Текст книги "Специалист"

Они убьют его и будут сидеть в его доме, пить его водку, жрать его продукты.

Суки! Суки, козлы! Рвань. Сначала он сказал это шепотом. Потом вслух. Потом закричал:

– Суки! Суки! Суки! Козлы!

Несколько секунд Серый молча смотрел на него, а затем с силой вдавил сигаретный окурок в лоб. Повернул.

Терех откинулся назад. Упал. В комнате стало очень тихо. И в этой тишине отчетливо и спокойно прозвучали слова:

– А баксов вам все равно Бегемот не заплатит. Хрен вам, а не выкуп. Козлы!

***

Сергей открыл глаза. Сначала он не увидел ничего, кроме белого потолка над головой. В палате активной терапии все было белым. Он закинул голову назад. Ударила чудовищная боль, стало темно. Когда темнота рассеялась, выплыло ослепительно голубое небо и трепещущее крыло парашютного шелка.

Вот оно что. Порядок, курсант!

Семь тысяч шестьсот квадратных метров списанных тормозных парашютов больница купила по дешевке в авиаполку ПВО. Сшили шторы. Чтобы избежать приватизации персоналом, заведующая АХО приказала на все полотнища поставить лиловые печати. Погуще.

Курсант Рязанского воздушно-десантного училища Сергей Круглев плыл в чистом голубом небе под куполом парашюта. На парашютном шелке расплывалась фиолетовая печать: «Вещевой склад. Для денежных документов». Лети, курсант!

***

– Хрен вам, а не выкуп! Козлы!

Обоссавшийся старик Терехов лежал на полу гостиной и весело смеялся. Он не ощущал боли от ожога. Он был хозяином положения.

Снова он почувствовал позыв в мочевом пузыре. Сдерживаться на этот раз не стал. Облегчился.

– Что замолчали, суки?

Боец посмотрел на Серого. Серый на Бойца.

– У него что, крыша поехала?

– Не знаю.

– Нет, – злорадно сказал Терех, – это у вас она скоро поедет.

– Что случилось, Володя? – дружелюбно спросил Боец,

– Пиня, – попросил лежащий Терех, – водки мне налей. С верхом, с горбушкой. Как лучшему другу.

Пиня растерянно посмотрел на Бойца. Тот кивнул. Пятеро мужчин смотрели, как наполняется пятидесятиградусной жидкостью хрустальный бокал. Водка налилась вровень с краями. Пиня снова опасливо и растерянно обернулся на Бойца.

– Давай, давай, – скомандовал с пола молодой фарцовщик с Галеры по кличке Теря. У него не было больных почек, жены-поблядушки. Вся жизнь впереди! Плащи-болонья, «Мальборо», «Кэмэл», резина, колготки, менты со спецуры. Литейный, 18, Горелово, ночной дежурный КВД на Стремянной… Эх! Водка прошла легко. Терве! Он не пил ничего крепче «Рислинга» уже года четыре. Нет, почти пять. Пяй-во.

Горячая волна накрыла его с головой.

– Ну что, Володя, полегчало? – почти по-братски спросил Пиня.

– Хорошо, Коля, – ответил Терех, – хорошо. Эй, бык, – это уже Болту, – дай-ка отцу закурить.

Болт подал сигарету, щелкнул зажигалкой. Терех затянулся смачно, дым выдохнул Болту в морду. Тот поморщился, но стерпел.

– Ну что, ждете, что я вам скажу? А? А могу и не сказать.

– Ладно, Володя, не юродствуй. Есть что сказать – говори.

– Не стоило бы, но… скажу. Выкупа не будет.

– Почему? – почти одновременно спросили Боец и Серый.

– Не за кого платить! Вы не тех взяли, – Терех опять засмеялся.

Пиня смотрел на него со страхом, Боец и Серый с недоверием, а Болт с ненавистью.

– Врешь, мудак, – сказал он.

– Нет, Винтик-шпунтик, это ты мудак. А мне перед смертью врать незачем… правда.

– Как так? Как такое может быть, Володя? – спросил Боец.

– Не знаю. Но точно – не те. Я и сам не сразу понял. Что-то было такое… не правильное. А допер, когда девчонку мертвую увидел: маленькая очень. Та-то лошадь на голову выше. Или на две… Дай-ка мне, Коля, еще водки.

