Текст книги "Падение «Хрустального Бастиона»"

Андрей Фролов
Падение «Хрустального Бастиона»

* * *

Однако стоит отметить, что звучащие в прессе предостережения не несут в себе аргументированной конкретики, а зачастую и вовсе намеренно искажают факты. Действительно, пессимистичные мнения представителей сферы здравоохранения, изучающих негативное влияние так называемых саркофагов для ныряния на сознание и физическое состояние человека, звучали еще в конце прошлого десятилетия. В частности, один из главных противников внедрения систем многоканального сенситивного соединения (МСС) человеческого мозга с моделируемой реальностью – академик отделения психиатрии РАН и почетный член РАЕН Лев Альбертович Штейн – еще три года назад заявлял, что «подмена реальности на столь высоком уровне натуралистичности рано или поздно, но неизбежно приведет пользователя к множественному личностному распаду».

По мнению господина Штейна, с 2029 года не должно было пройти «и пяти лет, как зависимость от альтернативной реальности станет русским бедствием, гораздо более объемным, чем наркомания или алкоголизм. Привыкание, вызываемое новым чудом кибернетики, будет во сто крат сильнее, чем любая известная науке аддикция».

К счастью, как на состоявшейся конференции прокомментировал мнение знаменитого академика Главный государственный санитарный врач РФ Петр Алексеевич Денисов, «слова Льва Альбертовича так и не стали пророческими. Несмотря на критику со стороны правозащитных и антиглобалистских организаций, сегодня изучение влияния «саркофагов» на психику пользователей до сих пор ведется в растущих объемах, предоставляя российским ученым необъятное поле для проведения изыскательских работ в области человеческого разума и сознания».

Журнал «Здоровье населения и среда обитания», 2032 год.

Уровень загрузки – 0%, загрузка началась.

Вывеска на двери выглядела усталой, несвежей и вытерпевшей несколько переездов. Многочисленные потертости, царапины и пыль еще не мешали прочитать фразу «Компания «Кобрятка». Лицензия на пробуждение», но и лоска ей не придавали.

В замешательстве застыв перед дверью офиса, Леша обвел взглядом пустынный коридор, взглянул на настенный хронометр. С одной стороны, первое появление на новом рабочем месте раньше назначенного времени – хороший способ показать начальству свое рвение. С другой стороны, и о пунктуальности забывать не стоило. А потому Алексей решил выждать еще несколько минут, прислушиваясь к гнетущей тишине, наполнявшей огромный деловой центр.

Когда стрелка электронного циферблата еще на пару делений приблизилась к заветной цифре, парень глубоко вдохнул, решительно постучав по вывеске. Ответили сразу, будто в кабинете только и ждали:

– Открыто, входите.

Голос был низкий, грубоватый, с хрипотцой, присущей заядлым курильщикам. Толкнув створку, Алексей шагнул внутрь.

– Заходи, присаживайся там, где найдешь. Матвеев? Алексей, ведь так? Хорошо, что не опоздал, я ленивых не люблю. – Как выяснилось, голос раздавался из соседней комнаты, дверь в которую отсутствовала. – Секретарши нет, так что кофе себе делай сам. Если хочешь, конечно. Я скоро…

Вдруг осознав, что волнуется, Леша присел на ближайший свободный стул для посетителей. В сотый раз стараясь внушить себе, что эта работа не отличается от любой другой, осмотрел кабинет.

В комнате не было ничего неожиданного – так в городе выглядели сотни и даже тысячи офисных помещений небольших частных фирм. Копии лицензий, благодарственные письма и грамоты в рамках украшали правую стену, под ними располагался стол со вполне современной АйПи-станцией. Какие-то бумаги на углу стола, несколько пластиковых папок.

Многофункциональный аппарат для копирования и сканирования стоял у единственного окна, там же нашел свое место водяной комбайн на несколько сортов чая и кофе. Напротив стола разместились стулья для клиентов, одежная вешалка и высокий узкий стеллаж, запертый на ключ.

Пыльно, немного не прибрано, но вполне уютно и пригодно к работе.

