Текст книги "Специалист"

– Могу, Боец, я в порядке.

– Ну, смотри, старый. Еще раз подведешь – замочу.

Боец мог бы сесть за руль сам, мог посадить Пиню, бывшего раллиста. Но идеальный вариант – Терех. Во-первых, он хозяин машины, во-вторых, у него располагающая, солидная внешность.

Терех с Пиней сели впереди, Боец сзади. Приобнял Томку, голову пристроил себе на плечо. Семейная пара. На случай контроля ГАИ все выглядит совершенно естественно и заурядно: машина Добротная и неброская. Солидные пассажиры.

Пятница, конец недели, сотни и тысячи таких вот «жигулей» развозят своих хозяев на дачные участки по всем дорогам области.

Боец поджег шнур и выбросил его конец на землю.

– Ну, с Богом, – сказал Терех и начал подавать машину задним ходом из тупика.

Притаившись на втором этаже пустующего дома за ними наблюдали два бомжа.

Говорят, что губернатор Санкт-Петербурга господин Яковлев однажды удивился большому количеству автомобилей со спецсигналами, то бишь с мигалками. И дал команду начальнику ГУВД изъять эти незаконно установленные «атрибуты крутизны». ГАИ потрудилась на славу, и число навороченных иномарок с мигалками в городе заметно сократилось.

«Мерседес» Бегемота несся домой, на Гражданку, распугивая лохов синей пульсацией маячка на крыше. Периодически включали сирену. Прямо из машины помощник позвонил своему человеку на Литейном и начальнику службы безопасности. Обоих просили подъехать к Хайрамову домой. Срочно. Начальник СБ Игорь Михайлович Сафонов выехал сразу, прихватив с собой дежурную четверку секьюрити. На всякий случай.

«Шестисотый» «мерс» Бегемота и «БМВ-725» Сафонова подъехали к подъезду дома почти одновременно. Спустя двадцать секунд – «Нива» с охранниками.

Первый шок от сообщения уже прошел. Однако у дома каким-то непостижимым образом все еще сохранялась атмосфера преступления и тревоги. Возможно, виной всему была кровь на асфальте. Адидас, одетый, сидел на капоте «Сааба». Профи уже увезли на машине с надписью «Реанимация».

Из подъехавшей «Нивы» вылезли трое охранников. Двое в камуфляже. Лица у всех напряженные. Бегемот кивнул всем и сразу вошел в подъезд.

Сафонов поздоровался с каждым за руку. Отвел Адидаса в сторону, сразу включился:

– Что с Профи, Костя?

– Увезли на «Скорой». Без сознания. Разбита голова. Других ран не видно, но живой.

– Куда?

– В Мечникова, шеф.

– Ясно. Как получилось, что вместо Зои здесь оказалась Томка?

– Не знаю, шеф, нужно спросить у Зои.

– Ладно, – Сафонов помолчал, – ладно. Значит так. «Сааб» отогнать на стоянку. Двое – Саша и ты – отправляетесь в больницу. Поговорите с эскулапами. Если Профи придет в себя, поговорите с ним. Немедленно сообщите мне. Ясно?

– Ясно.

– Далее. Остаетесь пока в больнице. Пока мы не знаем всех обстоятельств… Ну, в общем, присмотрите там. Будьте внимательны.

– Есть.

Сафонов снова повернулся к Адидасу:

– Пойдем, Константин. Хозяин ждет. Вопросы у нас серьезные.

«Нива», а следом за ней и «Сааб» отъехали. Сафонов и Адидас вошли в подъезд. На улице остался один секьюрити. Под камуфляжем угадывалась кобура.

Уже перед дверью квартиры Бегемота на третьем этаже зазвонил телефон Сафонова. Он поднес трубку к уху и услышал голос Алехина, своего зама:

– Михалыч, они позвонили. В 9.10.

– Ну? Не томи, рассказывай.

– Даю запись.

На том конце провода Алехин включил магнитофон: «Здравствуйте, фирма „Хайрамов“„. Этой стандартной формулировкой отвечает на звонки секретарша в приемной. Другой голос – спокойного, уверенного в себе мужчины: «Слушай внимательно, Хайрамов. Твои жена и дочка у нас. Их цена пол-лимона. Зеленого. Через час позвоню – дашь мне другой телефон для связи с самим“. Щелчок.

– Это все, Михалыч, – сказал Алехин. – Как там у вас дела?

