Текст книги "Серебряный стрелец"

Серебряный стрелец
Андрей Фокша

© Андрей Фокша, 2016

© Наталья Гусева, дизайн обложки, 2016

© Марина Никифорова, иллюстрации, 2016

Корректор Дарья Нестерова

Редактор Анастасия Красичкова

ISBN 978-5-4483-2018-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Трасса живет своей жизнью. Это место, где все люди равны. Мне хочется ехать медленно, чтобы ничего не пропустить. В щелку окна дует теплый ветерок, стрелка тахометра исполняет веселый танец. Продавец справа, на стоянке, рекламирует свой товар картонной вывеской на заднем стекле старенького «жигуленка», где огромными буквами написано синими чернилами: «Груша». Пахнет землей, пылью и свежими фруктами. От скорости и сопротивления воздуха стеклоочистители на лобовом стекле начинают взлетать. Старушки у обочины продают вязаные из чистой шерсти и сделанные с любовью носки, платки и свитера. Они привлекают покупателей приветливым жестом руки, чтобы те ближе рассмотрели одежду. Я останавливаюсь полюбоваться рисунками – это в основном разноцветные олени и полевые цветы.

Недалеко от них – что-то похожее на поселение эскимосов. Нет-нет, это предприимчивые торговцы развесили унты, головные уборы и меховые полушубки на своих деревянных стендах. Коричневые и золотые, они даже оттуда согревают меня. Мне захотелось купить теплую шапку, но я вовремя одумываюсь, вспоминая о весьма ограниченном бюджете.

От грузовиков, которые мчатся навстречу с бешеной скоростью, легковушку слегка знобит, она встряхивается и снова выравнивается. Разметки почти нигде нет. А вот вывеска «Раки» и следом же «Рыба». Маршрут во многих местах будет пролегать вдоль рек и озер, и реклама водных обитателей станет привычным делом.

Через несколько сотен километров появляются загадочные блестящие точки. Когда глядишь на них в упор, они больно ослепляют, словно яркие светодиодные фонарики. Еще ближе. Это хрусталь. Как красиво он переливается всеми цветами радуги в солнечных лучах. Они как будто поселились в нем и улыбаются оттуда проезжающим.

Автомобилей днем хоть пруд пруди. Всекуда-то мчатся, спешат. У каждого есть своя цель, точка прибытия. Многие стремятся обогнать друг друга из принципа или азарта, а кто-то ради самоутверждения, но меня это мало волнует. Некоторых встречаешь на дороге по пять раз, а то и больше. Останавливаюсь у кафе купить хлеба и тушенки. Продавщица настаивает, что буханка не продается целиком, а только по кусочкам, но мне все же удается ее переубедить. За минеральной водой пришлось проделать путь чуть дальше, к киоску. Водитель, сидевший на пластмассовом стуле у закусочной, поинтересовался, из какого города я прибыл, и в ответ грубым басом спел а капелла известную песню.

Становится жарко. Я скидываю ботинки и топаю босиком. Так и поеду дальше. Педали сразу приобрели особенно сильную чувствительность к нажатию, и мне потребовалась некоторая сноровка, чтобы привыкнуть. Снимаю одежду и развешиваю ее на окнах – так лучше защищаться от солнца. Музыка громко звучит из всех четырех колонок. Подпеваю и немного фальшивлю. Скорость небольшая, и в хвост пристроился старый «мерседес» с эстонскими номерами. Возможно, водитель приобщается к русской культуре и слушает мой рок-н-ролл?

Огромный черный джип впереди никак не решается обогнать грузовик. Недолго думая я выезжаю на встречную полосу и начинаю давить на газ. Происходит это достаточно медленно. Мотору не хватает мощности. Вдруг внедорожник резко поворачивает перед моим носом. Я выкручиваю руль и выстраиваюсь третьим рядом. Все втроем едем параллельно. Моя левая сторона уже громыхает пообочине. Водитель «паркетника» в изумлении сбросил скорость и отстал. Мне повезло. Еще немного, и столкновения не удалось бы избежать.

