Текст книги "За Синими горами. Два осенних похода в Синие Горы Южного Сахалина. Один и не только"

Поворот на север

И вот мы на перекрестке. Зимовка уходила куда-то к западу, мы же резко поворачивали на север, к далекому Синегорску, где мы и планировали окончить путешествие. Вместе с нами должен повернуть и ручей. Место здесь удачное. Этот водный поток упирался в небольшой перевал странной формы. С нашей, южной стороны его почти не было, а вот на другую сторону он летел крутым склоном вниз, пусть и недолго.

В месте расхождения мы внимательно обследовали предмет на изучение нахождения озера. Большая лужа наглядно свидетельствовала, что мы были не так далеко от истины, что здесь может быть озеро. Когда-то, видимо оно и было, только все давно затянуло травой и лишь лужа одиноко торчала посреди.

Зато пространство разошлось и вокруг было хорошо видно. Леса здесь были сведенные при человеческом участии и сегодня они находятся в процессе активного самовосстановления. Хотя было красиво, ведь осень шуровала красками не по детски, поэтому мы с Таней от души отдались процессу созерцания и фотографирования. Все для потомков стараемся.

осень шуровала красками

Немного подкрепились черникой Смолла. Это самый поздний вид, правда мне никогда не приходилось есть, а значит видеть спелую, чернику Ватабе. Говорят на Сахалине она водится, но настолько секретно, что видели ее немногие. Забавно, что ягоды у нее красные. А вот самую раннюю, чернику овальнолистную, я не только ем, а даже коварно эксплуатирую, потому что получаю доход с ее продаж. Удивляет в ней то, что вид вроде один, но насколько разные могут быть вариации ягоды на одном захудалом гектаре. Есть мелкие, но прикольные на язык, есть крупные, зато водянистые и почти безвкусные. Есть такие, что созревают заметно позднее других. Есть по форме планеты Земля, то есть сплюснутые на полюсах, а есть продолговатые. Бывают и практически чисто круглые. Есть у меня куст в глуши лесов, не так далеко от дома. Вот тe ягоду, которую он плодит, совсем не стыдно было бы даже производить промышленно на сельскохозяйственных площадях. Она крупная, а главное с чувственным, нежным вкусом. Более вкусной овальнолистной черники я не встречал нигде. Как то встречал с ярким вкусом антоновских яблок, и все равно они не дотягивали до «моего» куста. Впрочем, даже эта ягода, отдельно выделенного куста, уступает своему ближайшему родственнику – гонобобелю. Только не болотному и не южно-горному, они довольно заурядные по вкусовым ощущениям, а горному, да северному на горбу Набильского хребта Сахалинской области. Кустики пигмейские, со спичечный коробок, а ягода обычных размеров, зато по вкусу ей нет равных среди вообще всех ягод мира, а не только посреди черничного поля.

Прямой ручей ждал нашего прохождения к месту назначения, поэтому мы не долго развлекались с черникой. Долинка ручейка была немного необычной. Она отсутствовала деревьями, все было в траве. Вода размыла толстый дерн и порой русло ныряло так глубоко, что было едва ли не стыдно за такое поведение. Мы выползали наверх и шли по плотной траве. Она вязала нам ноги и не более.

Вдруг вся вода усвистела направо и русло стало без воды и грустным, зато порой встречались сухие участки бывшего потока и мы пошли быстрей.

участки бывшего потока, и мы пошли быстрей

Метров четыреста и пахнет близким, хоть и совсем не выразительным, с этой стороны, перевалом. Чтобы не было скучно, Ямбуй подкинул нам довольно плотный бамбук в который мы бились сколько то времени, пока не вышли в лес и почти сразу не оказались на точке Перевала.

на точке Перевала

Полого и почти незаметно мы подошли к еще одному этапу. Спустившись круто вниз, хоть и не далеко, окажемся в совершенно безымянном ручье, довольно большом. Почему его оставили без имени интересно?

Ничего экстренно интересного не случилось, лишь вызывались небольшие трудности при спуске, в следствии крутизны в зарослях мелких деревьев. Это мы с Таней преодолели и сразу оказались в довольно глухом местечке. Сопочные склоны сгрудились вокруг нас, от воды несло чем-то влажным и создалось ощущение полной удаленности от суеты и тщетности бытия.

