Текст книги "Онлайн.ru. Сидишь в Интернете? Прочти! Тут о тебе!"

***

– Пойду в магазин схожу. Тебе ничего не надо купить?

– Нет, Любовь Николаевна, всё как обычно, только магазин на углу у остановки не работает сегодня.

– А ты откуда знаешь?

– Любовь Николаевна! … Я же вам говорил, что админ городского паблика знает о каждом чихе в городе. Надо ли не надо, а он знает. Короче там какая-то уважительная причина и объявление, что до 19.00 не работают.

– Что уж прямо обо всём? Город-то вон какой большой! Миллионный!

– Я вам сколько раз уже говорил…

– А-а. Ну ладно, я пойду. Я там курицу поставила на плиту на маленький огонь, ты поглядывай, пока я хожу.

– Хорошо, посмотрю.

***

Бабушки у подъёзда судачат…

– Любовь Николаевна, здравствуйте, опять к своему подопечному ходили?

– Здравствуйте, да, вот в магазин пошла за продуктами.

– И как он?

– Как? Да всё также, за компьютером сидит…

– Ох уж эта молодёжь, целиком ушли в эти компьютеры, одни пятки торчат…

– Ой, и не говори, Павловна, Светка рассказывала про моего внука, Сашку, когда дома, он включает, – при этих словах рассказчица, типичная бабушка на лавочке, полноватая, в старом пальто, начинает загибать пальцы, – компьютер, телевизор, радио, да ещё в добавок со смартфоном ходит, целых четыре источника информации! Начнут ему говорить, выключи хоть что-то, не даёт, я слушаю, я смотрю. Вы представляете какая какофония в квартире: телевизор на полную катушку, радио с какой-то долбежной музыкой, а компьютер у него то пикает, то крякает. Плюс еще по телефону ему то звонки, то эсэмэски. Ну куда мир катится! До чего это их доведет!?

– А может они лучше нас, смотри они сколько информации способны сразу обрабатывать, а для нас это всё смешивается в какофонию, – улыбается очередная типичная бабушка на лавочке.

– Ты чё, Ивановна, думаешь он чё-то там понимает? Работать неохота вот и сидит у телевизора да компьютера. И не мешай ему, и не отвлекай его.

– Ну, этот Алешка также, начну говорить, что много за компьютером сидит, он обижается, говорит, что деньги ему платят. Спрашиваю, кто и сколько – молчит.

– Ага! Щас, разбежались и еще доплатили, сидят они в интернете целый день, ничего не делают, а жрать всё равно на кухню идут: чё там мамка с бабкой приготовили? Ели бы в своём интернете. Я про Алёшу ничего не скажу, инвалид ведь. Но ведь здоровые бугаи сидят и кнопочки давят, да на них пахать надо и вагоны разгружать. А мамка за интернет заплати.

– Кстати, Алёша ведь уже год не дает мне квитанции за коммунальные услуги, говорит, что сам оплачивает, через интернет. Как там делают, не знаю? И не боится? Столько мошенников развелось, каждый день показывают хакеров, которые деньги воруют.

– А у меня Оксанка тоже через интернет стала платить, говорит удобно, никаких очередей и в любое время, хоть ночью.

– Вот видите, и польза есть от этих компьютеров, не всё там лентяи да бездельники сидят.

– Да, лентяев полно, сутками сидят.

– И не говори, Петровна, готовы круглые сутки сидеть за компьютерами.

– Я этому, своёму Алеше, всё говорю, мёдом там, что ли намазано, отойти не можешь.

– Ой, Николаевна, и не говори, мне из окна видно окно Глухова, так ночью, когда бессонница мучает, лежу, смотрю на улицу, а у него всё свет горит. Сегодня вот опять всю ночь свет горел. Что-то душно было всю ночь, не могу уснуть и всё, хоть ты тресни. Лежу глаза выпучила и уставилась в потолок. Смотрю, время час – у него свет горит, время три – опять свет горит, время пять утра уже, а у него всё свет. Да когда он спит-то, и чё он там делает ночи напролёт? Он сейчас что? Не спит?

– Спит. Кое-как достучалась, думала уж, что не пустит. А мне сказал, после 12 лёг спать, вот ведь обманщик. Всю ночь опять просидел. Сейчас вот разбудила, а он опять быстрей к компьютеру, только отогнала, он с телефона в интернет вышел.

– Вот-вот, с моим внуком та же история.