Дождь – это особая история. Тучи низко свисают прямо перед глазами, как будто их опустили вниз на веревочках и окунули сначала в синие, а потом в черные чернила. Они угрожают всей своей массой обрушиться на землю и повергнуть в смятение ее жителей. Темнеет, и воздух становится влажным, его тяжело вдыхать. Включаю подфарники и ближний свет. Вот и первые капли. Упав на стекло, они сползают не вниз, а куда-то вбок или даже забираются наверх, словно убегая от стеклоочистителей. Стихия все больше набирает силу, видимость очень плохая, и некоторые дальнобойщики останавливаются у обочины, чтобы переждать непогоду. Замигали аварийные фонари – так меня лучше видно. Продолжаю ехать, но скорость пришлось сбавить. Стекла полностью запотели, поэтому я немного приоткрываю окно, и поток грязно-холодной воды из-под встречной фуры стремительно обрушивается на руки и лицо.

Внутри машины становится уютно: приборная доска подмигивает мне своими лампочками. Небо уже неразделимо с горизонтом – все как огромное бушующее свинцовое море.

Вот и Республика Мордовия. Кто хоть раз побывал в городишке Умёт, что расположен сразу после поста весового контроля, никогда его не забудет. Это сердце дороги, чего тут только нет: площадки для привала с платной охраняемой стоянкой, бордель и огромное количество придорожных кафе. Девушки легкого поведения разгуливают в откровенных нарядах, и пьяные местные жители не гнушаются знакомством с ними.

…Если особенно не повезет, вместо блюда из баранины можно заполучить шашлык из собаки или кошки. Вообще, Мордовия славится своими вековыми соснами и хвойными лесами. А какие замечательные тут растут грибы. Ну до чего же вкусные! Никогда бы не подумал, что на свете бывает такая пища. Съешь баночку маринованных опят – и сердце тает. Их продают почти на каждом углу.

Едешь по дороге, как по аллее, а вокруг тебя одни деревья. Ночью даже луна не может

пробиться сквозь их ветвистые кроны. А вот появляются знаменитые домики у обочины. Некоторые из них построены на насыпном грунте, а другие, фундамент которых подпирают крупные срезы стволов ели или сосны, как будто парят в воздухе. Все они отличаются остроумными вывесками, например, «Мордодональдас» или «Сказка». А эти три харчевни, расположенные одна за другой, – «Едок», «Едун» и «Есть». А как вам такое заведение – «Не заходи – убьет»?

Останавливаюсь у кафе с завораживающим названием «Тайна». Пышнотелая женщина добродушно поприветствовала меня. Все ее четыре глаза загорелись при виде щедрого клиента. Очки в роговой оправе, казалось, ей велики. Я окинул взором ее хату: несколько березовых столов со скатертями не первой чистоты, за углом спряталась некогда белоснежная дровяная печь, от которой веяло теплом и уютом, телевизор передавал федеральные новости, на потолке висела липкая лента от мух, а на подоконнике дымилась спираль от комаров. Везде ощущался запах костра, и слышалось ровное потрескивание дров. Громкое гавканье оторвало меня от размышлений, но буду надеяться, что лучших друзей человека не используют в качестве основного сырья. Впрочем, выбора у меня не оставалось. Я уселся на стул у окна. Стол украшала красная клетчатая клеенка, на которой стояли горчица, перец, майонез, сахар и соль, в которую все кто попало норовили залезть грязными лапами. Прочитав домашнее меню, я заказал суп харчо, салат оливье, картошку-пюре с гуляшом, полбуханки хлеба и чашку горячего чая. Ужин обошелся мне всего в двести рублей. Порции накладывали огромные – тарелка размером с тазик. Пришлось немного попотеть, чтобы расправиться со всеми изысками деревенской кухни.

– Девушка, куда мне столько? Я не осилю, – вымолвил я.

– Кушай-кушай на здоровье. Мы что сами едим, то и другим даем, – сказала хозяйка, смущенная комплиментом.