Нам было не по пути с главным руслом, которое уходило в поднебесье главного Мицульского хребта, почти тут же мы юркнули в еще один ручей, который своим направлением как бы продолжал тот, за ближним перевальчиком. Цель была проста – найти место где спать, чтобы есть, потому что главный наш девиз – «чтобы летом отдыхать, зимой нужно не работать».

Этот ручей тоже был незаконно лишен названия. Русло довольно глубоко врезалось в скальность, в которую я вновь впивался очами, чтобы разглядеть какую-нибудь окаменелую живность притонувшей в иле устья большой реке, впадавшей здесь в море 100 лямов лет назад. Ничего под ноги так и не попалось, не то что на Штернберовке в этом году, где удалось напасть на следы пяти видов ракушек мелового периода.

Живность и странный объект

Живность все же нам встретилась, пусть и слишком живая и игривая, чтобы принять ее за окаменелость. В естественной запруде резвилась выдра. Мы подошли в упор, прежде чем она отвлеклась от хозяйственных забот и заметила нас. Незамедлительно укрывшись за какой-то плавающей листвой у берега, предварительно плюнув в нас, высунувшись по пояс из воды. Мы радостно гомонили указывая всеми пальцами в сторону ее убежища, выдра же периодически высовывала на это нос и видя все еще наше беспокойное присутствие, начинала быстро виться по яме. Не желая вмешиваться в ее личное пространства, быстро удалились по маршруту.

живность-выдра

Все ближе подходили к довольно странному объекту. Со спутника это казалось вытянутым полем, где в углу маячило зеркало воды. Конечно, я уже недавно перестал быть дураком и примерно понимал на что это похоже, так что тем более не терпелось взглянуть на него своими ясно-голубыми глазами. А Таня просто шла за мной, она же просто отдыхала.

И тут показалось. Некая стена из которой бил напор (видно даже на спутниковой карте). Это была та перемычка, что сдерживала тысячелетиями воды бывшего озера, которое с годами покрылось корочкой почвы.

та самая перемычка сдерживающая напор «озера»

Хотя, возможно все было не так. Фильтровальных возможностей «стены» хватало с избытком, чтобы не давать накопиться воде, и озеро так никогда толком не образовывалось, а ложбина засыпалась травой и листвой без всякого озерного покрытия. Здесь срочно требуется ученый-гидролог, чтобы копал шурфы, которые и дали бы ответ на извечный вопрос.

Мы с Таней не были никакими учеными, и шли только посмотреть, а при удаче заночевать.

Значительный поток воды хлестал значительно ниже верхнего края «дамбы». Было заметно, что он уткнулся в скальное основание, которое и выпирало его в мир солнца, на поверхность. Более рыхлые породы постепенно размывались и «стенка» утончаясь, все ближе подходила к урезу озерного «поля». Особенно волноваться за быстрый размыв не стоит, там еще точить и точить.

вода хлестала значительно ниже верхнего края «дамбы»

Обнаженные породы сыпались вниз, боковины расходились тоже понемногу в сторону и большая ель почти повисла над пропастью, выражая всякое желание скорее уже свалиться.

На подходе к этому беспределу, мы наткнулись с Таней на яркий куст клена. Частичностью он уже облетел, но другой половиной листва яростно пламенела, знаменуя собой горную Осень. Очаровавшись такой японской красотой, на время забыли о «плотине» и принялись увековечивать мимолетную, вечную красоту пунцовых листьев клена.

клен

Остановка не смогла нас заставить отказаться от планов пройти подальше, увидеть побольше.

С первого взгляда казалось, что взойти на «стенку» будет сложно и придется отойти под напором противника, чтобы где-то там начать обход и залезание. Самые страшные впечатления – всегда первые и оказалось, что зайти можно, даже с водой. Подозревая, что на той стороне вся вода впиталась, рекомендовал нам с Таней набрать воды в полости. У меня это обычно двухлитровая, Таня несла полторашку.

Почти не скользя и не волнуясь, по левой стороне, если по ходу движения, заползли на кучерявый гребень, откуда открылись виды прошедших километров и просто виды.

