Текст книги "Вечный мент, или Светоч справедливости"

Криволапко снова припал к глазку. На лестничной площадке происходило что-то совсем уже жуткое…

– Delirium tremens [9]9
  Delirium tremens (Горячка белая) – психоз, возникающий при хроническом алкоголизме, основными симптомами которого являются: беспокойство, тремор, сильное потоотделение; а также яркие и ужасающие зрительные и сенсорные галлюцинации, в которых часто присутствуют животные и насекомые.


[Закрыть], – шепнул чей-то вкрадчивый шепоток в самое ухо, и Пал Палыч вскрикнул. Сердце застучало неестественно громко. Он и слов-то таких не знал.

– Кто здесь? – спросил он.

А за дверью продолжали шевелиться странные людишки – все пообтрепанные, лоскуты кожи свисают с кистей рук и черепов, с тоской в кровавых глазенках и всё скребут-скребут ногтями соседскую дверь.

«Может Хелловин наступил, – подумал Криволапко с надеждой – видел недавно сюжет по телевизору, – вот детишки и балуются». Снова припал к глазку.

– Ох, не наш это праздник, – проговорил убитым голосом, – не русский. Заграничный. Дурной.

Маскарадные костюмы внушили ему такой острый приступ страха, что он едва не опорожнил кишечник. С пищеварительной системой в последнее время было неладно. Однажды вышел в магазин за парой «белых», да и не дошел. Если бы его организм к тому времени не пропитался бутылкой портвейна «13», так и умер бы от стыда. А так ничего. Только прохожие носы отворачивали.

В дверь вдруг вкрадчиво постучали.

Только этого не хватало. Пал Палыч попятился и сел на пол. Затаился. Авось, пронесет.

Стук повторился. На этот раз звучал настойчивее. Криволапко даже послышался вкрадчивый шепоток:

– Открывай!

– Никого нет дома, – проговорил он едва слышно, на что последовал незамедлительный ответ:

– Я тебя слышу!

Потом в дверь ударили, да так что замок тут же дал слабину – железный язык треснул и отломился. Створка распахнулась, и на пороге возникла полуголая красотка – выпрыгнула, как черт из табакерки. Черный бархатный плащ ниспадал до пола. Между полами видна была полная грудь с бордовыми напряженными сосками и плоский живот с глубокой впадиной пупка. За спиной девицы маячили безобразные ряженые, празднующие нерусский праздник Хелловин. Но войти в дом не пытались, все больше толпились возле квартиры соседа. Пал Палыч от неожиданности грохнулся на задницу, спиной уперся в стену. Облизал сухие губы, – неимоверно хотелось выпить, – прищурился, приглядываясь к визитерам, и обомлел – таких маскарадных костюмов ему видеть еще не приходилось. Натуральная жуть.

– Вы… вы кто? – задыхаясь от волнения, проговорил Криволапко. – Да неужто все это наяву?! Господи!

– Одни надеются на Господа, – заметила черноволосая девица наставительно, – другие на то, что бога нет. – И вдруг извлекла из-под плаща полусерп турецкого ножа. Пал Палыч начал подниматься с пола, предчувствуя страшное, когда она ударила его под подбородок – резко и неожиданно. Криволапко булькнул, схватился за поврежденное горло обеими руками и повалился на линолеум, забрызгивая кровью бумажные обои в мелкий желтый цветочек.

Девица хихикнула и направилась в комнату. Здесь она провела совсем немного времени, осмотрела пустые книжные полки – всю библиотеку хозяин квартиры давно пропил, схватила пустую бутылку и запустила в сервант, распахнула створки окна и выпрыгнула в ночь.

Наслаждаясь полетом, она неслась над ночным городом, и бархатный плащ развивался у нее за спиной. Ей нравилось быть ведьмой и ощущать себя почти всесильной.

