Текст книги "Настоящий полковник"

Глава 6

Толстый подводил итоги и подсчитывал убытки. Итоги были печальные, убытки катастрофические. В пассиве было восемьсот тысяч долларов, четверо покалеченных охранников, переломанные братьями Заикиными ребра и публичный позор. Самое главное – позор, который для современного бизнесмена тот же оборотный капитал. Но и деньги тоже. Он деньги не на дороге нашел. Ему за половину тех денег еще кредитору отрабатывать.

Теперь активы. Что в активе? Ничего. Кроме сохраненной жизни. Его, Толстого, жизни. Но этот единственный в плюсе пункт перевешивал все остальные.

Главное – что жив. А остальное приложится.

Но жизнь – жизнью, а надо было думать о делах насущных.

– Сивакова сюда!

Сиваковым был командир автоматчиков, который не справился с делом.

– Он дома, в гипсе.

– Плевать, что дома. Плевать, что в гипсе. За Сиваковым выслали машину.

– Ну? Что думаешь делать? – строго спросил Толстый, не обращая внимания на забинтованную грудь, гипс и подвешенную на растяжку руку.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду того козла, который тебя подстрелил и все дело испоганил. Вот кого я имею в виду! Откуда он взялся?

– Его год назад приняли на работу Заикины.

– Я знаю, что приняли. Кто он такой?

– Я навожу справки.

– И что уже узнал?

– Немного. Работал где-то в органах. Звание полковник.

– В каких таких органах? Ты можешь выражаться яснее?

– Определенно сказать не могу. Но точно – не в милиции.

– Это я без тебя догадался. Милиционеры так стрелять не умеют. Милиционеры вообще не стреляют. А сразу ложатся, оберегая свои драгоценные задницы.

Кто же он? Если не милиционер? Может, кагэбэшник? Или из военных?

Раненый пожал плечами.

– Ты узнай. Ты обязательно узнай. Из шкуры вывернись – а узнай. Нам это дело так оставлять нельзя. Пока он с ними, к ним не подступиться. Надо обязательно нащупать его слабые места.

И готовься, готовься! Нам это дело так просто спускать нельзя! Если мы братьям это дело простим, то на нас можно поставить жирный крест. Тут дело даже не в деньгах. Они нас там, в лесу, мордой в грязь уронили. И тем в силу вошли! Если мы не отомстим, мне кредиты давать перестанут, потому что им понесут.

Месть для нас дело даже не чести, но денег! И значит, на сегодняшний день самое главное.

Собирай силы и готовься к бою. Их слово не должно быть последним!

– Для сил нужны деньги.

– Получишь деньги. На такое дело я ничего не пожалею. Я, если над ними верх возьму, во сто крат больше получу. Так что болей не болей, а дело делай! И каждый день мне докладывай. По два раза на дню мне докладывай, если что узнаешь!

Сделаешь? – с напряженной надеждой спросил Толстый.

– Сделаю! Всех под ружье поставлю, но хребет им сломаю!

* * *

Через три недели в хозяйстве братьев пропал человек. Важный человек. Бухгалтер пропал! Который много чего разного знал об их финансовой кухне. И был братьям каким-то недалеким родственником.

Утром он выехал из дома, но на работу не приехал. Вместе с сопровождавшим его охранником.

– Куда он мог деться? – снова и снова спрашивали братья друг друга и начальника службы безопасности, полковника в отставке Зубанова. – Ну не сквозь землю же… – Может, он где-нибудь у любовницы жирует?

– Нет. Я знаю всех его любовниц. И всех уже проверил, – покачал головой Зубанов. – И дальних и ближних родственников проверил. Нет его.

– А где он тогда?

– Не знаю. Но предполагаю, что его похитили.

– Кто?

– Хоть кто. Мало ли у вас врагов.

– У НАС! У НАС врагов! – поправили братья. – Ты, между прочим, не сам по себе, а тоже с нами. Можно сказать, по самые уши!

