Текст книги "Злые стволы"

Глава 32

«Главный опер» ГРУ генерал Федоров шел на доклад к высокому начальству. Минуя непосредственное. Сегодня он был спокоен. Впервые за последние недели. Сегодня его нельзя было обвинить в злоупотреблении служебным положением и разбазаривании казенных денег. Сегодня он имел на руках козырный туз, который бил всех бегающих в высокие кабинеты на доклад «шестерок».

– Прошу ознакомиться, – сказал генерал Федоров, раскладывая на столе акты экспертиз, тщательно вычерченные графики и многократно просчитанные траектории.

– Что это?

– Анализ недавнего чрезвычайного происшествия, имевшего место у наших коллег. Я имею в виду взрыв десантной шлюпки. И связанную с ним гибель личного состава.

Высокое начальство надело очки и внимательно прочитало акты, рассмотрело графики и траектории.

– Ты хочешь сказать, что гибель шлюпки и личного состава – это не случайность?

– Именно это я и хочу сказать.

– Но зачем?

– На этот вопрос я ответить не могу. Пока не могу.

– Н-да, – почесало пальцами в затылке высокое начальство. – Если свои – своих. Если они решились грохнуть семнадцать бойцов, значит, дело затевается нешуточное. Конечно, если затевается, если ты не ошибаешься.

Генерал Федоров молча кивал на разложенные на столе листы.

– Допустим, ошибаюсь, но как быть с этим? Начальство снова придвинуло акты и графики.

– С этим – никак. С этим не поспоришь. Только непонятно, зачем им все это надо? Взрывы, трупы, разборки? Как ты считаешь? Предположительно?

– Я не привык предполагать. Я привык вести следствие. Собирать и сопоставлять факты, находить улики. Я не могу делать выводы, не располагая доказательствами.

– Брось, генерал. Ты же наверняка имеешь какие-то свои соображения по данному делу.

– Я не могу иметь никаких соображений. Я строю определенные следственные гипотезы. Но говорить о них без достаточной доказательной базы считаю нецелесообразным. На сегодняшний день я могу сообщить лишь о том, что провел расследование по делу о взрыве десантной шлюпки, повлекшей гибель семнадцати человек. И доказал его злонамеренность.

«Скользкий парень, – подумало про себя высокое начальство, – как обмылок, обмазанный вазелином. Без ежовых рукавиц не ухватишь. Ну да ладно. Свое дело он сделал хорошо. Видно, у него есть во всем этом какой-то свой интерес. Поэтому жать на него не стоит. Пока. А там поглядим».

– И что ты намереваешься делать?

– Копать.

– Глубоко?

– Если понадобится – до центра Земли.

– До центра неблизко… Вот что, генерал. Ты оставь-ка эти документики здесь, у меня. Я их на досуге повнимательней пролистаю. А ты пока подумай о плане дальнейших действий. Как ты хочешь дальше это дело вести. В каком таком направлении. И что тебе для этого потребуется. И я тоже подумаю. Вдруг что совместными усилиями и скумекаем. Лады?

Федоров согласно кивнул.

«Темнит шеф. Хочет чужими руками какой-то свой жар загрести. Либо сковырнуть кого с заоблачных высот, либо к солнышку вознести. Где теплее. И больше желтизны. Ну да ладно, это дело его компетенции. И его риска. Здесь я ему не помощник. Мне бы свои проблемы разгрести».

– Разрешите идти?

– Валяй.

Высокое начальство разложило на столе документы. Как карточный пасьянс. И стало их перекладывать с места на место. И стало думать. О том, что можно полезного извлечь из сложившейся ситуации. Для своей страны, для своего ведомства и лично для себя. Сегодня, завтра, послезавтра.

Выходило – немало. Особенно послепослезавтра. Если правильно распорядиться полученной информацией. Если очень правильно распорядиться…

Как минимум – умыть конкурентов, раздув их ошибку до размеров служебного несоответствия. И рвануть на себя предназначенный им кусок бюджетного пирога. И выйти в любимчики. Которым доверяют и которых прикармливают гораздо сытнее, чем проштрафившихся пасынков. Очень неплохой минимум.

