Текст книги "Динозавр, который выжил. Как справиться с любым кризисом"

Примерно в это же время в кооператив вступил мой одногруппник по МАДИ Саша Петров, потом он длительное время был моей правой рукой, внес серьезный вклад в наше общее дело. Его уже нет с нами, но я его буду помнить всегда.

К сожалению, организационная форма кооператива давала возможность недобросовестным людям захватить управление. Взяли мы на работу хорошего столяра, а он оказался гнидой, начал подговаривать людей: «Давайте соберем собрание и поменяем Ковалева на меня, я вам буду зарплату в два раза больше платить». Это была первая попытка рейдерского захвата в моей жизни – пресек это очень жестко.

Когда стал вопрос о том, какую продукцию нам выпускать, я подумал об очень модной тогда вещи – угловых кухонных диванчиках. Тогда прямо все хотели их купить. Сначала такие диванчики поставляли югославы, потом кооператоры начали их делать, но они поставляли их в собранном виде, все склеенное. А я придумал делать их сборными. Тогда про «Икею» еще никто у нас в стране и не слышал. Так что я был первопроходцем. Мы делали их в виде трех упаковок, пакетика с крепежом и инструкции по сборке. И так хорошо эти сборные диванчики пошли, что я буквально завалил ими весь Советский Союз.

Попозже случилась одна интересная история. Когда я говорю о реформах, мне часто отвечают: «Какие реформы в России? У нас одни ленивые алкаши!» Это вранье! Наши люди работящие, им только стимул нужно дать. Я собирался открывать совместное предприятие с немцами. И вот в качестве пробы они привезли нам комплектующие мягкой мебели на сборку. Там были в том числе сложные механизмы трансформации, причем такие, которых у нас еще не было в стране, и чехлы. Все остальное, все деревянные части и подушки из поролона мы сделали сами. Привезли в мою егорьевскую фабрику комплектующие, немцы показали весь технологический процесс. И мои ребята начали собирать. Немцы посмотрели-посмотрели, потому подошли ко мне и через переводчика говорят, что они просто поражены – мои рабочие через час начали работать так, как будто их полгода учили. Они не ожидали, что русские рабочие работают лучше немецких. В очередной раз убедился в том, насколько наши люди талантливые, у нас каждый второй – «Левша», который что угодно может смастерить.

Кстати, егорьевский кооператив был третьим после двух московских. В Егорьевск можно было доехать по «пьяной дороге» – там практически не было прямых участков, вся дорога состояла из поворотов. Три «Волги» разбил, пока туда ездил. Интересно, построили в Егорьевск новую дорогу?

Дела шли хорошо, и примерно через полгода-год у меня работало уже порядка пятисот человек, а через два-три года – уже почти две тысячи. Всего было примерно десять-двенадцать фабрик и филиалов. Но не будем забегать вперед. Когда у меня уже было три кооператива, появились проблемы. Хотя частное предпринимательство больше не было незаконным, все равно государственные структуры с подозрением смотрели на кооператоров. В частности, очень трудно было покупать материалы. И вот я придумал такую штуку. Мне надо было сделать печать, там должно было быть написано: «Производственное объединение кооперативов «Москворечье»». А я подружился с майором, который выдавал разрешения. Тогда на все было нужно разрешение милиции. Ксерокс купить – разрешение, факс купить – разрешение, печать сделать – разрешение. Я говорю ему: «Слушай, а можно мне согласовать просто «Производственное объединение «Москворечье»?». Он говорит: «Да пожалуйста». Мы с ним, конечно, посидели хорошо в «Пекине», а тогда в ресторан было просто так не попасть. Ну и согласовали мне такую печать, на которой не было указано, что предприятие кооперативное, – маленькая хитрость, чтобы облегчить отношения с властными структурами. Теперь печать стала похожа на печать государственного предприятия.