Убранство второй комнаты Леша рассмотреть не мог, а потому уставился в окно на залитый вечерним солнцем город. Следует отметить, что, несмотря на не самый презентабельный вид, «Кобрятка» располагалась вовсе не на окраине, а в одном из самых старинных офис-центров.

– Еще пара минут, – попросил тот же хриплый голос из соседнего кабинета. – Не скучаешь там?

– Нет, спасибо, – выдавил из себя Матвеев, сообразив, что так и не перестал волноваться.

Казалось бы, причин для тревоги нет – просто новая работа с довольно привлекательными условиями. Гибкий график, небольшой оклад, щедрые проценты с клиентов. Да, работа необычная, незнакомая, но от того еще более интригующая. Можно даже сказать, романтичная. Еще год назад Леша и подумать не мог, что когда-нибудь станет спасать людей за деньги, и вот…

– Ну, здравствуй еще раз. – В кабинете наконец появился его хозяин. – Извини, что заставил ждать. Павел Покрышкин, рад знакомству. И давай без всяких отчеств, ладно?

И решительно направился к Алексею, старомодно протягивая руку. Леша поспешно поднялся, пожимая широкую ладонь, и понадеялся, что его откровенное удивление не будет заметно. Рассматривая нового начальника, он был одновременно озадачен, смущен и немного напуган.

Покрышкин, предпочитающий при знакомстве жать руку и общаться без отчеств, выглядел не совсем так, как его представлял себе Матвеев после разговора по видеофону. Это был плотно сбитый мужчина не самого высокого роста, лет на десять старше самого Алексея. Широкие плечи, крепкая рука, постоянный прищур темных глаз – с самого первого взгляда что-то выдавало в директоре «Кобрятки» деревенскую хватку и смекалку, которой так часто не хватает жителям мегаполисов.

Но странности, поразившие Матвеева, заключались не в прищуре Покрышкина или его коренастости. Странность номер один состояла в том, что на голове тот носил кожаный авиационный шлем столетней давности. Вторая странность крылась в белоснежном шелковом шарфе, туго завязанном на шее. А третьей странностью, причем немало напугавшей Алексея, были рукояти сразу двух пистолетов, видневшиеся под мышками Павла.

– Удивлен? – без тени смущения хохотнул тот, выпуская ладонь Матвеева.

Улыбка, скользнувшая по лицу Покрышкина, решительным образом преобразила этого хитроватого и настороженного человека. Преобразила настолько, что Алексей и сам невольно улыбнулся в ответ. Улыбнулся, все же не переставая бросать настороженные взгляды на кобуры с оружием.

– Так, – тут же уловил его реакцию Покрышкин. – Давай по порядку. Оружие в нашем деле необходимо, об этом ты должен был узнать из вакансии. Это, – он с нескрываемой лаской похлопал по правой кобуре, – двадцатизарядный «Шершень», заряженный капсулами с мощным транквилизатором. Зачем именно, расскажу по ходу пьесы. А вот старый добрый боевой «Грач». Всё оформлено, всё законно. Знаешь, на всякий случай… В нашем деле страховка всегда нужна. Да ты присаживайся, не стой столбом. Сейчас мы с тобой кофею изопьем, будем планерку проводить…

– Планерку? – Алексея накрыла новая волна удивления. – Вдвоем?

– А кто нам еще нужен? – снова хохотнул Покрышкин, подходя к комбайну и что-то набирая на его сенсорной клавиатуре. – Сбор фирмы в полном составе – ты да я. Да-да, не удивляйся, в этом деле больше двух – уже обуза.

Он обернулся, неожиданно подмигнув Матвееву через плечо.

– Это значит, что вы берете меня на работу? – Брови Алексея продолжали свое путешествие вверх. – Вот так сразу?

Комбайн негромко загудел, готовя заказ, а затем в подставленные чашки ударила горячая струя.

– Во-первых, давай-ка на «ты». А во-вторых, отчего бы и нет? Считай, что зачислен стажером. Половина оклада с сегодняшнего числа, премии за клиентов в полном объеме, как было обещано в предложении. Если тебе тут понравится, буду рад. Ну а если нет… Разберемся, в общем. Держи кофе, взбодрись. Коньячку плеснуть?

– Нет, спасибо. – Алексей забрал у нового начальника дымящуюся чашку, опускаясь обратно на мягкий офисный стул.