– Ты сам-то опознать их можешь? – сказал Боец Серому.

– Телку я видел один раз. Вроде… похожа. Блондинка, высокая…

– Что значит – вроде? Она или нет?

– Ну… не могу гарантировать.

– Да, – протянул Боец, – круто солите. Как жрать будете?

– Ладно, проверим. Очухается эта коза – сама все расскажет. А ты, – повернулся Серый к Тереху, – не врешь, папа?

– А что мне врать? Я уже почти с боженькой. В раю!

– Ну… Спасибо! Налей ему, Пиня, на посошок.

Через шестнадцать минут Болт основанием ладони вогнал носовые хрящи в мозг Владимира Терехова. Смерть была мгновенной и практически безболезненной.

Оттащили в гараж. Положили рядом с Настей. На бетон.

– Надо заткнуть собаку, – сказал Серый, – переполошит всех соседей.

– Заткни, – вяло отозвался Боец. Если бы Серый знал его получше, он понял бы: именно сейчас под маской вялости Боец энергично анализирует информацию и принимает решение.

«Надо соскакивать, – думал Боец. – Сюрприз за сюрпризом. Девчушка зажмурилась – раз, Терех косяка упорол – два, а уж прокол с заложниками – это вообще нечто. Все дело насмарку. Придурки… Соскочить-то он сумеет, а вот что с этого навару? Ну, допустим, взять квартирку покойного. С ключами в кармане это не проблема. Но после того, как уже нацелился на стольник, ограничиться десятью-пятнадцатью тысячами уже не в жилу. Знать бы еще, что это за баба? Кто она: соседка этого Профи, жена, гувернантка у Бегемотовой дочки? Сколько за нее можно слупить? С кого? Можно ли вообще? Ну, связался я… с дилетантами! Нет, – заключил он, – выходить из дела без бабок я не буду».

– Болтик, – позвал Серый, – заткни собаку.

– Тогда дай пушку. Твоя с глушаком.

– А без пушки слабо?

Болт поколебался несколько секунд, потом ответил:

– Не слабо.

Вышел во двор. Сначала вой на улице сменился хриплым лаем, затем резко оборвался. Болт вернулся в гостиную и подошел к Пине:

– Ну что, синяк, не все выжрал?

– Да тут еще – море. Во!

– Налей-ка двадцать капель.

На пару выпили. Болт закусил шоколадной конфетой, Пиня рукавом.

– Слышь, Шпунтик, – зло и пьяно сказал Пиня, – может, ты и собачку в гараж оттащишь? Полный натюрморт будет. Лепота!

Болт резко, одной рукой выдернул тщедушного Пиню из кресла:

– Я тебя между ними положу. Понял, ты, мозгляк?

«Дурдом, – подумал Боец, – дурдом».

Сознание возвращалось к Тамаре медленно. Сквозь головную боль доносился жуткий вой собаки. Чьи-то голоса. Недобрые, чужие. Потом собака умолкла. «Надо просыпаться, – подумала Тамара, – скоро Настю везти, и Сережку будить. Надо!»

– Просыпайся, – сказал чужой голос прямо в ухо. – Ну давай, просыпайся. Ты уже не спишь.

Она открыла глаза. Над ней нависало незнакомое мужское лицо с узкой белой полоской шрама над верхней губой.

– Ну вот и ладушки. Очухалась. Как сама-то?

– Спасибо, – машинально ответила Тамара. Она еще ничего не понимала. В косом луче света висели пылинки. Пахло яичницей. Сбоку появился еще один мужчина. Жесткий взгляд, сигарета во рту. Тамаре стало страшно.

– Пиня, налей ей водки, – бросил этот мужчина кому-то через плечо. – И закусь. Ты, соска, живая?

– Жи… а вы кто? Где я?

Серый взял ее за плечи и рывком посадил. Подкатила тошнота. Рефлекторно она поднесла руки к лицу. Тотчас Серый схватил руки, отбросил вниз. Влепил пощечину.

– Слушай меня. Сейчас я буду задавать вопросы. А ты отвечать. Правду. Усекла?

– Я не понимаю, я…

Снова жесткая, жилистая рука ударила по щеке. Хлестко, больно.

– Ты будешь только отвечать. Фамилия, имя и отчество?

«А ему место в ментуре, – подумал Боец, – нравится допрашивать».