– Хреново. Профи они, видимо, серьезно отоварили. Для связи дашь мой телефон. Алке скажи, чтобы не трепалась.

– Михалыч, в РУОП сам сообщишь или мне заняться?

Вопрос был непростой. С одной стороны – чем быстрее будет поставлен в известность РУОП, тем более эффективными могут быть меры по розыску. Результативность оперативных мероприятий в огромной степени зависит от сроков их проведения. Сафонов был профессионал, не один год провел на оперативной работе, пока в девяностом году не получил заряд картечи. Тогда он брал – так уж вышло – двух подонков в одиночку. Прострелил плечо одному, а второй вкатил из обреза две порции картечи. Далеко они не ушли – на звуки выстрелов подскочил наряд транспортников. Однако капитан Сафонов в тот раз чуть не отдал концы. Ему вырезали часть желудка и изрядную долю кишечника. С оперативной работы пришлось уйти. Последующие годы деятельности в управлении, на Литейном, «модифицировали личность». От жесткого, рисково-азартного капитана Игоря Сафонова не осталось ничего. Милицейско-чиновничья среда убивает личность надежнее бандитской картечи.

К моменту увольнения из МВД майор Игорь Михайлович Сафонов твердо опирался на золотое правило: верным решением является то, которое одобрено руководством.

Капитан Сафонов безусловно принял бы решение, обеспечивающее немедленное введение в работу РУОПа. Начальник службы безопасности АОЗТ «Хайрамов и К°" хотел сначала определить позицию Бегемота.

– Не гони коней, Коля, – ответил он Алехину, – есть тут… нюансы. Решение будем принимать после анализа всей информации. Отбой.

С момента похищения прошло тридцать минут.

Зоя, Бегемот и любовница Адидаса Ленка сидели молча в просторной, светлой кухне. Оформленная в кремово-золотистых тонах, она будто бы светилась сама собой. Солнечные лучи играли с тенью на шелковых золотистых шторах. Тихонько тикали часы на стене. Темным пятном на кремовой скатерти – разлитый кофе. Ленка, грудастая вульгарная девица в майке и шортах, испуганно смотрела на это пятно.

«Действительно, похоже на кровь, – подумал Сафонов. – Только истерики мне здесь не хватает. Нужно ее отослать». А вслух сказал:

– Спасибо, Леночка, что вы с Зоей Ивановной посидели,

Ленка вскинула голову, посмотрела непонимающе на Сафонова, потом на Костю. Тот показал глазами на дверь.

Когда Ленка вышла (Бегемоту лично пришлось ее выпускать – замки-то те еще!), Сафонов обратился к Зое:

– Зоя Ивановна, я понял так, что вы главный и единственный, по сути, очевидец. Расскажите нам…

– Они увезли Томку с Настей.

– Вы их рассмотрели? – не обращая внимания на резкий, несколько агрессивный тон Хайрамовой, спросил Сафонов, доброжелательно, почти по-родственному.

– Мужик в спортивном костюме. Здоровенный бугай. Усатый. Второй сидел в машине… не видно…

– Какая машина?

От Адидаса начальник СБ уже знал, что это «Москвич-2140». Серый. Номер засечь не удалось, далеко.

– «Москвич»… кажется.

– Цвет? Номер?

Зоя молчала, вертела в руках золотой «ронсон». Закурила.

– Не знаю, – выдохнула дым, – светлый.

– Да кто они такие? – спросил Бегемот. – Что им вообще от Сережки нужно?

Сафонов и Адидас переглянулись. Вскинула глаза Зоя, поперхнулась дымом:

– Ты что? Ты не понял ничего? Они же за мной приходили. За мной и за Лилькой.

Она заплакала. Одновременно зазвонил позолоченный, под старину, телефон на столе. Звонил «наш человек» из ГУВД. Сказал, что очень сильно занят. Подъехать сейчас не может. Очень сожалеет.

«Сука, – подумал Сафонов, – только бабки грести умеет». Он вообще-то рассчитывал на приезд этого полковника. Толку с него – ноль, но чем больше народу принимает участие в выработке решения, тем ниже персональная ответственность каждого. Что ж, тянуть время дальше нельзя, оно работает на похитителей.

– Они уже звонили в офис. Требуют пол-лимона баксов, – сказал Сафонов.

В кухне повисло молчание, даже Зоя перестала плакать. Бегемот крякнул и спросил:

– Они что, совсем охерели? Пол-лимона баксов! Да кто им такие бабки заплатит?