Но стоит ли ограничиваться минимумом, имея на руках такой расклад? Что, если поставить вопрос шире? Если, к примеру, доказать, что все это не просто служебное разгильдяйство, а междоусобная война в том уважаемом ведомстве, деятельность которого должна быть направлена исключительно на защиту интересов государства? Война, в которой объявились первые и наверняка не последние жертвы. Война на самом высоком уровне

Что, если повернуть вопрос так?

То может зашататься их куратор там, у подножия трона. Да и не он один. А и еще три-четыре близких ему человечка. При условии, что эту доказательную информашку подкинуть другим двум-трем очень заинтересованным в ней и облеченным властью лицам. Которые очень недолюбливают первых. Только никак не могут за них зацепиться. И какие тогда пойдут круги? Какая на игровом поле сложится комбинация? Ну-ка посмотрим.

Здесь те, здесь эти. Плюс третья сила, которая встревать не будет. Плюс нейтральный буфер, которому и те, и эти, и все прочие до лампочки. Плюс колеблющиеся. Которые будут колебаться в нужную сторону. Потому что против фактов не попрешь. А между всеми этими первыми, вторыми и десятыми, как кость между оголодавшими волками, тот самый фактик. Который можно повернуть в любую сторону…

И если они, допустим, так?

Тогда мы, то есть те, первые, так.

А если они эдак?

Тогда мы снова так…

И что им остается делать? А ничего не останется. Кроме как сдавать позиции. Интересная комбинация получается. Крупная комбинация. На самом высоком уровне.

Только надо все очень хорошо продумать. Очень хорошо продумать…

А генерал – генерал пусть копает. Пока он идет в нужном русле, он неопасен. Хотя и не так прост, как хочет казаться. Хотя наверняка имеет какой-то свой интерес.

Глава 33

На пульте замигала тревожная лампочка. Где-то сработал один из полусотни разбросанных на дальних подступах к лагерю сигнальных датчиков

Дежурный включил компьютер. На экране монитора высветилась карта окрестностей. С лагерем в центре. И с кружками, отмечающими места наиболее удобных подходов – звериные тропы, русла рек и ручьев, поляны. Каждый такой кружок можно было увеличить отдельно, вызвав на экране мелкомасштабный план данного конкретного участка местности. С местоположением электронных сторожей.

Зуммерила река. Дежурный увеличил на экране требуемый квадрат. Семь датчиков. Три вдоль русла реки. Четыре в удалении от берега. Сработал нижний по течению датчик. Тот, что был в четырех километрах от лагеря. Кто-то или что-то двигалось вверх по реке. Но не утки, и не олень, и даже не стадо оленей. Датчик был акустический, срабатывающий на звук моторов. Олени не имеют моторов. Олени плавают так. Дежурный вызвал начальство.

– Что случилось? – автоматически, на манер кителя застегивая воротник телогрейки, спросил командир.

– Сработка датчика. Неизвестный объект в четырех километрах от лагеря, – кивнул на монитор дежурный.

– Классифицировал?

– Пока нет.

Загорелся второй, вверх по течению, датчик.

– Вторая сработка.

– Вижу! Значит, не стоит. И не переправляется через реку. Значит, идет вверх по течению.

Запищал сигнал телефонного вызова. Радиостанциями дальней связи в лагере не пользовались. Чтобы не быть запеленгованными. Телефон, он, может быть, и архаичней, но с точки зрения безопасности надежней. Его, не подключившись к проводу, не прослушаешь. А тот провод поди найди!

Дежурный поднял трубку.

– Десятый.

– На реке катер! – доложили с дальнего поста наблюдения.

Командир взял отводную трубку.

– Какой катер? Конкретно.

– Лошадей на сто. На подводных крыльях. Бортовой номер 217 ТГ.

– На палубе кто-нибудь есть?