Были огромные проблемы с материалами для производства мебели. ДСП, ткани, поролон – все было страшным дефицитом. Я дежурил в магазинах стройматериалов, по бартеру (тогда было в ходу такое слово) обменивал мебель на ткани на предприятиях. В Институте теплотехники, тоже режимное предприятие, на складах покупал у них всякие неликвиды, которые приспосабливал для производства мебели. И вот случайно я узнаю про ситуацию с территориальным концерном «Центромебель» Минлеспрома СССР – это все предприятия центра России: «Владимир – мебель», «Рязань – мебель», «Тула – мебель», «Брянск – мебель» и так далее, и несколько крупных предприятий в Москве. При Михаиле Сергеевиче Горбачеве во время перестройки всем предприятиям в два раза повысили план по производству товаров народного потребления, а государственным фабрикам это было не нужно. Они к этому не были готовы. Тогда я пришел к генеральному директору «Центромебели» Алексею Григорьевичу Митюкову и сказал: «Дайте план, и я его буду выполнять». И представляете, небывалый случай, меня включили в состав «Центромебели» приказом министра. Теперь печать стала уже совсем солидная: «Министерство лесной промышленности Советского Союза. Территориальный концерн «Центромебель». Мебельное производственное объединение «Москворечье»».

План, конечно, дали просто огромный, но зато дали материалы для производства мебели. Все это я получал по разнарядке Госснаба СССР – невероятная ситуация, ни у каких других кооперативов даже близко такого не было.

Я был творческим человеком и никогда не считал себя организатором. Но может, гены деда проявились. Когда я получил этот государственный заказ – нужно было образцы мебели согласовать и получить разрешение на ее выпуск, согласовать цены (они должны быть государственные), пройти проверку этих образцов. Этим занимался ВПКТИМ – проектный институт мебели, который входил в состав «Центромебели». И вот мы разработали все эти образцы, согласовали кучу бумаг, утвердили цены. Это еще полбеды. У меня к тому моменту уже было почти десять цехов и фабрик, и мне нужно выстроить структуру управления. Приезжал к знакомым директорам комбинатов и фабрик и просил рассказать, как у них выстроена работа. И они мне показывают: вот производственный отдел, вот отдел снабжения, вот экономический отдел. «А как они у тебя взаимодействуют?» – «Так, так и так». Но я выстроил свою схему, которая была более эффективной. Так что был создан с нуля большой коллектив сотрудников. Кстати, случайно, когда «Форбс» снимал со мной интервью, мы приехали в мой бизнес-центр «Ультрамарин» и случайно встретили там Юру Дьячкова. А Юра Дьячков работал у меня на распиловке ДСП. И он сказал ведущему: «Слушайте, я работал у Ковалева, Ковалев платил в десять раз больше, чем на ЗИЛе, я с ЗИЛа уволился и пришел работать к Ковалеву. Выполнял две нормы». Дружу с Юрой до сих пор!

В «Центромебели» я встретил хороших людей, у которых многому научился. Потрясающий руководитель – Алексей Григорьевич Митюков. Он ко мне очень хорошо относился, практически как к сыну. Заместитель гендиректора по экономике Николай Григорьевич Птушко, тоже невероятный человек. Анатолий Павлович Абаничев, заместитель по снабжению, который тоже мне помогал. Помню, у него был в служебной «Волге» телефон «Алтай», чтобы его генеральный мог в любой момент найти… Он мне один раз говорит: «Андрюха, забери у меня этот телефон, а то не могу расслабиться никогда. Попроси Митюкова, скажи, что тебе нужен». Ну я попросил, на мою «Волгу» его переставили. Вы не представляете, что такое было тогда – телефон в машине! Ну вот, например, познакомился я с девушкой, подвожу ее на своей «Волге», и она говорит: «Ой, мне нужно позвонить, скажи водителю, чтобы остановил у телефонного автомата». А я так гордо: «Зачем останавливаться? Вот телефон». И даю его. Это был шок. И конечно, производило впечатление.

Вообще работа в составе концерна «Центромебель» была очень интересной. С удовольствием вспоминаю крупные совещания руководителей мебельной промышленности, на которых я присутствовал, выступал.