– Ну ладно, девочки, заболталась я с вами, пока, пойду я в магазин.

***

Любовь Николаевна молча пришла из магазина, тихо сообщила о своём приходе и теперь продолжает хлопотать на кухне и в ванной. Я же сижу за компьютером. Она молчит. Несколько раз заглядывала в комнату, но молчит. Настроение, что ли, опять поменялось? Или обиделась опять на что-то? Ладно, сама скажет…

– Алеша, ты утром сказал, что деньги в интернете зарабатываешь. Расскажи мне. Я ведь переживаю за тебя, чтоб ты не влип никуда. Алеша-а. Ты ведь сегодня всю ночь опять не спал.

Понятно теперь, откуда ветер дует, кто-то доложил, что свет всю ночь горел, не отстанет ведь теперь.

– Любовь Николаевна, есть, так называемый фриланс, или удаленная работа на дому через интернет. Кому-то реферат надо написать или какой-нибудь текст на сайт, они размещают объявления на специальных сайтах, а я смотрю их, и выбираю то, что мне интересно и по силам. Это не только тексты, могут быть и фотошоп, и переводы, и несложное программирование, сложное я не беру, всё-таки образования программиста нет, и ведение рекламных страниц в социальных сетях.

– А оплата как?

– Обычно немного. За текст формата А4 – сто рублей. Все зависит от объемов, ясно, что если дипломная работа, то может быть и десять тысяч. Фотошоп тоже по-разному ценится, от нескольких сотен до тысяч рублей. На телефон хватает, за интернет тоже заплатить, когда большой заказ, то естественно, и оплата существенная. Но они редко, обычно на дипломные и курсовые всплеск в мае и январе.

– И давно ты так?

– Года три…

– И молчит ведь, не говорит ничего. И много ты сделал?

– Нет, не так много, несколько контрольных и рефератов, три диплома, их я брал только по юридической теме. Ну и по мелочи…

– Ну все вперед, сто рублей и то хорошо, молодец. Копейка рубль бережет, так раньше говорили…

– Так ты сегодня ночью заказ чей-то делал?

– Да, – ложь во спасение, мир дороже, – контрольная нужна была срочно, тема мне интересной показалась, вот и взял на ночь глядя, но объем небольшой, я за ночь сделал и под утро отправил.

***

Именно во фрилансе я столкнулся с таким явлением, как литературное рабство. Один из первых моих заказов вроде бы был не сложным. Написать текст, дают тему, содержание, даже материал по теме, и обязательно включить в текст экспертное заключение от имени одного человека, дали ФИО и название его должности. Объем небольшой – одна страница А4, договорились о цене в 100 рублей. Сдал результат, сделали замечания, попросили доработать, доработал. Потом выясняется, что девушка, выступавшая моим заказчиком, это только посредник, оплата будет после проверки основным заказчиком. Через несколько дней пишет, что заказчик проверил, сказал – хорошо, понравилось, будет опубликовано, оплатили. Попросил ссылку на публикацию. Через неделю получаю ссылку на один из крупнейших федеральных информационных агентств, известного еще с советских времен, где в виде новости опубликована моя статья слово в слово, и подпись поставлена – достаточно известного журналиста. Впоследствии ежемесячно заказывали по одной статье, которые публиковались все также. Спрашивал у моего непосредственного заказчика, много ли таких как я? Сказала, что много, посредников тоже несколько. Смотрел я потом, сколько под именем этого журналиста публикаций выходит. Выяснилось, что примерно по одной статье в день…

***

Любовь Николаевна сегодня сварила куриный суп с домашней лапшой, как всегда, очень вкусный, помимо этого накрыла стол, сделала салат и настряпала домашних картофельных шанег, которые я люблю. Села со мной за стол и сказала, что скорее всего больше ко мне не придет, пока написала заявление без содержания, потом видно будет. Ей нужно ехать к сестре в другой город, заболела она у нее. Ухаживать за ней надо… Рак…

***

Теперь я один, сижу поздним вечером… Вот так еще один человек покинул меня… Почему мы так привыкаем к людям? Она же посторонний для меня человек. Ходила чуть больше двух лет. Особой симпатии у меня к ней не было. Почему же так тяжело? Почему такая пустота? Почему такое ощущение одиночества? Ведь послезавтра должна прийти другая женщина. Она будет также мыть, стирать, готовить. Мы, наверно, также будем разговаривать. Найдем какие-то общие темы… Но почему на душе так тяжело… Такое чувство, что её я видел последний раз… Ну и что, что последний? Но на душе, несмотря на уговоры самого себя, кошки скребут…