– Нет, пусто. Только рулевой.

– Другие плавсредства?

– Больше ничего.

– Сколько там может разместиться людей? Если на глазок.

– Не более десятка.

– Ладно, понял. Держи меня в курсе. Отбой. Запроси «Север».

Дежурный набрал код.

– «Север»! Десятый вызывает «Север».

– «Север» слушает.

– Что у вас?

– Все спокойно.

– Река?

– Чистая на всем протяжении.

– Усильте наблюдение.

– А что такое?

– На траверсе лагеря катер.

– Какой катер?

– Скоро узнаем. Все. Отбой. Что будем делать?

– Объявляй тревогу.

Дежурный включил сигнал общей тревоги. А потом внутреннюю трансляцию.

– Всем внимание! На южных подходах к лагерю неизвестный объект. Катер. Принадлежность неизвестна. Экипаж – до отделения. Наличие оружия не установлено. Всем приготовиться Тревожной группе занять исходные согласно боевому расписанию…

* * *

Тревожной группы как таковой не существовало. Тревожной группой была сменившаяся и отдыхающая после караулов и работ внутри лагеря очередная рабочая смена. При хронической нехватке людей было бы верхом глупости освобождать от текущих работ бойцов, которые только бы и делали, что дремали, трепались и стучали в домино в ожидании возможного нападения, которое здесь, в таежной глухомани, было возможно раз в сто лет.

Те, кто сейчас спал в дежурной землянке, работали во вторую смену. То есть предыдущие двенадцать часов. Весь вечер и всю ночь. Потом, сменившись, час занимались личными делами и три – боевой подготовкой. И лишь после этого упали головами на свернутые бушлаты, заменяющие подушки. И мгновенно уснули.

Бойцы спали очень крепко. Но, услышав сигнал тревоги, проснулись. В процессе прыжка с застеленных хвоей и теплоизолирующими ковриками нар. Это был боевой рефлекс – вначале скатиться с коек, потом открывать глаза. Так их учили на случай минометных, артиллерийских и пулеметных обстрелов. Когда нужно как можно быстрей оказаться на земле, чтобы иметь возможность, распластавшись на животе и перебирая руками и ногами, как ящерица, заползти, забиться в какую-нибудь нору или углубление в грунте. И тем спастись.

Но на этот раз обстрела не было. Был только прерывистый зуммер сигнала тревоги.

– Группа, в ружье!

Подхватить особым образом разложенную, чтобы легко можно было в нее занырнуть, одежду. Вначале штаны. Потом китель. Высокие десантные ботинки. Боевой, с многочисленными карманами жилет. Камуфляжную маску с прорезями для глаз. Поверх всего маскировочную накидку.

Через минуту и десять секунд бойцы были одеты, обуты и застегнуты на все пуговицы.

– Разобрать оружие!

Оружейка была рядом, в двух шагах. В выкопанной в стене нише, закрытой неотличимой от окружающих стен дверью. Потому и называлась эта землянка «тревожной», что все было под боком – и оружие, и место для отдыха, и бойцы. Чтобы три минуты на сборы.

Время пошло!

Подцепили, распахнули дверь оружейки. Разобрали автоматы. Защелкнули в них обоймы. Рассовали в подсумки запасные обоймы и гранаты.

Пулеметный расчет вытащил, проверил ручной пулемет.

Оружие получено.

– Занять боевые позиции!

Веером разбежались по окрестностям. Каждый в свое, заранее облюбованное, вычищенное и выглаженное животом и грудью убежище. Замаскированное так, что рядом пройдешь – не заметишь.

– Первый на месте!

– Второй на месте!

– Третий на месте!..

Завершили выдвижение, охватив лагерь полукольцом стрелковых ячеек, перекрыв секторами обстрела свою и на две трети соседние позиции. Так что, если один погибнет, другие смогут взять под контроль его участок. Пулемет в центр, ближе к тропе, на наиболее уязвимый участок.

– Десятый!

– Десятый слушает.