Подружился я с двумя заместителями министра лесной промышленности СССР. Один из них, Всеволод Дмитриевич Соломонов – потрясающий человек. Пара случае из жизни. Прихожу к нему на встречу, обсудили у него в кабинете вопрос, он и говорит: «Андрей, пошли пообедаем». Приходим в столовую специальную для министра, заместителей министра, руководителей департаментов. Шницель куриный – четыре копейки, щи капустные – две копейки. Поели. Я достаю деньги, а Всеволод Дмитриевич останавливает: «Нет-нет, я заплачу. А вот когда в ресторан пойдем, заплатишь ты». Поход в ресторан было экстраординарным событием. Прежде чем пойти, разрешение в первом отделе получали. Такие были времена. Кстати, уже в девяностые Всеволода Дмитриевича, которому тогда было семьдесят пять лет, владельцы обанкроченного братвой лесопильного комбината в Красноярском крае уговорили поработать генеральным директором. Он разобрался с братвой, наладил выпуск продукции высочайшего качества и поставку ее на экспорт в Японию. «Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей». Еще я подружился с Николаем Акимовичем Медведевым, заместителем министра по экономике. Он был очень уважаемым человеком, говорил всегда очень-очень тихим голосом. Но его прекрасно слышали и беспрекословно выполняли все его требования.

Меня знали в отрасли уже как современного, прогрессивного руководителя. Вызвал меня к себе министр лесной промышленности Владимир Иванович Мельников и говорит: «Мы решили создать акционерное общество «Леспром»». Это по аналогии с «Газпромом». Тогда появилась мода преобразовывать министерства в акционерные общества. Говорит: «Предлагаю вам должность заместителя». Ну я, конечно, обрадовался. Нормальный человек должен сказать: «Мне надо сначала посоветоваться с семьей, подумать». А я говорю: «Я согласен». Проработало это, к сожалению, недолго, потому что в девяносто первом году произошла революция, всем известная, и все союзные органы были ликвидированы. Продержался только «Газпром».

В стране начались большие перемены. Приватизация, бандитизм, дикий рост цен. Конечно, я как человек, который уже разбирался в бизнесе, прекрасно понимал, что те реформы, которые делала команда Гайдара, ведут страну в пропасть. Эти псевдореформы делали теоретики, далекие от настоящего бизнеса и реальной экономики, по каким-то только им понятным шаблонам. В кабинет председателя Госкомимущества Анатолия Чубайса я попасть не мог, но у первого его заместителя, Петра Мостового, я был. У него над кабинетом висела табличка: «Забудь о холдинге, всяк сюда входящий». Потому что, естественно, все красные директора, как их тогда называли, хотели сохранить технологические цепочки. Вот, например, Министерство лесной промышленности Советского Союза. Это была самая большая лесопромышленная корпорация в мире. Кстати, неплохо управляемая. Я помню огромный зал с телетайпами (компьютеры еще были в диковинку). И министр к вечеру знал не только сколько тонн выпустило целлюлозно-бумажное предприятие, но и сколько леса заготовил каждый трактор на делянке. Да, конечно, не хватало дизайна, плоховато было с маркетингом. Но я считаю, что такие огромные корпорации нужно было акционировать целиком и привлекать уже западных инвесторов, которые помогли бы как раз улучшить управление, маркетинг и дизайн. Все крупные корпорации стремятся к объединению, фирмы сливаются, покупают другие фирмы – все крупнее и крупнее. Например, «Фейсбук» покупает «Инстаграм», «Ватсап», это закономерный процесс.

Я уверен, что нужно было приватизировать все маленькое (парикмахерские, магазинчики, мастерские), а крупную промышленность нужно было сохранить на первом этапе государственной собственности. ВВП в девяностые годы просто рухнул, народ резко обнищал, а цель любых реформ – это рост благосостояния граждан и рост ВВП. Если реформы правильные, ВВП растет, как он рос в начале двухтысячных годов. В результате этих псевдореформ практически полностью была уничтожена промышленность, построенная в СССР. Такой промышленности у нас уже не будет никогда.