– Я… Круглова… Тамара Васильевна. «Вот оно как вышло, – сообразил Серый, – жена Профи». Бойцу фамилия Круглова не говорила ничего.

– Жена Профи, – шепнул ему Серый.

Боец глазами показал: понял. Вид у него был сонный. С хрустальным фужером водки и тарелкой яичницы в руках подошел Пиня, протянул Тамаре водку.

– Пей, – сказал Серый.

– Я не пью. Я не понима…

Пощечина. Серый избрал такую тактику, чтобы сразу подавить всякую попытку сопротивления. Если бы была жива девочка, манипулировать бабой было бы легче. А теперь выбирать не приходится. Только прессовать суку.

– Пей, соска. Быстро.

– Я…

Пощечина. «Пей!» Пощечина. «Пей!» Тамара взяла фужер дрожащими руками. Выпила в несколько сильных глотков. Мелкий мужичок с залысинами совал большой кусок хлеба с яичницей. Ее затошнило.

Голова закружилась, и она потеряла сознание. Серый выругался.

– Ну, и что будем делать? – спросил Боец. Вопрос был обращен в первую очередь к Серому. Серый курил с сосредоточенным видом и, казалось, не слышал Бойца. На самом деле он просто не знал ответа. Несомненно, нужно звонить с докладом Котову. Вот этого-то доклада Серый боялся более всего. За провал операции стоимостью в полмиллиона долларов нужно отвечать. Виновником случившегося прокола Серый считал – и справедливо – Тереха. Но Терех мертв. Да, поторопились с ним. Погорячились. На живого было бы легче повесить все грехи. Закошмарить, отобрать к черту этот дом, гараж, машину. Может, и квартиру. В погашение должка. Пол-лимона, конечно, все равно не набежит, но хоть что-то. Ах, подставил старый козел, подставил! Серый не исключал, что Котов может сделать крайним его. И каким будет наказание – зависит в значительной степени от того, как ему удастся преподнести ситуацию. До того момента, как очнулась Тамара, еще оставалась надежда, что все, сказанное Терехом перед смертью, не более чем бред. Именно поэтому Серый и тянул с докладом. Теперь все надежды рухнули. А Котяра тоже хорош: если бы снабдил Бойца фотками бабы и пацанки! Нет, все в конспирацию играет… Но с Кота не спросишь, а вот он может. И еще как; Серый сам приводил в исполнение приговор по одному из проштрафившихся боевиков. Две пули в затылок – и в воду. С коленом чугунной трубы на шее… Да, а звонить все равно придется. Никуда не денешься.

– Так что ты все-таки собираешься делать? – с ленцой в голосе снова спросил Боец.

– А у тебя есть предложения? – вопросом ответил Серый.

– Есть.

– Ну, поделись с нами.

– Ты отмусоливаешь мне мою долю. И я отваливаю.

– Ну, Боец, ты не понимаешь, идея нереальна. Нет пока никаких денег.

– Потому я и спрашиваю: что ты собираешься предпринять? Я-то свою часть работы сделал тип-топ. Как у дедушки. А ты все запорол.

– Не я. Терех.

– Меня не гребет. Ты планировал.

Серый полез в карман за сигаретами. Боец пристально следил за движением руки.

– Мне нужно позвонить, – принужденно сказал Серый.

– Куда?

– Вот что, брат, ты не борзей. Куда? Кому? Я перед тобой отчитываться не буду.

– Будешь, – все с той же ленцой в голосе тихо сказал Боец, – теперь, братуха, я буду играть соло.

– Что? – вскинулся Серый.

И тут же удивленно осекся – в руке Бойца появился пистолет. ТТ. Где же он его прятал?

У Болта морда была совсем глупая. Только Пиня удовлетворенно икнул и пьяно вымолвил:

– Вторая часть мар… марлезонского балета. Браво!

– Стволы на пол! – скомандовал Боец. – По очереди. Ты, Болт, первый. Медленно, плиз. ПМ глухо ударился о палас.

– Что еще есть?

– Ничего, – ответил Болт.

На самом деле у него был отличный немецкий нож фирмы «Solingen» и родная отечественная «фенька», граната «Ф-1».

– Смотри, проверю. Обманул – накажу. Теперь ты, Серый.

– Послушай, Боец…

– Ствол на пол! Времени у тебя – одна секунда. Я не шучу.

Второй ПМ стукнулся об пол. От первого он отличался наличием глушителя. По виду – самодельного.