– Ладно, у нас, – поправился полковник. – Хотя когда вместе, деньги тоже вместе.

– Деньги врозь! Деньги каждый получает за то, что зарабатывает. Мы зарабатываем. Ты только охраняешь!

– Понятно. Деньги врозь, а ответственность пополам.

– Между прочим, он нас спас, – напомнил один из братьев другому.

– Между прочим, мы его тоже! Мы его от милиции отмазали. За тех, с перебитыми коленками. Он сейчас мог срок тянуть, вместо того чтобы здесь выступать.

Ну не любил полковник такого обращения. Хоть и в Безопасности, то есть практически в армейской среде, воспитывался. Там на него тоже кричали, куда как чаще кричали, так кричали, что звездочки на погонах качались. Но там-то на него генералы кричали. Которым это по чину-званию положено. А здесь кто? Шушера поганая.

– Закрой рот и не воняй! – тихо сказал Зубанов. – Хочешь – уволь. А пасть не разевай! Я этого не люблю!

Как ни странно, но такое резкое обращение возымело положительное действие. Вместо того, чтобы его немедленно уволить и силами охраны спустить с лестницы, братья приумолкли. Может быть, вспомнили, как Зубанов стреляет. Когда нервничает… – Ладно. Хватит собачиться. Надо дело делать. Этого, как его, бухгалтера искать.

– Бухгалтер, я так Думаю, скоро сам объявится, – сказал Зубанов.

– Как так объявится? Сам, что ли, придет?

– Нет, не сам. Похитители его объявятся, а через них он.

– Шутишь, полковник?

– Нет. Нет, не шучу.

Ну как в воду смотрел Зубанов! Как какой-нибудь Нострадамус. Как сказал – так и вышло. Позвонили братьям насчет бухгалтера. Толстый позвонил.

– Вы, говорят, счетовода потеряли? – спросил он без всяких предисловий, едва только братья подняли трубку.

– А ты еще жив? После нашей встречи?

– Жив. Иначе бы не звонил.

– Что тебе надо?

– Бухгалтер ваш у меня.

– И что с того?

– Разговорчивый он у вас. Просто не замолкает. Щебечет с утра до вечера. Про дела ваши денежные.

– Что ты хочешь?

– Разминуться с вами. По-доброму.

– Как это?

– Вы мне украденные восемьсот тысяч. Я вам бухгалтера. И еще охранника в придачу. В виде бесплатного презента.

– Это когда это мы у тебя деньги украли? Что-то не припомним.

– Так месяц назад. В лесу, что возле кладбища.

– Не помним мы такого. Что убить нас пытались – помним. А про деньги нет.

– Странно, странно. Отчего же у вас память такая короткая? Бухгалтер ваш прекрасно этот приход помнит. Правда, он его через бумаги не оприходовал, чтобы перед налоговой не светиться. Но помнить – помнит.

Так что вы лучше гоните бабки, пока я вам все остальные убытки не посчитал.

* * *

– Какие остальные?

– Обыкновенные. «Мерседес» попорченный, три коленки разбитых и плечо. Мне за те раны из своего кармана башлять пришлось. Ну да я добрый. По мелочам цепляться не буду. Обойдусь главным долгом.

– Да пошел ты… – Вы погодите кипятиться. Тут ведь дело круто завернулось. Я должок спускать не намерен, чего бы мне это ни стоило. Вы же понимаете, мне доверие кредиторов возвращать надо.

– Денег все равно не получишь.

– А может, мы без денег как-нибудь столкуемся? Если хорошо потолкуем. С глазу на глаз. А то ведь иначе война. Которая ни вам, ни мне… – Где?

– Сегодня. В ресторане «Юбилейный». В три часа. Устроит?

– Хорошо. Будем.

– Только вы своего держиморду не берите. А то мои ребята дюже до него злые. Как бы чего не вышло. А нам с вами надо в тихой обстановке посидеть.

– А где гарантии, что, если мы его оставим, ты какую-нибудь пакость не учудишь?