Глава 3

Ранее утро. Первые лучи солнца на востоке. Легкая дымка над городом. Я. Впервые за много лет вышел на улицу из квартиры. Эйфория от пьянящего свежего воздуха, который жадно всасывают легкие. Звуки просыпающегося города. Какие-то отголоски из закутков сознания начинают бунтовать: ты не ходишь, ты не можешь ходить! Но сознание полностью поглощено новыми ощущениями. Новыми? Тебе становится любопытно, смотришь вниз, и убеждаешься, что твои ноги не касаются земли и бездвижны. Теперь ты отчётливо вспоминаешь, что ты колясочник, не способный ходить. Но каким-то мысленным усилием твоё тело стоит вертикально и перемещается в пространстве в том направлении, в котором ты хочешь. В мозгу рождается крамольная мысль: переместиться в третьем измерении, вверх. И твое тело послушно перемещается в заданном направлении, то есть вверх. Не знаю как, но перемещается. Шок. Любопытство. Возникает еще одна шальная мысль: подняться выше своего родного девятиэтажного дома. Пока что твое тело висит над землей примерно в полуметре, как бы плавая над поверхностью земли. Инстинкт самосохранения начинает метать молнии: а что будет, если ты грохнешься с высоты, но любопытство берет верх. Когда в мыслях сформировалось окончательное решение подняться выше, мое тело начало движение вверх, сначала, боязно, медленно, а верхние этажи уже преодолены на скорости. Неожиданное восприятие окружающего мира. Все, что люди привыкли видеть близко перед глазами, уходит далеко вниз, становится миниатюрным. Но ощущения твердой опоры не пропадает, даже сложно передать эти ощущения, как будто и нет под ногами твердой поверхности, куда бы передавались нагрузки от веса тела, но и никто и ничто не держит тебя за подмышки или другие части тела. В сознании возникает мысль: ты спишь, это сон, но есть прекрасная возможность насладиться ситуацией. И ты наслаждаешься, начинаешь парить над спящим городом, досматривающим последние сны… Звонок…

***

Четверг. Утро. 8.30. Звонок в дверь. Это, наверно, участковый врач, Галина Степановна. Она вчера вечером звонила, говорила, что на днях зайдёт. Добрейшей души человек, таких сейчас мало. Скоро уйдёт на пенсию, кто её заменит? Очень внимательная и отзывчивая. Сама по своей инициативе заходит ко мне каждый месяц. Ни разу её не вызывал на дом. Советует меньше уделять внимания компьютеру и писать дневник, говорит, у меня есть способности. Но как меньше уделять внимания? Ведь интернет – это мой хлеб и вся моя жизнь, а вот дневник надо будет начать писать, или автобиографию, пусть никто не прочитает, не хочу публиковать, но пусть будет. Хотя откуда он взяла про мои способности?

Нужно вставать, открыть дверь, она будет терпеливо ждать за дверью, если только заглянет сейчас к соседке из квартиры справа, Нине Серафимовне. О ней вообще отдельный разговор, про таких говорят: бабушка – божий одуванчик. Работала в каком-то культурном институте, сейчас доживает свой век в полном одиночестве… Никогда ни с кем не ругалась, не судачила, как её сверстницы, которые весь световой день сидят на лавочке у подьезда и обмывают косточки всем проходящим. Нине Серафимовне уже за восемьдесят, как-то заходила, рассказывала про свою жизнь. Была молодая, после окончания института культуры получила распределение в районный дом культуры, где проводила мероприятия. За ней стал ухаживать парень, он работал в том же ДК водителем. Несколько раз встречались, ходили в кино, в парке гуляли, а потом она решила, что он не перспективный для неё, с её высшим образованием, и отказала ему в дальнейших встречах. Он спокойно воспринял, сказал, что уважает её мнение, но сказал, что если она передумает, то он будет ждать. Прошла неделя. На работе они не пересекались. Однажды ночью во сне он пришёл к ней и говорит: «Я умер. Приди на мои похороны». Представляете, в каком шоке она проснулась? Кое как успокоилась, сама себя успокаивала тем, что это всего лишь сон… Пошла на работу. А там новость: водитель умер, завтра похороны… Как она сама сказала, было всё, были слёзы, была истерика, успокаивали её всем отделом… На следующий день пришла на похороны, он лежит… в гробу… у неё в руках две гвоздики… подошла… положила в гроб… стоит и сквозь слёзы говорит: «Алешенька, прости меня… Сейчас уже ничего не изменишь…». Потом подошла к его родственникам, родителей у него не было, хоронили его тетка и бабка. Помнит, что долго стояла с ними, обнявшись и рыдая навзрыд. Они о ней не знали, он не сказал, а умер он глупо: простыл… дали больничный… назначили прогревание, и сердце не выдержало… На следующий день он снова пришёл к ней во сне и сказал «спасибо, но живым надо жить дальше, я не буду в обиде, если ты выйдешь замуж». Потом она уехала из того города в областной центр, в областной дом культуры, потом стала преподавать в институте культуры, но замуж так и не захотела выйти… Так и осталась одна на белом свете, похоронила двух сестер и брата, и детей их, племянников своих, тоже проводила в последний путь. Но, несмотря на все невзгоды, эта маленькая сухощавая старушка с лицом, покрытым мелкой сеточкой морщинок, всегда улыбчива, отзывчива, доброжелательна, готова прийти на помощь. Лучик света в темном царстве, так я её про себя называю… Надо будет начать писать, сколько же жизнь подкидывает интересных людей и сюжетов…