– Подтолкни-ка мне его ногой.

– Послушай, Боец, давай поговорим спокойно. Два серьезных мужика…

– Сначала пушку, разговор потом. Нехотя Серый толкнул пистолет в сторону Бойца. Не отрывая взгляда от своих экс-подельников, тот поднял с паласа левой рукой пистолет. Снял его с предохранителя и, прижимая затвор к ноге, резко рванул пистолет вниз. Затвор передернулся – выскочил на пол желтенький тупоносый пээмовский патрон.

Боезапас магазина уменьшился на одну восьмую, зато теперь Боец знал – патрон в патроннике, машинка к стрельбе готова.

– Ну, что ты хотел сказать, братуха?

– Слушай, Валера, – стараясь придать голосу доверительность, начал Серый, – мы сейчас все, конечно, на нервах. Но, мне кажется, ты совершаешь ошибку. Ты…

– Ошибки, одну за другой, совершаете вы. Я свою работу выполнил четко: завалил этого вашего Профи чисто. За секунду. Даже твое глупейшее условие – без оружия – я выполнил.

– Да, действительно выполнил, – Серый кивнул на ТТ в правой руке Бойца.

Требование уработать телохранителя голыми руками исходило от Котова. Он считал, что этот фактор должен оказать психологическое давление на людей Хайрамова. Доказать уровень подготовки а, следовательно, и крутизну нападавших.

– Это к делу не относится, – ответил Боец. – Профи я убрал без ствола. Так? – И сам себе ответил:

– Так. Захватил обоих: и бабу, и девчонку. Так? Так! А теперь посмотрим, как сработал ты, брат. Ты подобрал такого урода, который готов был всех сдать. Это, во-первых. Не обеспечил надежное опознание объекта. Это, во-вторых. И, наконец, последнее – передозировал снотворное и убил девчонку. Опять же – ты. И что ты дальше напортачил, я не знаю. Я играю на себя. И свои бабки я получу любой ценой. Как можно связаться с Бегемотом? Телефон, быстро!

Этого вопроса Серый не ожидал совершенно. Более того – он и не знал ответа. Такова цена конспирации.

– Я… не знаю, – выдавил он.

– Дуру не гони. Ты же говорил, что уже передал ему условия. Теперь мое время передать свои. Телефон?

– Я, в натуре, не знаю. На связи с Бегемотом другой человек.

– Т-а-ак, – протянул Боец, – догадывался ведь я, что ты темнишь. Что есть еще человечек где-то в тени. Он-то и руководит. И, значит, долю имеет? Ну, Серый, допрашивать ты умеешь. Угадай теперь, каков будет мой следующий вопрос. Догадался?

Серый догадался. Те три его промаха, о которых говорил Боец, были на самом деле как бы и не его. Здесь он еще сможет оправдаться. Но если сдаст шефа – можно заказывать гроб.

Впрочем, и гроба-то не будет… только кусок чугунины.

– Слушай, Валера, не пори горячку. Ты ведь не знаешь, куда лезешь, какие крутые люди в этом деле. Тебе до них не добраться.

– Доберусь! Я по масти – волк. Давно понял, что серьезные дела можно делать только в одиночку. Или в стае. Но волков, а не шакалов. Ну – кто?

Серый молчал. Тягаться с Бойцом, вооруженным двумя стволами, было глупо. Да даже если бы Боец оказался безоружным, стоило сто раз подумать.

Пуля ударила в стену всего на расстоянии ладони от головы Серого. Брызнула кирпичная крошка. Это было вдвойне не правдоподобно и неожиданно еще и потому, что выстрел прозвучал негромким хлопком. И Серый заговорил.

Рассказ его длился шесть с половиной минут. Иногда Боец задавал уточняющие вопросы. Серый с готовностью отвечал. За все время своего монолога он ни разу не посмотрел на Бойца. Он видел только отверстие в центре самодельного глушителя. Вопросы Бойца проходили как бы мимо его сознания. Как и собственные ответы. Именно поэтому он отвечал искренне, ничего не скрывая. Болт косился на него презрительно. Болт, бывший боец ленинградского ОМОНа, действительно был туповатым быком. Но предательство всегда держал западло. И трусость. А сейчас страх пер из его непосредственного шефа как на дрожжах. Серый всегда старался поддерживать имидж крутого мэна. Получалось довольно убедительно. Особенно где-нибудь в сауне, под кайфом. Серый проникновенно рассуждал, что со смертью, мол, братки, бок о бок ходим И встретить ее нужно уметь по-мужски. Достойно. Кое-кто из братков кивал головой, но прятал при этом скептическую улыбку. Болт, не обремененный излишним интеллектом, к этому напыщенному и сентиментальному словоблудию относился всерьез. Для него Серый был действительно в авторитете.

