Текст книги "Картонный воин"

Глава четвертая

Дальняя дача по всем документам проходила дачей – домом в деревеньке с прирезанным к ней приусадебным участком, под грядки и картошку. На самом деле дача была комплексом одно-двухэтажных строений, возведенных на месте бывшей ракетной части, входившей в первое оборонное кольцо Москвы. Часть в начале девяностых годов в соответствии с договором “ПРО” расформировали, находившиеся на ее территории ракеты стратегического назначения сняли с боевого дежурства, распилили и сдали в утиль, отослав в США для отчета образцы опилок. Шахты на американские деньги залили бетоном, но вся военная инфраструктура – заборы, казармы, котельная, электростанция, а самое главное, многоэтажные бункера, где несли боевое дежурство ракетчики, и откуда должен был осуществляться пуск, – осталась. Территорию части передали на баланс местных властей, произвели оценку, которая потянула аж на сто с копейками рублей, и тут же продали частному лицу в качестве непригодного для сельскохозяйственных целей участка земли. Продали Большому Начальнику, хотя по документам – его двоюродному брату.

Новые хозяева менять планировку “приусадебного участка” не стали – лишь укрепили охранный периметр, добавив пару рядов колючей проволоки и установив более современную охранную сигнализацию. Щитовые казармы, в которых жил личный состав, разобрали и на их месте поставили деревянные коттеджи, купленные в Финляндии. Все остальное – подсобные помещения, внутренние коммуникации, гаражи, беседки и даже разбитые солдатами клумбы – оставили как есть, подремонтировав и облагородив.

На “даче” постоянно проживал “обслуживающий персонал”, в основном состоящий из крепких, коротко стриженных парней, разъезжающих по окрестностям на черных и здоровенных, как танки, джипах. Подступиться к части было невозможно ни местной власти, ни милиции, ни кому-либо еще. И даже не из-за стриженых парней и непреодолимого, как государственная граница, охранного периметра, а из-за бумаг, которые предъявляли незваным гостям на КПП. Бумаги были более непробиваемыми, чем заборы и охрана. На бумагах стояли такие печати, что местные начальники сразу брали под козырек и интересовались, не нужно ли чем-нибудь помочь.

Если гость упорствовал, а такое пару раз случалось, например, когда внутрь пытались проникнуть ребята с Петровки, усиленные взводом ОМОНа, то тут же раздавался звонок в Москву, и не позже чем через пять минут командиру группы захвата перезванивал его непосредственный начальник и говорил ему что-то такое, что милиционеры и ОМОН бежали с дачи без оглядки, словно их ошпарили.

Иногда на дачу наведывался ее Хозяин – Большой Начальник. Он обходил “приусадебный участок”, придирчиво проверяя работу “обслуги”, осматривал коттеджи, спускался в вычищенные и отремонтированные бункера. Ему все нравилось, единственно, о чем он сожалел, что не успел придержать в шахтах хотя бы пару межконтинентальных, желательно с разделяющимися боеголовками, ракет. Ракеты бы ему не помешали, с ними он бы чувствовал себя уверенней.

Большой Начальник заканчивал обход и уезжал, никем из местного населения и местного начальства не замеченный и не узнанный.

Для чего была предназначена дача, что происходило за ее высоким забором, никому было не известно. А происходило то, что происходило на всей территории бывшего Союза, – дача была базой, где квартировала собственная Большого Начальника служба безопасности. Не та, не официальная, положенная ему по штату и известная всем и каждому, а негласная, которая выполняла роль “крыши”, то есть урегулировала и гасила частенько возникающие на поприще бизнеса конфликты, отбивала “наезды” и “наезжала” на должников, неплательщиков и конкурентов сама. Такая “крыша” была у всех более или менее успешных бизнесменов и политиков – в стране шла необъявленная война, и тот, кто хотел в ней выжить, должен был наращивать мускулы.

На эту укрепленную как крепость дачу Большой Начальник и распорядился привезти Иванова. Ценный груз лучше держать в сейфе...

За доставку Иванова на дачу отвечали люди Большого Начальника. Генералу Трофимову давно не приходилось попадать в ситуацию, когда командовал не он, когда командовали им. Но спорить не приходилось, приходилось помнить об отдыхающих в неизвестном, без обратного адреса, санатории семьях.