– Кто там?

– Алексей Михайлович, здравствуйте, я из правоохранительных органов. Нам нужно поговорить. К вам большая просьба: впустить меня, – пауза, – приоткройте дверь, и я покажу вам удостоверение, – вот так сюрприз.

Открываю дверь, стоит мужчина лет сорока и протягивает в развернутом виде удостоверение: сотрудник ФСБ. Так вот почему расплывчатая фраза «правоохранительные органы». Хотя для меня его внешность говорит больше, чем удостоверение. Удостоверение это что? Лист бумаги с краской и техническими изюминками, призванными способствовать его отличию от подделки. Но напечатать при сегодняшнем развитии общедоступных технологий можно много чего. А вот человека не подменишь. Особенно спецпрофессии, которые делают особый отпечаток на душу человека. Хороший юрист, не важно какого профиля, должен иметь чутье на прокуроров, фээсбэшников и прочих сотрудников органов и их контингент тоже, так говорил наш преподаватель по криминалистике, маленький худощавый старичок семидесяти пяти лет (по его словам). Сам он мог отличить сотрудника полиции и следователя следственного отдела, юрисконсульта в организации и адвоката, прокурора и сотрудника ФСБ, судью и секретаря в суде, про сидельцев всех мастей и рангов и говорить нечего. Способности свои он нам демонстрировал неоднократно, и давал нам основы этой способности. Это не наука, говорил он, сам же являясь доктором наук, не знание, нельзя по форме черепа или цвету глаз определить профессию человека, либо его криминальное прошлое, либо криминальные наклонности. Это чутье, – объяснял он нам, – и приходит оно только с опытом, увидев сто человек, освобожденных из мест лишения свободы в окружении обычных людей, про сто первого вы сами, не читая приговора, скажете, что он был осужден к лишению свободы, а про тысяча сто первого вы скажете примерный срок, отбытый человеком. Все откладывает отпечаток на душу человека, а тюрьма и юридические профессии тем более. А глаза – это зеркало души, так говорили еще древние… Параллельно с его лекциями, были лекции по уголовно-исполнительному праву, которые вел человек, проведший «пятнадцать лет в местах не столь отдаленных… без приговора суда», как он признался на первой своей лекции. После первой части фразы преподавателя в аудитории такая тишина повисла… А у нас перед глазами был яркий пример того, что работа делает с человеком. Нет, он нормальный был, не матерился, не применял уголовный жаргон в своей речи, одевался в стандартный классический костюм, ничем вроде бы не выделялся. Но вглядываясь в него, мы впервые чутьем улавливали тонкие черты, свидетельствующие о его бывшей работе. Впоследствии я увлекся этой идеей, сам старался тренировать себя, анализировать внешность и поведение окружающих людей. На последнем курсе учебы на юрфаке был случай: поднимаюсь по лестнице в многоквартирном доме, навстречу группа молодых людей, на одного из них я обратил внимание: похож на заключенного. На следующий день случайно узнал, что он действительно три года «сидел», освободился месяц назад, приходил в гости к одним соседям. Лично меня тогда особенно поразил следующий факт, молодые люди примерно одного возраста, примерно одинаково одетые, но остальные то «там» не были.

