Текст книги "Знакомство с Библией"

Книга «Бытие». Ветхозаветная концепция Бога. Сотворение мира

Обратимся теперь к отдельным книгам Ветхого Завета и начнем по порядку, с начала, с Пятикнижия, или Торы. В глубокой древности Тора воспринималась как единая священная книга Закона. Однако уже относительно давно, задолго до установления библейского канона, все ее пять частей были выделены в качестве отдельных книг и получили свои названия. Эти названия в еврейском тексте зависят от начальных слов каждой из книг, а в греческом, латинском, славянском и русском – от главного предмета их содержания. Вот, например, как называется первая книга:

Еврейское название – Берешит (в начале)

Греческое – Генесис

Славяно-русское – Бытие

Книга «Бытие». Греческое слово «генесис», которым эту книги озаглавили в Септуагинте, означает рождение, зарождение, происхождение, начало, источник и даже творение. Все эти смыслы так или иначе реализуют себя в тексте. Сама же книга содержит рассказ о происхождении мира и человека, своеобразное универсальное введение к истории человечества, а также рассказ об избрании и воспитании еврейского народа в лице его патриархов – Авраама, Исаака и Иакова. Следующая за «Бытием» книга «Исход» повествует о выходе евреев из Египта и даровании им синайского законодательства. Книга «Левит» посвящена изложению этого закона во всех его частностях, имеющих отношение к богослужению и левитам. Книга «Чисел» рассказывает о странствовании евреев по пустыне и дает сведения о числе евреев, пустившихся в это странствие. И, наконец, книга «Второзаконие», согласно преданию, содержит повторение закона Моисея. Это предсмертное завещание Моисея, мудрого и опытного вождя, молодому и неустойчивому народу. Соответственно, она главным образом содержит речи Моисея, последние наставления великого пророка и законодателя.

Нет никакого сомнения в том, что Пятикнижие – это своеобразный фундамент всего Ветхого Завета, на котором держатся все остальные книги. Большое значение Пятикнижие имеет и для Нового Завета, поскольку тут рассказывается о творении, грехопадении и дается план того, что на церковном языке называется Божественным домостроительством, планом Бога о мире и человеке. Недаром же отцы Церкви придавали такое значение Пятикнижию, называя его «истинным океаном богословия» (Григорий Назианзин).

Книга «Бытие» открывается рассказом о Божественном акте творения. Она начинается знаменитыми словами: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Бытие, 1:1).

В этой первой фразе Библии чрезвычайно важно каждое слово, и о каждом из них существует громадная литература, объясняющая их смысл. Но, несомненно, самым главным в данной фразе является слово «Бог». Не уразумев библейской, ветхозаветной концепции Бога, нельзя понять и саму Библию.

Подойдем к этому вопросу издалека, сравнив Библию с другими памятниками древнего Востока. Библейской научной критикой написано великое множество работ, пытающихся установить типологические черты, сближающие Ветхий Завет с другими древневосточными литературными памятниками. Что и говорить, такие черты, конечно же, есть. Тут можно сослаться и на схожесть ряда сюжетов (например, предание о потопе или о сотворении человека из земного праха – глины и т. д.), и на сходство жанров (молитвы, гимны, псалмы, любовная лирика, фольклорные изречения, летописи, новеллы), и на само циклическое построение Ветхого Завета и т. д.

Более того. На Древнем Востоке еще до появления ветхозаветных текстов уже существовало представление о божественном происхождении мира, но оно, как правило, было связано с политеизмом, т. е. верой во множество богов. В течение многих веков по всей Передней Азии, находившейся под влиянием месопотамской цивилизации, распространялись шумерские и вавилонские верования. Они известны науке из многочисленных клинописных документов, главным из которых является поэма «Энума Элиш» (Когда вверху). [Достаточно подробно обо всем этом рассказано, например, в книге С.Г. Хука «Мифология Ближнего Востока».] Смысл этих верований можно кратко свести к следующим положениям:

1. Мир и боги происходят из одного и того же источника, одного и того же первоэлемента.