Солнечные лучи шевелились на портьере. В золотистом воздухе тонкой синей струйкой поднимался дым непогашенной сигареты.

– Ты, – вдруг тихо сказала Зоя, – ты заплатишь.

– Ну, зайка, не сходи с ума. Я не арабский шейх. У меня нет таких денег, тем более налом.

– Денег у тебя нет?

– Такой суммой я не располагаю. – Бегемот, сам некурящий, неодобрительно смотрел на струю дыма. – Да и вообще нигде в мире не платят таких сумм… такой… э-э… выкуп за жену охранника. Это нонсенс.

– Эти пол-лимона они требуют за нас с Лилькой. За нас, ты понял? Сережка умирает сейчас в больнице из-за нас!

– Ну, так уж и умирает. Ты, Игорь Михайлович, – обратился он к начальнику СБ, – наведи справки, что там с Кругловым.

Зоя посмотрела зло. Назвав своего любимца по фамилии, Бегемот сразу как бы провел черту, отделяющую его, президента фирмы, от… слуги. Такова реальность, господа.

Сафонов мысленно выдохнул с облегчением. Стратегия поведения стала ему ясна, а тактику выработаем по ходу дела. Пора звонить в РУОП.

«Четверка» задним ходом выползла из дворика. Развернулась и на второй передаче двинулась по грунтовке. Сзади катил «БМВ». Через шесть минут оба автомобиля по проспекту Культуры выскочили на виадук и благополучно миновали пост ГАИ. Это был не очень рискованный, но весьма напряженный момент. Если бы Тереха тормознули, Серый был бы обязан нажать кнопку взрывателя. Он был готов – слишком многое поставлено на карту. Пилигрим следовал за ними на оптимальной дистанции в триста метров. Если бы на посту остановили Серого, кнопкой взрывателя воспользовался бы Пилигрим. Убедившись, что обе машины проехали беспрепятственно, секретный агент Котова свернул на стоянку таможенного терминала «Северный» и оттуда сделал два звонка. Один – своему шефу, второй – в офис Бегемота. Именно его голос записал Алехин.

Отзвонились секъюрити, направленные в больницу Мечникова. Профи не приходил в себя. Врачи к нему не пускают. Предварительный диагноз: сотрясение, ушиб головного мозга. Плюс ко всему прочему потребуется операция в челюстно-лицевой хирургии – удар кулаком повлек переломы. Доклад Сафонов выслушал и велел им возвращаться.

Он видел, с каким напряженным вниманием к разговору прислушивалась жена Бегемота. «А нет ли здесь особого интереса?» – отметил про себя. На всякий случай «бюллетень» о здоровье Профи он сильно смягчил:

– Ну, слава Богу, Сергей в порядке, пришел в себя. Сотрясение, конечно, есть, но эскулапы говорят: ничего страшного. Он же крепкий мужик.

Бегемот сказал жене:

– Видишь, а ты сразу в панику.

– Я хочу знать, как ты намерен поступить, – отвечала Зоя.

– Зоя, Игорь Михайлович позвонил в милицию, делом займутся специалисты. У них в такого рода делах огромный опыт. Все будет о'кей!

Незамеченной вошла в кухню Лилька. Удивленно оглядела собравшихся.

– Доброе утро, – сказала негромко. Зоя снова заплакала: она представила себе, что вместо Насти усатый запихнул в машину Лильку. Господи.

– Мама, мамочка! Что случилось?

– Ничего, доченька, – ответил Бегемот, – ничего особенного.

– Не лги ей. Слышишь? Не лги! – В голосе Зои звучали истерические нотки. – Сегодня, Лиля, нас с тобой должны были похитить. Но… по ошибке бандиты украли Настю и тетю Тамару. Сейчас их держат в подвале. (Почему в подвале? – удивился Сафонов.) Если твой папочка не даст своих зачуханных долларов, их убьют.

Этот монолог восьмилетняя девочка выслушала с широко распахнутыми глазами. Потом повернулась к отцу.

– Папа, – сказала громким шепотом, – папочка, спаси их.

