Текст книги "100 знаменитых символов Украины"

Писанка

У святой равноапостольной Марии Магдалины с собой было только обычное белое куриное яйцо. И еще – безмерная вера во Христа. Вскоре после вознесения Спасителя на небо пришла она в Рим. В те времена было принято подносить римскому императору какой-нибудь подарок. Естественно, что богатые люди старались задобрить владыку Рима и не скупились на подношения. Бедняки же приносили что могли.

«Христос Воскресе!» – произнесла Мария Магдалина и протянула императору Тиберию яйцо. «Из мертвых никто воскреснуть не может, – отвечал владыка Рима. – Этого не может быть. Скорее это яйцо покраснеет, чем я в это поверю». И как только Тиберий договорил эти слова, яйцо из белого стало превращаться в ярко-красное…

С тех пор, как гласит древняя легенда, и пошла традиция расписывать пасхальные яйца. Традиция, надо сказать, не только украинская. Яйцо издавна у многих народов является символом первоначала, из которого произошла Вселенная. Жизнь, появляющаяся на свет из, вроде бы, мертвой материи, казалась чем-то чудесным, непостижимым, проявлением мудрости каких-то высших сил. Яйцо символизировало людской род, солнце, тепло, жизнь. Недаром во многих древних захоронениях археологи обнаружили каменные и глиняные яйца.

С появлением христианства значение яйца как символа воскресения и победы добра над злом еще более возросло. Пасхальные яйца изготовливали из дерева и драгоценных металлов, украшали жемчугом, бисером и ценными камнями (эти древние традиции нашли свое отображение, например, в знаменитых яйцах Фаберже). В православных странах постепенно развивалось искусство техники восковой росписи пасхальных яиц, которые, собственно говоря, и называют писанками. Надо сказать, что определенные традиции росписи яиц сохранились во многих странах Восточной Европы, но подлинного расцвета писанкарство, ставшее в итоге неким самобытным явлением в культуре и жизни народа, достигло только в Украине (в России писанкарство распространено в Курской, Воронежской, Оренбургской областях, Краснодарском крае).

Развитие писанкарства проходило определенные этапы, можно даже сказать, эволюционировало. Вначале была «крашенка» – яйцо, выкрашенное в один цвет. Затем появилась «крапанка» – яйцо покрывалось небольшими пятнышками воска. Позже пришел черед «малеванки» – пасхального яйца, раскрашенного с помощью обычной кисточки. И наконец, писанка – покрытое разноцветным орнаментом яйцо с использованием природных красителей (иногда заменяемых современными анилиновыми), узор на которое наносится с помощью так называемого писачка – закрепленной на деревянной палочке маленькой жестянкой воронки.

Готовиться к Пасхе мастера-писанкари начинали загодя, еще летом. В это время необходимо было запастись растениями, которые затем использовались для получения красителей. Собирали их летом и осенью, освящали в церкви, а уже непосредственно перед росписью готовили краски. Коричневую краску получали из коры дуба, почек ольхи или лещины. Для желтой обычно заготавливали кору яблони. Черную краску получали из листьев или коры черноклена (кустарника или небольшого дерева с темно-коричневой, почти черной корой). Листья барвинка обычно использовались для получения зеленой краски. Труднее всего обстояло дело с красной краской. Сырьем для ее получения служили не растения, а рога оленя. Позже заменой стала краска из красного или сандалового дерева, ввозимая из далекой Южной Америки. Естественно, что красная краска была самой дорогой и, как сказали бы сейчас, дефицитной.

Для изготовления писанки необходимо следующее: собственно, чистое белое куриное яйцо (иногда использовались утиные, гусиные, а также голубиные яйца) без дефектов, набор писачков, кисточки, воск, свечка, стеклянные баночки с широкими шейками, краски, салфетки, карандаш, лак, резиновые перчатки и подставка для яйца. Это нелегкое занятие, требующее, помимо усидчивости, незаурядного дарования и художественного вкуса. Процесс превращения обычного куриного яйца в писанку сопровождался множеством повторов, кропотливейшей работой с красками и воском.