Поэтому вдвойне противна была ему откровенная трусость бригадира. То, что Серый зачитывает сейчас свой приговор, Болту было совершенно очевидно: если его не пришьет Боец, то УЖ Котов – наверняка. Сам Болт умирать не собирался. Известная ограниченность и эмоциональная тупость (в его личном деле имелось заключение врача-психолога: «эмоционально стабилен…») давали ему некоторые преимущества. А еще был нож в спецножнах в левом рукаве и «фенька». Воспользоваться гранатой в сложившейся ситуации было невозможно. Время горения замедлителя запала три-четыре секунды. А чтобы выстрелить, Бойцу достаточно сделать одно-единственное движение указательным пальцем. Он не промажет…

Значит – нож!

Если упасть за кресло вправо и, быстро перекатываясь влево, катнуть – для отвлечения внимания – гранату, то… номер с ножом может получиться. Тут как фортуна повернется. Решительности Болту придавал сонный, рассеянный вид Бойца и водка. Рискну, решил он, «феня» – она и самых крутых тормозит. Рискну.

С тем же равнодушным видом сидя в кресле, Болт начал незаметно разминать мышцы. Десять, – начал он отсчет. Вдох. Спокойно и незаметно. Несколько глубоких вдохов добавят в кровь кислорода. Шесть. Выдох. Расслабить мышцы ног. Три. Вдох. Не смотреть на Бойца. Выдох. Ноль! Мгновенно напрягшиеся мышцы толкнули тело вверх – в сторону – вправо. Рука рванула молнию куртки, другая скользнула за пазуху, где в уюте дремала «фенька».

Первая пуля Бойца попала в голову сбоку, под углом, почти в затылок. На дистанции четыре метра тупая девятимиллиметровая пуля просто оторвала теменную часть черепа. Мощный толчок тренированных ног еще нес тело Болта в воздухе, когда вторая пуля попала в бок слева. Она прошила куртку, чиркнула по ребристой поверхности гранаты и, сломав ребро, вошла в легкое. Тело развернуло в полете, отшвырнуло почти на метр. Когда мертвый уже Болт упал на пол, рука все еще сжималась, пытаясь выдернуть «феньку».

Сильно запахло порохом. Тусклая гильза, звеня, откатилась к ногам Серого. Он смотрел на нее и никак не мог оторвать взгляда.

– Браво, – сказал Пиня, – это уже трое в лодке. Не считая, конечно, собаки…

Боец удобно развалился в кресле. Положил на стол ноги. Старые, разношенные кроссовки лежали на дорогой скатерти. Рядом стопка документов, ключей, денег. К тому, что изъяли у Тереха, добавилось содержимое карманов Болта и Серого. Два радиотелефона, нож, граната, два пистолета, запасной магазин. «Арсенал», – хмыкнул Боец. Челюсти лениво пережевывали вечную резину. Боец обдумывал ситуацию. Она не была простой, но не была и безнадежной. «Безденежной», – скаламбурил он про себя. Деньги есть. Теперь нужно прикинуть, как их взять, чтобы – верняк. Нужен только верняк.

В принципе он уже наметил основные ходы. Этого, конечно, мало, требуется детальная проработка. Операция, спланированная Котовым, провалилась именно потому, что была недоработана, с одной стороны, и, переусложнена – с другой. Сам Боец вообще-то предпочитал работать в одиночку. Те дела, которые удались, он сделал один. Когда ты один – тебя никто не сдаст. Когда ты один – рассчитываешь только на себя, на свои нервы, мышцы, навыки. Один ты свободен…

И ни с кем не должен делиться.