Самир Хайрамов никогда не был особенно честолюбив, зато всегда любил деньги. В 1986 ГОДУ он, тридцатилетний инженер-технолог с окладом 140 рублей, жил в заводской общаге. Там-то и начался его путь в бизнес. С водки. Одним из первых шагов горбачевской перестройки стал в 1985 году майский указ о борьбе с пьянством. Ограничения на торговлю спиртным естественным образом привели к спекуляции. Ширилась борьба – крепли спекулянты. Серега Хайрамов (Самир – для земляков) в часы досуга как-то раз прикинул: подпольная торговля водкой может за неделю дать больший заработок, чем его месячный оклад на «Красном Октябре». Это и определило его выбор. Сначала приходилось бояться всех: участкового, коменданта общежития, даже рейдов «Комсомольского прожектора». Бояться приходилось самих покупателей: дважды его грабили, отбирали и товар, и деньги. Однажды ударили по голове бутылкой портвейна. «Я крещен тридцать третьим портвешком», – шутил он иногда в подпитии.

С комендантом и с участковым Сергей быстро нашел общий язык – язык денег. Сошелся с местными мелкими рэкетирами. (О, рэкет образца 1986! Какой ты был младенец!) Через год у него был капитал, позволивший открыть собственный кооператив. «Кооперативному движению – зеленую улицу» – так называлась передовица в партийной газете.

Завод коммунист Хайрамов послал к едрене фене. Теперь, когда у него появилась хорошая кооперативная крыша, появилась и возможность отмывать «пьяные» деньги.

А уже пришла пора быстрых денег. В условиях тотального дефицита (который в значительной степени создавали сами работники госторговли вкупе с кооператорами) деньги можно было делать из воздуха. Разрушалась страна – богател Хайрамов, крепла мафия. Заголовок аналитической статьи «Лев готовится к прыжку» стал неактуален. «Лев прыгнул!» Среди кооператоров ходила присказка: «Куй железо, пока горячо, пока у власти Горбачев!»

В 91– м Горбачева отодвинули. «Свобода!» -грянули в литавры «демократические» издания. «Свобода!» – подхватили хором воры и хапуги всех мастей, вчерашние партработники и их подрастающая смена – Ленинский комсомол. «Свобода!» – закричали воры в законе, авторитеты и мелкая уголовная шелупень.

Цинизм, наглость и жадность этой своры были безмерны. А пирога на всех не хватало. Дележка шла постоянно. С кровью, со стрельбой и взрывами. Многие из тех, кто ринулся в это море бизнеса и рэкета, были расстреляны, сожжены, взорваны, исчезли без следа. Какой-то шутник сказал: «Перестройка перешла в перестрелку». Бегемот уцелел. И не просто уцелел. Он стал «новым русским». И материально и морально. Бегемот создал империю «Хайрамов». На сегодняшний день АОЗТ «Хайрамов» включало в себя немало: четыре автостоянки, автосервис, мойки и шиномонтажи, три ресторана, сеть кафе и магазинов, гостиницу. Это легальный бизнес Бегемота. А еще было подпольное производство водки. Если гувэдэшный чин не успевал сообщить об опасности и какой-либо из подпольных цехов накрывали, тотчас же организовывался новый. Бегемот начал с водки и не расставался с ней уже никогда. В жестоком мире легального, полулегального и совсем уж нелегального бизнеса все определяли сила, деньги и… умение предавать. За каждым долларом, за каждым рублем стояло предательство, ложь, кровь… («Папочка, спаси их!» – сказала дочь.)

– Все будет хорошо, дочушка. Я спасу их, обязательно спасу

Он уже решил, что не даст ни копейки. А как иначе?

На двух машинах приехали руоповцы. Старший, майор Петров, узнал Сафонова. Профессионалы легко понимают друг друга. Начальник СБ изложил ситуацию коротко, но емко, предвосхищая вопросы. Сразу же Петров связался со своим руководством: необходимо срочное объявление плана «Перехват». Общегородской «Перехват» был объявлен в 10.38. Машины с заложниками в это время находились в сорока двух километрах от города. Гигантский капкан, охватывающий площадь в тысячу двести квадратных километров, начал захлопываться. План, включающий десятки пунктов гласных и негласных мероприятий, обеспечивали тысячи человек. Они работали впустую. Когда выехали на виадук, Терех первый заметил в зеркало черный столб дыма позади.

– «Москвич» ваш вовсю коптит, – сказал он. Пиня вертел головой. Увидел. Загрустил маленько: он искренне любил все, что ездит. Умел увидеть в автомобиле не конструкцию из нескольких тысяч железяк, но душу. Дымил «Москвич» погребальным костром. Было очень стремно и противно. Впереди пост ГАИ. Знак «сорок». Через пятьдесят метров «двадцать». «Движение без остановки запрещено». Рядом с гаишником – двое в камуфляже, в бронежилетах, касках. Под правой рукой АКСУ. На вишневую четверку с областными номерами никто не обратил внимания. В потоке других автомобилей она беспрепятственно миновала пост. Следом «БМВ» с Серым и Болтом. Болт весело засвистел.