с «дамбы» открылись виды

«Озерную» часть разглядеть пока возможности не было. Если быть все же снайперски точным, то какие-то разрозненные виды сквозь сеть завядшей листвы уже можно было понять, но не торопясь втыкаться в это трудно понимаемое, мы вальяжно приближались.

Оказалось недалеко. Длинное «поле» разлеглось среди сопок. Длина его измерялась в 350 метров, а наибольшая из всех ширина – 100 метров. Это была существенная звездная величина. И смотрелось это необычно, потому что такое явление в горных долинах – редкое явление. Пожалуй такие странные поля встречаются только в этом районе, нигде больше не припомню. Кстати, то «поле», что мы пересекли с Таней перед Налимовским озером, несколько меньше данного. Если в длину предНалимовское крохотнее совсем кропаль – 320 против 350—355 метров, то в ширину это уже разрыв – 40 против 100 метров.

Наше сегодняшнее «полюшко» является крупнейшим из всех подобных, и оно давно меня занимало своей загадкой, которую я обнаружил со спутника. На заурядных топокартах почти ничего понять было невозможно, все скрывалось за пеленой изогипс, которые хоть и показывали какую-то депрессию, только без раскрытия подробностей, а они оказались занимательными.

Как и следовало ожидать, озера мы не увидели, лишь под «дамбой» стояла вода и было заметно, что глубиной она не была велика. Далее жидкость уступала место подозрительным по топкости лугам с низкой травой, а чем дальше, тем травостой становился гуще и плотней.

озера мы не увидели

Деревьев среди этого многообразия не было, они стали возникать выше по «течению». К сожалению мы не стали спускаться к той воде, которая терпеливо ждала своей очереди пройти фильтрацию и скатиться вниз. Было любопытно глянуть что за трава, какого рода топкость, растет ли клюква?

вид с середины «поля» в сторону дамбы

Время торопливо подгоняло нас к началу ночевки и мы обошли топковидную опасность справа, спустились в уже внушающий доверие и уважение травостой и попилили к островку деревьев, что гарантировало твердую почву и дрова. Небольшой лесок был хорош всем, что когда-то оценили не только мы с попутчицей, а и иные страждущие до путешествий – была заметна обгоревшая банка и древнее костровище. Это было столь много лет назад, что даже примерно затрудняюсь.

Почва и правда дорожила сухостью, к тому же места были восхитительно плоские, а вокруг то стояли крутобокие склоны сопок. В разгорающихся сумерках ударно поставили палатку и заготовили дрова. Упавшая мгла теперь не представляла угрозы и мы с негой готовили гречку с набранными сегодня грибами, чтобы в последний момент накинуть еще и тушенки.

Я поставил для Тани телефон на дровину и он крутил по кругу полюбившуюся ей песню, которую ей в прошлый вечер продемонстрировал. Усладив уши леди, я отдался наслаждению осмотра бывшего «озера» и торчащих, как уши осла, звезд, которые незамедлительно высыпались горохом по небу. Моя хозяйка звенела посудой, на что рефлекторно отзывался желудок, подозревая, что скоро мы будем объедаться. Наступила та зависть, которую я испытывал сам к себе. Ничего не может сравниться с ощущением пройденной дороги, дарящей драгоценные миги открытий, дикости тайги, уединения и такого единения с природой, что порой теряешь границы собственного Я.

Все ночи похода были теплые, эта же оказалась едва ли не жаркой, что приводило к очень грустным мыслям. И хотя ночью допоздна зажигали звезды, утром над нами повисла серая простыня. Все мимоходом указывало на близость гадкого дождя. 30 сентября шутки с дождями выходят грустнявые, засопел носом, потирая заслезившиеся глаза, и я. Пока не началось, требовалось быстрей выйти и мы поспешили. Только прошли первые метры пути, как раздалось смертельное постукивание по траве. Я еще быстрей пошел, потому что сбор воды еще и с травы не входил в мои далеко идущие планы. А они были следующие…

Планы и быль

По ручью, который заносил воду с хребта, мы взойдем. По спутниковой карте я смог дома различить, что там имелись какие-то дорожные стрелки, вот только было не понятно, насколько они прекрасны для прохождения. Как бы там ни было, нам требовалось дойти до Синегорска и мы туда дойдем, пусть даже через неделю! К счастью, Таня не подозревала о том, что мы можем оказаться в поселении лишь через неделю, а продолжала мыслить по городскому – раз до Синегорска с десяток километров по прямой, значит точно сегодня к обеду будем. Пусть побудет счастливой, подумал я, и мы продолжали.