***

Пробуждение мое было ужасным. Я лежал щекой на чем-то твердом. Неестественно вывернутая кисть руки затекла и при первом же движении отозвалась болью. Открыл глаза, и в первое мгновение никак не мог сообразить, где нахожусь. Я бы не удивился даже, если бы оказался в аду. Потом понял, что вижу доски родного ламината. Подавляя рвотные позывы, с трудом встал на корточки. Напиться в стельку, да еще тогда, когда имеешь дело с таким сложным заказом. Такое со мной случилось впервые. Но, с другой стороны, мне нужна была разрядка. Все эти кошмарные видения… Мистика, от которой хотелось бежать куда подальше…

Входная дверь оказалась на месте. Но в ней было вырезано несколько странных символов – перевернутая звезда, крест, свастика в обратную сторону, и торчали два кухонных ножа. Они, по всей видимости, и послужили инструментами для подобного вандализма. Увиденное меня порядком раздосадовало. Выходит я, пребывая в плену галлюцинаций, могу натворить все, что угодно. Даже начертать странные символы, явно мистического характера.

Пока я брился, жужжащий над ухом комар не давал мне покоя. По зеркалу ползали здоровенные жуки-носороги. Плитка в ванной вся растрескалась и местами обвалилась. Еще я слышал бесконечные бормотания. Но поскольку я уже понял, все это происходит лишь внутри моей головы, то постарался не обращать на эти скорбные обстоятельства моего нынешнего бытия никакого внимания.

Я взял со столика ключи от машины, документы. По городу я перемещался на старенькой красной пятерке, не привлекающей лишнего внимания, – возьмите на заметку, именно так выглядит идеальная машина для наркокурьера или киллера.

В боевиках часто показывают, как герой ведет стрельбу, высовываясь из окна автомобиля, мчащегося на полном ходу. Метко простреливает шины преследуемой машины, да еще умудряется ухлопать водителя. На деле, стрелять на ходу очень неудобно. Да и потом, для профессионала всегда существенна возможность произвести контрольный выстрел. И все же, я принял решение разобраться с объектом, нагнав его на автомобиле. Счастливцев обычно возвращался с работы поздно, уже в сумерках. Воспользуюсь пистолетом «АПБ», на основе Стечкина.

Люблю эту простую, незатейливую машинку. Для бесшумной стрельбы – самое то, что нужно. При желании из него можно даже стрелять очередями, достаточно прикрепить к рукоятке проволочный приклад с плечевым упором. Однажды эта полезная особенность конструкции спасла мне жизнь. Преследователи решили, что я вооружен чем-то вроде автомата «Калашникова», и решили в драку не ввязываться. Пока думали, что да как, я ушел дворами.

Между прочим, некоторые мои коллеги по опасному бизнесу любят оригинальничать в выборе оружия. Просто потому, что большинство из них – больные на голову придурки. Один душегуб из Питера, к примеру, предпочитал на шею жертве набрасывать рояльную струну. Не то чтобы в подобной жестокости была необходимость. Мог бы и просто пристрелить человечка. Просто он считал, что так надежнее. В конце концов, его самого придушили струной дружки покойного. Другой, большой любитель истории, использовал спортивный арбалет. Когда его взяли, то никак не могли поверить, что такого расстояния можно так точно вести стрельбу, да еще успеть за столь короткое время сделать несколько выстрелов. Но на следственном эксперименте парень продемонстрировал такое мастерство, что ему сразу же дали пожизненное. Третий предпочитал забивать жертву молотком. Тот еще садист.

Все они мелко плавали. Для наемника, работающего по крупным объектам, лучший инструмент – снайперская винтовка, взрывчатка и пистолет.

Когда иду на дело с оружием, первым делом пишу заявление о находке. Мол, нашел ствол, иду в ближайшее отделение милиции – сдавать. С этой бумажкой можно на совершенно законных основаниях разгуливать по городу с огнестрелом. Но лучше, конечно, не попадаться…

Оставив свою машину в одном из переулков, я вышел на шоссе. Поднял руку. Сразу выстроилась очередь подрабатывающих частным извозом. Я выбрал неприметный ИЖ, сел на заднее сиденье. Водитель ничего не заподозрил, покрутил радио, настроился на любимую радиостанцию и нажал на газ…

– Вот здесь сверни, – попросил я, когда мы проезжали поворот на один из строительных рынков. За ним была неприметная роща и весьма примечательная свалка, растущая день ото дня. Как только мы оказались в непосредственной близости от нее, я ткнул водителя стволом в затылок. – Туда сворачивай.

Он послушно крутанул руль.