Расписывание писанок – это, безусловно, ритуал, со своим особым смыслом. И естественно, что сопровождался он множеством примет и обычаев. Изготовлением писанок занимались обычно женщины, а также монахи. Для писанок старались отбирать яйца у «первисток», то есть кур, которые только начали нестись. Во время крашения в помещение, где происходил этот почти магический процесс, могли заходить только «чистые» (здоровые душой и телом) люди. Для приготовления краски лучше всего подходила вода, полученная из растопленного снега. Чтобы душа была настроена на соответствующий лад, перед началом работы следовало помолиться, обратиться к Богу за помощью в этом нелегком, но, безусловно, богоугодном деле. Комнату нередко украшали празднично вышитыми и освященными рушниками. Самыми лучшими днями для изготовления писанок считались Чистый четверг и Страстная пятница накануне Светлой Пасхи. Начинали же работу обычно ночью или на рассвете, когда в доме все спали и домашняя суета не отвлекала мастерицу.

Приступая непосредственно к росписи, писанкари перво-наперво тщательно мыли яйцо с мылом или содой. Одновременно с этим на плиту ставилась емкость с воском, ведь необходимо, чтобы во время работы он постоянно был горячим. Затем на яйце размечались предварительные линии орнамента. В старину для писанок использовались только полные яйца, ныне же многие мастера вытягивают желток и белок через просверленные специальным сверлом крошечные отверстия.

Непосредственно роспись начиналась с того, что мастер набирал в писачок воск и размечал те линии, которые должны остаться белыми. Затем яйцо аккуратно опускали в баночку с желтой краской. После этого все элементы, которые предполагалось красить в желтый цвет, прорисовывались воском. В дальнейшем такая операция повторялась и для других цветов – красного, зеленого, черного и т. д. В итоге же после всех этих манипуляций яйцо приобретало совершенно неприглядный грязновато-бурый цвет.

Следующий этап – обжиг яйца на пламени свечи. И вот здесь-то и происходило настоящее чудо. Чудо, основанное на простых физических и химических законах, но заставляющее поверить в то, что писанка – это некое Божье послание, дар, преподнесенный нам свыше. При обжигании яйца (кстати, держать его нужно сбоку от пламени, а не сверху, иначе оно закоптится) воск растапливается и писанка начинает буквально сиять разноцветным орнаментом.

Опытные мастерицы на писанки с простым по рисунку орнаментом тратят около часа, на более сложные – 2–3 часа. Авторские же работы с невероятно сложными узорами могут потребовать и нескольких дней.

Естественно, что орнамент, наносимый на писанку, не является каким-то бессмысленным набором линий и цветов, а имеет определенный смысл. Мастер, расписывая писанку, говорит языком символов о том, что у него на душе, выражает свои пожелания тому человеку, для которого предназначается писанка. Например, молодым женщинам, недавно вышедшим замуж, дарили яйца, на которых было «закодировано» пожелание как можно скорее забеременеть и родить здорового и счастливого ребенка. Тем, кто начинал какое-то большое дело, дарили писанки с пожеланием удачи и богатства. А девушка, желавшая обратить на себя внимание парня, дарила ему писанку, в орнаменте которой могло быть зашифровано приглашение на свидание.

Различных символов, несущих определенную информацию, существовало и существует великое множество. Самые популярные из них: круг или колесо, символизировавшие бессмертие души, вечную Божью благодать; солнце – носитель света и тепла; крест – главный христианский знак, символизирующий искупление Христом людских грехов; Дерево жизни – символ всего доброго и ценного, бесконечного возрождения природы, Божьей мудрости; треугольник – символ триединства Бога, а также мужской и женской силы и др.

Искусство росписи писанок и поныне сохраняет региональные особенности, присущий той или иной области колорит. Например, для писанок Приднепровья характерен растительный орнамент из дубовой или ореховой листвы, мальвы, гвоздики на черном, темно-вишневом или зеленом фоне; на Подолье чаще встречается геометрический рисунок на черном, фиолетовом или коричневом фоне; в Восточных Карпатах геометрический орнамент наносят тонкими желтыми или голубыми контурами. Интересно, что в последнее время искусство росписи писанок культивируется не только в Украине, но и за ее пределами. Особенно это касается Канады, где представители украинской диаспоры свято берегут культурные традиции предков. В Уэгревиле, Дауфине, Саскатуне, Торонто существуют центры обучения росписи пасхальных яиц. А в Виннипеге два этажа одного из местных музеев занимает посвященная писанке экспозиция. В Эдмонтоне выходец с Буковины Павел Цымбалюк установил вращающийся памятник писанке, движением которого управляет компьютер. В Украине же, безусловно, заслуживает внимания Музей писанки в Коломые (Ивано-Франковская обл.). Фасад оригинального здания выполнен в виде гигантского пасхального яйца. Внутри же представлена экспозиция из 12 тысяч писанок, изготовленных не только в Украине, но и в Польше, Беларуси и других странах.