– Не свисти, – сказал Серый, – денег не будет.

– Теперь будут!

В этот самый момент в багажнике умерла Настя.

Пилигрим позвонил в офис ровно через час. Сказал только:

– Телефон для связи.

Алка продиктовала. Алехин записал и этот звонок. Через двадцать секунд последовал вызов на трубку Сафонова. Тот же голос уверенно спросил:

– Хайрамов?

– Нет, моя фамилия Сафонов. Я юрисконсульт господина Хайрамова. И уполномочен вести все переговоры…

Пилигрим знал, кто такой Сафонов. Был готов к подобному повороту и продолжал спокойно, без паузы:

– В общем так, юрисконсульт. Пятьсот тысяч долларов. Не новые, не подряд. Передача завтра, в семь ноль-ноль. Конкретное место сообщу на твой номер в шесть тридцать. В РУОП не звони. Ясно?

– Ясно.

– Дальше. Деньги положишь в белую картонную коробку из-под обуви. Жена и дочка твоего хозяина заминированы. Радиовзрыватель при мне. При попытке задержания – взорву. Ясно?

– Ясно.

– Замечу слежку – взорву. Девок отпустим, когда проверим деньги. Метить не пытайтесь. Все.

Пилигрим повесил трубку и вышел из автомата: скоро здесь будут охотники… А завтра…

Завтра он станет богатым и навсегда покинет эту страну.

Проскочили виадук, напряжение заметно отпустило.

– Б-боец, – сказал Пиня с переднего сиденья, – у т-тебя там водки не осталось?

– Эх, Пиня, Пиня, не время пить. Он протянул бутылку «Смирновской». «Двадцать пять штук зеленью, – сказал Серый, – и пять за Пиню с Терехом. Когда возьмем бабки, их нужно слить». Боец согласился сразу. Это было неделю назад. В тот момент Боец был уже на мели. А тридцать штук – хорошие бабки. Пиня забулькал водкой.

– Стакан бы взял в бардаке, – брюзгливо сказал Терех, – гопота!

Пиня шумно выдохнул и прошептал:

– Ништяк… хорошо пошла. «Трупы», – подумал Боец.

Ярко светило солнце. Радовала глаз зелень деревьев. Поднимаясь к Буграм, еще раз увидели в ослепительно голубом небе черный столб дыма. Он казался страшно далеким.

Пиня почувствовал в животе тепло. Скоро горячая волна доберется до головы. Напряжение отпустит.

– Хорошая водка, – сказал он, – а твоя баба, Терех, в своем ларьке такую дрянь продает, бодягу.

– Не пей.

– Я и не пью.

«Трупы», – подумал Боец. И Пиню и Тереха он видел второй раз в жизни. Жалко их не было нисколько. Как и бабу с девчонкой. В принципе и их лучше бы слить, но Серый сказал: нет. То, что за Серым стоит Котов, Боец не знал. Для него цепочка замыкалась на Сером… «А что, если, – пришла вдруг мысль, – если слить всех? И Серого с шестеркой? Самому сорвать весь банк. Сто штук…» То, что выкуп назначен в поллимона, знали только Пилигрим и Котов.

Так– так-так… Серый и Болт, конечно, не такие лохи, как Терех с Пиней, но… Сто штук -хорошие бабки. «Плюс возьму у Серого с Болтом пушки. Квартиру куплю – хватит по съемным хатам болтаться. Тачку путную куплю. И еще останется. Трупы! – подвел итог. – Все трупы…»

***

Профессор, доктор медицинских наук Григорий Борисович Гиннерман говорил с возмущением в голосе:

– Ну так же нельзя! Они просят проконсультировать девочку. Я назначаю время, отказываю другим людям. Ну так же нельзя. А, Ирина Гордеевна?

Завотделением Некрасова протянула:

– Да-а… неинтеллигентно…

А Насте Кругловой консультации были уже не нужны.

***

– Да ты куркуль, Теря! – весело сказал Боец, осматривая снаружи дом Тереха.

Двухэтажный кирпичный домина сиял оцинкованной крышей. Крепкий и щеголеватый, как и его хозяин. Дорожки выложены кирпичом. Ухоженные грядки, два больших парника. Пес на цепи заходится лаем на незнакомых.

– Дом как дом, – ответил Терех.