– Нужно быстрей выйти из этого блудливого высокотравья, – призывно обратился я милой девушке.

– Да, я понимаю, – прибавила она ход.

Ручья не было метров сто пятьдесят, вода заныривала под рыхлый грунт и уже под землей счастливо нежилась, скатываясь поближе к «дамбе». Вдруг, чертиком из табакерки, вынырнула канавка, она еще была неопрятно сухой, но уже по всему чувствовалось, что вода близко.

Щеки сопочных склонов смыкались, как челюсти акулы. Мы входили в узость долинки, где уже и мокрота ручейка не замедлила явиться. Дождь отпустил оглобли и принялся нас ошпаривать в рабочем режиме поливальной машины.

Ручей делал выгибательное движение градусов в 90, где и находился главнющий хребет Мицуля – ученого агрономической деятельности, заставившего поверить тогдашних каторжных сахалинцев в возможность выращивания съедобных плодов в сахалинской земле.

Мы с Таней сноровисто залезли в образовавшуюся узость и не стесняясь двигались по воде, потому что вокруг все сгрудилось под уклоном. Вместе с нами пробежал и небольшой медведь, только несколько раньше.

Стала заметна решающая роль палки. У каждого в руке мотылялось по одной. Перед выходом была прочитана лекция о вреде двух палок для одного индивидуума и Танины палочки плавно разошлись по одной.

стала заметна решающая роль палки

И это не была манипулятивная техника по приобретению приятного и нужного имущества, а правда жизни. Интересно, как привычка человека, бродящего по переполненным маршрутам, сработала и здесь, в невежественном, медвежьем углу. В первый вечер мой соратник по несчастью попыталась сложить палочки, свинтив их колена, чтобы спрятать в палатку.

– Таня, ты занимаешься Сизифовым трудом, – назидательно заметил я.

– Что?

– Зря усердствуешь, – не менее назидательно упростил я.

– И чего?

– Никто твои палки здесь не похитит, потому что люди не ходят, поэтому палки не стоят твоих усилий, – доходчиво довел я тактическую мысль.

С тех пор палки швырялись куда-то недалеко от нашего место жительства, и на утро мистическим образом они никуда не девались.

В эти мгновения наши посохи сильно прибавили в весе нужды в них, от чего они даже немного раздулись от важности. Плоскость ручья стала задираться круче, а тут еще и дождь подмочил выпирающие бока камней. До этого они были сухие и нескользкие. Пострадали и боковины склонов, на которые мы были вынуждены были опираться, когда утыкались в каменные плиты ставшие нестерпимо скользкими по ледяному. Упор на палку приобрел жизненно необходимые величины. И тут требовалось втыкаться в схему рычага. У Тани получилось не сразу и она не раз скоротечно поскальзывалась, один из моментов которого мне удалось заснять на телефон.

у Тани получалось не сразу

Дождь монотонно поливал, мы не менее уверенно шли выше. В общем, русло предоставляло не такую уж и плохую трассу, потому что нам пришлось с чем сравнить. Под самой шапкой, где ручей делал первые шаги, наш уверенный путь закончился застряв в бамбуках и прочей обыденной травянисто-дровяной сволочи. Все усугублялось влагой, тормознувшейся на листьях и тычинках. Время было почти октябрьское, высота не равнинная, поэтому принимаемый нами душ был не той температуры, которую автоматически выкручивает рука в ванной.

Ничтожные шестьдесят метров по прямой мы пробивали себе путь сквозь растительную братию, когда вывалились на нечто. То была давно бывшая дорога. Она изрядно заросла всякой мелкотой и была неприветлива для обыденно глядящего на этот мир человечка; только не для нас. Во первых склон мигом превратился в нормальную поверхность, а не летящее вниз крыло, во вторых плотность растений все же была занижена настолько, что хотя бы не сносило сплошным потоком накопившейся влаги.