2. Этот первоэлемент – вода, и он состоит из двух божественных существ, мужского и женского, Апсу (подземная вода) и Тиамат (море). От них рождаются боги, в том числе и бог-творец.

3. Бог-творец (Энлиль, позже Мардук) борется с прародителями и убивает их, а затем из их тел образует мир. Тело Апсу образует мир подземный. Тиамат рассечена пополам, и верхняя часть образует небесное море, нижняя – землю.

4. Светила, а именно Солнце и Луна, обожествляются.

5. Создание человека – дело особой важности. Ему предшествует совещание между богами, которые принимают это решение. Затем бог-творец создает человека из крови убитого божества. В других случаях вместе с кровью или отдельно упоминается глина.

Совсем иное дело – Ветхий Завет, поскольку концепция бога здесь совсем иная. В других культурах и религиях древности, существовавших на Ближнем Востоке, мы можем найти лишь некоторые подступы к монотеизму. Наиболее ярким событием подобного рода, по мнению всех историков, была религиозная реформа египетского фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), которая, однако, противоречила всему строю древнеегипетской культуры и потому осталась лишь кратковременным эпизодом. Как справедливо заметил С.С. Аверинцев, в приложении ко всем ближневосточным культурам, кроме иудейской, мы можем говорить лишь о не очень последовательных монотеистических тенденциях в недрах достаточно жизнеспособного политеизма. И лишь в Древнем Израиле вопреки всем пережиткам бытового политеизма, о котором столь часто говорит Ветхий Завет (вспомним хотя бы о золотых тельцах, поклонение которым осуждали пророки), практически изначально утвердился монотеизм, вера в единого Бога. Заметим в этой связи, что теория немецких ученых XIX века о том, что монотеизм возник у евреев достаточно поздно, лишь в эпоху пророков, и окончательно восторжествовал после возвращения из плена, сейчас, в основном, отвергнута наиболее авторитетными учеными.

Итак, в чем же теологическая концепция Ветхого Завета? Или как ветхозаветные авторы представляли себе Бога?

Ответить на этот вопрос однозначно и полно, исходя только из библейских текстов, не так-то просто. Дело в том, что в Библии нет какого-либо трактата, который бы дал ответ на поставленный вопрос. Авторы Библии не отходят от предмета, чтобы описать его со стороны. Библия как бы приглашает читателя не говорить о Боге, но слушать, как говорит Он Сам, и пытаться в меру сил и данных нам возможностей приблизиться к пониманию Его слов. Именно приблизиться в меру сил, а не познать Его. Ибо согласно как иудейской, так и христианской доктрине, Бог – глубочайшая тайна. Он не существует таким же образом, как существуют люди и вещи. Он таинственно объемлет нас со всех сторон. Библия называет Его «Богом сокровенным» (Исайя, 45:15), живущим во «свете неприступном» (1 Тимофею, 6:16). Будучи сами конечными, люди не могут объять бесконечное, то, что само все объемлет. «Дивно для меня видение (Твое), – высоко, не могу постигнуть Его!», – пишет псалмопевец (Псалтирь, 138:6). Мы не можем снять покров с божественной тайны, исходя из нашего человеческого существования. Ведь Бог – не производное от человека, не идол, не воплощение наших желаний. Он существует абсолютно независимо от нас, и Его тайна бесконечно глубже и больше тайны человека. Человек может иметь лишь весьма и весьма ограниченные представления о Боге, и эти представления, сталкиваясь с непостижимой тайной Бога, постоянно обнаруживают свою недостаточность. Великие мыслители и тайновидцы прошлого, описывая свой опыт богопознания, говорили о темном мраке, в который входит человек в своем внутреннем постижении Бога. Этот мрак есть на самом деле сияние света Бога, ослепительно яркое для наших «умных», т. е. духовных очей.

Однако это вовсе не значит, что все пути богопознания закрыты. Как Ветхий Завет, так и Новый Завет, на каждой странице свидетельствуют, что Бог, скрытый для людей и живущий в неприступном свете, вышел из своей сокровенности и открыл людям Свою тайну, «о которой от вечных времен было умолчано» (Римлянам, 14:24). Потому человек в своих поисках устремляется не в пустоту, ибо Бог Сам идет ему навстречу, позволяя познать Себя через Свои слова и дела. Библия и создавалась как книга откровения.