– Теперь тормози.

– Парень, чего тебе?..

Я ударил его рукояткой пистолета. Он сразу повалился на руль и затих. Я вытащил владельца моего нового транспортного средства с водительского сиденья и загрузил в багажник. Можно было ехать к объекту, не опасаясь, что милиция задействует план «перехват». Из багажника водителю будет непросто пожаловаться на меня в органы. Главное, изъять у него мобильный телефон. А то придет в себя и начнет трезвонить в 02: «Помогите, я в багажнике собственного авто. Меня похитили». Оно мне надо?..

Я всегда использовал чужие машины, если требовалось замести следы. С моей стороны было бы большой глупостью совершать убийство на своем авто. Моя красная пятерка еще мне пригодится – чтобы скрыться от преследования, например…

Около двух часов я сидел в украденном ИЖ-ике, рядом с отделением милиции. Когда Счастливцев, наконец, завершил все свои дела и вышел из здания, я медленно поехал следом.

Он поравнялся с автобусной остановкой…

Я собирался подъехать, окликнуть его, чтобы остановился, сделать несколько выстрелов, выйти из машины, завершить дело контрольным в голову. И сразу же запрыгнуть обратно в авто. Пока мирные обыватели сообразят, что к чему, меня уже и след простынет.

Я приостановился, проверил пистолет, вставил на место магазин. Взялся за руль правой рукой, зажав ствол в левой, опустил стекло.

Объект остановился у палатки, купил бутылку пива, распечатал ее, приложился. Ничего не подозревая, направился дальше, в сторону дома.

Я нагнал его в считанные секунды. Крикнул: «Эй!» и вскинул руку. В ту же секунду он метнулся в сторону, уходя с линии огня. Одновременно он швырнул в меня пивной бутылкой. Я успел нажать на курок, – спасибо рефлексам, – но пуля ушла в молоко. Зато бутылка угодила точнехонько мне по мордасам. И раскололась с противным звоном – он еще долго звучал у меня в голове, не меньше часа. Только чудом я не лишился сознания. Но был порядком контужен. Весь в крови, в пиве, левый глаз вообще ничего не видит, но руль чудом удержал, машину вывернул, едва в бэху не впечатался на перекрестке. Свернул за угол, проехал метров сто и остановился. В зеркало уставился – морда распухает со стремительностью надувного матраса с автоматическим насосом. Левый глаз превращается в узкую щелку, как у старика Мао – поразительное портретное сходство. Хорошо хоть правый так же яростно и широко на мир смотрит. Да уж, ярости мне в этот момент было не занимать.

Тут меня словно кто-то за язык дернул.

– Будь ты проклят! – кричу что было сил. Выскочил из машины, разорался, руками размахиваю, и вдруг надо мной громадная крылатая фигура проступает. Смотрит на меня так, словно я заслужил кару небесную. И извлекает из-за широченного плеча громадный меч. Я попятился, но он не дал мне уйти. Как рубанет клинком со всего маху, аж вжихнуло. Я только и успел голову в плечи вжать и зажмуриться.

«Надо же, как быстро, – одобрительно подумал. – И совсем не больно. Знали бы все те, кого я пришил, что умирать так легко, меньше бы цеплялись за жизнь».

Открыл глаза. Никого. Только в воздухе странное мерцание, какое бывает после салюта.

Гляжу, а ко мне постовой спешит через улицу, за кобуру держится, и вид у него очень решительный…

Я в машину запрыгнул, пока меня снова галлюцинации не обуяли, дал по газам и уехал. Авто через пару кварталов бросил – засветилось. Багажник предварительно открыл. Не то, чтобы водителя было жалко… Просто, кто мне за него заплатит? А бесплатно я не работаю.

Ушел через парк, прикинулся алкашом. Иду, пошатываюсь, морда разбита – а на выходе патруль дежурит. Отвезли в вытрезвитель. Только утром отпустили – хоть и протрезвел почти сразу после задержания, и требовал медицинского освидетельствования – дескать, не пил – все равно оформили протокол нарушения правил общественного порядка и штраф.

Второго, ровно в полдень, позвонил какой-то тип. Представился заказчиком. Голос у него был злым.