Есть еще одна история. Александр Таранцев – очень известный тогда предприниматель, владелец компании «Русское золото» и огромного количества рынков, в том числе Митинского. Он открывал первый салон часов Фрэнка Мюллера. У них не было никакой проектной документации, они прислали мне фотографию салона в Швейцарии и сказали: «Сделай нам такой вот в этом помещении». А у меня был цех – группа элитной мебели. И говорю: «Ребят, надо сделать». Начинают они что-то там делать. Потом звонят: «Вы знаете, перенесли на месяц». Хорошо. У них какие-то другие же заказы есть. Потом звонят опять: «Слушай, еще на месяц перенесли». Ну а ребята, я так понимаю, расслабились. Вдруг звонят, через три дня приезжает Фрэнк Мюллер, все каналы центрального телевидения будут снимать торжественное открытие. Я звоню своим ребятам, и мне говорят: «А у нас ничего не готово». Кошмар! Это было в пятницу вечером, у всех выходные, никого не найти, вплоть до того, что пришлось из рук в руки, по объявлениям собирать людей. Но ничего, к вечеру уже собрали каких-то столяров, плотников, своих замов. Формируем группу, расставляем людей. Одна часть работает в цеху, занимается заготовками, кто-то собирает, кто-то готовит. Другая здесь уже монтирует то, что у них было сделано. Сам с ними вместе трое суток не спал, работал вместе со всеми. Только уже в конце я как инспектор мог позволить дошлифовывать. Но утром остается час до приезда телевидения. Все замы Таранцева смеются: «Да вы не успеете». Я говорю: «Все успеем, не переживайте». И действительно за час все готово, я надеваю костюм, галстук. В общем, все закончилось хорошо. Еще раз, друзья: запомните, аврал – это нормальное рабочее состояние предпринимателя в России.

В 1994 году повторяется история, вдруг вызывает меня к себе теперь уже председатель «Рослеспрома» Мирон Васильевич Тацун, фактически министр лесной промышленности, тогда уже, конечно, не СССР, а Российской Федерации. Поговорили мы с ним о положении дел в отрасли, а потом он говорит: «Андрей Аркадьевич, я вам предлагаю должность заместителя министра». Потом выяснилось, что он опросил десять человек, имеющих отношение к отрасли, узнал, кого бы они могли порекомендовать на эту должность. И девять из них ответили: «Андрей Ковалев». Вот так я стал государственным чиновником. Удостоверение за подписью Виктора Степановича Черномырдина сдавать не стал, сохранил на память. И полтора года полностью, на сто процентов, отдавал себя этой работе. Без ложной скромности скажу, что добился значительных успехов. Я отвечал за иностранные инвестиции, отношения с зарубежными партнерами и мебельную промышленность. Лично участвовал в создании «Росэкспортлеса». Дело в том, что в девяностые как-то «криво» приватизировали «Экспортлес», мы исправили эти недочеты и забрали в государственную собственность зарубежную сеть «Экспортлеса» – это фирмы, которые создавались в двадцатые и тридцатые в Англии, Германии, Франции и других странах. В первый же год существования «Росэкспортлеса» оборот составил более пятисот миллионов долларов. Это был колоссальный труд.

Еще одним своим достижением считаю создание «Роскомплектмебели» – благодаря этому объединению удалось организовать централизованную закупку импортных материалов для мебельного производства по ценам ниже рынка.

Мебельные предприятия раньше получали все импортные материалы по разнарядке от Госснаба СССР. Союз развалился, и они не знали, где покупать лаки, краски, компоненты пенополиуретана, ткани. Я вызвал к себе представителей крупных западных фирм. Договорились о том, что мы выкупаем весь объем и распределяем между предприятиями. Скидку нам дали 15 %. 5 % – на управление, а 10 % – это была льгота для предприятий. И все были довольны.