Хотя Бог во всей своей полноте непостижим для человеческого разума, тем не менее Он открывает себя миру в той степени, в какой это необходимо людям. Что же мы узнаем о Боге из Ветхого Завета? Итак, Бог прежде всего един. «Я – первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога», – читаем мы у пророка Исайи. Бог всемогущ. Он есть Дух невидимый, который все в мире проникает и оживляет. Он не только Творец мира, но и его Правитель, Законодатель и Судья. Все в мире абсолютно и безусловно подчинено Его воле.

Здесь важнейшее отличие ветхозаветного представления о Боге от разнообразных божеств политеистических религий. Боги в таких религиях, как правило, олицетворяют силы природы, и потому они не только борются между собой, но и подвластны основным законам природы. (Даже столь утонченные, приближающиеся к монотеизму и почти отвлеченные понятия древнегреческой философии, как «космическая душа» Платона и «перводвигатель» Аристотеля были включены в процесс космической закономерности.)

В Ветхом же Завете Бог Сам создает законы природы, не будучи им подчинен. Все, что творится, создается и существует в мире, о чем рассказывает Ветхий Завет, неизменно связано с Богом. Бог представляет Собой концентрацию всех духовных и нравственных сил в противовес многобожию, вызывающую их аберрацию. Отсюда Его совершенство, Его благость, премудрость, возвышенность и превосходство над всем существующим. В отличие от божеств политеистических религий, о которых создана богатая мифологическая литература, доктрина иудаизма (и, разумеется, христианства) исключает миф.

Ветхозаветный Бог находится вне космических и биологических процессов. Он не имеет личной судьбы и не подлежит жизнеописанию. Он не имеет начала и конца. Он бессмертен. Он независим от каких-либо материальных сил. Он не вступает в соперничество с другими божественными силами за владычество над миром. Он не борется с духами зла. Он безгрешен и не нуждается в очищении и искуплении.

Хотя человек создан по образу и подобию Бога, образ Божий настолько величествен и неизмерим, что не имеет конкретного физического облика. Даже пророки Исайя и Иезекииль, утверждавшие видение Бога, описывают не Его изображение, но Его трон, окружение и окутывающий Его ореол. Так, Исайя пишет: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края ризы Его наполняли весь храм. Вокруг Его стояли серафимы, у каждого их них по шести крыл, двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг к другу и говорили: свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!» (Исайя, 6:1–3). Подобным же образом и пророк Иезекииль (1-я глава), рассказывая о видении Божием, описывает лишь четырех животных с четырьмя лицами и четырьмя крыльями, колеса с ободьями, полные глаз, престол из сапфира и подобие человека над престолом. Заповедь, запрещающая «делать кумир и какое-либо изображение того, что на небе вверху и что на земле внизу и что в воде ниже земли» (Исход, 20:4) отрицает возможность даже символического изображения Бога в материальной форме.

И хотя обращение к Богу на том или ином уровне доступно каждому человеку Он вместе с тем недосягаем и непостижим; и хотя Он вездесущ, он вне пространства и времени.

И вместе с тем – и в этом важнейшая особенность библейской доктрины – Бог – не просто надмирное, трансцендентное начало, но Он в то же время еще и Личность. Во многих текстах Священного Писания о невидимом Боге говорится как о человекоподобном Существе. Согласно таким текстам, Он имеет лицо, глаза, уши, руки, плечи, крылья, ноги, дыхание. Он отворачивается и поворачивается, вспоминает и забывает, гневается и успокаивается, скорбит, ходит, слышит. В этом антропоморфизме, т. е. в уподоблении человеку, лежит уникальный опыт личной встречи с Богом как с живым существом.