– Почему тянешь?! – говорит, и через паузу: – Почему тянешь, я спрашиваю?

Как будто я волшебник – заговоренного мента за пару дней грохнуть.

– Все путем, – отвечаю, – делаю все, что в моих силах…

– Значит мало их у тебя, – вконец охамел незнакомец. Тут я чуть было с ласковых интонаций на яростный рев не перепрыгнул.

– Сил у меня, – рявкаю бульдогом, – на всех хватит. И на тебя тоже, гнида!

– Но-но… Гляди, как бы не пожалеть о своих словах.

– Ты мне что, угрожаешь?! Были уже такие. Угрожали. Запугивали. Даже не знаю, куда их кости вороны занесли.

– Да, ладно тебе, – голос в трубке немного помягче сделался, его обладатель нутром почуял, что грубить мне не стоит, – ты там не очень-то. Я тут, вообще, не при делах. Думаешь, я главный в этом деле? Нет, не я. Сказать, кто заказчик?

– Плевать мне, кто заказчик. Дело сложным оказалось, требует особой подготовки. Ясно?

– Не совсем, – голосок у незнакомца дрогнул, я эти боязливые интонации за километр чую – не зря мне такой жизненный опыт достался.

– Знаешь что, друже, – тут меня буквально прорвало, – я по жизни, – говорю, – много разных людей видел, но ни разу так не случилось, чтобы кто-нибудь так нагло со мной разговаривал – и потом долго и счастливо жил… И вообще, заказец странный, ты не находишь? Ты, друг мой, знаешь, сколько на этом объекте моих коллег рога пообломало? Или лезешь в бутылку, не обладая даже достаточной информацией?!

Моя тирада произвела должное впечатление. Он помолчал. Только сказал напоследок:

– Поторопись.

И отключился. Видно, ждал от меня очередной грубости.

Тут у меня нервы не выдержали, и я засветил мобильником в стену – с такой силой, что только обломки полетели.

Сами бы попробовали по такому клиенту поработать. Я ж после каждой попытки мусора пришить на волосок от смерти. Только чудом жив остался.

Ну, ничего, мы еще поборемся. Посмотрим, кто кого.

Самые простые поступки приводят порой к наиболее ощутимым результатам. На этот раз я решил действовать наверняка – никакой изысканной фантазии, никаких оригинальных идей, четкое следование плану. Я отправился к объекту на дом, с гостевым визитом, захватил с собой взрывчатку в аккуратной розовой обертке. Такие подарки наша фирма дарит только самым дорогим клиентам. Заслуженный презент. Иного мнения быть не может. Аккуратно вскрыл квартиру, чтобы ненароком не побеспокоить соседей, и стал прилаживать гостинец. Вот тебе, мент, тротила под левую ножку, и под правую немножко. Так оно вернее будет. Растяжка получилась отменная, как иллюстрация в учебнике юного взрывника. Дверку прикрыл. И поспешил на наблюдательный пункт – в дом напротив. С крыши открывался отличный вид, лестничная площадка в армейский бинокль просматривалась замечательно. По моим расчетам, дома он должен быть около восьми вечера. Самое время ему было появиться. Скоро, очень скоро он бодрой походкой прошагает к подъезду, поднимется по лестнице на четвертый этаж – в таких хрущобах лифтов не бывает, распахнет дверь – и грянет салют победы, унося с собой большую проблему в лице опера Счастливцева.

Несмотря на то, что каждый вечер в восемь часов он был дома, в этот раз мент отчего-то задерживался. Скорее всего, по закону всемирной подлости. К восьми тридцати я окончательно задубел – как назло, в Москве сильно похолодало. В принципе, я бы мог покинуть наблюдательный пост, и узнать из газет о трагической гибели московского милиционера, но уж больно мне хотелось удостовериться в том, что в этот раз все точно выгорит.

В девять часов я начал волноваться. Все, думаю, не выдержал кто-то более удачливый ментовской экспансии и пришил Андрюшу Счастливцева, чтобы он солидным людям глаза не мозолил. Наблюдал я – наблюдал за заминированной квартирой и не выдержал. Решил осмотреться на месте. Вдруг он куда-нибудь уехал? Да не на день-два, а на целый месяц. Положил я полевой бинокль в сумку, оставил наблюдательный пункт и побежал к его дому. Замочком щелкнул – ключики у меня давно были сделаны. Они же изгатавливаются элементарно, по слепкам. Ловушку разряжать не стал, просто придержал проволочку, перешагнул аккуратно, и вошел в квартиру.