Генерал Трофимов и майор Проскурин сидели в салоне микроавтобуса, стекла которого были забраны изнутри специальными жалюзи. Рядом, пристегнутый наручниками к спинке сиденья, сидел Иванов. Куда их везли, никто не знал, хотя догадаться было нетрудно – везли куда-нибудь на “блатхату”, каких сейчас у больших и маленьких начальников развелось без счету. Не исключено, что на одну из квартир Петра Петровича.

Впрочем, нет, не на квартиру, судя по времени, скорости и звукам, доносящимся с улицы, ехали за город...

Перед КПП бывшей ракетной части микроавтобус затормозил. Охранник проверил документы, но внутрь не заглядывал – лишние люди, пусть даже свои люди, видеть гостей не должны были.

Автобус не повернул к коттеджам и не поехал к гаражу. Автобус притормозил возле входа в бункер.

– Прошу вас.

Иванова отстегнули. Отсюда он уйти не мог. Здесь его стерегли от опрометчивых поступков несколько заборов и несколько десятков предупрежденных о его опасности боевиков.

Генерал, майор и Иванов вышли из микроавтобуса, но оглядеться не успели, их сразу провели к небольшому, на два оконца, домику.

“Это что еще такое – баня, что ли? – успел удивиться генерал. – А не тесно будет?”

Но через мгновение все понял. За деревянной входной дверью была еще одна дверь – железная, вроде тех, что устанавливают на входах в бомбоубежища или на подводных лодках, с рычагами гермоуплотнителей по периметру.

Бомбоубежище?!

Пошли вниз по бетонным ступеням, миновали еще одну, но открытую дверь. И снова пошли вниз по ступеням, на следующий этаж.

Ничего себе бункер!

– Похоже на командный пункт ракетной части, – тихо сказал майор.

Похоже, часть и есть... Крепко ребята обосновались – их отсюда килотонной бомбой не выцарапаешь! Умеют же люди устраиваться!

На втором этаже гостей разделили: Иванова увели направо, генерала с майором пригласили налево.

– Здесь вы сможете отдыхать, – показали им вполне приличную, с евроремонтом и всеми возможными удобствами, комнату. – Там туалет и душ, здесь холодильник и микроволновка.

– А окно? – ехидно поинтересовался майор.

– Окон здесь, к сожалению, нет, но воздух вентилируется и кондиционируется, – ответили ему. – Располагайтесь.

И сопровождавший человек вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Но хоть и аккуратно, дверь все равно захлопнулась – не эта из итальянского пластика, та, что наверху, железная, задраиваемая уплотнительными рычагами и, похоже, открываемая только снаружи.

Генерал Трофимов и майор Проскурин были гостями, но такими гостями, которые раньше времени попрощаться не могут. А могут только тогда, когда им это позволят сделать гостеприимные хозяева.

В общем – приехали...

С Ивановым. И не исключено, что на правах Иванова...

Глава пятая

Гражданин Корольков, по кличке Папа, он же Король, известный в уголовных кругах вор в законе с десятилетним тюремным стажем, по совместительству преуспевающий бизнесмен, пребывал в беспокойстве.

Он не боялся милиции, потому что ежемесячно отстегивал ментам мзду, чтобы его не трогали. И его не трогали и даже, чтобы не потерять кормильца, заранее предупреждали о местах, где будут проводиться милицейские рейды и облавы. Милицию Папа в голову не брал.

Правда, были еще прокуроры... Но с прокурорами он был на короткой ноге, запросто по субботам играя в теннис, парясь в баньке и распределяя “бабки” на спорт, потому что состоял почетным спонсором общества “Динамо”. Здесь тоже все было схвачено.

Ну а что касается таких же, как он, воров, то с ворами всегда можно было договориться, забив стрелку, перетерев за жизнь и отстегнув в “общак”...

С этими своими проблемами Папа давно и успешно разобрался.

Единственным, кто по-настоящему беспокоил Папу в этой жизни, был Иванов. К нему он ключика так и не подобрал – Иванова нельзя было прикормить, нельзя было купить, нельзя припугнуть. Иванов не брал деньги, потому что имел денег побольше, чем имел Папа, взяв в Швейцарии партийную кассу. Брать его на понт было пустым делом: если Иванова пугали, он заряжал винтовку с оптическим прицелом и по-быстрому разбирался с обидчиками. У Папы он ни за здорово живешь положил чуть не половину “шестерок”.