Пытаясь выразить этот опыт, древние иудеи прибегли не к языку спекулятивной философии и отвлеченных понятий (их вообще очень мало в Библии), но к конкретным земным словам и образам. И это понятно, потому что опыт библейского Бога был для них, прежде всего, опытом личной встречи. Древние иудеи ощущали Бога рядом с собой. Он был их царем, предводителем. Он присутствовал на их богослужениях и праздниках. Он незримо обитал в скинии Завета и в Храме Соломона. Потому слова из 30 псалма «Яви светлое лице Твое рабу Твоему» – это просьба не о том, чтобы Бог, Который отсутствовал, вдруг оказался рядом, потому что Он присутствует везде и всегда, но чтобы человек, прежде не замечавший Бога, смог увидеть Его, т. е. в меру сил ощутить, познать.

Чем древнее библейский текст, тем больше там подобных антропоморфических черт, и только уже в V веке до н. э., после возвращения из вавилонского плена черты трансцендентности, даже недоступности Бога выступают на первый план, и Бог как бы уходит ввысь, за облака.

Вообще говоря, библеисты часто пишут о различных стадиях познания Бога в Ветхом Завете. Поначалу единый и вездесущий Бог воспринимался как Бог семьи, родовой Бог, ибо Он открыл Себя пока только библейским патриархам, праотцам Аврааму, Исааку и Иакову Затем во времена Моисея Бог стал уже Богом всего еврейского народа. А потом уже во времена пророков и особенно после возвращения из плена библейский Бог открыл Себя как Бог всего мира, владыка всех людей.

Эту идею на свой лад развивают и христианские богословы, утверждающие, что христианское откровение о Боге-Троице, Отце, Сыне и Святом Духе, готовилось исподволь и что иудейские представление о Боге соответствуют лишь идее Бога Отца, да и то не в полной мере. Но в скрытом виде концепция Бога-Троицы просматривается уже в первых главах книги Бытия.

Что же касается акта творения, с рассказа о котором начинается Библия, то совпадения отдельных деталей библейского повествования с вавилонским преданием, о чем я уже упоминал, никак нельзя абсолютизировать. Да, действительно, и там, и тут есть победа над бездной, отделение воды под твердью от воды над твердью, создание светил и т. д. Однако, в отличие от вавилонских преданий, в Библии нет никаких элементов мифа. Бог действует один, совещается только с Самим Собой. Он вне первоэлемента материи, и Сам дает бытие этому первоэлементу, отводя ему скромную роль строительного материала. Победа Бога над хаосом не есть исход подлинной битвы. Бездна не является злым божеством, как вавилонская Тиамат. В тексте Библии ничего не говорится ни о чудовищах, ни о бесах, побежденных или закованных Богом. Акт творения в Библии – это непосредственное действие всемогущего Бога, осуществленное по заданному плану на благо человеку.

Вернемся теперь еще раз к первой фразе Библии и постараемся, оттолкнувшись от нее и идя дальше по тексту, осмыслить акт творения. При этом нужно помнить, что библейский текст вовсе не претендует на то, чтобы дать объяснение всех этих процессов с точки зрения современной науки, но является свидетельством веры, содержащим образное описание, которое не поддается буквальной расшифровке. Потому-то бесчисленные поколения открывают в библейском тексте все новые и новые смыслы. Но библейское повествование о создании мира, не претендуя на научность, преследует иные цели: передать людям сведения, которые, по мнению библейских авторов, касаются замысла Бога относительно мира и людей, и их отношений с Богом.

Итак, напомню: «В начале сотворил Бог небо и землю». Согласно толкованию большинства экзегетов-толкователей как христианской, так и иудаистической традиции, слово «В начале» указывает на первый изначальный момент творения, совершенный безначальным Богом, а глагол «сотворил» (по-еврейски бара) означает в данном контексте творить из ничего. «В начале», т. е. прежде, чем возникло что-либо, относящееся к миру, прежде, чем появилось само вещество мира. Только Бог есть единственное, вневременное, вечное, самобытийное Бытие, Источник всякого бытия, ибо Он существовал и прежде создания мира. Мир же не существовал вечно, но появился во времени – «в начале». Бог создал мир не из готового вещества. А тем более не из Своего Собственного Существа, но сотворил его «из ничего», приведя его актом Своей Божественной воли из небытия в бытие.