В отличие от «крашенок», писанки никогда не употребляли в пищу и хранили как минимум год, до следующей Пасхи. Разбить пасхальное яичко считалось если не грехом, то очень плохой приметой. В таком случае скорлупу следовало немедленно закопать или бросить в воду. Иначе не миновать беды и разных горестей. Девушки будут рябыми и некрасивыми, женщины – бесплодными, парни останутся холостыми, лето выдастся засушливым, коровы потеряют молоко, сады будут цвести впустую, и прочая-прочая. Поэтому если вы, уважаемый читатель, получили в подарок расписное пасхальное яичко – берегите его. И надеемся, что все напасти минуют вас и ваших родных.

Привоз

Что? Вы говорите, что в каждом украинском городе есть рынок, а в больших городах не один, а целый десяток? Так-таки да, тут спорить с вами бесполезно, потому что незачем. Но что, в других городах есть Привоз? А вот и нет. Ведь Привоз и рынок – это две большие разницы, как говорят сами знаете где. Так что перестаньте говорить о том, о чем не имеете ни малейшего понятия. А если и имеете что сказать, так все равно перестаньте. Привоз – это Привоз.

Слава богу, с приходом рыночной экономики у нас, простых потребителей, отпала жизненно важная необходимость посещать рынки. Странная, в некотором смысле, закономерность, но это действительно так, по крайней мере в крупных городах. Были бы деньги, а уж купить продукты и все самое необходимое можно в любом магазине, кои сейчас на каждом углу. И что, от этого на наших рынках меньше народу?! Да как бы не так. Кто-то скажет, что на рынках все дешевле, оттого и стекаются туда толпы небогатых покупателей. Может быть, он и прав. Но почему-то на рынки приезжают не только на метро и «запорожцах», но и на «мерседесах» и «лексусах» с личными водителями. И что, эти люди на дорогих машинах приезжают на рынок, потому что хотят сэкономить? Ничего подобного. Важен сам процесс. Приятно, конечно, прийти в магазин, сказать: «Дайте мне это, это и вот это, и этого отрежьте чуть-чуть». Отдали деньги, получили товар, сдачу и заученную улыбку продавщицы, и все. И все?! А где же процесс, где же торговля до последней копейки (на Востоке, славящемся своим культом торговли, вас и за человека считать не будут, если вы так вот сразу, не поторговавшись, купите товар), где совершенно необходимый разговор о здоровье и международном положении?! Так что не только за товаром идут на рынок люди.

А какой рынок самый знаменитый? Конечно же, одесский Привоз. Одесса и Привоз – это нечто большее, чем просто город и просто рынок, это не просто место, где происходит тривиальный обмен денег на товар. О Привозе писали Бабель и Катаев, а разве мы их знаем как больших экономистов? Нет, конечно, они писатели, и писали так, что дай бог каждому. «Если есть на земле рай для юмористов, так это одесский Привоз. Это настоящий Клондайк, золотая жила веселья. Здесь ничего не надо придумывать, надо только ходить по торговым рядам и записывать», – писал о Привозе юморист, писатель и одессит (напомним, что «одессит» – это не определение места жительства, это состояние души) Аркадий Хайт. У нас, к сожалению, такой возможности нет, и потому, рассказывая о самом знаменитом рынке Одессы, мы позволим себе воспользоваться отдельными фрагментами из миниатюры Аркадия Хайта «Прямо с одесского Привоза». Итак, начнем…

«Здоровенный дядька в соломенной шляпе тащит две кошелки ярко-красных помидоров.

– Дядько, дядько! Где вы брали таки помидоры?

– Да вон же, в соседнем ряду.

– И шо, много народу?

– Да никого не было. Даже продавца»…

Когда-то давно действительно никого не было – ни продавцов, ни покупателей. И даже, хотя это трудно себе представить, не было города Одессы. Но однажды в конце XVIII столетия войска под командованием доблестного А. В. Суворова взяли с боем турецкую крепость Хаджибей, расположенную на самом берегу Черного моря. После чего 27 мая 1794 года последовал рескрипт Ее Величества императрицы Екатерины II: «Уважая выгодное положение Хаджибея при Черном море и сопряженные с оным многия пользы, признали мы нужным устроить тамо военную гавань купно с пристанью для купеческих судов». Новый город назвали Одессой, в честь древнегреческого поселения Одессос, которое, как считали, когда-то существовало в этих местах. Правда, затем оказалось, что поселение это было расположено гораздо дальше. Ну и что: дальше – так дальше, Одесса-то уже названа Одессой, не менять же это прекрасное название?