С Ивановым можно было только договариваться. Или можно было его прикончить. Последнее время Папа склонялся к тому, что лучше прикончить. Раньше он хотел, используя Иванова, добыть лежащее на счетах в швейцарских банках партийное золото, надеялся добыть, но не успел, потому что банк сорвал Иванов, перестреляв половину конкурентов. В том числе перестреляв там, в Швейцарии, где Папа забил стрелку, чтобы поделить барыши. Но Иванов не захотел делиться, Иванов взял все сам. И теперь просто так их не отдаст – всех перемочит, а не отдаст. А мочила он знатный, всем мочилам – мочила.

Когда Иванова взяли французские менты. Папа было подуспокоился, но тот от них ушел, из “крытки” ушел! Да как ушел!.. Папа читал переведенные ему статьи из французских газет и только диву давался, чего там Иванов учудил – с крыши на крышу прыгал, через забор летал, корпусного пришил и еще трех человек голыми руками... Про забор писаки наверняка наплели, а про корпусного и трех жмуров похоже на правду – это его почерк, Иванова. Особенно тех, которых руками. В поселке Федоровка он тоже руками...

Сколько Папа фантастических историй слышал про то, как зэки с зоны когти рвали, но в большинстве случаев это была туфта, а Иванов точно сдернул! И это меняло весь расклад.

Иванов на французской зоне был безопасен – собака на цепи гавкает, да не кусает. Но это только пока цепь натянута – он собака, а когда с нее сорвется – волк. Матерый волк, который любому глотку перегрызет. Иванов – сорвался и, что у него теперь на уме, – неизвестно. Может на дно залечь, а может со старыми обидчиками поквитаться. Может всех, кто о его золоте знает, почикать...

Тогда – все, тогда хана! Тогда впору самому на дно залегать!

В помощь своих “шестерок” Папа не верил. Хоть тысячу их нагони – толку будет мало. Те, кого Иванов мочил, тоже охрану имели, но только их это не спасло.

Свои здесь не в помощь. Здесь надо ментов впрягать... Ментов много – ментов без счета, и если сделать облаву...

Папа вышел на одного из своих приятелей по теннисному клубу, на того, которому уже заказывал Иванова.

– Я слышал, что у вас проблемы, что Иванов сбежал? – спросил он.

– Это не у нас проблемы – это у них проблемы. Он из их тюрьмы сбежал, – отмахнулся милицейский начальник.

– А если он сюда вернется?

– Пусть попробует... У нас границы на замке! Насчет границ и замков Папа был в курсе. Замки-то, может, и есть, да только они с полоборота известным любому фраеру ключиком открываются – который называется бакс. Так что зря начальник втирает насчет границ, для Иванова с его немереными “бабками” пройти границу – тьфу!

– Я никогда не отказывал в помощи органам правопорядка, когда дело касалось таких беспредельщиков, как Иванов, – напомнил Папа.

– Что да, то да, – согласился милицейский начальник.

– С беспределом надо бороться, беспредельщики не нужны никому – ни вам, ни нам, предпринимателям.

– Золотые слова, – кивнул милиционер, потому что был с этим совершенно согласен. С ворами можно договориться полюбовно. Можно попросить придержать своих “шестерок” на период министерских проверок или когда нужно улучшить показатели, уговорить вернуть украденное, если обчистили квартиру какого-нибудь шишки, убедить сдать кого-нибудь из мелких блатарей, чтобы закрыть “глухарь”. Воры мента без крайней необходимости мочить не станут. А беспредельщики... Этим что мент, что вор, что дите малое. Они никаких договоров и законов не признают, ни ментовских, ни воровских. Они сами по себе.

Иванов был голимым беспредельщиком: и блатных валил, и ментов тоже. И, видно, чем-то Короля сильно зацепил, раз он за него второй раз просит. Но брать за Иванова не грех. Он же не отмазывать его просит, а наоборот. Он в масть хлопочет – за облаву, которую хоть так, хоть так делать.

– Оказанная вами спонсорская помощь помогла в розыске преступника, – вбросил пробный шар милицейский начальник.

– Я готов ее продолжить, – пообещал Папа, – целевым взносом.

– На поимку Иванова? – открытым текстом спросил милиционер. Папа кивнул.

– Сколько вам нужно, чтобы решить этот вопрос?

– Смотря какие масштабы закладывать.

– На ваше усмотрение.

– Ну тогда распечатка ориентировок, желательно типографским способом и в цвете. Это – раз.

Папа снова кивнул. Хотя не понимал, зачем нужна ориентировка, сравнимая качеством исполнения с журналом “Плейбой”.

– Отслеживание адресов, где он может появиться, – два.

Это разумно.

– Контакты с Интерполом. Это совсем непонятно, но понятно желание съездить в командировку за кордон. Ладно.