Ну и, конечно, самое мое большое достижение – подписание соглашения с «ЭКСИМбанком» (банк экспорта и импорта) США на 1,5 миллиарда долларов об инвестициях в лесную промышленность. Почти еженедельно встречался с Михаилом Михайловичем Касьяновым, в то время руководителем департамента Минфина (уже тогда я почувствовал, кстати, что он далеко пойдет), с Виктором Николаевичем Мельниковым, зампредом Центрального банка России, с Владимировым Викторовичем Косовым, первым замминистра экономики РФ. С представителями американского «ЭКСИМбанка» тоже очень плотно общался. Они оказались ценителями искусства, особенно оперы, и я устроил им посещение Большого театра. Причем не просто повел их слушать оперу, а договорился о том, чтобы нас пустили за кулисы, провели по гримеркам, по мастерским, по репетиционным залам. Они были в восторге. Ну а потом привез к себе на дачу, там мама их просто очаровала, пела вместе с ними арии из «Риголетто».

Два раза я тогда съездил в США, было много серьезных переговоров. Тогда я осознал, насколько важен для делового человека английский язык, и до сих пор жалею, что я его не выучил.

На всю жизнь я запомнил поездку во Францию – это было нечто. Я должен был сделать инспекцию нашей фирмы вместе с начальником главного управления Госкомимущества. Мирон Васильевич попросил меня организовать интересную поездку. Он сделал для нас много полезного, и нужно было дать ему возможность хорошо отдохнуть. Приехали с ним в аэропорт «Шереметьево-2», сдали паспорта на стойку. Кстати, ВИП тогда был только один. Начали мы с ним выпивать прямо в ВИПе, идем на паспортный контроль, мой паспорт есть, а его нет. А он, кстати, член Совета директоров «Шереметьево». Как он начал кричать, все перепугались, а оказалось, что его паспорт кто-то взял вместо своего и пошел гулять в дьюти-фри. Вот такой был тогда серьезный контроль))) Короче, недоразумение разрешилось, но в самолете мы еще накатили. Приземлились в Париже и директор нашей фирмы, конечно же, повел нас в ресторан. Еще добавили, и начальник говорит: «Поехали на Пляс Пигаль». Я говорю: «Нет, поехали в гостиницу, завтра нужно работать». Он говорит: «Тогда я поехал один». Думаю, куда я его такого отпущу… Поехали вместе. Он таксисту что-то говорит на французском, тот нас привозит в какой-то жуткий арабский район, забитый девушками легкого поведения кошмарного вида. Я говорю: «Давай лучше на Пляс Пигаль». Приехали мы на Пляс Пигаль, а там совсем нет того, чего он ожидал. Какие-то эротические представления, секс-шопы, и вот идем мы и стоит какая-то старушка… Он с ней поговорил на французском и мне говорит: «Пошли за ней». Идем по какому-то темному кривому переулку (думаю, точно по голове настучат). Заходим в публичный дом, нас встречает барышня лет шестидесяти с толстым слоем румян и пудры (оказывается, настоящие французские проститутки так и выглядят). Он говорит: «Это то, о чем я мечтал всю жизнь!» Тут я делаю силовой захват с удержанием, доставляю его в гостиницу. В общем, три дня мы спокойно поработали, я улетел, а он еще на неделю остался. Месяца через три директор французской фирмы приезжает в Москву на совещание и говорит мне: «Ну, Андрей Аркадьевич, эта неделя без вас была очень серьезной)))».

Помню и поездку в Брюссель на съезд производителей целлюлозно-бумажной продукции. Владельцы комбинатов – это олигархи, оборот тогда был сотни миллионов долларов у каждого. Меня встретил руководитель нашей английский фирмы, очень серьезный специалист. И вот пошли мы, после моего выступления на съезде, с олигархами посидеть в ресторане. А там есть в Брюсселе такая интересная улочка, где сплошь рыбные рестораны. Зашли в ресторан, а вся компания уже отдыхала в этом ресторане днем раньше. Заказали устриц, рыбы, краба… Хозяин ресторана лично открывает бутылку вина, он понимает, что компания серьезная, руководитель нашей английской фирмы берет пробку, нюхает и что-то говорит хозяину. Хозяин тоже нюхает, дальше огромные извинения и в подарок несколько бутылок вина. Определить, что вино испорчено, по запаху пробки может, конечно, только суперпрофессионал. Вот такие у нас в «Росэкспортлесе» и работали)))