– Ну, как хочешь. – Тот удобно устроился в высоком кресле за столом, вынимая из ящика ополовиненную бутылку коньяку и пепельницу. – Так на чем я остановился?

– На пистолетах.

– Ах, да. Ну, в этом случае ты специфику поймешь сразу. Уже сегодня, полагаю. Тебе, конечно, оружие пока не дозволено, но сварганить лицензию – не проблема. Теперь про шлем и шарф. Ты, Леша, должен… ничего, что я так фамильярно? Ну и славно… Так вот, ты, Леша, должен знать, что моим прадедушкой был сам Александр Иванович Покрышкин. Да-да, тот самый ас Великой Отечественной войны. Трижды герой Союза и маршал авиации – наш, сибиряк, новосибирец! Сим фактом я горд безмерно, а посему ношу эти вещи в его память. Фирму вот назвал в честь его самолета…

Павел замолчал, а в глазах его что-то промелькнуло. Гордость, печаль или тень гнетущих воспоминаний – Алексей разобрать не смог. Открутив крышку, необычный начальник Матвеева плеснул себе в кофе немного алкоголя.

– Шлем, кстати, – сделав глоток, Покрышкин провел пальцами по мягкой и истрескавшейся коричневой коже, – настоящий артефакт. Не уверен, что принадлежал он именно моему предку, но то, что это исторический экспонат, в котором летал кто-то из русских летчиков, доказано достоверно. Купил в свое время за большие деньги. Счастливый шлем, клянусь тебе. С тех пор на работе не снимаю, ни в жару, ни в холод, чтобы удачу не сглазить.

– Здорово, – только и смог вымолвить Матвеев. – Действительно здорово, когда память не растворяется в прожитых годах…

Теперь он смотрел на диковинный облик шефа чуть иначе. Конечно, если бы Павел работал в крупной корпорации или государственном учреждении, такой вид вызвал нарекания. Но, учитывая специфику «Кобрятки»…

Вспомнив о работе, Алексей вновь взволновался. Поставил нетронутый кофе на край стола.

– Так что у нас с планеркой? – решив проявить хоть каплю инициативы, поинтересовался он.

– Идет она уже. – Неопределенно махнул рукой Павел. – Расскажи давай-ка мне о себе Леша. Мы, конечно, не на боевой вылет уходим, но мне важно знать, кто отныне станет моим ведомым.

– Так ведь всё есть в резюме, – пожал плечами Матвеев, в очередной раз удивившись. – Если откроете, могу каждый пункт прокомментировать…

– Не-не-не. – Покрышкин опять отмахнулся. – И бумага – не то. И файлы – все не то. Ты своими словами давай, самое важное, как считаешь. Кратенько, по существу.

– Ну… – невольно замялся Алексей. – Лицей окончил, затем институт в Томске. Специальность – антикризисный менеджмент, в мою студенческую молодость это было одной из самых модных профессий. Потом, конечно, кризис прошел, а вот спецов по борьбе с ним осталось хоть отбавляй. – Начав рассказ, Матвеев вдруг почувствовал, как напряжение и нервозность уходят. – Год в армии после института. Ракетчиком, но тут и рассказать-то нечего. Потом начал работать… По специальности не удалось, но перепробовал много. Сразу после принятия плана Смолянинова на вахту ездил на север Красноярского края, потом тут вертелся… Пью мало, не курю.

– Выгоняли откуда-нибудь? – в лоб спросил его Покрышкин, поглядывая из-за края кофейной чашки.

В летном шлеме, с неизменным прищуром, сейчас он выглядел так, словно смотрел на нового сотрудника через прицел авиационного пулемета. Однако, к собственному приятному удивлению, Матвеев не смутился.

– Нет, не выгоняли, – он даже помотал головой, – этим горжусь. Уходил по-разному, где по сокращению штата, где по ликвидации предприятия, но никогда за проступки. В непростое время живем, как говорят…

– Простых времен не бывает, – вдруг отрезал Покрышкин, вновь демонстрируя мгновенную смену облика. Вынул из кармана рубашки пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, закурил. – А последнее место работы?