– Контакты с пограничниками. Эти, если в розницу, запросят много. Но у меня есть неплохие завязки на уровне Управления. Если договориться, то они накрутят хвоста своим ребятам на пограничном контроле, ориентируя их персонально на Иванова.

– Это может помочь?

– Уже помогало. Добро.

– Ну там еще мелочи – транспорт, бензин, мобильная связь, междугородка...

– Хорошо, я постараюсь найти эти деньги. Но мне хочется быть уверенным в результате.

– Результат будет, – заверил милицейский начальник. – Вы же знаете, как мы иногда умеем работать...

– Знаю, – вспомнил Папа. – И вот что еще – если он будет оказывать сопротивление – а мне кажется, что он обязательно будет оказывать сопротивление, – не церемоньтесь с ним.

– Не будем, – понял, что от него требуется, милиционер.

Сделка была заключена. Сделка ценой в жизнь. В жизнь Иванова.

Глава шестая

“Леваки” встречаться отказались – “леваки” объявили войну. А чтобы не тратить время на поиск правых и виноватых, объявили войну Соединенным Штатам Америки. Сразу всем. Выиграть они ее, конечно, не могли, но нервы попортить – запросто. И крепко попортить.

“Леваки” были угасающей силой, потому что взросли на волне молодежных революций конца шестидесятых годов, но рвануть пару автомобилей возле посольства США или забросать гранатами кортеж с каким-нибудь американским, приехавшим в Европу с дружественным визитом, чиновником были способны.

Но даже взрывы были не так опасны, как информационная война. Если главарь “леваков” вбросит через прессу идею об участии в бегстве Иванова из тюрьмы ЦРУ, то отмазаться будет очень непросто. Французы сильно обозлились на Иванова за заложников и трупы полицейских, поэтому будут болезненно воспринимать его контакты с кем бы то ни было и уж тем более с нелюбимыми ими американцами.

И самое неприятное, что у них, кроме просто рассказов о плохих янки, помогающих гангстерам, берущих заложников, есть на руках козыри – фотография Джона Пиркса в обнимку с их главарем и хорошо читаемыми отпечатками их пальцев на подложке. Тут они подстраховались.

Отрицать факт встречи вождя “леваков” с эмиссаром американской разведки будет невозможно. А это уже само по себе повод для скандала! Плюс можно вывалить детали побега, где, если хорошенько покопаться, тоже можно нарыть американский след.

Но детонатор это все же фотография.

Этот ход “леваков” надо обязательно упредить, придумав, по какому поводу могут обниматься агент ЦРУ и разыскиваемый всеми полицейскими Европы экстремист.

И повод нашелся. В пустой коробке из-под торта...

– А что, если сказать, что они взяли нашего человека и мы пытались его вытащить? – предложил Джон Пиркс.

– А что, это мысль! – согласился Начальник Восточного сектора. – Заодно и его смерть закроем.

Быстро проработали детали – агента ЦРУ, выполнявшего в Европе секретное задание...

Какое задание?.. Ладно, потом сообразим.

Взяли в заложники “леваки”. Чтобы его спасти, Джон Пиркс был вынужден вступить с экстремистами в переговоры по поводу судьбы своего работника...

Пока все логично.

Через цепочку посредников была организована встреча, на которой главарь “леваков” потребовал и получил выкуп – сто пятьдесят тысяч долларов. Например, те, что были выплачены надзирателю...

Это так, дополнительная страховка – заготовка на будущее, на случай, если тот надзиратель вдруг разговорится и полиция проследит номера банкнот.

“Леваки” получили деньги и сфотографировали момент встречи, заставив посланника ЦРУ проставить на фото свои отпечатки пальцев.

Почему бы и нет?

Переговоры ни к чему не привели, так как “леваки”, по своему обыкновению, убили похищенного сотрудника, прислав его голову в коробке из-под торта, и присвоили себе деньги.

При таком взгляде на вещи обвинить США в сотрудничестве с экстремистами будет затруднительно. Да, контакты были, но были по вполне объяснимому и даже благородному поводу – для спасения жизни похищенного американца...

Поторопились ребята ему голову резать, как видно, слишком сильно обиделись и не успели подумать... Живым он был бы стократ опасней. Живым он мог начать говорить.

Остался пустяк – проговорить мелкие детали, перетасовать факты, переписать кое-какие документы... и дело приобретет совсем другой вид. Благообразный вид. Начальство, вполне вероятно, сможет вычислить подлог, но спросит за это меньше, чем если бы за утечку информации и компрометацию агентства. Если сел в лужу – подтирай за собой сам, гласит негласный закон их организации. Подотрешь насухо – на твои грехи посмотрят сквозь пальцы и простят. Не сможешь – пеняй на себя.