Таким образом, уже эти первые слова Библии с самого начала опровергают разнообразные материалистические гипотезы о мире как о самобытной сущности (они существовали и в древности) или пантеистическое представление о нем как об эманации или истечении божества (весьма характерное для платоников и неоплатоников) и устанавливают взгляд на мир как дело рук Божественного Творца.

Конец же фразы – сотворил «небо и землю», очевидно, означает всю вселенную, творимую Богом из ничего. Однако многие толкователи видят здесь также указание на творение мира видимого (землю) и невидимого (бестелесных ангелов). Подтверждение такому толкованию экзегеты находят как в библейском употреблении слова «небо» как синоним небожителей, т. е. ангелов, так и в контексте самого повествования, где последующее хаотическое состояние приписывается только одной земле, т. е. видимому миру. Небо же в таком понимании отделяется от земли и противопоставляется ей как благоустроенный горний мир.

Несколько слов о понимаемом так невидимом мире. Само слово «ангел» указывает нам не на природу этого существа, но на род его служения. Греческое слово ангелос означает вестник. Как говорит апостол Павел, ангелы – «служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (Ефесянам,1:14), т. е. людей. Ангелы в таком понимании не поддаются обычному восприятию человека и образуют особый таинственный мир. В Библии их существование никогда не ставилось под сомнение, но относящееся к ним учение постепенно развивалось, а их описание и само представление о них создавалось с помощью символов. Вспомним, например, что после изгнания первых людей из рая у его врат был поставлен херувим с пламенным мечом. Иаков видел ангелов во сне и наяву. Об ангелах мы читаем в Псалтири, книге Иова и у пророков. Первоначально ангелам приписывалось исполнение диаметрально противоположных поручений Бога. Так, Бог посылает Своего доброго ангела, чтобы охранять Израиль (Исход, 22:20), а для наказания Он посылает злых ангелов (Псалтирь, 77:49), каков, например, Губитель (Исход, 12:23). Даже Сатана в книге Иова как бы входит в число слуг Бога.

Однако после плена служение между ангелами уже распределяется более точно. Им дается нравственная оценка. С одной стороны, добрые ангелы, с другой, – Сатана и бесы. Одни все время противодействуют другим. Ангелы играют примерно ту же роль и в Новом Завете. Ангелы там возвещают зачатие Иоанна Предтечи и рождение Христа. Они служат Ему после искушения в пустыне и т. д. Видение ангелов лежит в основании откровений, данных Иоанну Богослову в «Апокалипсисе».

Согласно учению Церкви, ангельский невидимый мир сотворен раньше земного мира. По своей природе ангелы – это духи, имеющие разум, волю и знание. Они служат Богу, исполняя Его волю и прославляя Его. Ангелы – бестелесные духи, и потому человек не может их видеть. Хотя ангелы и превосходят человека духовными силами, они тоже как тварные существа носят на себе печать ограниченности. Как бесплотные духи, они меньше человека зависят от времени и пространства и могут с легкостью в мгновение ока преодолевать огромные расстояния. Но, в отличие от Бога, они не вездесущи и не могут, скажем, быть одновременно на небе и на земле. Ангелы бессмертны, но их бессмертие не самобытно и не безусловно, как у Бога, но всецело зависит, как и бессмертие человеческих душ, от воли Бога. И хотя умом и могуществом они превосходят все земное, их возможности все же ограничены. Они не знают глубины Существа Бога, не знают тайн будущего, известных только Богу, даже не знают всех людских помышлений и, наконец, они не могут сами по себе, без воли Бога, творить чудеса.

Священное Писание представляет себе мир ангелов как очень большой. Церковь учит, что ангелы наделены различной мерой совершенства. В знаменитом сочинении Дионисия Ареопагита «О небесной иерархии» ангельский мир разделен на девять ликов, а каждый из них в свою очередь – на три ступени иерархии, по три чина в каждой.