– Оператор кибернетических машин по уборке улиц. – Алексей машинально опустил взгляд. – Дворник, если проще. Ушел по сокращению. Нашу бригаду уборочных автоматов на Ключ-Камышенском плато расформировали. Парк устарел, ремонта нет, людей мало. Кто хотел, перевелся на Юго-Западный округ. Я не захотел…

– И правильно! – Покрышкин сделал еще глоток, затянулся сигаретой. – Нечего такому крепкому и толковому парню в мусоре ковыряться. Ну ничего, мы из тебя еще охотника сделаем. – Он подмигнул стажеру сквозь сигаретный дым, отчего тот невольно улыбнулся. – Тебе лет-то сколько? Двадцать семь, вроде?

– Двадцать восемь.

– Самое время для начала карьеры! – Дотянувшись до комбайна, Павел сунул пустую чашку в ополаскиватель. – Ну вот, теперь мы и знакомы, Леша. Пора приступать к работе.

Он встал, обходя стол и снимая с вешалки легкий теплоотталкивающий плащ. Принялся рассовывать по карманам сигареты, зажигалку, ключ от машины и еще какую-то мелочовку.

– Видишь, возле тебя чемоданчик стоит? – не оборачиваясь, поинтересовался Покрышкин, продолжая шелестеть невесомой серебристой тканью.

– Конечно, – подтвердил Алексей, рассматривая пузатый чемодан, похожий на саквояжи XIX века.

– Сие, мой друг, отныне твой рабочий инструмент. – Павел набросил плащ на плечи, застегиваясь на пару крючков и скрывая пистолеты. – Оружие тебе пока не положено, но к содержимому данного ридикюля рекомендую отнестись предельно внимательно и осторожно. В нем, можно сказать, львиная доля нашей непростой работы. И именно ее тебе предстоит осваивать в ближайшие дни.

С растущим любопытством Леша нагнулся, поднимая чемоданчик на колени. Саквояж оказался на удивление увесистым, сшитым из толстой натуральной кожи коричневого цвета, с латунными защелками. Щелкнув ими, Матвеев в очередной раз не сдержал удивления и принялся рассматривать гаджеты, наполняющие кожаные недра.

– Кстати, как там у тебя насчет предрасположенности к психическим отклонениям или серьезным заболеваниям? – неожиданно меняя тему, но все с той же прямотой уточнил Павел, перегибаясь через стол и вытряхивая пепельницу в мусорную корзину.

– Сложно сказать, – решил не лукавить Леша, отводя взгляд от инструментов и аккуратно закрывая саквояж. – Обычные исследования не выявили ничего, кроме возможной гипертонии после сорока лет… А к генопровидцам меня так и не сводили – родители были недоверчивыми ретроградами.

– Это ничего… – понимающе хмыкнул шеф, покивав. – Я и сам анализ ДНК не делал, а детские записи уничтожил. Угнетает это, когда точно знаешь, что ждет завтра.

Все-таки он производил крайне любопытное впечатление, этот крепкий мужичок в старинном летном шлеме и при пистолетах. Меняющий стиль разговора, как заправский следователь, цепкий, прямолинейный. А еще какой-то… устаревший, что ли? Словно на полшажка отставший от стремительного роста насквозь техногенной цивилизации и ее веяний.

Разглядывая его, сейчас перебирающего какие-то бумаги на столе, Матвеев задумался, что начинает испытывать к новому начальнику откровенную симпатию. Однако уже через секунду представил, каков тот может быть в гневе, и заставил себя смотреть на вещи трезвее.

– Ну что, ведомый Матвеев? – Осмотрев кабинет, словно опасался что-то забыть, Покрышкин взялся за ручку двери. – Готов к первому вылету?

– Наверное. – Алексей улыбнулся, но вышло не очень убедительно.

Он встал, ощущая в руке тяжесть кейса, и шагнул в приоткрытую начальником дверь.

– Тогда идем, Леша. – Шеф пиликнул электронным замком. – Детали расскажу в машине. Хотя знаешь, сказать по чести, не так уж они и важны. Обычно отличается только место операции, возраст клиента, количество комнат в квартире и марка гроба. А все остальное – шелуха, по большому-то счету…

Они шагали по безлюдному коридору, скрипя резиновыми подошвами по блестящему полу. Покрышкин, как и полагается ведущему пилоту, шел чуть впереди и справа. Матвеев старался не отставать, уже пожалев, что на увесистом саквояже нет наплечного ремня.