– У нас все в порядке. Мы на исходных.

– Что у них? – спросил командир.

– На исходных.

– Добро! Скажи им, пусть ждут команды. Без команды никаких шевелений. А если что… если что, пусть действуют по обстановке.

– Так точно!

– Катер приваливает к левому берегу, – доложили с южного НП.

К их берегу. Значит, не мимо шли. Значит, знали, куда шли.

– «Север»! Что у вас?

– Все чисто!

И сигнализация по всему периметру молчит. На захват не похоже. Иначе бы обязательно в клещи взяли. Обязательно пару групп с северных азимутов заслали. Уж больно соблазнительно. Чтобы и в хвост и в гриву…

– Катер на берегу. Бросает сходни!

– Да вижу я. Сам вижу. И даже без бинокля. Рулевой столкнул с борта две с набитыми поперек перекладинами доски. Упер в берег. Подвигал, находя более устойчивое положение. Что-то крикнул в каюту.

Из каюты показалась голова. И плечи. Бог мой! Откуда такие бугаи?! В нем же не меньше полутора центнеров!

Сходни прогнулись и заскрипели.

– Всем внимание! Объект в расположении. Тревожной группе режим молчания. Замереть и не шевелиться! Чтоб как мертвые. НП усилить наблюдение. Смотреть в оба, – скомандовал по общей связи дежурный.

– Скажи им, чтобы не все в норы забились. Пустой лагерь подозрителен. Мы же не партизаны, а геологи или кто там еще. Скажи, пусть часть личного состава ведет нормальную жизнь. Занимается хозделами. Рубит дрова. Ест. Пьет. Чистит зубы. Чтобы все как у нормальных людей. И пусть ходят расстегнутыми. Как гражданские раздолбаи. Ясно?

– Свободным от боевого дежурства заниматься хозработами и бытом, – отдал команду дежурный. – Форма одежды – гражданская. Телогрейки и сапоги. Подтвердите прием.

– Тревожная группа – Десятому. Задача ясна.

– «Север» – Десятому. Все ясно.

– «Юг» – Десятому. Вас понял…

– Скажи еще, чтобы заслали пару человек на берег. Пусть посуду моют. Ну или рыбу потрошат. Пусть торчат на всякий случай. Да, и передай еще на кухню – чтобы готовили стол. Чтобы все как положено.

– Кухня? Готовьте обед. По полной программе.

– Спиртное выставлять? – поинтересовался кухонный наряд.

– Выставлять? – переспросил дежурный.

– Выставлять, – кивнул командир.

– Сколько?

– Много. Если судить по их рожам – три ведра. Ну, все. Справляйся сам. Я пошел принимать верительные грамоты.

Борец с подручными разминали затекшие тела на берегу. Они ждали, когда к ним спустятся. Они не привыкли подходить к кому-то сами. Горы к Магометам не бегают.

– Ну, что они там, уснули, что ли? Сверху, от лагеря, показались две фигуры с ведрами в руках. В грязных сапогах и наброшенных на плечи рваных телогрейках. В общем, типичные «мужики». Пахари.

– Эй! – приостановил их рукой один из полутяжей и заглянул в ведра. – Пустые..

– А и хрен с ним. Они же не бабы, – сказал Борец.

– А все ж пустые…

– Слышь, мужики, кто у вас тут старшой?

– Сейчас он придет, – ответил один из «мужиков».

– А че это вы тут все делаете? – лениво поинтересовался первый полутяж.

– За водой ходим.

– Че ты с ними базаришь? Они же тут «шестерки», – зевнул второй полутяж.

– Ладно, валите. Раз за водой. «Мужики» прошли к берегу.

– Хреновато у них тут. Даже водопровода нет. По тропе спускался командир.

– Здравствуйте.

– Здорово! – не глядя, сунул руку Борец.

Командир руку пожал.

– Ты, что ли, старшой?

– Я.

– А мы это, инспекция, – сказал Борец. Не хотелось ему ходить вокруг да около. Надоело волынку тянуть. Его и так уже достало это задание. А еще шесть часов назад по реке пилить.