Он чувствовал себя крайне неуютно. Сам, по сути, привез домой бандитов. Пока ехали до Грёмово – а ехали долго, четко соблюдая правила, – он не один раз раскаялся в том, что позволил втянуть себя в эту историю. Под мерный рокот тысячешестисоткубового движка, под болтовню захмелевшего Пини Терех все больше мрачнел. Иногда он начинал себя успокаивать. Плевать я на них хотел! Вот кончится дело – получу свои бабки и не увижу больше никогда этих бандитов. Получалось неубедительно… Здесь вход – рубль, выход – два. Паскудно было на душе, предчувствие беды не оставляло.

– Да ты куркуль, – подхватил вслед за Бойцом Пиня и пьяно захихикал.

Ни Болт, ни Серый не сказали ничего, осматривались внимательно.

– Сейчас тачку вашу в гараж загоним, – сказал Терех, – нечего ей тут светиться. Моя уж на улице переночует… Заткнись, дурак! – заорал на пса.

«БМВ» поставили в гараж. «Жигули» подогнали вплотную к крыльцу. Хозяйственный Терех отправился закрывать ворота, но Серый распорядился:

– Это потом. Сейчас перенесем в дом девок. Быстро. Открывай дом.

Непорядок, а незапертые ворота – страшный непорядок, Терех не терпел, однако не посмел возразить Серому и пошел отпирать стальную дверь дома.

Пиня сунулся в багажник «четверки».

– Ё-о-о, – раздался через несколько секунд его растерянный голос.

Было в нем что-то такое, что заставило замереть Тереха с ключом в руке, Бойца выплюнуть резинку, а Серого с Болтом оглянуться.

– Что?

– Что там?

– Аб-зац. Она синяя… вся, – ответил Пиня совершенно трезвым голосом.

Впятером сгрудились у багажника. Маленькое тельце в ярком комбинезоне лежало на серой мешковине. Лицо посинело. Казалось, оно принадлежит маленькой старушке.

Несколько секунд все молчали.

– Блядь! – нашел самое уместное слово Болт. – Кто, падлы, ее упаковывал? Отвечать придется – мокруха… вышла.

Терех смотрел на трупик остановившимся взглядом. Та мысль, та несуразность, что вертелась в черепе уже три часа, прорезалась наконец четко и страшно. Маленькая мертвая вестница смерти протянула к нему свои ручки. Он побледнел, почувствовал, как сжалось сердце.

– Эй, эй, старый! Ты что? – окликнул его Боец. Он первый увидел, что с Терехом что-то не так.

– Не та, – шепотом ответил Терех, – старушка… не та.

– Что ты несешь? Сердце, что ли, а?

– Сердце, – так же шепотом, – сердце…

– Лекарство у тебя есть?

– Есть… в кармане… рубашки. Пиня с трупиком на руках сделал шаг в сторону двери.

– Не вноси! – Терех провожал его взглядом. – Не вноси! Не вноси ее в мой дом! – Что ты шепчешь, старый? Рот открывай. Боец присел на корточки перед Терехом, достал из нагрудного кармана пластиковую упаковочку таблеток. Вместе с таблетками выудил сложенный вчетверо лист бумаги.

– Пиня, принеси воды! – ловко впихнул в безвольные губы таблетку. – Вот так, старый. Помирать тебе рано. Успеешь… еще.

Пока Боец возился с Терехом, Болт и Серый вдвоем внесли в дом Тамару. Жалобно поскуливал пес. Пиня принес стакан воды. Хмель вылетел из него совершенно, лицо осунулось.

– Ну что, Володя, – он впервые назвал Тереха по имени, – полегчало?

– Полегчало, – ответил Терех.

Это была не правда. Сердце действительно отпустило, но мерзкой гадиной уже поднимался изнутри страх.

– Ну-ну. А то ты как-то не очень… Пойдем-ка в дом. Ох, беда!

Шаркающей стариковской походкой Терех пошел вслед за Пиней. Страшно было входить ему в свой дом.

Завыла во дворе собака. Побежали по телу Тереха мурашки…

…Боец, Серый и Болт сидели в гостиной. Боец и Серый за столом, друг против друга. Болт в кресле у зашторенного окна.

– Почему девчонка зажмурилась? – спросил Серый. В голосе напряженность и агрессия, неосознанный страх.