Старенький, но идеально бесшумный лифт доставил их на первый этаж. Как рассказал Павел, приезжал он рано, еще до сумерек, а потому машину предпочитал хранить не под землей, а прямо за зданием, чтобы дать батареям лишний глоток солнца.

Сонный охранник на вахте почти не обратил на них внимания. Приподнял взгляд из-за электрокниги в затертом до дыр чехле и вернулся к чтению. Дверь-вертушка выпустила их на улицу, и уже через секунду приятная прохлада холла осталась за спиной, а на плечи обрушился изнуряющий вечерний зной. Щурясь от заходящего солнца, Алексей накинул капюшон жароотталкивающей куртки, а Покрышкин надел солнцезащитные очки, идеально дополнявшие его гротескный вид.

– Эх, сейчас бы за город! – мечтательно причмокнул губами Павел. – Да чтобы на речку, да в тихое место, чтобы без зверья всякого дикого… У вас, Леша, еще была дача или ты этот период уже не застал?

– Была, – кивнул Матвеев, перекладывая поминутно тяжелеющий чемодан в другую руку. – Разграбили, а почти сразу после этого война… Потом уже восстанавливать руки не дошли.

– У меня похожая ситуация. – Они обогнули здание, выходя на разомлевшую от солнца парковку. – Такое место славное было. Сейчас там, наверное, уже и фундамента не осталось…

Как и предполагал Леша, машин тут почти не наблюдалось. Разгружался у служебного входа небольшой грузовик, да несколько легковушек блестели активными уловителями, впитывая потоки вечерних лучей.

– Вот он, мой верный «Ишак», – с гордостью улыбнулся Покрышкин, брелоком указывая на старенький китайский джип, припаркованный в самом центре пустынной автостоянки. – Куча боевых вылетов, масса сбитых противников…

Алексей понимающе покивал, но в голове вдруг вспыхнула важная мысль, робко ворочавшаяся еще с первого видеофонного собеседования.

– А вообще их много было?.. – шагая по еще мягкому асфальту вслед за Павлом, поинтересовался Матвеев. – Ну, я имею в виду сбитых противников… Клиентов много было? Пробужденных?

– Да понял я, о чем ты. Говоря по чести, немало. – Покрышкин неторопливо кивнул, поправляя шарф. – Как-никак, уже шестой год этим ремеслом кормлюсь. Ну а вообще, «воюем не для счета», как говорил мой легендарный прадед. Запрыгивай-ка в кабину.

Пискнула сигнализация, а последнюю фразу он произносил уже с водительского сиденья. Аккуратно поставив тяжелый чемодан в багажник, Матвеев устроился рядом с шефом, прикрывая тихонько скрипнувшую дверь.

Машина была не новой, лет пятнадцати от роду, но на вид казалась крепкой рабочей лошадкой, еще способной дать жару.

– Как насчет музыки? – Покрышкин вынул из внутреннего кармана плаща АйПи-фон, вставил в паз на приборной доске. Выбрал в меню музыкальную станцию, включил. – Классику любишь?

И не успел Матвеев ответить, как из многочисленных динамиков, часть которых похрипывала, в салон полился вибрирующий голос Элвиса Пресли.

Загудел мотор, в борта и крышу мягко втянулись заполненные энергией солнечные аккумуляторы. Плавно развернув тяжелую машину, Павел направил джип к выезду с парковки.

– Так кто же он, наш сегодняшний клиент? – когда машина выкатилась на проспект, решил поинтересоваться Алексей. Ему показалось, что пришло время вновь проявить инициативу.

– Захар Алферов, сорок два года, директор небольшого предприятия по производству пищевых полуфабрикатов. Котлетки всякие, пельмешки, – покачиваясь в такт музыке и лениво поглядывая на пустынную дорогу, принялся рассказывать начальник. – Ушел в загул четыре недели назад. Раньше баловался, но работе это не мешало. А тут вдруг в штопор. Алименты не платит, предприятие почти встало, люди негодуют и требуют праведного суда. Вернем заблудшую овцу – нам сразу сорок человек спасибо скажут.

