимания араба.

– Старики рассказывали о девушках, которые в старину принимали участие в сражениях. Они всегда были одеты во все белое, и их одежды считалась знаменем, и скакали они только на белых конях. Люди называли этих дев – «несущие голос солнца». А девушки-первенцы, которым давали имя Мехкари, то есть «страж земли», всегда носили мужскую одежду, и только после того, как они совершали великий подвиг, им разрешалось выйти замуж! – Хошмутдин победно оглядел приход и, удовлетворенный от созданного своим словом впечатления, потер руки.

Омар, как выяснилось, тоже оказался впечатлительным человеком. Изречение алима вновь стало поводом для беспокойства, и он повторил свою мысль:

– Собаки не будут пачкать грязью подол непорочности наших сестер!..

– Да-да! Ты, как всегда, прав, Омар! – Алим сделал ладонью театральный жест, как бы останавливая хозяина дома – мол, не гневись, брат, ибо проявление гневливости тоже является величайшим грехом. И продолжил спокойным голосом проповедника: – Сердца их охвачены недугом, и Аллах сей недуг лишь усилит, за эту ложь их расплата будет мучительною. Когда им говорят: «Вы на земле нечестие не сейте», они отвечают: «Нет, мы лишь благое здесь сеем». Увы, друзья! Они все те, кто нечисть сеет, но сами этого не понимают. Несчастные, заблудшие души!.. – Араб, сцепив пальцы рук и тоскливо нахмурив густые кустистые брови, проникся печалью и грустью к упомянутым заблудшим, эта эмоция передалась и присутствующим. – Когда им говорят: «Уверьте в Бога», они ответствуют: «Разве мы станем верить, как верят все невежи и глупцы». Но не-ет! Они-то воистину и глупцы, хоть и не желают этого уразуметь. Если им встречаются те, кто верует, они говорят: «Мы верим». Но, находясь наедине со своими шайтанами, лукавят. – Голос у алима изменился, стал на тон повыше и саркастическим: – «Мы всею душою с вами, а там мы лишь насмехались…» – Теперь же в интонациях четко выделилась звенящая оружейная сталь: – Но обратит Господь насмешки против них и уклонит их в беззаконие такое, в котором они будут скитаться как незрячие. И это – те, кто ценою истины заблуждение купил. – Вновь печаль и соболезнование по потерянным, утратившим в своих сердцах веру душам, это чувство проповедник отразил в прикладывании ладони к левой стороне груди, непосредственно к сердцу. – Но как невыгоден сей торг! Они утратили на нем правый путь. Они подобны человеку, который возжег огонь, но когда же свет его все вокруг осветил, Аллах отнял его огонь и оставил в полной темноте, лишив его возможности видеть. И вот теперь эти люди глухи, немы и слепы; они к Богу не возвратятся…

Выдержав соответствующую драматическому моменту паузу и сокрушенно покачав косматой головой, алим продолжил:

– Вот еще сравнение – как дождевая туча в небе: в ней мрак, гром и сверкает молния, они пальцами затыкают свои уши, потому что стpaшaтcя смерти от удара молнии. Но Всемогущий Аллах объемлет всех неверных! – грозно топнул ногой по утрамбованной глинистой земле. – Их молния почти ослепляет, но каждый раз, когда она им светит, они идут впереди ее; когда же тьма спадает на них, они замирают и не двигаются.

Хозяин дома в гневе сверкнул глазами:

– Но будь на то веление Аллаха, он бы отнял у них и слух и зрение: ведь Он Всемогущ над всем! – Окинул огненным взором присутствующих, затем и двор, вероятно, в поисках пояса шахида, имея твердое намерение немедленно отправиться с ним в праведный путь, но не найдя его, призвал: – Друзья, поклоняйтесь вашему Владыке, кто создал и вас и предков, для того чтобы вы могли обрести праведность. Кто дал вам землю, небеса, из небес излил воду, чтобы мы могли взрастить плоды для пищи. Думаю, истина уже известна: вы, братья и сестры, других божеств не измышляйте – это уже язычество. Побойтесь огня, который уготован для неверных. Этот огонь по земле по воле Аллаха, да будет благословенно это имя в веках, можем нести и мы!.. Вместе с сестрами!.. – И вновь с беспокойством добавил: – Неверные никогда не будут пользовать наших сестер!

В начале первой кампании правительство Чеченской Республики Ичкерия назначило Омара главой администрации поселка, и огня для неверных у него было заготовлено вполне сносное количество.