Боец, перекатывая в пальцах тереховскую таблетку, ответил:

– Это ты у меня спрашиваешь? То, что не от удушья, – точно. Мешковиной она была только прикрыта. Воздуха хватало. Ты лучше скажи: чем твои гребаные шприцы заряжены. А, Серый?

Чем заряжены шприцы. Серый, разумеется, не знал. Он получил их из рук Котова. Котов – от Пилигрима. А вот где взял их офицер ГРУ, не знал никто. Маленькая, матовая, в форме усеченного конуса ампулка с короткой, около сантиметра, иглой приклеивается специальной липучкой к кисти руки. Таким образом можно отключить человека при рукопожатии, например. Действие – почти мгновенное, через одну-две секунды.

Перед операцией Боец наклеил два шприца на левую руку: один на ладонь, другой на тыльную часть кисти. Тот, что на тыльной, предварительно «выдоили» на три четверти. Черт его знает, какая доза нужна восьмилетней девочке. Пилигрим тогда сказал Котову: «Думаю, в самый раз».

– Шприцы заряжены быстродействующим снотворным, – ответил Серый, – они не ядовиты, это точно.

– Это ты и раньше говорил. А результат – вот он. Мокруха. А если и баба откинет копыта? Что тогда?

– Не откинет.

– Посмотрим. Замолчали.

– Ну ладно, – нарушил молчание Серый, – ничего страшного, в принципе, не произошло. На наши планы, во всяком случае, это не повлияет. Как стемнеет – закопаем на огороде.

– Нет! – вскрикнул Терех.

– Нельзя так, – тихо поддержал Тереха Пиня, – если уж мы девчушку загубили, то нужно УЖ как-то… по-человечески.

– Подумаем, – отозвался Боец. – Серый, когда проснется эта тетя?

– А хрен ее знает. Спец говорил – шесть-восемь часов.

– Значит, еще часов пять. Так, нельзя, чтобы она узнала о смерти дочери. Всем понятно?

Понятно было всем…

Прошел час. Тело Насти Болт унес в гараж. Терех выпил сорок граммов коньяка, вышел во двор и избил пса. Тот теперь не выл, а тихонько поскуливал, забившись в конуру. Если бы Терех решился и рванул в открытые ворота, он мог бы спастись. Но вслед за ним во двор вышел Серый. Терех спиной ощущал его взгляд. Он не решился. Может быть, именно поэтому избил собаку с особым остервенением. Бил палкой, потом ногой. Когда устал и остановился, пес попытался лизнуть ногу. Терех махнул рукой и пошел запирать ворота: непорядок все-таки.

– Эй, Вова, – окликнул Серый, – иди-ка в дом. Я сам запру.

Терех обреченно поплелся в дом. Очень много времени, сил и денег вложил он в свой дом. Можно сказать – он любил свой дом. Сейчас в его доме сидели бандиты. В его доме лежал труп маленькой девочки.

Терех вошел в гостиную. Болт развалился в его любимом кресле и заинтересованно наблюдал за приключениями диснеевских героев в телевизоре. Хохотал. Пиня изучал содержимое распахнутого бара.

Из– за стола Тереху ласково улыбался Боец. -А интересную маляву ты написал, Вова, – сказал он, поднимая двумя пальцами лист бумаги. – Очень интересную. Подстраховаться решил?

Терех молчал. Судьба его была решена. Окончательно. (В это самое время руоповский опер услышал от одного из жильцов дома № 14 о вишневой «четверке». Когда спустя десять часов капитан Тоболов напишет на куске картона «Терехов Владимир Николаевич», тело Тереха будет обнюхивать крыса.)

Оторвался от экрана телевизора Болт. Пиня с бутылкой «Абсолюта» в руке замер у бара. Совершенно белый Терех стоял посреди гостиной. Руки у него мелко тряслись, дрожали колени.

Вошел Серый, осмотрел всех внимательно:

– Что тут у вас?

– Новость у нас. Вова-то, оказывается, писатель. И пишет очень, очень интересно. Цитирую:

«…под угрозой физической расправы со стороны вышеперечисленных лиц я был вынужден согласиться с требованием предоставления моей личной автомашины для совершения этого тяжкого преступления». Во как складно!

Серый прошел мимо Тереха к Бойцу.

– Что это? – спросил он, взяв в руки лист бумаги. Прочитал вслух:

– Явка с повинной.

– Ах, сука! – закричал Болт, поднимаясь из любимого хозяйского кресла. – Я же тебя, падло…

– Сидеть! – остановил его окриком Боец. – Я еще с ним побеседовать должен. Какие еще сюрпризы нас ждут?