Меня это искренне обрадовало. Из-за занавески за мной следила краснощекая девочка, которая то украдкой поглядывала на мой автомобиль, то наглаживала жирного кота. Она была слегка полновата и шумно сопела, раздувая широкие ноздри.

Пообещав заглянуть на обратном пути, я выполз на свежий воздух и сразу начал чесаться. Эти никчемные спирали от комаров бесполезны – меня всего искусали. Городок основали на болотистых топях, где свирепствовали назойливые насекомые.

На обочине столпилось немыслимое количество машин: кто-то остановился покушать, кто-то просто поспать, а кто-то отдохнуть и насладиться свежим дыханием весны. Наступают сумерки. Солнце слегка коснулось ровной линии горизонта и замерло – значит, скоро снова пора в путь. Достав сигарету, чиркаю зажигалкой и смотрю, как дым послушно извивается ручной змейкой. На природе всегда хочется много курить.

…Я сосредоточен, взгляд устремлен вперед. Волнение, азарт заставляют острее чувствовать дорогу.

За поворотом, прямо передо мной, выросла необычайной величины красная луна, на которой, если прищуриться, видны крупные кратеры. Она не освещает – она зияет настолько ярко, что блеск фар почти не различим. Зловещая картина. Привыкнув к темноте, я не хочу сегодня, чтобы наступило завтра… Усталость уже дает о себе знать, и я становлюсь раздражительным.

На небе загораются первые отблески рассвета, а где-то позади начинает светлеть. Бросаю вызов природе и хочу обогнать время. Никто мне не помешает, никто не остановит меня. Скорость – сто сорок километров в час, нервы на пределе. Слежу за сутками в зеркало заднего вида. Они догоняют. Немного сбавляю темп, и глаза предательски слипаются. Меня трясет. Я не заметил, как съехал с асфальта на грунтовку, и подскочил на сиденье. Выравниваюсь и чувствую, как по ногам разливается приятное тепло, а по ступням бегают маленькие невидимые иголочки. Где я? Все зашаталось, запрыгало, закрутилась какая-то сумасшедшая карусель. Где-то вдалеке показался силуэт девушки и снова пропал. Навстречу мне пыхтит бензовоз и моргает фарами. С чего бы вдруг? Очнувшись, я невозмутимо выруливаю со встречной на свою полосу.

Преимущество и беда человека в том, что он не сдается без боя. Мы сами создаем себе трудности, чтобы потом с успехом их преодолевать. Очевидно, я заснул за рулем.

Табличка указывает на название маленькой деревеньки, и рядом знак, сообщающий о перекрестке, но я не замечаю его и проношусь мимо прямо в коричневую вязкую грязь. Скрипят тормоза. Чтобы остановить автомобиль, приходится приложить немало усилий. Выхожу и замечаю, что земля не очень мокрая – думаю, что смогу выкарабкаться. Включаю заднюю передачу и аккуратно трогаюсь. Я еще легко отделался: глушитель не оторван, бак не пробит – все в порядке. Один раз – случайность, два – совпадение, три – уже закономерность. Надо вздремнуть. Засыпаю я не сразу, а напряжение сходит очень медленно.

…Я лежу в машине посреди трассы и не двигаюсь. Все меня объезжают. Что такое? Хватаюсь за руль и в спешке завожу мотор, чтобы поскорее убраться. Стоп! Это был только сон. Паника охватила меня на мгновенье и тут же сменилась восторженным облегчением. Достаю из багажника десятилитровую бутыль с водой и умываюсь. Нужно заправиться и позавтракать.

В кафе подают яичницу с сыром и томатный сок. В помещении больше никого нет. Я наслаждаюсь едой и радуюсь, что мне некуда торопиться: мирно сижу и любуюсь прекрасным утром.