Они – подтерли...

Вернее, почти подтерли, потому что одно пятно еще осталось – “леваки” с их встречными и трудно-прогнозируемыми контрходами. Кто их знает, что у них там еще припасено, кроме фотографий и отпечатков пальцев.

Пока они сидят тихо, они относительно безопасны, но если их возьмут и допросят с пристрастием профессионалы из европейских спецслужб или, того хуже, они сами надумают сдаться, разыграв в качестве жеста доброй воли американскую карту... То все вернется на круги своя...

Вопрос с “леваками” надо решать, и, похоже, решать кардинально, раз они не хотят договариваться.

Придется решать!..

Глава седьмая

Вначале с Ивановым говорили по-хорошему.

– Согласно этой выписке, вы сняли со счета в швейцарском “Кредит-банке” пятнадцать миллионов долларов и перевели их в Миланское отделение “Итал-банка”, из которого спустя три недели перевели в... Так?

– Нет. Ничего я не переводил.

– А кто переводил?

– Они.

– Кто они?

– Те, которые стреляли в Швейцарии.

– Вы можете назвать их фамилии, адреса, телефоны?

– Нет.

Молодец Иванов – одним выстрелом двух зайцев лупит: и денег он не брал – они брали, и стрелял не он – тоже они. А кто они такие и где их искать – он, конечно, не знает. Прямо как в сказке – пойди туда, черт знает куда, найди там хрен поймешь что.

– Хорошо, давайте продолжим. Майор Проскурин вытащил из папки копию еще одного счета.

– Еще десять миллионов. Эти ушли на Кипр в офшорную зону. Их вы, конечно, тоже не отправляли?

– Конечно, не отправлял, – подтвердил Иванов.

Майор Проскурин посмотрел через голову Иванова на генерала Трофимова, который сидел в дальнем углу, предпочитая пока оставаться в тени.

– Ну и что с ним делать?

– А дьявол его знает!.. – развел руками генерал.

– Тогда вот эти восемнадцать миллионов, – перешел майор к следующему счету, – которые вы перевели в Кубинский национальный банк в качестве “благотворительного взноса на повышение обороноспособности кубинской народной армии и дальнейшее укрепление социалистического строя”, – процитировал майор. – Это как понять?

– Это не надо понимать, это не я переводил, это они!

– Как же они могли переводить деньги с вашего счета? Он же именной!

– А они, наверное, сказали, что от меня пришли! – предположил Иванов.

– Ну да, – усмехнулся майор Проскурин. – Пришли, сказали, что от вас и что вы просили отдать им восемнадцать миллионов баксов за здорово живешь. Им сразу поверили и отдали... Детский сад!

– Ну, может, они не так, может, как-нибудь по-другому сказали?

– А чья тогда подпись на платежных документах?

Подпись была Иванова.

– А-а, я понял, они ее подделали!

– Да? Но только почему-то экспертиза утверждает, это не подделка, что это ваша подпись! – потряс майор в воздухе кипой каких-то бумаг. – Ваша собственноручная подпись! Посредством которой вы подтвердили свое желание перевести с вашего счета восемнадцать миллионов долларов на содержание кубинской армии! Я только не понимаю – на хрена вам сдалась кубинская армия, если наша родная без портов ходит? Уж коли вам делать нечего, лучше бы своим помогали!

– Я вообще никому не помогал, – чуть не заплакал Иванов.

– Вы нас что – за дураков держите?! – начал заводиться майор.

– Я вас не держу...

Ответ прозвучал двусмысленно. Может, случайно, но вполне может быть что и не случайно.

– По остальным счетам вы мне скажете то же самое, скажете, что это не вы, что это они? – уточнил майор.

– Они, они, – закивал Иван Иванович. Разговор зашел в тупик. Вернее, еще из прошлого не выбрался. Если бы это было официальное следствие, то майор Проскурин перестал бы задавать вопросы, а аккуратно подшил протоколы и акты экспертиз в папочку и передал дело в суд. И Иванову впаяли бы по самому верхнему пределу, потому что суд верит не словам, а верит доказательствам, которых в данном случае хватит на десять обвинительных приговоров и на сотню обвиняемых!