– Нам? – Алексей, пытавшийся угадать звучащую песню, не успел сдержать изумления.

– Нет, конечно, – хохотнул Покрышкин, довольный неожиданной шалостью. – Государству они спасибо скажут. Органам соответствующим, ведомствам. Ну да и черт с ними, Леша, мы с тобой не за аплодисменты работаем. Согласен?

– Согласен…

Немного смутившись, Алексей уставился в окно, разглядывая идущий на обгон японский грузовик. Зато сразу вспомнил, что песня называлась «В гетто» и рассказывала о судьбе несчастного чернокожего мальчика. Мелодия была грустной и вполне соответсвовала пейзажу, пролетающему за окном.

Вечер вступал в свои законные права, и город оживал. Редкие еще прохожие торопливо брели по делам. Некоторые катились на стоячих мини-скутерах, разговаривая по АйПи-фонам или просматривая через них свежие заметки на новостных лентах. Ярко сверкали плазменные рекламные панели. Немногочисленные электромобили, бесшумно плывущие по улицам города, казались блестящими рыбами с бриллиантами накопителей вместо плавников.

Над проспектом, плавно завернув за высотное здание, пролетела стайка небольших пузатых птиц. Алексей с интересом придвинулся к лобовому стеклу, задирая голову, а Покрышкин многозначительно покивал, лишь мельком взглянув в окно.

– Голуби, небесные крысы… Возвращаются потихонечку, уже и в центре обосновались. Возле дома ворону недавно видел. Скоро их как раньше будет, вот увидишь…

Птицы на самом деле все активнее возвращались в Новосибирск. Сначала робко, с недоверием селясь вокруг замолчавших приборов отпугивания, но затем всё смелее. Эпидемия миновала, популяция городских пернатых сократилась до критической нормы, и в двадцать восьмом врачи официально дали отбой тревоге. Поэтому вот уже почти десять лет вышки с акустическими пушками ржавели, превращаясь в подставки под гнезда, а над улицами вновь зашуршали птичьи крылья.

Ехать оказалось неблизко, но небольшое количество машин дало возможность добраться до Чемского округа за какие-то пятнадцать минут. Подъезжая к густому жилмассиву, блестящему на закатном солнце сотнями окон, Павел сбросил скорость. Здесь и электромобилей, и прохожих было еще меньше, чем в старом центре, а оттого улицы производили и вовсе не самое приятное впечатление. Особенно с наступлением темноты.

Когда-то, сразу после строительства третьего моста через Обь, этот округ стал стремительно развиваться. На пустырях шустро взросли новые офисные и торговые центры, к двадцатым годам старые пятиэтажные «хрущевки» пошли под снос, а вместо них к небесам рванулись высотки. Но после войны, эпидемии и волны вампиризма, последовавшей сразу за Малой депрессией, Чемской снова превратился в то, чем был еще в конце прошлого века – обыкновенную окраину крупного города. Своего рода гетто, если говорить языком Элвиса Пресли…

Развернув на приборной панели гибкий экран электромобильного навигатора, Покрышкин активировал «Супер-ГЛОНАС». Прямо на ходу, чуть прижавшись к обочине, задал маршрут, сразу после чего мягкий женский голос принялся координировать путь машины.

Включив фары, свернули во двор, где высотные строения бросали на детские площадки густую тень. Выкрутив руль, Павел остановил машину возле ближайшего подъезда. Не торопясь выходить на ускользающую дневную жару, достал сигареты и закурил.

– Нам сюда? – поинтересовался Алексей, подбородком указывая на дверь подъезда.

– Нет, Леша, нам не сюда. Первое правило – никогда не лезь к вампиру, не осмотревшись. Второе правило – постарайся сообщить ему о своем визите как можно позднее. – Шеф выдвинул пепельницу. Не дав Элвису начать еще одну песню, выключил музыкальную станцию, кладя АйПи-фон в карман. – Эти люди, Леша, изобретательнее героиновых наркоманов будут, уж поверь мне. Прежде чем в гробы свои укладываться, они не только капканов от непрошеных гостей понаставят, но и систем наблюдения-оповещения не поленятся купить…

Рассуждая о неизвестных Матвееву вещах обыденно и с легкой скукой, Покрышкин внимательно рассматривал двор, электромобили у соседнего дома, приоткрытые окна тех, кто не мог позволить себе кондиционер. Несмотря на совсем ранний вечер, на качелях и горках уже играло несколько детей.