Обычное место холостяцкой дислокации, на первый взгляд ничего особенного, хотя типичного беспорядка для квартиры, где обитает одинокий мужик, не наблюдается, только возле холодильника стоит целая батарея бутылок из-под портвейна «777». Да еще повсюду разложены радиолампы. На серванте их было не меньше ста.

Тут я вспомнил, что надо торопиться, не дай бог вернется объект. Стал в бумажках на столе копаться. Но ничего ценного не нашел, только, смотрю, в блокнотике аккуратненько так написано на последней страничке: «Руссо-тур», и размашисто: «Сочи». У меня аж упало все. Решил, значит, «вечный мент» здоровье поправить. Дилемма получается, если он уже уехал, что же мне, за ним на юга чесать? Или остаться в Москве, дожидаться его и слушать нравоучения заказчика? А заказчик нервничает не по-детски. Вот и выходит, что придется мне тоже в Сочи ехать. Я еще немного покумекал и решил все разузнать подробнее – может, он не сам в Сочи едет, а для кого-нибудь путевки оформляет. Иначе мне мои агенты непременно донесли бы. Хотя, с них станется, могли и упустить важный факт – работают-то, как самые обычные манагеры, за зарплату. Хотя Владик мог бы и расстараться. В крайнем случае, решил я, поеду вместе с ним. Утоплю его в море. Столь изящное избавление от объекта наверняка неплохо повлияет на мою профессиональную репутацию. Многие после этого станут мне только такие заказы поставлять: «И, пожалуйста, пусть он утонет в море. Вот ваш билет на самолет в Турцию». Мне представилось, как Счастливцев будет медленно погружаться в бездну, словно бедный художник с «Титаника».

Блокнот со стола я на всякий случай прихватил. Там много всего полезного может быть. Полистаю на досуге, может, телефончик какой интересный отыщется – и он сам ко мне прибежит, чтобы дорогого его сердцу человечка из беды выручить. А может, будет в той книжке адрес отдаленной местности, где он бывает по делам, и где его можно наверняка шлепнуть без свидетелей. Вдруг, он, к примеру, имеет привычку посещать сельский клуб, и топает до него от электрички пару километров по бескрайним полям и лесам Подмосковья. Вряд ли, конечно, – мне бы уже доложили о таком замечательном увлечении.

Дай-ка, думаю, я еще по шкафам пошарю – глядишь, найду что-нибудь путное. Тут на крыле соседнего дома дамочка вышла белье вешать. И почти не одета, зараза, в одной маечке драной, с надписью «МВД России». Вот бы мне тогда на маечку эту внимание обратить, это же знак был свыше, хоть и давали квартиры в этих домах только сотрудникам внутренних органов, но верю я, что это знак был, божественное, так сказать, предупреждение – остерегись Вася Кулаков, не надо, но я тогда на это внимание не обратил… Гляжу, как она вытягивается вся, и сосочки сквозь майку отчетливо просвечивают, и млею, а сам руку в нижний ящик стола засунул и шарю там, шарю… Вдруг КЛАЦ!!! – и я тут же рассудка лишился. Орал так, как никогда в жизни. На этот вопль все ментовские жильцы должны были бы сбежаться, поэтому я пасть захлопнул и медленно руку из ящичка потянул, а на ней, мама моя родная, капкан висит.

Что же он за изувер такой, думаю, если открытые капканы по всему дому ставит. А у самого глазки уже закатываются от боли. Не знаю, как сознание не потерял. Вспомнилось почему-то некстати, что попавшие в капкан звери частенько напрочь себе конечность отгрызают и ломятся через лес в поисках спасения. Но я же не зверь, человек, все-таки! Стал я эти стальные челюсти разжимать, а они не поддаются, только скрипят, а кровушка капает, капает, капает… Тут мне уже не до конспирации стало.