– Какая инспекция?

– Ну не хрен тебе, какая? Допустим, рыбная…

– У нас по рыбе все нормально. Ловим только удочками и спиннингами. В разрешенном законом количестве.

– Слышь, мужик, не гони, – поморщился Борец. – Я сюда шесть часов на этом драндулете мучился. Всю ж… отсидел. Че ты мне со своей рыбой бухтишь?

– Но вы сами… – начал было оправдываться «старшой».

– Достал ты меня, мужик! В общем, так: территория это наша…

– Чья ваша?

– Ну ты че, мужик, полный дундук? Я же говорю – наша. Значит, наша. Нашего рыбколхоза. Мы здесь свои. А вы не наши. То есть чужие. Ну вот меня и послали узнать, чего вам здесь нужно.

– Мы проводим здесь геологические изыскания. Бумаги у нас в порядке. Я сейчас попрошу их принести, и вы убедитесь…

– На хрена мне твои бумаги. Ты скажи по-простому, че вы тут ищете? – И Борец, ухватив «старшого» двумя пальцами за грудки, приблизил его лицо к своему. – Че вы тут копаете? В нашей земле?

– Мы ничего не копаем. Мы проводим геологические изыскания…

– Достал, мужик, – вздохнул Борец и слегка оттолкнул пальцами непонятливого клиента. Так, что тот отбежал на несколько шагов назад. – Короче. Если эта территория не ваша, а она не ваша… и если вы с нее что-то имеете, а вы имеете… то надо делиться с теми, кому она принадлежит. Теперь ясно?

– Сколько? – спросил «старшой». В его планы не входило ссориться. Он предпочитал унизительный мир победоносной войне. Ради этого он готов был терпеть невоспитанность собеседника.

– Пятнадцать процентов!

«Старшой» вытащил из кармана пачку купюр. Борец брезгливо взглянул на тонкую пачку. Стоило плыть сюда, за тридевять земель, за этими худосочными бумажками. Он дома с десяти киосков больше бы собрал. И без всякого геморроя.

– Ты не понял, мужик. Я сказал, пятнадцать процентов.

– Но мы еще ничего не заработали!

– Ну так заработаете. Что мне, каждый месяц к вам сюда пуп надсаживать?

Вздыхая и морщась, «старшой» вытащил еще две пачки денег. И приплюсовал к первой. Это уже была довольно приличная сумма. Но Борец приехал не за деньгами.

– Ты опять ничего не понял. Эти твои бумажки мне ни к чему. Мне нужна валюта! Или пятнадцать процентов того, что вы здесь наковыряли. Усек?

– Но мы ничего не ковыряли. Мы ведем изыскания…

– Заплетать мозги можешь своей бабе. Кто будет сидеть в этой дыре за просто изыскания. Короче, так, или ты сейчас колешься, или едешь с нами. И договариваешься с Папой. А мне ваши проблемы до фонаря.

Полутяжи придвинулись к «старшому» с боков.

– Хорошо, я дам еще столько же, – показал «старшой» на деньги. – И лично вам.

Такие немалые деньги за просто так не предлагают. Наверное, прав был Папа. Что-то здесь нечисто.

– Не пойдет. Поедешь с нами, – мотнул головой Борец и крикнул рулевому:

– Заводи свою таратайку. Мы едем обратно.

– Ладно, – обреченно согласился «старшой» – Пошли в лагерь.

– Зачем?

– Ну, не ношу же я то, что вам нужно, в карманах, – ответил «старшой». И мельком взглянул на мужиков-водоносов Те опустили на землю наполненные водой ведра и закурили.

– Ну, пошли, – обрадовался легкому разрешению конфликта Борец. – А ты здесь побудь, – велел он одному полутяжу.

В лагере, в штабной землянке, сели за стол. Два облаченных в белые халаты «мужика» прислуживали, разнося бутылки и тарелки с закуской.