Вслед за начальником разглядывая пустынный и ничем не примечательный пятак между высотками, Алексей вдруг подумал, что тревоги и напряжения в его новой работе все же чуть больше, чем романтики…

– Ну, с богом, – кашлянул Покрышкин, загасив окурок и открывая дверь.

Вышел из машины, дождался, пока следом выберется Матвеев и возьмет из багажника саквояж. В наступавшей ночи было душно и пахло, как из старого подвала.

– Итак, приступим. – Павел потер ладони. – Наша цель – подъезд номер четыре. Двенадцатый этаж, квартира номер три-пять-девять. Рекомендую открыть кейс и держать наготове, вскоре мне понадобится львиная доля его содержимого…

И Покрышкин неторопливо побрел вдоль дома, поглядывая на десятки одинаковых окон, завешенных жалюзи, занавесками, шторами или специальной изоляционной пленкой. Последовав совету знающего человека, Леша поставил саквояж на сгиб локтя, приоткрыл и поспешил за шефом, неожиданно ощутив себя доктором Ватсоном…

– Знаешь статистику по вампирам, Леша? – с ленцой, будто и впрямь находился на прогулке, поинтересовался Павел, не поворачивая головы.

– Нет, не знаю, – честно сознался Матвеев. – Слышал, что их очень много, но цифрами как-то не интересовался…

– Зря, зря, – посетовал Покрышкин. – Теперь придется, это часть твоей работы. Вот смотри – в одном таком подъезде расположены девяносто шесть квартир. Близко к ста, поэтому пример будет наглядным, хоть и округленным. Знай, мой юный ученик, что из ста живущих в этом доме семей работают всего одиннадцать процентов. Для справки, кстати… еще в девятом году в стране трудилась ровно половина населения. Еще три-четыре процента живущих тут, – дети и пенсионеры. Еще восемнадцать процентов представляют собой ту массу, что перебивается разовыми рабскими заработками, но не брезгует и криминалом. Знаешь таких? Что вечером грузят вагоны, а днем выходят на большую дорогу?

Они миновали уже несколько подъездов, верно приближаясь к двери с крупной трафаретной четверкой. Однако Павла это, казалось, ничуть не тревожит. Беспечно вертя головой, он продолжал:

– А вот остальные почти семьдесят квартир – это вампиры. Наши клиенты. Конечно, почти треть из них время от времени выходит из спячки, принося пользу обществу. Есть среди них и те, кто умеет совмещать болезнь и работу – царство спящих тоже должен кто-то обслуживать, не так ли? Но с вычетом этих двадцати пяти процентов мы получаем почти половину. Представляешь себе? Почти половину жильцов одного подъезда, дома, микрорайона, города, области и страны, в конце концов. Огромную массу людей, которым братья Бескровные подарили вечное блаженство…

Когда до подъезда оставалось метров десять, Павел вдруг прервал свою лекцию и остановился, оборачиваясь к напарнику.

– У тебя там в сумке пачка сигарет должна быть, подай? – настолько невинно попросил он, что Алексей далеко не сразу врубился.

– Так у вас же в кармане… – брякнул парень в ответ, но тут же покраснел и принялся лихорадочно рыться в саквояже. Вынул слишком тяжелую для сигарет пачку с незнакомой этикеткой, протянул, едва слышно промямлив: – Прошу прощения, больше не повторится…

Вместо упрека Покрышкин наклонил голову, чтобы из-за очков были видны глаза, и подмигнул стажеру. Поднес пачку к губам, словно готовился вынуть сигарету, а затем невзначай повернулся к подъездной двери.

Если бы не сгустившийся вечерний сумрак, Алексей никогда бы не разглядел тонюсенького лучика, протянувшегося от лживой сигаретной упаковки ровно к объективу видеокамеры, вмонтированной в пульт с номерами квартир. Подержав луч на камере несколько секунд, Павел выключил прибор и небрежно бросил «пачку» обратно в саквояж.