– Здравствуйте, Сергей Владимирович, – имя-отчество из корочки, – конечно, заходите.

Он заходит и замирает в нерешительности, молчаливо выжидая приглашения в комнату, но от меня он не дождется приглашения в комнату, побеседуем в прихожей, перестрахуюсь.

– Слушаю вас, Сергей Владимирович, чем могу быть полезным?

– Алексей Михайлович, как вы уже поняли, я сотрудник краевого управления ФСБ. Вы же закончили юридический факультет и, наверно, предполагаете, или даже знаете, мы это не скрываем, что студентов-юристов мы изучаем на предмет возможного трудоустройства в наше ведомство? – кивок головой с моей стороны в знак согласия, пока я не готов говорить что-то еще, пусть он скажет больше информации, – с вами мы тоже работали, вы подавали хорошие надежды, даже прошли негласный экзамен.

– Что вы имеете в виду? – решил я подать голос и получить подробности.

– Ну знаете, м-м, ладно, наши оперативники иногда в качестве тренировки устраивают профессиональное наружное наблюдение за перспективным студентом, и смотрят за реакцией, обнаружил ли он наружку, как отреагирует на факт наблюдения за собой. Иногда поведение кандидата дает богатую пищу для аналитиков…

– Ну и? – подталкиваю его к продолжению.

– Сначала мы думали, что вы не видите наружку в упор, но когда вы хладнокровно попытались, как бы между прочим, сбросить хвост, мы были, мягко говоря, удивлены.

– Это вы о чём?

– Помните, как вы уходили на трамвае 11 маршрута? Это было примерно десять лет назад.

– А-а, так это всё-таки ваши ребята были. Я догадывался, конечно, но сомнения были, боялся криминала разного, тогда еще девяностые годы были свежи…

– Расскажите эту историю полностью. Мне интересно узнать вашу точку зрения, как вы все воспринимали? Я собираю информацию о наблюдении за вами.

– Я их давно заметил, крупный не новый внедорожник, обычно тойота или мицубисси. Выхожу из дома, они где-нибудь в стороне стоят, приезжаю в универ, тот же внедорожник опять стоит там, да, далековато, не открыто работали, бывало, даже в квартале от универа стояли, потом стали всё ближе вставать, потом вовсе почти в открытую работали, стояли прямо у моего подъезда и у входа в универ. Тут уж сложно их не заметить: внимание, наблюдательность и анализ. Только смущало одно, за мной ли следят? Не считал себя достойным наружного наблюдения, будь то от правоохранительных органов или криминала. Из нашего дома никто больше в универе не учился и не работал, по крайней мере, я таких не знал, но вероятность неполноты информации я не исключал, то есть, попросту надеялся, что следят не за мной. А тут однажды занятия шли долго, по домам стали расходиться поздно, я поехал домой на автобусе, народу мало, на дороге машин тоже мало, я случайно оказался на задней площадке автобуса. Сквозь грязное заднее окно автобуса наблюдал, что очередной внедорожник «дом-универ» явно не упускает автобус из виду, ехал в отдалении, не обгонял его на остановках, имитировал выход в магазин и другие ситуации. И тут в моей голове созрел план проверки. Выхожу на остановке (ребят из наружки уже должен был насторожить, т.к. нестандартное поведение «объекта», не на своей остановке вышел), стал на этой же остановке ждать следующий транспорт, а следующим был трамвай, мне на нем тоже можно было доехать до дому, только трамвай на одном участке шел несколько остановок вдали от автомобильной дороги по пустырю и промзоне напрямик срезая дорогу. Когда трамвай свернул в сторону пустыря, внедорожник резко газанул и ушел в сторону объезда. Каково же было мое удивление, когда при выезде трамвая из пустыря на первом перекрестке на светофоре уже стоял справа «мой родной» внедорожник. Тогда я точно понял, что слежка за мной, так как из автобуса в трамвай никто кроме меня не пересаживался, да и наружка стала более жесткой, не открытой, но лишний раз они уже не рисковали и меня из виду не выпускали. В этом эпизоде я стал склоняться к мысли, что это не бандиты (уровень не тот, простым проблематично проехать в объезд тот путь за то же время, что и трамвай напрямик), и как-то даже спокойней стало, грехов перед законом за собой не знал. А потом, через неделю где-то их не стало. И я как-то забыл про них, подумал, мало ли, может где-то случайно в чем-то заподозрили, последили, ничего противозаконного не обнаружили и отстали.