Вербовщик одобрительно кивнул и вновь включил видеоплеер. На экране замелькали жуткие кадры, снятые и нагло распространяемые новыми российскими неофашистами, нацистами: пытки людей с азиатским разрезом глаз, насилие, унижение…

– Это русские «патриоты», братья, – продолжил проповедь араб. – Смотрите, внимательно смотрите.

Некоторое время все сидели в молчании.

– У меня слезы выступают на глазах, когда я смотрю все это. – Алим выключил телевизор.

Исламские экстремисты, вдоволь налюбовавшись слаженными действиями русских фашистов, переключили свое внимание на проповедь.

– Мы в состоянии возвести благую весть всем, кто уверил и творит добро; таких людей ждут сады рая… те, кто верует, те знают – это есть истина от их Владыки. А те многие, кто отвергает веру, направляет праведным путем, уводя с пути нечестивых, кто нарушает договор, скрепленный с Богом, разъединяет то, чему велел Он быть единым и сеет на земле беды и горе, – они все те, кто обманулся…

У одного из парней, чересчур одурманенного наркотиками и недвижными глазами уставившегося в экран телевизора, из уголка рта стала стекать густая слюна. Если бы не щетина на лице, за которую эта слюна уцепилась, она, несомненно, упала бы на штанину, но Хошмутдин вовремя подоспел: по-отечески заботливо вытер ему подбородок своим платком, ободряюще похлопал по плечу: мол, ничего, Мансур, крепись, бывает. У присутствующих, наблюдавших это действо, чувство уважения к алиму укрепилось сильнее. Он вновь включил видеозапись.

– Они не веруют в Аллаха! Они, эти мучители, изначально были лишены жизни… Но если нам, – слово «нам» Хошмутдин искусно выделил в своей речи, – если нам Аллах повелит умереть за правду, мы сможем это сделать, мы знаем, что Он вернет нас к жизни, и мы вновь возвратимся к Нему. Мы знаем, как это сделать! Мир на земле воцарится только после полной победы ислама!.. Уаллах уаккибар!..

– Уаллах уаккибар! – дружно ответили присутствующие.

Палочку эстафеты промывки мозгов принял Омар:

– Во имя Аллаха, милостивого на этом свете к верующим и неверующим и милостивого на том свете только к верующим. Бесконечная хвала Всевышнему Аллаху, Господу миров. Благословение и приветствие нашему господину, лучшему из созданий, Мухаммаду, его семье, сподвижникам и всем, кто последовал за ними… Это было в конце лета. Наш отряд – пятнадцать человек, мы скрывались в лесу. Как-то на ночь выставили троих часовых, сами уснули в блиндаже. И вот снится нашему командиру, Джавату Исмаилову, будто старик, весь белый такой, к нему подошел и говорит: «Вставай, Джават, опасность! Враги на подходе!» Джават вскочил, всех на ноги поднял, круговую оборону заняли. Оказалось, не напрасно: спецназ наемников подошел. Окружили нас со всех сторон, но мы их уже ждали, заранее приготовились к теплой встрече. Чем больше врагов, тем мы, вайнахи, сильнее! Славный был бой, но неравный: спецотряд – и нас всего пятнадцать. Только и успевали магазины набивать. А они нас жарят «шмелями», «мухами» рвут, со всех сторон огонь… сколько друзей-товарищей мы потеряли, хороших парней… Нам с Джаватом только Аллах и помог… в лесу отлежались… Еще трое наших спаслись… Джават совсем тяжелый был, но я его бросить не мог. А наших раненых собаки добивали. Потом я его на своих плечах оттуда вынес… Как позже выяснилось, среди нас находился вражеский агент, мы его со временем нашли и казнили… Мы еще в девяносто первом участвовали в чеченской революции под командованием самого Басаева, и наш легендарный отряд был в составе войск Конфедерации народов Кавказа. Только благодаря нам всегда поддерживался справедливый порядок в нашем джамаате.

Да, дисциплина в отрядах муджахидов тоже хромает, об этом араб с Омаром промолчали: бывает, пренебрегают охранением, спят на постах, тем более что те, кто пострадал от отсутствия охранения, не могут об этом рассказать – они попросту не выживают. Охранение необходимо не потому, что каждый раз группу муджахидов в обязательном порядке должны обнаружить, а потому, что единственное обнаружение группы станет, скорее всего, последним в жизни. Дисциплина, кроме того, строится не на страхе наказания, а на богобоязненности: ведь если по твоей милости отряд ликвидируют, какое ты потом найдешь себе оправдание в Судный день пред ликом Всевышнего? Но недаром такие отряды называют «бандформированиями»: преобладающее большинство групп – простые уголовники и бандиты, в их сердцах веры нет.