Но дело расследовалось не Федеральной Службой Безопасности, а расследовалось частным порядком в бункере расформированной ракетной части стратегического назначения майором госбезопасности Проскуриным и генералом Трофимовым, по поручению какого-то Петра Петровича... Ну точно дурдом!.. И интересовал Петра Петровича не приговор, а интересовали деньги.

– Хорошо, давайте оставим счета, давайте поговорим о вас, – отступил, совершая обходной маневр, майор. – О Париже, взятых вами заложниках, убитых полицейских...

– Я никого не убивал!

– Вот ведь заладил!

– А кто убивал?

– Товарищ Максим.

– Имейте совесть, – тихо сказал майор Проскурин. – Там были десятки свидетелей, которые видели, как вы обращались с заложниками и с этим, как вы его называете, товарищем Максимом. Вы же их из окна выталкивали!

– Да это не я, – расстроился, что его не понимают, Иванов. – Это меня товарищ Максим заставил.

– Что заставил? Чтобы ты его с пятого этажа сбросил? – обалдел от наглости Иванова майор.

– Ну конечно! Это он придумал, чтобы все подумали, что это не он, а как будто я! – сбивчиво объяснил Иван Иванович.

– И полицейских тоже он?

– Он!

– А почему, когда в квартиру ворвалась группа захвата, пистолет был в вашей руке?

– Он мне его отдал.

– А заложники? Они все хором утверждают, что видели, как вы командовали своим напарником, как угрожали ему оружием, а когда однажды он заупрямился, жестоко его избили.

– Да это все он, он! – чуть не плакал Иванов. – Он сказал, чтобы я его бил, чтобы заложники подумали, что я главный!..

– Ну дает! – восхитился майор. – Ему бы фантастические романы писать. Все переиначил, все с ног на голову перевернул!

– А раньше, до заложников, когда вы убили четверых человек и полицейского мотоциклиста, это тоже не вы? Тоже товарищ Максим?

– Нет, тех – Маргарита.

– Кто?!

– Маргарита. Которая моя вторая жена.

– Да вы что? И вы знаете ее адрес, телефон, фамилию?

– Фамилию?.. – вдруг задумался Иванов. – А может, моя?..

Добиться от Иванова правды было невозможно. Не хотел он говорить правды, предпочитая изображать дурака.

Майор вопросительно взглянул на генерала Трофимова. И тот кивнул.

Допрос вступил в новую свою фазу.

– Ты будешь говорить правду? – спросил на “ты” майор и ударил Иванова сложенными лодочкой ладонями рук по ушам.

– Ай! – вскричал Иванов, хватаясь за голову. – Я буду! Я говорю!

– Где деньги? Где четыре с половиной миллиарда долларов?

– Я не знаю. Я их не брал! Новый удар.

– Кто убил полицейских во Франции?

– Товарищ Максим.

Опять удар. Более болезненный, чем были раньше.

– За что ты убил потерпевших на улице Агрономической?

– Это не я!

Серия коротких, хорошо поставленных ударов.

– А после...

Но договорить майор не успел, потому что вдруг услышал, как кашлянул, привлекая к себе внимание, сидящий в углу генерал Трофимов.

Чего это он?

– Не надо, – еле заметно покачал головой генерал.

– Что не надо? Так допрашивать не надо? Или что не надо?..

Но вдруг майор все понял.

Потому что “после” был поселок Федоровка, где Иванов убил четырнадцать взявших его в плен уголовников. Хотя на самом деле убил не Иванов, убили они, вернее, бойцы их подразделения, оставив на месте преступления на ручках дверей, пуговицах и пряжках одежды убитых его отпечатки пальцев и даже предъявив его одному из выживших потерпевших. За такую разборку их бы по головке не погладили, вот и пришлось списать все на Иванова, на котором и без этих уголовников много чего висело.

Если спрашивать Иванова, что было дальше, он может рассказать опасные подробности, которые могут услышать чужие уши, так как не исключено, что здесь установлены микрофоны или видеокамеры.

И майор быстро переиначил вопрос.

– Кто тебе заказал Анисимова? – спросил он.

– Как кто – вы! – удивился Иванов. Потому что стрелять в Анисимова его уговорил майор Проскурин.

– Не прикидывайся идиотом. Ты же прекрасно знаешь, что мы Анисимова убивать не собирались. Это была инсценировка – лжепокушение, с помощью которого мы должны были выяснить, кто собирается убить его по-настоящему. А ты его прикончил!.. Как, у тебя же патроны были холостые...

– Я не знаю, это не я, – хныкал Иванов. – Убивал не я, и деньги брал не я. Все – не я...