– Для гарантий я выбрал людный ресторан в центре города, а не кладбище, как некоторые. А если сильно боитесь, можете взять свою охрану. Всю. Кроме начальника. И можете их по периметру ресторана расставить, как огородные пугала.

Ну вы сами прикиньте, не буду же я полномасштабный бой в центре города устраивать! Мне моя репутация дорога. Да и с милицией лишний раз сталкиваться не резон.

– Ладно. Считай, что уговорил. Братья одновременно опустили две трубки двух параллельных телефонов.

– Не сделает он нас там?

– Вряд ли. Там ведь действительно центр. И люди. На хрена ему лишние приключения.

– Едем?

– Едем. Но человек пять с пушками на всякий случай в зал все-таки посадим.

– Больше. Он жук крученый. Мало ли что удумать может…

* * *

В ресторане было тихо. И даже музыка не играла. В зале было всего несколько посетителей. Если не считать человек пятнадцати охраны. С той и с другой стороны.

– Садитесь, – жестом гостеприимного хозяина предложил Толстый. – Можете пить и кушать. Не бойтесь, это не местное. Это мое. Я в этих пятизвездочных тошниловках не ем. Только если свое.

– Отравить хочешь? – усмехнулся один из братьев. И даже, может быть, не пошутил.

– Тогда и себя тоже, – ответил Толстый. – Я то же самое есть и пить буду. Ешьте, ешьте. У меня повар роскошный. Такого второго в городе нет. Он в ЦК партии работал в столовке. Самому Генсеку котлетки парил. А теперь вот мне.

– Роскошествуешь, Толстый?

– Живем-то один раз. И то бывает впроголодь. И там, возможно, впроголодь, – ткнул он пальцем в потолок.

– Скорее там, – показал один из братьев в пол.

– Можно и там. Лишь бы кормили, – согласился Толстый.

– Может, хватит трепаться? Не будем мы есть. Мы по делу пришли. Говори, что надо? – оборвали ни к чему не обязывающий треп братья.

– Ну как хотите, – с видимым сожалением вздохнул Толстый, обтирая салфеткой губы. – Я ведь для чего вас сюда пригласил? Чтобы неспешно, без стрельбы разобраться в непростой ситуации… – Короче! Что хочешь?

– Деньги хочу получить обратно.

– А если не деньги?

– А если не деньги, то тогда голову вашего охранника. Который там, в лесу, моих ребят сильно обидел. И меня тоже.

– Ну ты даешь, Толстый!

– А вы погодите суетиться. Я ведь дело говорю. Которое и вам и мне. Потому как если не он, то деньги. Большие деньги. Почти миллион зеленых штук. Неужели он стоит миллиона «зеленых» штук?

– А если не деньги и не голова?

– Такого, чтобы ни того, ни другого, не получится. Вы себя на мое место поставьте. Ведь если я вам не отомщу – мне крышка. Все от меня отвернутся. И по старым, в том числе прощеным и в том числе мифическим, долгам деньги обратно потребуют. Ну, раз я их так легко отдаю. Ну вы же наши законы знаете. Волчьи законы. Если упал и с ног не поднялся – свои же и загрызут. В первую очередь свои.

Так что у меня другого выхода нет, как подниматься. Пусть даже ценой большой войны.

– Ты нас войной не пугай. Мы войны не боимся.

– Я боюсь. В отличие от вас боюсь. Потому что если мы ее начнем, то не остановим.

– Не мы, а ты начнешь.

– Хорошо, я начну. Что с того, что я. Тут не важно, кто первый выстрелит. Тут важно, в кого пули попадут.

– Ты знаешь, Толстый, мы от пуль не бегаем. Так что если ты ведешь базар за войну – делай войну! – подвели итог братья и встали.

– Погодите уходить. Я еще не все сказал. Я еще не сказал за вашего бухгалтера. Который развязал язык.

– Про что ты еще?

– Про все то же. Про войну. Которую, я боюсь, вы не с одним мной вести будете.

– А с кем еще?