Все! – подвел он итог. – Делаю дело и выхожу из игры. Сейчас задача – взять бабки, хорошие бабки. И зачистить концы. «Нет человека – нет проблемы», – вспомнилась ему гениальная мысль Иосифа Джугашвили. Да, это правильно: три трупа в гараже уже никогда не создадут проблем. Хреново, конечно… Особенно смерть девочки. Но в ней Боец не виновен: тут (девять из Десяти) не правильная дозировка снотворного. Терех с Болтом… ну, эти получили по делам своим. Три трупа в гараже – уже прошлое. Трое живых, запертые в подвале, – вот вопрос. С Серым все ясно. Рука не дрогнет. Алкоголик Пиня? Да он все Равно подохнет через год-два, ну через пять. А вот бабенка… Она не при делах. Кончить ее – полный беспредел, если «по понятиям». Но «понятия» придумывал не он. К миру блатных, как и к миру братвы. Боец себя не причислял. Он сам по себе. Одинокий волк.

Боец усмехнулся. «Ну что, одинокий волк, – спросил с издевкой, – сможешь ты замочить ни в чем не повинную молодую женщину? Ты уже, хоть и косвенно, стал причиной смерти ее дочери. Ты, может быть, убил ее мужа. Ты не волк. Ты чудовище…» – «Нет, – возразил другой некто, – я не чудовище. А если и чудовище, то только потому, что меня таким сделали. Меня так учили. Мне говорили: то, что работает на реализацию задачи, есть правильно. Нравственно. А какие задачи ставит Родина – обсуждению не подлежит».

Боец почувствовал усталость, какая бывает только после боя. Тот, другой некто, говорил правду. Не правильную, кривобокую правду. А бывает не правильная правда?

Бывает. Например, когда в страшно далекой от твоей Родины стране ты убиваешь людей. А тебе говорят: молодец. И ставят в пример другим. Награждают. Это называют выполнением боевой задачи. Задачи от лица Родины ставят люди в форме (иногда не нашей, чужой) или в штатском. Они приказывали – он исполнял. Сказать по правде, те методы, которыми он действовал тогда, почти не отличались от нынешних его дел.

«А помнишь, как в той деревне, название которой ты стремишься забыть, – начал другой некто, – но не забудешь никогда, помнишь, как ты…»

– Хватит! – закричал Боец. – Хватит!

От этого крика вздрогнули трое пленников в подвале дома.

– Хватит, – сказал он шепотом, – я… все смогу.

«Я тебе помогу, – сразу же отозвался другой. – Ты же Волк. Одинокий Волк, Бегущий Ночным Лесом. Ты же любишь… ЭТО».

Боец почувствовал, как плывет перед глазами рисунок скатерти. Плывет, плывет зеленоватыми переливами, как вода в реке. В той реке, на берегу которой стоит поселок с труднопроизносимым названием. Он провалился в темноту. В ней текла зеленая мутная вода, шуршали камыши и кричала женщина.

Ночи в этой проклятой стране были страшными и душными. Дни тоже, но ночи особенно. Офицеры спецназа ВДВ ворочались в своих гамаках и на раскладушках, покрывались липким потом. Назвать это состояние сном нельзя. Забытье – вот подходящее слово. Они тогда находились на отдыхе после рейда в тихой, полусожженной мирной деревушке, где осталось не более трех десятков жителей. Здесь было безопасно, охранение выставляли формально – один пост днем и пару ночью. Пили пиво, пальмовое вино. Духота с местным вином переносилась легче. Командование смотрело сквозь пальцы.

Валерка проснулся, долго лежал в тяжелой дремотной апатии, потом сел в своем гамаке и внимательно осмотрел земляной пол – всякой гадости здесь с избытком. Босиком не ходи… Он обулся, снял с пальмового столба свой «Стечкин» с примкнутой кобурой. Застегнул ремень с ножом и двумя подсумками, вышел из-под навеса на улицу. Всегда носить оружие с собой стало привычкой. Он прошел по двору, залитому лунным светом. Полный диск луны был невероятно большим, тени четкими, черными, бархатно-глубокими… Кто-то шел сзади. Валерка, ныряя вниз, разворачивался стремительно и срывал с плеча жесткий ремень АПС. Никого!

В джунглях закричала обезьяна.

Все мы здесь уже чеканутые, подумал он. А если бы был кто? Запросто мог бы завалить… кого-нибудь из своих. Нет, ерунда. Никто из наших не станет подходить тихо, со спины, ночью. Знают, чем это может кончиться. Он вытащил из кармана шортов сигареты. Здесь можно было купить только местные, очень крепкие, со сладковатой бумагой из сахарного тростника. Курить не хотелось, он повертел сигарету в руке и раскрошил ее между сильными пальцами. Нереальная луна южного полушария светила так ярко, что видно было, как ложатся на землю табачные крошки. Они были черного цвета.