Под Москвой местность холмистая, а из-за перепадов температур в низинах часто появляется сизая дымка. Дальше собственного носа ничего не разглядеть, так как противотуманных фар в конструкции заводом-изготовителем не предусмотрено. Все тащатся друг за другом с небольшой скоростью, и в итоге образовался гигантский затор, у которого нет ни начала, ни конца. В направлении столицы тянулись три ряда, а в обратном – только один. Как выяснилось, впереди к тому же случилась авария. На проезжей части лежало несколько укрытых зеленым целлофаном тел, а вокруг алело уже наполовину впитавшееся в почву пятно крови. Все было покрыто мелкими кусочками стекла. Врачи в белых халатах склонились к пострадавшим и колдовали в надежде совершить очередное чудо, такое привычное для них и такое необходимое для других. Проблесковые отражатели на фургоне скорой помощи служили путеводными маячками в иной мир, чей ярко-синий магический свет, возможно, и не давал людям умирать.

Колонна собралась очень внушительная, как будто железное механическое войско выступило против неизвестного врага. Справа от меня окопались коробки старых пятиэтажных домов поселка Красный Октябрь. Передвигаясь по метру в пробке, я увидел симпатичную рыжеволосую девушку на одном из множества одинаковых балконов. Она заметила мое любопытство и помахала рукой. На душе сразу стало как-то приятнее, хотя после дорожно-транспортного происшествия я по инерции не набирал больше ста двадцати километров еще около получаса.

Рязань. Сам не знаю зачем, но я сворачиваю по стрелке с надписью «Центр», стараюсь следовать по знакам главной дороги, но все же теряюсь. Город оказался небольшим, но поразительно чистым. Останавливаюсь, чтобы перевести дух и справить нужду, и замечаю, что случайно зарулил на территорию районной больницы. После пятиминутной перебранки дворник выгоняет меня за ограждение, орудуя колючей метлой.

Впереди маячат церковь, озаренная электрическим светом софитов, и небольшой парк с облезлыми скамейками, на которых летом гнездятся влюбленные парочки. Оказавшись на окраине я спрашиваю у водителя «газели», как мне попасть в Москву. Шофер презрительно бросил взгляд на мой автомобиль и объявил, что я не доберусь на нем дальше границы области. Посылаю его к чертям собачьим и рассматриваю карту, а затем переваливаюсь через железнодорожные пути и выезжаю на нужную трассу.

Снова поток, вихрь… Асфальт уложен исключительно качественно и приятно шуршит под колесами. Чувствую, как меняется воздух, состав машин, стиль вождения. Пять полос в одну и столько же в другую сторону. Я очутился на Московской кольцевой автомагистрали. Съезжаю с развязки по направлению к Ленинскому проспекту и встаю на светофоре напротив жилого дома. Меня так и тянет заглянуть в чужие окна. Там у каждого своя жизнь, своя семья, свои проблемы, радости и горести. Люди здесь совсем другие, но, в сущности, большинство из них одинаковы. Автомобилей очень много. Издалека выплывают бордово-красные стены Кремля. Он величаво смотрит на город, олицетворяя его могущество, стабильность и нерушимость, а внутри Царь-пушка и Царь-колокол отдыхают после трудного рабочего дня. Седой сторож мирно дремлет на стуле перед закрытыми дверями Оружейной палаты.

Александровский сад и Манежная площадь – вечные друзья, просуществовавшие бок о бок уже не одну сотню лет. Юрий Долгорукий взирает на них свысока, располагаясь посередине на своем бронзовом коне. Объезжаю всех и оказываюсь на Тверской улице с просторными тротуарами, которая стала теперь самой популярной среди туристов. Они куда-то спешат и толкаются, еле-еле передвигая ноги и фотографируя абсолютно все на своем пути. Высоко на стене повесили громадный светодиодный экран с меняющимися рекламными роликами. Люди делают бешеные деньги в столице.