Резко запахло мочой. По брюкам тысячелетнего старика Терехова расплывалось темное пятно.

– Тьфу! – сплюнул Болт и опустился назад в кресло.

– Откуда это у тебя? – спросил Серый, не отрываясь от чтения.

– Да, понимаешь, когда я у этого жмурика таблетки искал, ну, когда ему плохо стало, бумажонка вместе с лекарствами из кармашка выпала. Я ведь тогда на нее внимания не обратил. Не до того было. Автоматом сунул в карман. А сейчас вот…

– Понятно. Что же ты, Владимир Николаич, сам себе приговор подписал?

– Я… не хотел. Я… только на случай…

– Да ясно на какой случай. Он же всех нас сдал, – обратился Серый к Болту с Пиней.

– Я… не хотел.

– На колени. На колени, гнида!

Медленно и грузно предатель опустился на колени.

– Сейчас я буду спрашивать, – сказал Серый, – а ты отвечать. Правду. Понял? Терех молчал.

– Понял?

– Да, да, я все расскажу. Простите меня, ребята.

– Сколько таких маляв ты написал?

– Одну. Вот эту. Я хотел ее сжечь. Честное слово.

– Честное пионерское, – сказал от бара Пиня и отсалютовал рукой с бокалом.

– Ладно. Значит, одну. Других экземпляров нет? Точно?

– Простите меня. Я заплачу.

– Повторяю вопрос: других экземпляров нет?

– Нет.

Серый закурил, подошел к Тереху, опустился на корточки. Выдохнул струю дыма в лицо.

– Ну, что с тобой делать будем, Володя? А?

– Не убивайте меня. Я заплачу.

– Это уж точно. Заплатишь.

– Кончать его надо, козла! – сказал Болт. Он подошел к Серому, присел рядом. – Вонючка! Все из карманов! Быстро.

Терех медленно, трясущимися руками начал выворачивать карманы. Сигареты, зажигалка, носовой платок, расческа, ключи от машины, еще ключи, бумажник, складной ножик. Из этой кучки Болт вытащил только ключи и бумажник, подкинул на ладони.

– Ключи от чего?

– Вот этот и этот от дома. Этот от гаража, А эти от квартиры жены.

– У тебя еще и хата есть? Богатенький Буратино. Адрес?

Терех назвал питерский адрес.

– Хорошо, – сказал Болт, – заглянем в гости. Бабки-то где прячешь?

– Я вам все отдам, ребята. Я… дом на тебя перепишу. Машину подарю. Все отдам.

– Спасибо. Ты очень добрый, хороший человек, – сказал Болт с издевкой. – Бабки где прячешь?

– В баре, в нише за зеркалом лежат шесть тысяч баксов. Дойчмарки… еще финские.

– Хорошо. Еще давай. Так, глядишь, и откупишься. Мы же крови не жаждем.

Боец ухмыльнулся и отвернулся к окну. Пиня налил в хрустальный бокал граммов сто «Абсолюта». На лице его было написано презрение. Серый изучал содержимое бумажника: техпаспорт, права, визитные карточки, деньги. Около трехсот тысяч в рублях и сто семьдесят долларов. Доллары, купюры в 100, 50 и 20, лежат отдельно. Упакованы в полиэтиленовый пакетик. Пиня залпом выпил и выдохнул воздух. Боец поморщился.

Болт потрепал Тереха по щеке.

– Мы крови не жаждем.

В глазах Тереха появился огонек надежды. Он заговорил быстро, перескакивая с одного на другое, сбиваясь. Рассказал о тайничке под диваном, о золоте за карнизом, о сережках с брюликами, о иконе на антресолях. Небедный мужик.

– Гнида ты все-таки, Терех, – сказал вдруг Пиня. – Жить тебе… не положено.

Терех осекся, а Болт посмотрел на Пиню зло. Монолог Тереха хрустел баксами и позванивал рыжьем. Нужно же недомерку сунуться! Жри себе свою водяру и не лезь. Кончать-то что так, что так придется… обоих, а лишних денег не бывает. Терех враз замкнулся. С необычайной ясностью он вдруг понял, что эти нелюди его обязательно убьют. Откупиться не удастся – за предательство положена смерть. Они убьют его и бросят в гараж. На бетонный пол, рядом с мертвой девочкой-старушкой. Кто из них это сделает? – подумал Терех. Может быть, страшный Боец? Или этот бык? Или Серый свернет ему шею сильными ручищами.