– С одним вашим компаньоном, которого вы кинули, сказав, что деньги легавые изъяли, а на самом деле не взяли. А он об этом знать не знает. И о другом кредиторе, которого вы тоже кинули… – Бухгалтер тренькнул?

– Он. И много еще о чем другом тренькнул. Так что вы не со мной воевать будете. Вы с целой армией воевать будете.

– Что ты предлагаешь, чтобы забыть про бухгалтера?

– Все то же самое. Деньги или голову. Деньги, я так думаю, вы пожалеете. Значит, остается голову.

– Нам надо подумать.

– Думайте. До завтрашнего дня. Завтра к вечеру я начну звонить вашим кинутым компаньонам.

Так что вы с этим делом не затягивайте. Мне кажется, восемьсот тысяч долларов за одну голову хорошая цена. Достойная цена. Вас устраивающая. И меня тоже устраивающая. Пусть меньше, чем возврат денег, но все же устраивающая. Я той головой от многих прикроюсь.

Так что жду. Завтра жду. С деньгами. Или с головой…

Глава 7

Дома братья напились. Вдрызг. Все-таки не каждый день приходится торговать чужие головы. Можно было бы, конечно, согласиться и на «зелень», но тут Толстый прав, таких денег голова Зуба не стоит, сколь бы светлой она ни была. Таких денег вообще ни одна голова не стоит! Кроме разве их, братьев, голов. И то еще неизвестно, как там может сложиться с ценой, если их продавать в розницу. Может так получиться, что один за другого нужную цену и не даст.

– Давай лей, – подставлял один другому стаканы. – Еще лей.

– А много не будет?

– Мало будет… За помин души… – Да погоди ты. Он еще жив.

– Уже считай, что не жив. Уже считай, что его башка на подносе у Толстого лежит!

– Да-а. Жалко Зуба!

– Не то слово. Он нас там, в лесу, можно сказать… А мы его… – А что мы сделать можем? Разве только бабки отстегнуть.

– Нет, бабки нельзя. Своя башка ближе к телу. Мы пока только полсуммы набрали. У Толстого набрали. Осталось еще семьсот. А если их отдать, то снова полтора. Полтора нам взять негде. Так что аминь и за помин души усопшего раба.

– Я же тебе говорю, что он живой еще.

– Не живой он. Он временно живой. И значит, уже почти мертвый.

– Может, ему сказать? Предупредить?

– Чтобы он сбежал?

– Ну да. Чтобы сбежал.

– Тогда не будет головы.

– Не будет… – И придется отстегивать бабки.

– Придется… – А их у нас нет.

– Нет… – Ну значит, предупреждать нельзя.

– Нельзя… Но Зуба жалко… Он нас тогда, в лесу… с того света. А мы его… на тот… Утром у братьев жутко болела голова. И было тошно внутри. Но еще более тошно на душе. Хотя, казалось бы, должно быть совсем наоборот. Потому что они провернули очень выгодную сделку – продали одного-единственного человека почти за миллион баксов. Это даже если по весу считать, то, наверное, дороже золота получится.

– Налей, – попросил один брат другого. – И себе тоже.

Братья выпили по полстакана водки, но легче не стало. Ни голове. Ни душе.

– Ну что делать будем? Время осталось только до вечера.

– То самое будем! Сделку завершать будем.

– Ну завершать так завершать… Братья набрали номер дежурного на первом этаже.

– Дежурный слушает.

– Зубанов приехал?

– Да. Уже давно.

– Скажи, пусть зайдет.

– Когда?

– Через пятнадцать минут, скажи.

– Скажу.

Зубанов пришел ровно через пятнадцать минут. Секунда в секунду.

– Ну и дух тут у вас! – удивился он. – Что праздновали?

– Удачно проведенную сделку.

– Поздравляю. Много сорвали?

– Восемьсот тысяч. Баксов. Вот так вот, – А я по какому поводу понадобился?

– По тому же самому. В гости мы сегодня идем. В пять часов.

– Куда?