Не знаю, от чего именно, но у меня перехватило дух. В этот миг мне захотелось родиться москвичом, получать фиксированную заработную плату, жить в спальном районе в двухкомнатной квартирке напротив зеленого палисадника. Жена на кухне готовила бы ужин, а ребенок весело играл в своей комнате. И я радостный, поправившийся на несколько десятков килограммов, приходил бы домой, зная наверняка, что это мое! Больше никуда не надо бежать, не нужно что-то искать, убивать время до рассвета в кафе, просиживать в парке, пока дворник не начнет стучать ключами от калитки. И у меня наконец-то прошла бы бессонница. Да, я хочу этого и сейчас, и завтра, и через неделю. А потом? Не найдя в себе ответа, я побрел к автомату с горячими напитками, не переодеваясь, поскольку в салоне слишком холодно для этого. В раздумьях я бросил блестящие монеты в щелку ненасытного аппарата и выбрал двойной кофе с сахаром. Внутри началась бурная деятельность, и через минуту пластиковый стаканчик уже обжигал мои руки. Я поставил его на крышу автомобиля и безмятежно любовался вечерним таинством, в полной мере ощущая этот праздник жизни. В боковом стекле я заметил, что мои зрачки увеличились, а щеки впали. Пора передохнуть. Я доехал до приглянувшегося сквера на проспекте Вернадского, повернул ключи и попытался расслабиться, глядя в беззвездное небо. Желтый свет от фонаря падал прямо на лицо. Устроившись поудобнее на правом боку, я глубоко зарываюсь в велюровое заднее сиденье.

Грохот подъемного крана на стройплощадке, расположенной вблизи, бесцеремонно разбудил меня, чуть взошло солнце. На ходу натягиваю обувь и отправляюсь в кафе, где сразу же забегаю в туалет, не успев сделать заказ. Официантка неодобрительно буркнула мне что-то вслед. Как же приятно умыться теплой водой. Проглотив пару бутербродов со шпротами, принимаюсь за салат. Хозяин приносит горячий чай с земляникой. Я расплачиваюсь заранее, прошу налить кипятка в стальной термос и минут двадцать курю, смакуя ароматный напиток.

Гремит радио. Музыка льется веселым ручейком. Сделав ее громче, я хочу взбодриться и задать хороший темп. Ритмы быстрые и задорные. Подыгрываю в такт мелодии на воображаемых клавишах фортепиано на руле. Я всегда мечтал научиться играть на пианино, но освоил только акустическую гитару. Нот я и вовсе не знал, а разучил порядка двадцати аккордов и подстраивал их в каждую песню. Получалось даже совсем неплохо, особенно если использовать метод перебора струн.

Утреннее движение всегда немного ленивое, разгоняться быстро не хочется. Становится заметно, как начинает меняться ландшафт: чернозем превращается в красноватый песок, высокая степная трава плавно перерастает сосны и ели, покрытые мхом, равнины все чаще пересекают полоски гор, вытянувшиеся в небольшие ряды. Они не пугают, а как гостеприимные хозяева провожают путников радушной улыбкой. Водители тоже ощущают эту метаморфозу и более четко соблюдают правила: грузовики вежливо уступают дорогу легковушкам, при обгоне никто не выскакивает перед самым носом, и не приходится резко тормозить. Встречные машины дальним светом предупреждают о притаившейся на трассе полиции. Аварийными огнями люди благодарят, если даешь проехать тому, кто торопится. Везде царит атмосфера дружбы, взаимоуважения, и лишь изредка случаются локальные соревнования в мастерстве, которые обычно проходят без последствий.

На сотрудников дорожно-патрульной службы я нарвался примерно на сто тринадцатом километре от Москвы. Упитанный «гаишник» удивленно смотрел на меня, расправившись в полный рост.

– Как ты разогнался на ней до ста двадцати трех километров в час?

– Не стоит судить обо всем по внешнему виду. Внутри у нее горит огонь, к тому же я ехал всего сто пятнадцать километров в час.

– Сейчас проверим

Государственный служащий вынул из-за спины похожий на фен прибор, фиксирующий скорость, на котором горело красным цветом число сто двадцать три.

– Вот и доказательство.

– Я вижу только цифры. Почему вы решили, что они относятся ко мне?

– Потому что я сам направлял радар на ваш автомобиль. Предъявите права. За это нарушение вы их лишаетесь, я выпишу временные, или вы что-то имеете против? – грозно добавил он.

– Покажите сначала ваши документы.