Валерий медленно шел к воротам. Свистнул, чтобы обозначиться для часовых. Его никто не окликнул. Накушались, наверно, подумал он. Снова отвратительно, громко прокричала ночная тварь у реки. Оба часовых спали, раскинувшись на бруствере из мешков с песком. С десяток пустых бутылок из-под дрянного американского пива и большая фляга крепкого местного пальмового вина стояли на ящике с патронами. Жирно поблескивал ствол РПК. Валерий присел на корточки, подкинул на руке флягу с вином… и снова ощутил затылком чужое присутствие за спиной. Даже дыхание, тяжелый запах из пасти. Повторилось упражнение «отражение нападения сзади». На этот раз он использовал нож. Нанес широкий, круговой маховый удар. Остро отточенный клинок рассек… пустоту. Он обессилено опустился на землю, стер пот со лба рукой с зажатым ножом. И тогда увидел кровь. Чертовщина! Чистое, матово отсвечивающее лезвие при внимательном рассмотрении не носило даже признаков крови – снова колдовала луна… Морок.

Позади раздался плач. Валерка медленно, ожидая очередного наваждения, обернулся – плакал один из часовых, старший лейтенант Родинцов. Слезы текли из-под плотно закрытых век.

Валерка взял флягу и надолго приложился к горлу. К черту! Все к черту! Он легко перемахнул через бруствер и, отшвырнув флягу, с ножом в левой руке побежал к реке. Мины – сам ставил – он обходил интуитивно, не думая. Кто-то другой бежал следом. Оборачиваться Валерка не стал.

От бега или от вина было легко. Он забросил назад коротко остриженную голову и посмотрел на луну. Захотелось спеть что-нибудь. Он открыл рот, но, кроме воя, ничего не получилось. Другой Некто за спиной радостно подхватил. Так прибежали они на берег медленной мутной реки. Заросли высоких камышей шуршали на низком берегу. Широкая лунная тропа лежала на черной воде. Внезапно замолчали все лесные твари. Только Боец и Другой Некто оглашали воем камышовые заросли. Бежать было легко, выть – тоскливо и сладко.

Что– то крупное шевельнулось в камышах. Добыча! Не сговариваясь, ночные охотники разделились и стали заходить с двух сторон. Боец ни разу не увидел своего брата, но все время ощущал его присутствие. Они гнали дичь. Исконную, слабую, молодую, со сладкой горячей кровью. Они могли поймать ее сразу, но… к чему спешить? Луна будет светить долго. Шуршали камыши…

Молодую женщину со светлой, почти белой кожей – здесь изредка встречаются такие – нашли на пляже утром. Она была изнасилована и сильно покусана. Горло и грудь изорваны сильными, крепкими челюстями.

***

Поздним вечером в старинном особняке на Чайковского бригада майора Петрова подводила первые итоги. Весьма скудные. «Перехват», введенный спустя полтора часа после похищения, ничего не дал.

Накрыли, правда, пару стволов, угнанную тачку и одного деятеля, который числился в розыске. За ним тянулся интересный след, и сейчас ребята кололи его в соседнем кабинете.

По делу Хайрамова ничего. «Делом Хайрамова» его называли только между собой. Официально дело было возбуждено по факту похищения Тамары и Анастасии Кругловых, и нанесению тяжких телесных повреждений водителю – охраннику АОЗТ «Хайрамов и К°" Сергею Круглову.

– Ну, товарищи сыщики, подведем итоги, – сказал Петров, выслушав доклады подчиненных. – Несомненно, группа. Раз. Организованная. Два. Но не шибко квалифицированная: лоханулись они круто. Каковы вещественные улики? Почти никаких. Ракетка? Отпечатков нет. «Москвич»? Угнан от дома №… по Светлановскому проспекту… Госномер… беседа с владельцем ничего не дает. Ну, от машины-то они скорей всего быстро избавились. Завтра-послезавтра найдется, верняк! Нападавший? Тоже ни хрена, фоторобот не составить. Очень приблизительно знаем рост. Усишки… да. А вот боец он хороший. Круглова считают крутым рукопашником, а он даже дернуться не успел. Значит?