Раненым зверем ломанулся к выходу, дверь распахнул, шагнул. Слышу краем уха – щелкнуло внизу. Только тут я все вспомнил и понял, что настали мне кранты. Оттолкнулся что было сил, сиганул к лестнице и покатился, словно на велосипеде с квадратными колесами, мордой по ступеням, а сзади как вдарит, да как швырнет меня взрывной волной прямо в окошко. Так я через него и вылетел на улицу с третьего этажа. Совсем бы мне плохо пришлось, но на втором этаже меня, по счастью, встретил очень твердый козырек. Я только охнул, когда на него упал. Замолчал минут на пять. Не то чтобы говорить или шевелиться не мог. Все куда хуже обстояло. Такое чувство, будто я уже в аду, и веселые черти меня на сковороде переворачивают стальными трезубцами. Потом что-то во мне наладилось, и я залопотал по-детски.

– Гу… гу… гу… – говорю.

Очухался. Вокруг никого. Я лежу на козырьке, и только вдалеке какая-то сурово настроенная гражданка на меня с подозрением щурится. Еще бы ей не щуриться. Не каждый день из окон люди выпадают. Я понял, что надо срочно делать ноги.

Сам не помню, как дополз до края, как перевалился через него, приземлился на ноги. Как заправский парашютист, повалился на асфальт, чтобы не сломать конечности. С трудом поднялся, заковылял прочь, прижимая к себе злополучный капкан.

В травмопункт притащился уже совсем к ночи. После того как меня освободили от капкана и осмотрели руку, выяснилось, что отделался ушибом. Посоветовали, меньше пить.

– Да не пью я! А что лицо у меня такое синее, так это я ударился, об бутылку, а потом на нем по лестнице спускался. Работа у меня такая… Опасная. Я, может быть, пожарник.

– Иди-иди, пожарник, – фельдшерицу мои откровения не убедили. – У меня муж такой же. Иди уже, туши… внутреннее возгорание. А то, небось, трубы горят, головка бо-бо…

Головка у меня, и правда, болела не по-детски. И трубы горели. Но я вовсе не собирался их тушить. Я собирался действовать.

В детстве я мечтал о велосипеде. Но родители были людьми очень правильными и жили исключительно по средствам. А средств у них было мало – на велосипед явно не хватало. Тогда я решил, что если попрошу бога о том, чтобы у меня был велосипед, то он у меня обязательно появится. Однако как я не молился, велосипеда у меня не появилось. Тогда я украл велосипед и стал просить бога, чтобы меня не поймали. Но меня все равно поймали. Тогда я понял, что бог несправедлив, что он ничего не дает, не знает прощения, и слухи о его милосердии сильно преувеличены. Зато из этой истории я извлек замечательный урок. Я осознал, что с милицией лучше дружить. И подружился. Правда, не со всеми. А только с теми милиционерами, которые могли принести пользу.

– Иваныч, – позвал я. В трубке царило угрюмое молчание. Только тяжелое дыхание говорило в том, что меня слышат. – Это Василий.

– Слушаю, – отозвался, наконец, Сергей Иваныч. Его помощью я иногда пользовался, когда нужно было получить определенную информацию. Услуги щедро оплачивалась, поэтому я закономерно полагал, что вправе рассчитывать на более приветливый тон.

– Я по делу. Как обычно. С меня причитается.

– Пишу, – отозвался недовольный голос…

Этот Сергей Иванович был очень ворчливым типом, с подчиненными угрюм, с начальством молчалив, а дома, насколько мне было известно, превращался в настоящего тирана. Его забитая тихая жена и две крохотные дочурки как-то раз встретились мне по чистой случайности в центре города, где семейство совершало моцион. При виде моей персоны, Иваныч сделался пунцовым. Я понял, что не доставлю ему радости, поприветствов, и быстро нырнул в подземный переход.

– Завтра позвоню, – пообещал мой «друг» в органах правопорядка…

Свое обещание он сдержал. Теперь я знал, каким поездом и когда именно Андрей Счастливцев отправляется в Сочи. Благо, все пассажиры проходили обязательную паспортную регистрацию. Ехал он, якобы, в служебную командировку. Но на самом деле полковник Воронин решил, что его лучшему сотруднику пора немного отдохнуть.

Я тоже приобрел билет, в тот же вагон. До отъезда оставалось целых три дня в запасе, и я намеревался употребить их с толком. Если за эти три дня удастся отправить на тот свет заговоренного мента, думал я, то я все равно поеду в Сочи, расслаблюсь. Нервишки поправлю, а там, глядишь, и мозги на место встанут.

В очередной раз смазал ушибленную руку траксевазином, замотал эластичным бинтом. Пошевелил синюшными пальцами, результатом остался доволен. Перелома нет, это главное.

Все то время, пока я наматывал бинт, несколько черных котов сидели напротив и, не мигая, наблюдали за процессом. Они порядком меня нервировали, но я старался не замечать эфемерных животных. Убедился, галлюцинации очень не любят, когда их игнорируют. Посидят, походят, полетают, поползают – и исчезают сами по себе. Не иначе, питаются эмоциями – и, прежде всего, страхом. Не на того нарвались.

Набрал чайник абсолютно красной воды. Наверное, она должна была символизировать кровь. Собственно, и пахла кровью. Но я знал – это всего лишь иллюзия. Заварил кровяной чай, переселил себя, с отвращением отхлебнул. И удовлетворенно заметил, как яркие цвета тускнеют, и напиток приобретает нормальные чайные тона.

Я понял, что победил. Мне удается справляться со своим патологическим состоянием. Пока удается…

Одно из самых серьезных нарушений закона – незаконная торговля оружием. Этим ребятам все равно кого снабжать всякой-убийственной-всячиной, к примеру, напалмом, рядового наемника вроде меня или предводителя террористической группировки. Их интересуют только деньги.

Из бюджета я пока не выходил, поэтому решил пополнить арсенал. Объект попался живучий, значит, в третьем акте вместо кордебалета пригласим на сцену братьев Гробовых. Кто-то, узнав, что я решил предпринять, скажет, что я вконец озверел. И будет совершенно прав. Моя покалеченная рука отзывалась болью. А лицо выглядело как палитра художника-мариниста.

Андрей Счастливцев служил на самой окраине Москвы, в Митино. Отделение приткнулось к району с дальнего края. Сбоку – лесок. Заброшенная стройка. Красота… Если, конечно, под красотой понимать удобную позицию.

Выяснить, где находится кабинет Счастливцева, сложности не представляло. Есть у меня одна хорошая штука – называется полевой бинокль. При определенных обстоятельствах вещь незаменимая. Оказалось, что окно кабинета смотрит прямо на стройку. Вот так удача. Я даже растерялся немного – начал привыкать, что меня сопровождают неприятности.

В этот подстраховался, надел бронежилет. Бегать с ним будет тяжелее, зато, если кому-нибудь из ментов захочется меня продырявить, простой пулей броник не возьмешь. Вместо винтовки я решил использовать гранатомет, известный в армейской среде под насекомофильской кличкой «Муха». На языке профи – «РПГ-18». Хорошая штука. Надежная. И самое главное, достать ее очень просто. Связался по мобильной связи с одним не в меру предприимчивым прапорщиком в подмосковной армейской части, он и уступил недорого. У них бизнес по продаже боеприпасов был давно отлажен. Из числа новобранцев подбирали военных сидельцев за хищения, оплачивали им «отпуска» в дисбате и продолжали развивать сбыт казенного вооружения.

Поскольку бегать с гранатометом – занятие утомительное и опасное, «Муху» спрятали прямо на стройке. Подогнали «ГАЗ», якобы машина сломалась. Парочка солдат в камуфляже прогулялись за забор, незаметно отгрузили товар.

Правда, имелся в такой адресной доставке неприятный нюанс. Какие-нибудь не в меру резвые ребятишки могут найти гранатомет и шмальнуть по зданию родной школы. Но обычно все обходилось. И в этот раз тоже обошлось. «Муху» спрятали в самом темном углу подвала и завалили железной арматурой. Перестарались, как обычно. Потратив полчаса на разгребание железок, я сполна ощутил на себе все тяготы скорбного бытия простого разноробочего.

На стройку я пробрался со стороны лесополосы. Забор давно снесли. Ходи, не хочу. Оно и понятно – все, что можно было украсть, уже украли. А домину не вынесешь. Кому этот заброшенный объект современного зодчества нужен.