– Тут готово, обычную камеру обмануть несложно, – продолжил он наставления, шагая к подъезду. – Эта просто ослепла, а в течение нескольких минут будет показывать выбранный нами стоп-кадр. А вот на своем этаже гад мог поставить личные средства наблюдения, и потому будет сложнее. Ну, разберемся… Дай-ка мне вот эту полезную штучку.

Последние слова Покрышкин говорил, уже роясь в саквояже. Извлек оттуда новый гаджет, явно самодельного производства, и ловко вставил его разъемы в электронный замок на двери. Примолкший Матвеев, ощущавший себя чуть ли не взломщиком государственного объекта, подавленно наблюдал за манипуляциями начальника.

– Ты, Леша, главное, ничего не бойся. – С удовлетворением прислушиваясь к звукам отпирающегося замка, Павел вернул отмычку напарнику. – Нас власть полномочиями наделила, ни одна шавка в нашу сторону пискнуть не посмеет, ты уж мне поверь. Конечно, любые неприятности – это только наши неприятности… Но так ведь в любом частном бизнесе, пусть ты хлеб печешь или на вампиров охотишься, да? Ну не хватает у органов ни людей, ни технических возможностей, что поделать? Всегда так было – в американской полиции издавна в избытке машин, людей и боеприпасов, а у нас – нет. В Европе в каждой опорке свой личный пост борьбы с кибернетическими преступлениями, у нас – один на район. Да ты заходи, дружище, не тушуйся…

И он улыбнулся, приветливо открывая перед Алексеем только что взломанную дверь. В лицо мгновенно ударила волна духоты, и Матвеев невольно замер на пороге. Всего на секунду, а затем шагнул внутрь, но за эту секунду в голове пронеслись сотни мыслей…

Лишь сейчас он признался себе, что новая работа не просто впечатляла – она настораживала. Самому Алексею было нечего опасаться – ложь или недомолвки при собеседовании были непозволительной роскошью, а скрытые полиграфы стояли даже в самых мелких фирмах. Именно поэтому он честно ответил на вопросы Павла, запоздало осознав, что тот, в свою очередь, ничего не рассказал о предстоящем выезде. И вот они уже вскрывают подъездную дверь, предварительно отрубая системы наблюдения…

Начальник тем временем уже достиг лифтовой площадки, внимательно прислушиваясь к наполнявшим подъезд звукам. Было тихо, лишь из-за одной двери неслись звуки какого-то слишком громкого фильма. Даже не взглянув в сторону лифта, Покрышкин направился к лестнице, поманив напарника за собой.

Свет горел через один этаж, как и предписывали правила, в тусклом энергосберегающем режиме. Узкие окна лестничных пролетов были неловко заклеены тонировочной пленкой, отчего внутри разливались влажная жара и полумрак.

Достав из саквояжа крохотный, но очень мощный фонарик, Павел молча двинулся наверх, старательно обходя валяющийся на ступенях мусор. Прижимая к груди саквояж, Алексей крался следом, с каждым шагом чувствуя себя всё неуютнее.

Первую передышку сделали в полумраке между шестым и седьмым этажами. Отдыхали чуть больше минуты, при этом Алексей с недовольством убедился, что запыхался гораздо сильнее курящего шефа. Кругом по-прежнему царила тишина, она же властвовала за большинством закрытых квартирных дверей. Собравшись с силами, продолжили подъем.

– Так, Леша, а теперь внимание… – на одиннадцатом этаже Покрышкин неожиданно повернулся к напарнику, принявшись рыться в бездонном саквояже. – Ты должен запомнить, что вампиры не любят гостей. А некоторые вампиры очень не любят гостей. Настолько, что выставляют на нашего брата всевозможные ловушки. Сигнализацию, сонный газ, ядовитых змей, медвежьи капканы… Я не утрирую, поверь. На что только не идут бледнокожие, чтобы сохранить в неприкосновенности свое забвение, ты бы знал. Ну ничего, как-нибудь за кружечкой чая я тебе таких баек расскажу…