– К Толстяку в гости. Домой. Он приглашал. Вот тебя решили с собой прихватить.

– А не опасно втроем?

– Нормально втроем. Уговор такой был. Да ты не опасайся, ничего не будет. Они после того леса тебя как огня боятся. От тени твоей шарахаются.

– То-то и оно, что боятся, что зуб на меня имеют.

– Если имеют, ты им его выбьешь, – попробовали пошутить братья, но получилось не очень.

– Ладно, раз ехать, значит, ехать… Не понравилась полковнику эта поездка. Вот не понять чем, а не понравилась. Может, от того, что в логово врага идти предстояло, может, еще из-за чего, но не понравилась. Предчувствие какое-то мучило полковника. Именно нехорошее предчувствие, а не страх. Мало ли куда он один ни ходил. Это может быть даже лучше, что один, чем с этими, никуда не годными трусами. На себя по крайней мере в трудную минуту рассчитывать можно. В отличие от них.

Не было в этой поездке ничего сверхъестественного. А ехать все одно не хотелось… – Ближе к пяти будь готов, – напомнили братья.

– Буду… Когда Зубанов ушел, братья набрали номер Толстого.

– Мы приедем. В пять часов.

– Втроем?

– Втроем.

– Буду ждать… В шестнадцать тридцать пять Зубанов распорядился подать «Мерседес» к подъезду. Двадцати минут, для того чтобы доехать до апартаментов Толстого, должно было хватить с избытком. Плюс пять минут резерв на заторможенность мучающихся с похмелья братьев. В любом случае не успеть было нельзя.

Зубанов вытащил мобильный и сообщил на номер братьев, что машина ждет.

– Идем, – недовольно ответили они.

"С чего это они такие недовольные жизнью? И такие пьяные? – подумал полковник. – Надо будет по этому поводу помозговать. Потом. Когда вернемся».

Но назад полковник Зубанов не вернулся… – Рассаживайтесь, – радушно предложил Толстый. – Угощайтесь.

– Сыты мы. По самое горло, – грубо ответили братья. – Говорить давай.

– При нем? – показал Толстый на охранника.

– При нем.

– При нем разговора не получится.

– Почему?

– У него микрофон может быть. Пусть он на всякий случай выйдет.

– Нет у него микрофона. Можешь проверить.

– Хорошо, проверю. Толстый вызвал охрану.

– Зря вы это, – сказал Зубанов. – Нельзя ко мне чужих подпускать.

– Почему это?

– На всякий случай.

В комнату вошли три дюжих охранника. «Зачем три, если для этого дела довольно одного?» – подумал Зубанов. И на всякий случай поправил отворот пиджака, придвинув руку ближе к рукояти пистолета.

– Снимите, пожалуйста, пиджак, – попросил один из охранников.

– Зачем?

– Нам надо проверить вашу одежду. Зубанов вопросительно взглянул на своих хозяев. Они знали, что одежда телохранителя неприкосновенна. Что куда бы и зачем он ни зашел, он должен выйти в том, в чем пришел. Что приближаться к нему на расстояние вытянутой руки посторонние не должны. Тем более снимать одежду. Он много раз вдалбливал им это в головы, когда в гостях добрые хозяева предлагали ему снять пиджак, чтобы не париться.

– Руки! – остановил полковник потянувшихся к нему охранников. И еще более пристально взглянул на непонятно почему мнущихся хозяев.

– Отдай им пиджак. Отдай, – сказали те. Снимая пиджак, полковник попадал в самое невыгодное с точки зрения боя положение – его руки на несколько секунд должны были застрять в рукавах.

– Да сними же ты его наконец! – закричал один из братьев.

Зубанов расстегнул пуговицы и потянул пиджак с плеч.

В то же мгновенье в кисти ему вцепились несколько рук, а еще одна выдернула из кобуры пистолет Потом ему заломили руки за спину и защелкнули на них браслеты.

Все! Дергаться было бесполезно.

– Извини, – сказали братья. – У нас не было другого выхода.