«– Молодой человек! Я уже третий раз прошу: дайте мне баночку сардин!

– Я слышу, слышу… Но вы же не говорите, какие вам нужно: испанские, французские, марокканские…

– Какая мне разница? Что я с ними, буду разговаривать?»

Новый город рос как на дрожжах, очень уж удачно была расположена Одесса, прямо на пересечении выгоднейших торговых путей. Купеческое многоголосье заполонило город, торговые люди со всех концов мира потянулись на берега Черного моря. А раз есть торговля, то значит, должны быть места, где она должна проистекать. Согласно проекту инженера полковника Франца Деволана, в Одессе было предусмотрено строительство в центре города проспекта с двумя базарными площадями. А уже спустя год после основания Одессы на одном из концов проспекта появился Вольный рынок, позже ставший Старым базаром. Другим полюсом проспекта стал Греческий базар, а между ними располагались ряды, облюбованные купцами-земляками: Немецкие, Караимские, Еврейские и прочая-прочая…

«– Куры, куры! Парные куры! Дамочка, идите сюда! Посмотрите, это же не кура, это мечта!

– Я уже подошла. Теперь вы мне скажите: чем вы кормите своих курей?

– А зачем это вам?

– Как это зачем? Может, я тоже хочу так похудеть?»

Одной из частей Старого базара была Привозная площадь. Почему Привозная? Все объяснялось очень просто: крестьяне из окрестных деревень привозили сюда свой товар, а одесские кухарки шли «на привоз». Особенно славилась торговля птицей. В середине XIX столетия на территории Старого рынка птицей торговали около 50 лавок. Но одесские хозяйки все равно предпочитали идти «на привоз», поскольку купленная «с колес» птица была и лучше, и дешевле. Правда, сам Привоз долгое время был единственной необустроенной частью Старого рынка. С одной стороны рынка в 1842 году по проекту архитектора Г. И. Торричелли был выстроен роскошнейший гостиный двор, нареченный «Пале Роялем», то есть «Королевским дворцом». Короли и прочие царственные особы там, правда, не отоваривались, но к услугам состоятельных покупателей были открыты двери 44 торговых галерей, где были представлены товары лучших торговых марок со всего мира. Это было с одной стороны Старого рынка. А с другой…

«– Мужчина, идите сюда! Попробуйте уже мое молоко.

– Если оно правда ваше, зачем мне пробовать? Что я, грудной?

– Шо вы цепляетесь к словам? Ну не мое, моей коровы. Зато молоко – что-то особенное. Вы попробуйте!»

«Наша Привозная площадь в самом жалком и безобразном состоянии. В промежутках между балаганами проходящие и торгующие на площади отправляют естественные нужды; в зеленом ряду – кучи гнилой зелени, которая в настоящее время разлагается; позади фруктовых балаганов – кучи всякого сору. Вонь от нечистот и различных разлагающихся веществ невыносимая». Так выглядел, со слов корреспондента газеты «Одесский вестник», Привоз в середине 1870-х годов. Корпуса «Пале Рояля» разделили Старый рынок на несколько площадей: Черепенниковскую, Шишмановскую, Посоховскую и другие. Но только одна из них, а именно Привозная, долгое время оставалась незастроенной. В принципе, это было вполне логично, ведь на Привозе торговля шла с возов, телег и прочего гужевого транспорта. А всякого рода строения загораживали бы место для маневров этого самого транспорта.

«– Так… Молоко я уже попробовал.

– Ну что?

– Теперь я хочу спросить: вы не хотите купить своей корове зонтик?

– Чего вдруг? Почему зонтик?

– Потому что у нее в молоке очень много воды».

Обратной стороной медали была неухоженность Привоза. Грязь, смрад и пыль были неотъемлемой частью дешевой торговли. Нельзя сказать, чтобы с этими «прелестями» не пытались бороться. Согласно городскому уставу Одессы от 1863 года, была создана специальная торговая полиция, в обязанности которой входило наблюдение за порядком на городских рынках. В состав торговой полиции входили выборные депутаты от купеческого сословия, рыночные смотрители и торговые старосты. Для покрытия расходов по очистке Привоза от нечистот с каждого воза при въезде взималась плата в три копейки. Но полиция полицией, сборы сборами, но с каждым годом становилось все яснее – без капитального строительства, без обустройства территории Привоза победить грязь невозможно. Пока на Привозе, как и на любом другом рынке, отсутствовали элементарные вещи, а именно оборудованные торговые места, склады, прилавки и, простите, туалеты, можно сгонять на рынок хоть тысячу полицейских и собирать по десять или даже по сто рублей – все равно ничего бы не изменилось. Кстати, было бы неплохо, чтобы эту нехитрую закономерность запомнили нынешние содержатели наших рынков.