В первую иерархию входят духи, ближе всего стоящие к Богу. Это престолы, херувимы и серафимы. Ко второй, средней, иерархии относятся власти, господства и силы. В третью, наиболее близкую к человеку, входят ангелы, архангелы и начала. Некоторые отцы Церкви, впрочем, считают, что эта иерархия охватывает только те имена и лики, которые открыты людям, но не включает в себя множество других, которые станут известны человеку в загробной жизни. В целом же, учение о небесной иерархии остается таинственным. По словам Августина, «что есть престолы, господства, начала и власти в небесных обителях, непоколебимо верю, и что они различаются между собой, содержу несомненно; но каковы они и в чем именно различаются между собой, не знаю».

Итак, в первой фразе Библии «В начале сотворил Бог небо и землю» автор книги бытия открывает своим читателям тайну происхождения мира. А после этого, в следующей фразе он переходит к рассказу об образовании мира в его теперешнем виде во всем многообразии его форм. Оказывается, что в своем первобытном состоянии «земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою» (Бытие, 1:2). Таким образом, вселенная представляла собой только что сотворенное бесформенное вещество, где элементы будущего света, воздуха, земли и воды, а также зародыши растительной и животной жизни не поддавались еще никакому различению и были как бы перемешаны между собой, ожидая зиждительного слова Творца. Над этой бездной была тьма, и только Дух Божий носился над водою, как бы оплодотворяя зародыши и семена будущей жизни. Знаменательно, что слово руах, Дух Божий, по-еврейски женского рода, а слово носился имеет смысл «обнимал собой все вещество», как птица распростертыми крыльями обнимает и согревает своих птенцов. То есть действие Духа Божия на первозданное вещество нужно понимать как сообщение ему жизненной силы, необходимой для образования и развития. Иными словами, первозданное вещество наделено жизнью в меру, угодную Творцу. Потому в дальнейшем Слово Бога как бы выводит жизнь, уже скрытую в земле и ее стихиях: Да произрастит земля, да произведут воды и т. д.

Библеисты обычно различают в данном тексте указание на общее творение, т. е. творение самого первозданного вещества мира, о чем мы только что говорили, и частное творение, т. е. создание из первоначального вещества различных видов творения в течение шести библейских дней. К этому частному творению автор книги и переходит в следующей фразе: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош. И отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один» (Бытие, 1:3–5).

Под светом здесь подразумевается световая энергия, отличная от носителей света, или светящихся тел, т. е. светил, которые были созданы позже. Очевидно, Бог вызвал свет из первозданного вещества в начале, потому что свет и соединенная с ним теплота (в еврейском языке слово ор совмещает в себе эти два значения) – важнейшее условие органической жизни.

В целом же в связи с этим отрывком текста хочется сказать следующее. Очень важно понять, что, согласно Библии, Бог творит мир исключительно с помощью слова. («И сказал Бог: да будет свет»). Слово и дело для Бога совершенно тождественны («И стал свет».) Нет и не может быть никаких препятствий к выполнению Его воли – слово Бога есть и закон бытия. Как сказано в псалмах: «Ибо Он сказал, – и сделалось, Он повелел, – и явилось» (Псалтирь, 32:9).

В этих же строках возникает и другая чрезвычайно важная для Библии мысль о благости созидательной деятельности Творца («И увидел Бог свет, что он хорош») и соответственно об изначальной благости сотворенного мира. Эта мысль противоречит языческим представлениям о первозданности зла в мире. Она настолько важна, что семикратно повторяется в первой главе книги «Бытие», а в библейской символике цифра семь – это символ полноты.

И, наконец, здесь же в этих самых строках положено начало деления акта творения на определенные отрезки времени, названные днями. Знаменательно, что таких дней тоже семь (та же символика), или, точнее, все же шесть, поскольку в седьмой день творения Бог, по словам автора, «почил от всех дел своих» (Бытие, 2:2). (Отсюда седьмой день в еврейской традиции – день отдыха, шаббат [суббота], или покой. В христианской же традиции – это воскресенье, по-церковнославянски неделя, т. е. отдых, неделание.) Соответственно весь период творения мира иногда называют шестодневом.