– Младший лейтенант Паркин, – он достал корочки министерства внутренних дел. – Пойдемте в мою машину.

Она стояла припаркованная у самой обочины, так, чтобы скрытно следить за проезжающими. Я проследовал за ним. Дело принимало серьезный оборот.

– Куда же вы так спешили?

– На срочные переговоры. Скажите, у вас есть технический паспорт вашего устройства? Я убежден, что ехал намного медленнее.

Полицейский покопался в бардачке и сунул мне бумажку, в которой производители заботливо указали погрешность измерения: плюс-минус пять километров в час.

– Вот о чем я вам и говорил, – я указал на нужную строчку.

Паркин вдруг покраснел, завел автомобиль и съехал подальше от свидетелей, в кусты. Я огляделся, тут никто не мог нас обнаружить. Страж порядка был достаточно крупный, к тому же вооружен дубинкой и огнестрельным оружием. Шансы на победу в рукопашной схватке у меня практически отсутствовали.

– Ты что, умнее всех?! – заорал он.

– У меня есть конституционные права. Да, я совершил нарушение и готов оплатить штраф, но не лишиться водительского удостоверения.

– Здесь у тебя уже нет никаких прав. Ты превысил скорость больше чем на шестьдесят километров в час и должен ответить за это.

– Послушай, я же не просто так ехал именно сто пятнадцать километров в час. Я знал, за какое превышение меня лишат прав, и специально держался в рамках этих показателей. Если бы я мчался на десять или двадцать километров в час быстрее, этого спора не состоялось.

– Ты не мужчина, что ли?

– Хороший вопрос, когда у тебя пистолет и специальная подготовка, – сухо пробормотал я.

Лейтенант смерил меня взглядом, немного помолчал, наверное, задумываясь о последствиях.

– Сколько у тебя с собой денег?

– Немного.

– Короче говоря, с тебя немедленно тройной штраф, и черт с тобой. Тысяча рублей.

– У меня нет столько.

– Ты еще торгуешься?! Ну, тогда в двойном размере.

– У меня только в одинарном.

– Никогда не встречал таких наглецов. Находится за тысячи километров от своего дома и говорит, что у него нет средств. Надо бы тебя проучить как следует.

– Попробуй, – вырвалось у меня. Мне надоел этот спектакль. В конце концов, не убьет же он меня.

Паркин оторопел. Такой дерзости он никак не ожидал. Ему представлялось, что я буду просить его отпустить меня и лучше больше заплачу.

– Давай сто рублей и катись.

Я протянул купюру и вежливо пожелал хорошего дня, на что тот только хмыкнул.

Отделавшись легким испугом, теперь я лучше слежу за потоком и притормаживаю в населенных пунктах.

Солнце начинает припекать. Я обгоняю бордовую «пятерку», по-моему, уже в шестой раз, за баранкой которой сидит пожилой мужчина, вцепившийся в нее обеими руками. На термометре магазина – «плюс двадцать восемь». Утоляю жажду горячим чаем. В таких случаях это лучшее средство, тем более за ним не пришлось далеко идти. Прямо у дороги женщины кипятили доисторические самовары, подбрасывая дубовые дрова в костер и обмахивая его листом плотного картона.

Валдай – это по-настоящему великий город. Отсюда берет начало одна из самых длинных рек России – Волга. Я долго не останавливался и стеклянными глазами поглощаю белую линию разметки, словно находясь под гипнозом. Вдруг я почувствовал, что автомобиль перестал отчетливо отвечать на нажатие педали газа. Через несколько минут из-под капота появилось облако пара, которое устремилось в салон. Только сейчас я обращаю внимание на датчик температуры воды в системе, стрелка которого перевалила за критическую линию и застыла в самом конце красного прямоугольника. Я горю и вынужден съехать с трассы. Открыв капот, я увидел, как пар вырывается на свободу и закрывает доступ к двигателю. Через некоторое время мимо проползает багровая «пятерка». Наблюдая за моим фиаско, водитель удовлетворенно улыбается и на прощанье машет мне рукой. Кричу ему вдогонку ругательства и бормочу их же себе под нос.