Нельзя было не постоять, чтобы не полюбоваться нижней подсветкой. Дождь перестал частить и задымленность местности немного очистилась. Хорошо было видно и кривун нашего ручья. С гордостью обозрев свершенный подвиг, стали продвигаться сквозь щадящие заросли в сторону севера, а значит приближаясь к Синегорску.

хорошо было видно и кривун нашего ручья

Дорога шла немного ниже линии хребта, с западной стороны и заслоняла нас от ветра, чем мы и пользовались комфортно. Шлось не быстро, закорючки мелких деревьев и кустарников цеплялись за наше имущество, поэтому недоступность Синегорска все еще стояла надо мной здоровенной тенью.

Счастливый конец

Впрочем, наша повесть со счастливым концом, поэтому метров через 400 мы выскочили на целый перекресток. Космически отличная наезженная дорожка, в основном квадриками, поднималась по пологой с юго-востока, по восточному склону, и неслась далее на север. Для изучения полной боевой обстановки, решил подняться на небольшой взгорок над перекрестком. Ничего так и не поняв, собрал большую горсть черники Смолла с чем и поделился с сопопутчицей.

Меня терзала мысль – куда податься? Думалось, что юго-восточный спуск упадет пониже и пойдет параллельно хребту на север, в сторону Синегорска и я уже почти направил колонну по этому пути, вот только что-то одернуло меня и направило по хребтине, на север. Уже дома я подробно выяснил, что это был совершенно правильный выбор. Юго-восточная трасса шла перпендикулярно, а не параллельно хребту. Она заскакивала на таежное озеро, которое еще лет десять назад было удаленным и непосещаемым, теперь же квадролюбители пробили к нему дорогу от трассы и дальше, на хребет. Конечно, мы бы не заблудились, просто прошли бы лишних километров под десять и вышли бы на дорогу Синегорск – Южно-Сахалинск. Там еще пришлось бы долго топать до ближайшей остановки. Хотя… может и подвезли бы нас милосердные люди, походная кривая она такая, вывезет даже там, где в городе бы уже давно умер.

Сквозь пролетающие простыни дымчатого тумана, мы шли на север.

сквозь туман мы шли на север

Прошли заваленную на бок буровую, нашли немного зарослей клоповки.

заваленная на бок буровая

Дорога иногда делала ответвления, которые я постоянно отметал. Например, нам точно было вредно идти на запад. Где-то там должна маячить самая высокая гора района – Светлая (791м), а вот над полоской уверенной тропы я немного задумался. Она уходила на северо-восток, прямо в дышло Синегорска. Однако и дорога шла неплохо на север и ничто не мешало ей позже спуститься. Запомнив подозрительную тропу, пустился в тяжкие по хребту.

Дорога потянула на какую-то возвышенность и мы немного даже вспотели. На самой пуповине дорога вдруг стала истончаться, чем вызвала подозрения закравшиеся в коробку. Не сдаваясь, мы дожали подъем и оказались на самой верхушке. Видимо в неплохую погоду с нее открываются и волнующие виды. С этого же места стало прозрачно понятно, что дальше пути нет. Было заметно, что во времена Тохтамыша, была дорога, но она стала такой, что без нее было бы лучше.

Ветер завывал как собака и за это мы подставили ему спины, потому что потопали обратно. Мне было стыдно, что я такой матерый, а не смог. И все пятнадцать минут, пока мы шли до той тропы, что приметил, так и было нестерпимо стыдно. Надеюсь Таня этого не заметила.

Тропа, которая на первый взгляд была не впечатляющей, оказалась настолько всеобъемлющей, что окатило пониманием, что это та артерия, которая питается Синегорском. Чуть углубившись в свежесть мысли, стало понятно почему. Длинное плечо, которое делает возможность пологого подъема, да еще и на самую нижнюю часть хребта в этих местах. Лучшего места было не сыскать.

– Нам еще долго? – с надеждой, что не долго, спросила Таня.

– Думаю часа три, – уже с полным основанием говорить правду, ответил я.

Это была чистая, кристальная, животворная Правда, которую, как известно, говорить легко и приятно.

Тропа была обкошена по обочинам, подрезаны мелкие деревья и виднелись следы мотоциклов. Все признаки богатой и насыщенной дорожной жизни.

Дороженька обрезала крутобокий ручей, который слетал вниз. Мы встали у края и мне захотелось попытать, а так как самого себя пытать я не любил, то этому подверглась Таня.

– Все, Таня. Теперь нам вниз, по этому ручью.

– Как это?

– Тропа не в правильном направлении ведет, поэтому вниз.

– Я тебе не верю!

Эту фразу она вскрикнула в легком экстазе ужаса. Стоит представить тот уклон, те дикие заросли. Джунгли Амазонки меркнут по сравнению с ними и это почти не преувеличение. Добавить к этому полнокровную упоенность влагой, которая и висела на листьях-траве, и сыпала сверху. Был бы это теплый, тропический, а не сахалинский, промозглый, хотя бы…

Я не стал настаивать, а то стоять было зябко и согласился, что я врун редкостный и мы припустили вниз по тропе.

Вниз нас тянула гравитация и желание прибыть туда, где будет тепло и сухо, строились большие планы и на магазины. Еды мы брали на одну ночевку меньше и уже умирали от голода.

Резкий спуск закончился довольно быстро и начались места былого промышленного могущества Карафуто и Советского Сахалина. Большая площадка, давно заплывшая, с заросшими краями и остатками дороги, изобиловала непонятными железными остовами каких-то машин, валялись куски угольной массы и какие-то огрызки непонятных материалов. Дорога закончила скоростной спуск и началось плавное понижение. Теперь это была явная дорога, хоть и запущенная. В один из моментов вправо пошла тропа и я придал этому большое значение, потому что она как бы резала путь в сторону Синегорска. Глупая попытка пойти по ней прикончилась тем, что буквально через пятьсот метров она затерялась в лесу, так что в который раз я бесславно заворачивал нашу экспедицию обратно. Таня не сказала ни слова.

Несколько километров мы шли по прямой дороги, нам встречались грибы и небольшие выходы угля.

Наконец мы втыкаемся в речку Синюю, там уже дорога превратилась совсем в жилую. Местами она хлюпала расхоженной жижей и мы тонули в ней, мало обращая на это внимания. В кущах реки промелькнул шалый рыбак и это был первый человек после водителя автобуса в Дальнем.

Не зная о нюансах, мы уже видели себя в Синегорске. Вдруг дорога как полезет в горку, что нас даже испарина пробила. Видимо по реке был такой прижим, что трассу пробивали по верхам. Выйдя на верх, мы почти ни о чем не пожалели. Окружные сопки светились таким пламенем красок, что Таня только вздохнула и подвела вердикт:

– Я бы здесь жила

А я только усмехнулся на это. Да, было не отнять, округлые сопки с этими впечатляющими расцветками создавали полное впечатление чего-то сказочного, из фильмов с фантастическим сюжетом о гармонии проживания человека с природой.

я бы здесь жила

Только это жизнь, а не фантастика и вскоре, совсем близко к поселению, мы стали свидетелями и мусора и других непотребностей. Таню это не сильно сбило с пожелания все же приютиться здесь. Если помечтать – то да, Синегорск место идеальное для неспешной, умиротворенной жизнь. Это дорожный тупик в прекрасных, хоть и невысоких горах. Здесь масса выходов лечебных вод, даже весьма редких, мышьячных. Есть даже выходы горячих минеральных источников, от чего зафиксировано имя одной из рек – Тепловодская. Совсем близко находится санаторий «Синегорские минеральные воды» – все есть для счастливой жизни, только счастья нет.

Под серым, шелушащимся дождем, небом, выползли на свет божий, то есть в Синегорск. Он не встретил городским гулом, машинного населения здесь немного и было тихо, как в деревне.

Стройным шагом мы направлялись в самый центр, где есть магазины. Спешки не было, она здесь не навевалась. Не было и ожидания автобуса, они здесь ходят не так часто, чтобы надеяться на успех. Вот только мое соколиное зрение подметило, что у остановки стоит, он самый. И мы, сверкнув пятками, рванули к автобусу. Только внутри него стало понятно, как сыро и прохладно наружи, так что всю дорогу мы отогревались балдея от тепла и мыслей о горячем душе.

Закончился наш с Таней поход, где увидели мы больше положенного, перенесли и приятное и холодный дождь, познали рай Синегорска и благополучно вернулись домой, чего и вам желаю.