– Культурно у вас тут, – похвалил Борец, оглядываясь и опрокидывая в рот стакан водки.

– Стараемся не дичать, – ответил «старшой».

– Это правильно. А то я у старателей как-то был, так они там завшивели от грязи. И на хрена им, спрашивается, бабки, если они их все равно не тратят?

– Чтобы нам отдавать, – хохотнул полутяж.

– Точно! – заржал Борец. – Ладно, спасибо за хлеб-соль. Теперь давай расчет, и мы поехали. Где у тебя «железо»?

– Сейчас принесут

В землянку вошел человек. С «дипломатом».

– Этот, что ли?

– Этот.

Человек встал напротив стола. И развернул «дипломат» торцом.

– Ну, давай. Подходи. Че мнешься? Человек приподнял дипломат, слегка тряхнул, две его половинки разошлись и опали, как стручки с гороха. В руках у человека оказался автомат.

– Сидеть тихо!

– Ах ты сука! – удивился Борец и потянулся к внутреннему карману. Но не успел. Два официанта подскочили к нему и схватили за руки. На полутяжа навалился «старшой» и еще кто-то. Но рэкетиры были сильны Как трехгодовалые бычки. И так же упрямы. Они гнули нападавших к столу и пытались взять их на болевой. В землянку ввалилось еще несколько человек.

– Осторожно! Не помните их, – прокричал командир.

Совместными усилиями гостей одолели. Завернули руки за спину, оттянули головы за волосы.

– Зря вы на деньги не согласились, – с сожалением сказал «старшой». – Было бы лучше и вам, и нам. – И кивнул официантам.

Официанты раскупорили бутылки и всунули горлышки в рот рэкетирам. Выпучивая глаза, булькая и кашляя, они заглотили содержимое бутылок.

– Тащите их к реке, – приказал командир. Несколько человек попробовали приподнять обмякшие туши.

– Отъелись на дармовых харчах! Ну же, шевелите ножками! Не маленькие дети!

Пленников подтащили к берегу, где уже лежали связанные рулевой и второй полутяж.

– Что будем делать? – спросили бойцы.

– Как они говорят – мочить, – ответил командир.

Борца и двух его подручных вытолкали на глубину, уронили и, схватив за волосы, развернули лицами в воду. И держали, пока они не перестали трепыхаться. Рулевой с ужасом наблюдал за происходящим.

– Мужики, мужики! Пощадите! Меня-то за что? – просил и плакал он, догадавшись о своей скорой судьбе.

– За то, что такую шваль возишь! Ладно, давай на посошок.

Рулевого оставлять в живых было нельзя. Иначе кто бы поверил в несчастный, с одним недостающим трупом, случай?

Рулевого отволокли на глубину и утопили. Как и его пассажиров. Утопленников развязали, затащили на катер и усадили на диваны. Потом принесли пустые бутылки и налепили на них уже мертвые, но еще теплые пальчики. А стаканы были захватаны еще в землянке.

– Пройдете километров тридцать вниз и на порогах перевернете катер, – приказал командир двум бойцам. – Вернетесь пехом. Да! И залейте в баки бензин. Примерно столько, сколько они израсходовали на последнем отрезке пути. Чтобы все сошлось. Чтобы все тютелька в тютельку…

– Есть!

– И смотрите, чтобы бутылки из каюты не вылетели…

Будущие следственные мероприятия должны были классифицировать происшествие как несчастный случай на воде, произошедший в результате ошибки пьяного, как и его пассажиры, рулевого. Вскрытие установило бы крайнюю степень опьянения и отсутствие каких бы то ни было признаков насильственной смерти. Никаких телесных повреждений. Только речная вода в легких. Причем соответствующая составом месту происшествия. И многочисленные отпечатки пальцев на пустых бутылках…

– Все. Будем считать, что инцидент исчерпан. Всем заниматься текущей работой, – приказал командир. – И приберите лагерь. Под метелку. Чтобы ни пылинки, ни соринки. Чтобы никаких следов.