Когда радиатор немного остыл, я осмотрел повреждения и выяснил, что прохудилась прокладка водяной помпы. Поворачиваю ключ зажигания – машина лишь чихнула и тут же заглохла. Местные жители уже начали интересоваться необычным инцидентом. Один из них подошел ко мне и с видом бывалого знатока завязал разговор. Он был одет в красную рубаху в белый горошек и черные штаны, а на поясе красовалась замызганная веревка. По его мнению, единственный выход – это постоянно подливать воду в процессе езды. Деликатно избавляюсь от него и «ловлю» попутные транспортные средства. Спустя пару часов мне удалось остановить новенькие «жигули», в которых ехал молодой парень. Он согласился подбросить меня до ближайшей деревни на буксире. Вместо музыки из колонок доносился сказ про Федота-стрельца. Честно говоря, я никогда не встречал такой записи.

Трос у меня стальной, сплетенный из множества длинных кусков проволоки, поэтому мы передвигались рывками. Псевдоэстет явно не подозревал, что ему предстояло вытерпеть. Красный как помидор, он чертыхался на весь мир. Внезапно у меня заблокировался руль, так как сработал защитный противоугонный механизм. Я забыл вставить ключ в замок зажигания. Меня начало тянуть на вторую полосу. Еще момент, и машина врежется в разделительное заграждение. В спешке пытаюсь достать ключ из кармана. На мое счастье, он был под рукой. Быстро вставляю его в замок, поворачиваю и выравниваю положение. С горем пополам мы добрались до заветной цели. Водитель «жигулей» отцепил крепление и, не сказав ни слова, скрылся из вида, а я, не успев его поблагодарить, отправился искать магазин запчастей.

Продавец сообщил, что помпы на мою модель у него нет, но предложил подождать возвращения владельца сервисной станции. Возможно, он сможет помочь. У меня не осталось другого выхода. Я сидел на капоте и вдыхал свежий деревенский воздух, заклеивая пластырем исцарапанные руки. Вокруг раздавалось кудахтанье кур, из печных труб тянулся сизый дымок, и я сразу почувствовал запах только что испеченного пирога. Чумазые детишки гоняли палкой колесо от велосипеда вдоль старого забора, а в глубине поселения блестел гранитный памятник – самолет с мемориальной табличкой. Разлапистые клены и каштаны, казалось, охраняют его, бережно свесив огромные ветви на каменные крылья.

Солнце уже приближалось к границе горизонта, когда темно-синий «Форд-Скорпио» подкатил к деревянной калитке. Загорелый мужчина охотно взялся за ремонт, загнав автомобиль в свой двор. С минуту я сомневался, увижу ли его снова, но все же успокоился.

Я растянулся рядом, на траве, и долго разглядывал облака. Оказывается, они бывают такие разные: пушистые и рваные, серые и прозрачные, сплошные и тонкие – все грациозно и неторопливо плыли по голубому небу. Полная противоположность тому, что происходило на земле, но в этом было что-то притягивающее, от чего нельзя оторвать глаз. Я старался найти сходства и отличия, сравнивал каждое облако с какой-нибудь фигурой. Вот эта – медведь, а там – волк бежит за одноухим кроликом. Незаметно я задремал, но вскоре проснулся от звука работающего мотора. Это мой – я узнал его по характерному реву. Расплатившись, я получил в придачу пару бутербродов с маслом и докторской колбасой.

Тусклый месяц едва освещает тонкую линию асфальта. Впереди меня на приличной скорости несется старенькая БМВ с наполовину оторванным глушителем. Железяка цепляется о землю и довольно эффектно извергает фонтан красно-синих искр. Через несколько километров я заметил на одном из столбов табличку с надписью «Радио» и указанием частот. Значит, Санкт-Петербург уже не так далеко. Включив приемник и настроившись на эту волну, я услышал как голос диктора рассказывает вечерние новости. Я уже не один! Он эмоционально поведал о вчерашнем падении цен на нефть и о новых поправках в конституции. Российское законодательство – очень гибкая штука.