«– Мужчина, берите свежую рыбу!

– А она действительно свежая?

– Что за вопрос? Только что из моря.

– А почему она закрыла глаза? Спит?.. А почему она так воняет?

– Слушайте, мужчина, когда вы спите, вы за себя можете отвечать?»

К концу XIX века Привоз стал «притчей во языцех» всего города – все знали, что нужно строить капитальные строения, но почему-то этого никто не делал. Одесситы потом долго себя спрашивали: «Почему?» Ведь как только на Привозной площади появились каменные торговые ряды, Привоз очень быстро стал «королем рынков» Одессы, перехватив этот титул у Старого рынка, частью которого он и являлся. А накануне Первой мировой войны, в 1913 году, на Привозе по проекту известного одесского архитектора Ф. П. Нестурха был построен «Фруктовый пассаж». Здание состояло из четырех двухэтажных корпусов, соединенных арками. Украшением пассажа были элегантные кованые ворота, на которых красовались большие литые фруктовые вазы. «Наш маленький Париж украсился еще одним пассажем», – писали одесские газеты того времени, наперебой расхваливавшие изящество нового рынка.

«– Мужчина, – спрашивает продавец, – что там высматриваете? Что вам неясно?

– Да я никак не могу понять: это у вас цены или номера телефонов?»

Советская власть не любила рынок. И что, это ей помогло? Но не об этом речь. Как бы она не любила рынок, а обойтись без него она никак не могла. То есть «слуги народа» из высоких кабинетов и не знали, что такое базарная толчея. К их услугам были закрытые спецраспределители, где было все, причем нужного размера, цвета и запаха. Но если уж вам посчастливилось родиться представителем «победившего пролетариата» и у вас не было хорошего блата среди работников торговли – у вас было два варианта. Либо государственный магазин, с его «потрясающим воображение» ассортиментом, либо рынок. И тут возникала дилемма – есть что-то, чего в магазине нет, но зато то, чего нет в магазине, в принципе стоит дешево. Но его там нет. Или бывает очень редко, и то из-под полы и только для своих. А на рынке дорого. Но зато там есть все. Ну или практически все. И потому, хоть и работали в советское время в Одессе 1100 магазинов, а не могли они заменить Привоз, никак не могли.

«– Молодой человек, откуда у этой собаки столько орденов? Она что, съела генерала?

– Никого она не ела. Это чемпионка Европы.

– И родословная хорошая?

– Или! Я вам скажу: если бы эта собака могла говорить, она бы не стала разговаривать ни с вами, ни со мной».

До Великой Отечественной с Привозом произошли два интересных событиях. Во-первых, Привоз пытались переименовать. Но идеологически выдержанное, однако абсолютно аморфное название «Октябрьский рынок» не прижилось. Ни один одессит, даже из числа высокопоставленных партийных работников, так рынок не называл. В общем, Привоз так и остался Привозом. А во-вторых, на Привоз пришел слон. Обычный слон. Ну, то есть большой такой африканский зверь с большими ушами и большим носом.

Дело было так. Однажды весной животных из одесского зоопарка на время решили переместить в симферопольский зверинец. От зоопарка до железнодорожного вокзала животные шли, что называется, своим ходом. Среди прочих был и четырехлетний слон Мурза. У него, как оказалось, губа была не дура, да и хобот тоже. Учуяв невероятные запахи, плывущие с Фруктового пассажа, Мурза, не обращая внимания на окрики смотрителей, направился в торговые ряды. Привоз, конечно, многое видел на своем веку, но слоны в торговые ряды как-то не заходили. Переполох выдался изрядный. «В мгновение ока перепуганное население рынка ринулось во все стороны, – писала об этом незабвенном событии газета “Большевистское знамя”, – передвигаясь вдоль Фруктового ряда, Мурза с аппетитом съел несколько яблок, достал хоботом из бочки соленые огурцы, отведал несколько кочанов свежей капусты, полакомился сушеными фруктами».

В конце 1950-х и в середине 1970-х годов Привоз серьезно перестраивался. Как считают старожилы, из-за перепланировки были утрачены «дух и образ Привоза». Перестраивается Привоз и сейчас. Что ж, у каждого времени свои веления, требования и стремления. И все же Привоз, несмотря ни на что, остается Привозом – единственным и неповторимым символом Одессы и всей Украины.