В остальные дни Бог создает твердь (в буквальном смысле покрышку, покрывало, то, что простерто), т. е. небесную атмосферу, окружающую земной шар, видимое человеком небо. Затем Бог отделяет твердь от воды, творит сушу и растительность на суше; создает светила на тверди небесной, а потом производит пресмыкающихся, птиц и рыб и после того скотов, гадов и зверей по роду их. Все идет по строгому плану. И в самом конце Бог создает человека как венец творения и царя природы.

Рассказ, который начинается словами «В начале сотворил Бог небо и землю», заканчивается еще более торжественным стихом: «И благословил Бог седьмый день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Бытие, 2:3).

За этим следует фраза, которая опять совершенно неожиданно возвращает читателя к рассказу о творении: «Вот происхождение неба и земли, при сотворении их» (Бытие, 2:4). В следующих за этим строках мы вновь читаем о том же самом акте творения, который, однако, увиден теперь с несколько другой перспективы. Вспомним, что для библейского стиля характерна поэтика повторов. При этом второй вариант рассказа о творении в некоторых деталях существенно отличается от первого.

Вот как начинается второй рассказ: «В то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла; ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли; но пар поднимался с земли, и орошал все лице земли» (Бытие, 2:4–6). Как видим, различия бросаются в глаза.

Современные библеисты считают, что первый рассказ, который мы уже рассмотрели, был создан позже второго. Имя Бога здесь Элохим, и это, соответственно, так называемая элохистская версия текста. Имя Бога во второй версии – Яхве. Эта яхвистская версия была записана на несколько веков раньше.

Противоречия между двумя версиями сводятся к следующему У Элохиста, в первой версии, творение происходит путем отделения земной суши от воды, у Яхвиста же мир до начала частного творения представляет собой пустыню, которая не знает дождя и орошается паром, поднимающимся от нее. Таким образом, если, согласно первому рассказу, воды было слишком много, то, согласно второму, ее недоставало.

Другое противоречие. В первой версии человек создан последним, после всех животных, во второй человек сотворен первым, а животные после него. Кроме того, если в первом рассказе Бог как бы представляет Собой некую надмирную и трансцендентную силу, то во втором Бог стоит гораздо ближе к человеку. Отсюда черты антропоморфизма Бога, которые заметны в этом втором рассказе. И, наконец, стиль обоих отрывков тоже различен. В первом случае он имеет более логичный, повествовательный характер. Во втором – он более образен и стоит ближе к поэзии, чем к прозе.

Если бы речь шла о научных истинах, поддающихся проверке, то мы бы оказались перед необходимостью сделать выбор и, соответственно, признать ошибки одного из древних авторов. Но если допустить, что два автора, жившие в разные эпохи, на основании веры, которая вовсе не исключает поэтических обобщений и возможности воображаемых построений, пришли к различным вариантам рассказа, то тогда наша задача – не выбирать, но прислушаться и внимательно прочесть обе версии.

Сделав так, мы увидим, что оба рассказа написаны с разной перспективы. Первый – с художественно-повествовательной, с использованием приема параллелизмов и симметрии, характерных для литературы Древнего Востока. Второй же имеет скорее психологически-дидактическую задачу драматизировать судьбу человека.

Если мы так подойдем к этим текстам, то мы увидим, что названные выше противоречия носят сугубо второстепенный характер. Это разногласие в деталях. На самом же деле, оба варианта не столько противоречат, сколько взаимно дополняют друг друга, и оба в конечном счете сходятся. Ведь в обоих рассказах утверждается, что мир со всем, что в нем есть, сотворен Богом, и силы, и законы, действующие в мире, дарованы творческой волей Бога.

Мир создан не мгновенно, не единократным действием Бога, но полное его образование совершалось в течение определенного промежутка времени. Само же время, как нечто измеримое, получило начало с началом творения. Во всей истории мироздания нельзя не видеть приготовления к созданию на земле такого существа, которое могло бы понимать чудеса Божия творения и разумно пользоваться сотворенным. Речь, разумеется, идет о человеке, который поставлен царем природы. Именно такая высокая роль отведена человеку в обеих версиях, и у Элохиста, и у Яхвиста.