Наконец раздается долгожданная музыка. Кассеты в магнитофоне я сменил раз по пять каждую и теперь радовался новым песням. Тем временем окрестности захватили темные силуэты длинных сосен. Они выпрямились в полный рост так, что их макушки вернее всего упирались прямо в звезды.

Внезапно пошел снег. Вот так сюрприз! Свое путешествие я начинал в футболке, высунув руку из окна автомобиля, а сейчас приходится включать обогреватель на полную мощность. Несколько теплых вещей я все-таки предусмотрительно взял с собой.

Выезжаю на Московское шоссе. Санкт-Петербург. На контрольно-пропускном пункте у меня проверили документы и отпустили, пожелав хорошего вечера. Дорога упиралась в кольцо, в центре которого высился длинный узкий четырехугольный обелиск, у основания которого – памятная надпись. Это площадь Победы, под которой, по слухам, находится братская могила воинов, павших в годы Великой Отечественной войны. А с виду там лишь небольшой музей.

Московский проспект. Справа мерцает красными светодиодами вывеска ГУМа, а рядом – вход в метро на станцию «Московская» и тут же небольшой проулок, в который я сворачиваю и останавливаюсь таким образом, чтобы кустарник на тротуаре закрыл автомобиль от взора любопытных пешеходов. Выхожу и сладко потягиваюсь, изо рта от холода идет пар. Чувство восторга переполняет меня, как в детстве, когда мама дарила долгожданную игрушку на праздник. Жаль, что их насчитывалось не так много. Зачастую нам не хватало даже на еду, поэтому каждый раз, когда удавалось что-то купить, родители особенно гордились. Я же не мог выпустить новую вещь из рук, ложился спать, спрятав ее с собой под одеяло, а наутро первым делом мчался во двор, чтобы похвалиться и поделиться радостью с товарищами.

Полторы тысячи километров позади! Немного озябнув, я открыл багажник и надел свитер, затем поднял голову и поймал ртом пару снежинок. В четыре часа утра свет в окнах почти нигде не горел. Зачем я вообще сюда приехал? Как будто кто-то позвал меня. Только усевшись обратно в салон, я почувствовал сильную усталость, опустил солнцезащитные козырьки, спасаясь от желтого света уличных фонарей, разложил спинку водительского кресла и закрыл глаза. Из щелей сильно сквозило, и мне пришлось проложить шерстяное одеяло вдоль дверцы. Мотор глушить я не стал, иначе мгновенно бы замерз, а лишь приоткрыл форточку, чтобы не задохнуться, и уснул почти сразу.

Надо мной свисало дерево с кроной, похожей на пирамиду, с четкими контурами треугольной формы. Природа превзошла сама себя, это явно ее проделки – на такой высоте ветки никак не обрезать. Рабочий день в самом разгаре. Я выключил перегревшийся двигатель, надел белые джинсы, кожаную куртку и отправился по подземному переходу в кафе на противоположной стороне проспекта. Мне захотелось освежиться и умыться с мылом. Большинство прохожих почему-то пристально рассматривали меня, а некоторые даже оборачивались, проходя мимо. Я остановился и оглядел себя: вроде бы, все в порядке. Неужели так заметно, что я из другого города? А быть может, я что-то упускаю. Вскоре я устал об этом думать, тем более что передо мной уже красовалась заветная дверь в уборную, которая была всего одна, в отличие от желающих туда попасть, так что пришлось выстоять очередь. Зато внутри позаботились обо всех удобствах, и мне удалось чуть ли не искупаться. Чистый и довольный я побежал к машине. Живот мой скрутило от голода. Я достал термос, остатки заготовленного провианта и позавтракал. Первый день в Северной столице следовало провести не спеша. Закурив, я вышел на улицу и спустился в метро, где мой выбор пал на станцию с названием «Гостиный двор». Народу под землей скопилось много. С портфелями и сумками люди спешили по своим неотложным делам. Но тут они совсем другие, не такие, как везде, не похожие на однородное безликое стадо, и почти каждый человек чем-то выделялся.