– Хм, вот как вы восприняли. Я предлагал перейти на следующий этап отбора, там вам прямым текстом бы предложили работать в органах, провели бы собеседование и посмотрели вашу реакцию. Но меня не поддержали. Решили взять вас на заметку. Т.е. если бы вы как выпускник юрфака пришли в кадровый отдел ФСБ, то вас бы приняли без разговоров, но для вас создали бы видимость отбора: тесты, медкомиссии, собеседования и прочее.

– Значит, приняли бы без разговоров, а я ведь действительно задумывался над поступлением в органы… В детстве мечтал даже одно время… Но для себя лично решил, что я не достоин быть сотрудником ФСБ, что мне не пройти отбор… А, оказывается, отбор то я уже прошёл, нужно было только подойти туда… Да-а, упущенные возможности…

– Да, упущенные, но, по правде говоря, это тоже своеобразный отбор, не каждый способен принять решение прийти в ФСБ и предложить себя. Теперь мы сами предлагаем вам работу в Федеральной службе безопасности Российской Федерации.

– Вы шутите? – смотрю на него в упор, – я, мягко говоря, маломобильный, имею большие проблемы со здоровьем, опять же медкомиссия, да и уже столько лет не работаю, утратил все профессиональные навыки…

– Хороший специалист никогда не потеряет своих знаний и навыков, иначе бы я не пришел, а про состояние вашего здоровья мы были в курсе.

– Я сомневаюсь, что в ФСБ такой дефицит кадров, что они вынуждены ходить по домам и предлагать инвалидам работать у них.

– Вы сомневаетесь, что я из ФСБ? Мое удостоверение вы видели, что еще вы хотите в подтверждение…

– Что произошло такого экстраординарного, что вы пришли к простому инвалиду-колясочнику вербовать его в госбезопасность?

– Не такой уж и простой…

– Не говорите мне, что началась «горячая» война между ЦРУ и ФСБ, все пали смертью храбрых и теперь вас в качестве сотрудников вполне устраивают инвалиды, которые уже пять лет не работают и не выходят за пределы своей квартиры. Ни за что не поверю. И настоятельно рекомендую вам покинуть мою квартиру. – И зачем я его только пустил? Очередной проходимец, почему я сразу не понял подвоха? Показался похожим на настоящего сотрудника ФСБ?

– Согласен, войны нет. Хорошо, я ухожу, но вам оставлю визитку, а вы все обдумайте хорошо и, если надумаете, позвоните. Особенно нас интересуют ваши аналитико-розыскные способности.

– Это что за такие аналитико-розыскные способности?

– Заинтриговал? А разве найти человека в миллионном городе за один вечер, это не способности? И не талант?

– О чём вы это говорите?

– Мы наслышаны о вас и ваших способностях…

– Это все общие слова, либо переходите к конкретике, либо уходите!

– Помните свою первую сессию? Предмет по логике? Как вы быстро нашли преподавателя…

– Всё! Уходите! Оставляйте визитку и уходите, иначе я звоню в полицию! Эту историю знали все на моем курсе.

– Ладно, ладно, я ухожу! Но о моем предложении не забудьте подумать на досуге, – он разворачивается и уходит, захлопнув за собой дверь.

А я остался со своими мыслями наедине. Кто это? Действительно ли из ФСБ? Вряд ли. Они по домам в поисках сотрудников не ходят. Тогда кто? Подделка удостоверения сотрудника ФСБ – это уже уголовное преступление. Зачем я ему рассказал всё как на исповеди про тот случай с трамваем? Кто-то все-таки следил тогда за мной… Вот так вот, выплыло через десять лет… Бывший фээсбэшник? Уволенный или попавший под сокращение штатов? Заодно лишившийся морально-этических устоев? Просто какая охранно-розыскная шарашка, решившая заполучить меня в свои сотрудники? Но зачем придумывать такую имитацию ФСБ? Плохая репутация самой шарашки, из-за чего заранее были уверены в моем отказе? Но я практически ничего не знаю про частных охранников и сыщиков. По мне что «Щит», что «Безопасность», что другое название, всё ничего не говорит. Надо с кем-то посоветоваться. Но с кем? С кем-то из однокурсников, сотрудников правоохранительных органов? Опасно. Вдруг кто-то из сотрудников правоохранительных органов ведет двойную игру. Нужен кто-то свой, кто будет искренним… Или самому попробовать поискать…