– Значит, ищем среди рукопашников, – отозвался стажер.

Он пришел в бригаду неделю назад, получил кличку Сынок. Сынок весил восемьдесят восемь килограммов и ударом кулака крушил стопку из трех кирпичей.

– Верно. Но это не самый короткий путь. Отрабатываешь ты.

Сынок скривился, остальные засмеялись. Они пахали весь день. Устали как черти. Не столько от работы, сколько от отсутствия результата. Основа сыска – поквартирный обход – дело рутинное, трудоемкое. Ребята исходили многие десятки подъездов, звонили в сотни квартир. Результат был почти нулевой. Было два неконкретных упоминания о то ли красной, то ли вишневой, то ли «двойке», то ли «четверке». Да и то неясно, имеет ли она отношение к похищению. Номера, конечно, никто не заметил. Как всегда.

– Идем дальше. Есть запись двух звонков похитителей. Сейчас на экспертизе. На это тоже рассчитывать не приходится. Познакомимся мы с ними скорее всего при передаче денег… может быть.

Остальные промолчали, но подумали так же. Оперативники в группе Петрова подобрались опытные. Сложность задачи их не смущала. А вот вероятность реализации – это штука непредсказуемая. Тем более что все чаще и чаще они сталкивались с профессионалами. С равными себе. Преступления, поодиночке и в группе, планировали и осуществляли бывшие (иногда и действующие) офицеры МВД или спецслужб, то есть люди, знакомые с методами не только совершения, но и раскрытия преступлений. Каждое дело требовало огромной физической и психологической самоотдачи. Но даже самая напряженная работа не гарантирует результат. Здесь работают фанатики, слабые не выдерживают – уходят. Уходят довольно часто в криминал, в охранные структуры. Хотя… любой опер скажет, что не всегда можно определить, где заканчивается криминал и начинается охрана. И наоборот. На столе Петрова зазвонил телефон.

– Петров? – раздался голос дежурного по управлению.

– Слушаю. – Слушай, Андрюха, с тебя бутылка.

– С какого?

– А с такого! Ты сегодня «Москвича» в перехват заявлял?

– Я, – насторожился майор.

– Вот сводочка у меня свежая. Сегодня в 9.30 был вызов на пожар. Сгорел «Москвич». В пяти минутах от твоего похищения. Сечешь?

– Не томи, адрес давай. Литр с меня.

– Дождешься от вас, – дежурный был в хорошем настроении, – записывай.

– Ну, Витек, удружил, век не забуду.

– Удачи.

До места доехали за полчаса. По дороге одного из оперов забросили к пожарным. С гаишным дознавателем связаться не удалось. Но и так опера нутром чувствовали: «Москвич» тот самый.

Время приближалось к полуночи. Поплутали немного в темноте. Нашли.

Дворик– тупичок осветили фарами двух машин. В безжалостном свете фар остов автомобиля выглядел особенно жалко. Шины сгорели, и кузов машины осел, стоял низко, на одних дисках. Какого цвета машина была при жизни, сказать уже невозможно. Номера отсутствуют (позже выяснится: их снял дознаватель).

– Ладно, давайте сверим номера движка и кузова, – сказал Петров.

От жара капот перекосило, открыть его удалось, только орудуя монтировкой и топором. Работали весело, подначивая друг друга.

– А где у него номер двигателя?

– Эх, Колюня, европеец ты сиволапый, про джипы ты, блин, все знаешь. А чудо отечественного автомобилестроения, самодвижущийся экипаж «М-2140» не изучил. Стыдоба!

Закопченные номера на блоке и кузове оттерли песком. Точно – он. Вскрыли багажник. Ползая с фонарями, обшарили все вокруг. Ничего! Натоптано изрядно, но нет никаких признаков тушения. Видимо, пожарные приехали, когда тушить было уже нечего.

– Стой, – закричал вдруг в темноту Колюня, – стой, твою маму! Человек в доме, – бросил он уже на бегу, выхватывая ПМ.

Лучи фонарей метнулись на стену дома, освещая пустые, без стекол окна. Еще двое оперативников с оружием в руках бросились к зданию, азартно запрыгнули в окна.

Петров подошел к «УАЗу» и стал работать фарой-искателем. Внутри метались силуэты и тени. Спустя секунд двадцать донесся голос Сынка: