Книга: Николай Караченцов. Глазами семьи и друзей - Андрей Караченцов

Караченцов сам по себе — как срез эпохи. Про него нельзя писать вот такие "простенькие" книжки, потому что он — величина! И нужно было от величины спускаться до человека, показать, как на него не влияли медные трубы, а тут как раз о величине забыли, акцента на этом не было. А ведь именно семья и друзья должны были ценить и понимать, как при всей своей славе он оставался простым и доступным. Вот тогда это была биография! Ах, ну какая это была бы биография!.. Всегда эх, когда нет хорошего редактора, который весь сумбур приведёт к достойному результату. Но всё же много интересного я из книжки узнала, за что спасибо ей и за это.

И вот, рассказав о всех недостатках этой биографии, давайте я вернусь к книге и где-то её даже похвалю)

Николай Караченцов — не только символ сцены, он — часть народной души, и любая книга о нём становится не просто биографией, а неким культурным диалогом — между поколениями, между зрителем и искусством. И да, «Николай Караченцов. Глазами семьи и друзей», написанная его сыном Андреем Караченцовым, хорошо или плохо сделанная — тоже является такой книгой. В ней попытались нам рассказать не столько о карьере артиста, сколько о нём как о человеке, для которого творчество и личная жизнь были неразделимы. Эта книга не создаёт новый образ Караченцова — она дополняет уже нами известное нюансами: где-то с нежностью, где-то с болью.

Книга выстроена в формате документального и одновременно личного повествования. В ней собраны воспоминания о Николае Караченцове — от членов семьи, коллег по театру и кино, друзей детства и юности, его собственные воспоминания, которые он успел записать до аварии (после аварии, как мы помним, речь ему давалась с большим трудом). А Андрей Караченцов берёт тут на себя роль собеседника, летописца, куратора памяти. Мы видим в книге детство и юность артиста, его путь в «Ленкоме», съёмки в культовых фильмах и мюзиклах, а также трагедию аварии и последовавшую за ней долгую борьбу за жизнь. (Последнего крайне мало, я бы сказала — легкими штрихами, и это понятно: это очень больно и нам, как читателям и почитателям Караченцова, действительно, довольно знать, что он смог, справился, и мы его после ещё видели и слышали.) Ну и спасибо за воспоминания и рассказ о супруге — Людмиле Поргиной: без неё действительно история артиста не была бы полной. (Замечали, о супругах всегда говорят очень мало, но тут хоть рассказали и слово дали.) И да, в этой книге в центре повествования — человеческое достоинство, глубина характера, мужество в несчастье.

Здесь постарались воспоминаниями создать монумент актёру и человеку. Живой, гибкий, не замерший в пространстве и не давящий своей мощью. Получилось как получилось, на мой вкус всё же слабо, но я благодарна за то, что создавалось, за то, что авторская позиция Андрея Караченцова была сдержанной, что всё это не переросло в жанр панегирика и возвеличивания отца в бронзовую непогрешимую фигуру. Маленькие нюансы — человек с упрямством, с внутренними страхами, с глухим утомлением от славы, с нежностью к сыну, с неискоренимым уважением к театру как к форме жизни, а не просто к профессии — сделали своё дело, правильно оживляя человека, который и так в твоей голове — монумент)

Именно формат «воспоминания глазами» делает текст по-настоящему многоголосым. Каждый здесь вспоминает своё, и через эти личные истории выстраивается масштаб культурного явления — Караченцов. (Хотя мне среза по истории не хватило, я больше дополняла своими знаниями, чтобы оценить некоторые поступки Николая Караченцова. А если времени не знаешь — то оценить многое и понять просто невозможно.) Да, Николай Караченцов — это не просто «Юнона и Авось», не только «Человек с бульвара Капуцинов» или поклонник с серенадой из «Собаки на сене». Это очень много большого и значимого, можно сказать — до сих пор. Возможно, не было бы любимой нами Belle из Notre-Dame de Paris, если бы Караченцов не спел «Я не солгу!»))) (Ни я, ни Елена Суржикова не утверждаем, что Риккардо Коччанте утащил в припев её ноты, но история с тем, что французы получили диск с песней, — была, и схожесть в припеве на 100% есть. Честно говоря, это даже приятно — если Караченцов на такое вдохновил). И, господи, спасибо, что у Караченцова была актёрская, профессиональная злость, потому что без неё лично у меня не было бы любимой песни Белого Рыцаря. Как представлю, так вздрогну. А ведь Алиса — сама по себе культовая вещь, наш мультфильм — культовый, вы только взгляните, кто там принимал участие, да и вообще он на цитаты разошёлся, а уж песня про слонёнка... Так что спасибо Владимиру Быстрякову, который смог двумя предложениями:

А давайте поступим следующим образом. Я за Вас это всё спою, а Вы только распишетесь в ведомости, там, где «за вокал», и сможете спокойно заниматься дальнейшей озвучкой.

сделать так, чтобы уставший, приехавший после репетиции спектакля Караченцов

Чего-то такого мугыкнул про себя… помолчал секунду… И, о чудо! Вдруг откуда-то «нашлась» нотка ми, что «скончалась на репетиции», и нотка фа, что «даже и не ночевала», и, не поверите, та, самая верхняя, которой «и в природе-то никогда и не существовало»! Во как!

Так что Николай Караченцов — это артист, способный быть и трагическим, и уязвимым, и обаятельно легкомысленным, и раздавленным, но — спасибо — не сломленным.

Книга все же позволяет прочувствовать, насколько важным был Караченцов для эпохи. В нём жило советское представление о «настоящем мужчине» — смелом, честном, талантливом. И он воплощал это в себе со всеми своими человеческими недостатками. Он стремился только к лучшему — и это не было для него какой-то трудностью или сломом себя, как сейчас любят заявить некоторые (не про него, а про эпоху и себя в ней). Для него было нормально — быть смелым, честным, талантливым, добрым и советским.

Как я говорила выше, эта книга простая. Для кого-то это может быть плюсом, потому что она может наполнить разговор за большим семейным столом. Но книга будет требовать внимательности: в ней нет резких поворотов, драматических развязок, но есть тёплый ритм памяти — честной и живой. Можно сказать, что ценность этой книги не только в рассказанном, но и в том, как оно рассказано — с благодарностью, уважением и живым теплом к вспоминаемому человеку. Такая книга не оставляет след в истории, но в сердечко рассказы о человеке западут. А только это и важно порой)