– Так это вы? – даже и не удивился очередному предательству Зубанов.

– У нас не было другого выхода, – снова повторили братья, потому что больше им сказать было нечего.

– За сколько продали?

– Дорого, – ответил за братьев Толстый. – Много больше, чем кого-нибудь другого. За восемьсот тысяч баксов.

– Сволочи! – только и смог сказать полковник.

– У нас не было другого выхода, – в третий раз повторили братья.

– Ну все. Будем считать, что мы в расчете, – подвел итоги сделки Толстый. – Теперь ни вы мне, ни я вам.

Зубанов попытался дернуться, чтобы достать обидчиков ногой, но не смог. Его тут же осадили и для острастки ткнули кулаком в почки.

– Сидеть!

– Уберите его, он нам мешает, – сказал Толстый. – Совсем уберите.

Охрана подхватила Зубанова под руки и потащила в соседнюю комнату, из комнаты на лестницу, а с лестницы в машину.

"То, что в машину, – очень плохо, – подумал полковник. – В машину толкают, только когда дело идет к концу. Когда надо труп или еще не труп вывезти куда-нибудь подальше. Куда-нибудь на природу. Где ни одна сволочь не найдет».

– Куда поедем? – на всякий случай спросил он.

– В Диснейленд! С Микки-Маусом знакомиться. Садись давай! – охранники еще раз наддали под ребра и впихали полковника на заднее сиденье.

Могли бы и не мучиться. Могли бы сразу в багажник… Машина тронулась с места и двинулась… Туда, куда надо, двинулась. К сосновому бору и кладбищу. Где так удобно новоиспеченного покойника сунуть на дно чужой могилы и припечатать сверху вполне законным гробом. Кто станет искать лишнего покойника в могиле? И главное – никакая собака, никакой детектор мертвечины ничего не учует. Потому хоть так, хоть так покойником пахнет.

– Узнаешь? – снова ударили охранники. Но на этот раз в печень ударили. – Узнаешь, падаль смердящая?

– Узнаю, – кивнул Зубанов.

Машина въехала на знакомую ему поляну. Где он так удачно разоружил десять человек. В том числе и этих, которые его сюда привезли.

– Вылазь, гнида!

Вытолкали из машины. Отволокли в кусты. Поближе к кладбищу.

– Вставай! На колени вставай! Падла! Как ты нас тогда ставил.

Полковник встал на колени. Потому что спорить с такими дуболомами без толку. Они человеческого языка не понимают.

Зубанов встал на колени и приготовился к выстрелу. Настолько, насколько к нему можно подготовиться.

Стрелять скорее всего будут в затылок Как гестаповцы. И как чекисты, приводившие приговор в исполнение при Сталине. Как любые другие профессиональные палачи.

– Ну давайте уже, – хрипло сказал Зубанов.

– Смелый. Гад! А вот счас действительно!

Сзади характерным звуком клацкнул передергиваемый затвор.

Ну вот и все… Ну и хрен с ним. Он уже однажды стоял так, на коленях, слушая приставленный к голове ствол. Раньше стоял. Еще в той жизни. На ракетной площадке. Так что можно считать, что это просто возвращается тот, который он задолжал, выстрел.

– Ну все, гад! Молись своему богу!..

– Буде, – сказал в стороне спокойный голос. – Побаловались, и довольно. А то действительно еще пристрелите невзначай.

– Да мы так. Попугали малость, – резко сник и попытался оправдаться баловавшийся оружием исполнитель.

– Ну значит, считайте, что уже попугали. Тащите его в машину. И передайте своему Толстому, что груз я принял.

Полковника снова подхватили под руки и потащили через кусты к совсем другой, незнакомой ему, машине.

– Куда?

– На заднее сиденье. И снимите с него наконец наручники. А то он мне салон кровью измарает.

Наручники сняли. Дверцу захлопнули, и полковник Зубанов поехал в неведомом ему направлении. Куда поехал, к кому поехал, зачем поехал – совершенно непонятно.