Выстрел я решил произвести ближе к шести вечера. Обычно в это время мент возился с документами. У всякого опера, даже действующего в отряде оперативного реагирования, бумажной работы выше крыши. Так он и сидел, вбивая данные в компьютер одним пальчиком, хмурился. По всему видно, не нравилась ему рутина – хотелось настоящего дела. Еще бы, такому-то герою. А время неспешно протекало в кабинете, за беседами с подследственными и тяжелой борьбой с отсталой техникой. Счастливцеву выделили старенький компьютер, он часто подвисал, после чего приходилось все начинать сначала. В отличие от моего высококлассного ноутбука системный блок капитана отличался такой дряхлостью, что в смысле функциональности мог посоперничать с обычными счётами. Это к вопросу о том, почему киллером быть лучше, чем милиционером. У меня и зарплата выше, и работа интереснее…

Я поднялся на второй этаж – выше построить не успели, то ли деньги кончились, то ли владелец здания. Лег на живот, подполз почти к самому краю. Здесь возвышалась, скрывая меня от посторонних глаз, бетонная плита и валялась пара деревянных ящиков. Откинул крышку прицела. Прицел у гранатомета не такой, как у винтовки. Точно целиться из «Мухи» нет необходимости. Шухер будет такой, что все в кабинете разворотит. На всякий случай, глянул в бинокль. Ошибку допустить нельзя. И так затянул я с этим чертовым заказом. Нет, он, точно он. Сидит, разбирает бумаги. Бородка светлая, белое лицо, тусклые глаза. Вид такой, словно позирует иконописцу. Сейчас я тебя отправлю в иной мир, святоша. Палец лег на курок.

Меня отвлекло хлопанье крыльев. Поскольку я весь был настороже после предыдущих неудач, то мгновенно среагировал. Гранатомет на плиту, из-за пояса верный «АПБ». Развернулся в позиции стрельба снизу. Ну и где этот поганый голубь?! На арматурину, торчащую из стены, сел смоляной ворон, большой, я таких никогда не видел. Он сидел и рассматривал меня умными черными глазами.

– А это ты, приятель, – сказал я. Отчего-то присутствие птицы меня успокоило. Ворон – хорошая птица. И никаких тебе белых голубей, от которых одни неприятности. Но разве они водятся в Москве?! Я пригляделся к ворону внимательнее. Благородная посадка головы, крепкий клюв, которым можно и черепушку размозжить, серые лапки. Мне захотелось дотронуться до птицы. Потянул руку. Ворон вдруг вспорхнул и уселся мне на запястье. Ощущение было странным. С виду он должен весить не меньше трех килограммов. А на самом деле почти ничего не весил. Повернул голову и снова посмотрел на меня. Потом слетел на плиту, прошелся вдоль края, едва не касаясь гранатомета. Казалось, железка его порядком заинтересовала.

– Так, приятель, занимайся своими делами.

Я отогнал ворона, помахав рукой. Он отлично понял, что надо уйти с позиции, и довольно ловко отбежал подальше. А я залег за ящики и снова взял кабинет на прицел. Теперь мент был не один. Принимал посетительницу. Женщина то что-то оживленно рассказывала, то хваталась за платок и прижимала его к лицу.

Упустил момент. Ну, ничего, я подожду. Долго она не задержится.

Действительно, уже через десять минут посетительница покинула кабинет. Я решил, что медлить больше не стоит. Поднял «Муху». И вот тут случилось нечто совсем невообразимое. Послышался дикий вопль. Я обернулся. И увидел, что со стороны лестницы ко мне несется светловолосая девочка с обезумевшим лицом в белой ночной рубашке. Девочка визжала так громко, что, думаю, ее вопли слышали во всех окрестных домах. Я так опешил от этого диковинного зрелища, что даже не успел вытащить «АПБ». Да и кто же станет стрелять в безобидных маленьких девочек? Я же не зверь. Девчушка нацелилась на гранатомет. Ухватила его за основание и рванула на себя. От неожиданности я выпустил оружие из рук. И очень об этом пожалел, потому что она развернула его, направив на меня. Палец лег на спусковой рычаг, словно она всю жизнь только и делала, что отнимала у опытных убийц гранатометы.