Все поставленные мне задачи за полтора года я решил, и у Мирона Васильевича появилась идея отправить меня в США руководителем представительства министерства, чтобы продвигать в Америке нашу продукцию и следить за реализацией той самой программы с банком США на 1,5 миллиарда долларов. Я уже, честно говоря, думал уезжать. Люблю новые вызовы. Но мне мои друзья из «ЭКСИМбанка» говорят: «Андрей Аркадьевич, мы очень рады были бы, если бы вы к нам приехали, но скажем честно, что вам у нас будет скучно». И я не поехал.

Пока я работал на государственной службе, а загрузка была колоссальная, было некогда заниматься своим бизнесом, и бизнес накрылся медным тазом. И возвращаться мне пришлось к разбитому корыту. Вышел из операционки, как советуют инфоцыгане))) Не рекомендую повторять.

Интересно, что какое-то время у меня генеральным директором была моя секретарша, потому что уходя я назначил главного инженера, у него были проблемы со здоровьем, назначил еще одного заместителя. Тот просто не справился откровенно, и оказалось, что единственный человек, который знает все, – это мой секретарь, вот она и работала. Кстати, похожая история была и у Олега Дерипаски.

К тому моменту я уже знал, как работать с недвижимостью, был опыт строительства, ремонта цехов. Пока я был занят в министерстве, производство мебели резко упало, большой аппарат был уже не нужен, пришлось уволить людей, и освободились площади. Эти помещения я сдал под офисы, которые тогда были в большом дефиците. Два фирменных магазина планово-убыточных сдал в аренду, и так потихоньку удалось стабилизировать положение, начали появляться денежки. Так я нашел свое новое любимое дело – коммерческую недвижимость. В это же время я завершал проект жилого дома – это реконструкция здания на Новом Арбате, дом 20. После реконструкции я успешно продавал квартиры в этом доме и покупал тогда еще маленькие помещения на аукционе Москомимущества: 350 метров, 600 метров, 400 метров квадратных. Потом банк «СБС-Агро» олигарха Смоленского дал большой кредит Москомимуществу, а возвращал его за счет продажи различной недвижимости. И я брал в этом банке кредиты и покупал на аукционе разные объекты. В какой-то момент я накопил приличное количество денег и уже на свои средства купил на 2-й улице Машиностроения здание бывшего Института подшипниковой промышленности, всего около 6000 квадратных метров. Потом взял еще кредит, купил бывший завод «Спектр» по адресу Большая Семеновская, дом 10. Экономика была такая: я купил этот объект за 140 долларов за квадратный метр, в ремонт вложил 80 за метр, а сдавал по 400 за метр. Посчитайте окупаемость. Тогда никаких особо согласований не требовалось. Было очень легко заниматься реконструкцией и все оформлять. Надеюсь, такие хорошие времена еще вернутся.

Казалось бы, я уже окончательно вернулся в бизнес, но мой товарищ, заместитель руководителя аппарата правительства Алексей Анатольевич Прокопьев, уговорил меня вернуться на госслужбу. Его назначили первым министром по антимонопольной политике и поддержке предпринимателей РФ. Мы встретились с министром Ильей Артуровичем Южановым, он сказал мне: «Андрей Аркадьевич, понимаю, что ваш уровень – это мой заместитель, но такой вакансии сейчас нет. Поработайте пока начальником Главного управления кадров и территориальных органов». Тогда работа была серьезная. Мы принимали в свой состав ликвидированный Комитет по поддержке предпринимательства, который возглавляла Ирина Хакамада. Большего бардака в документах я не видел никогда. Много вопросов, которые нужно было решать: оптимизировать численность территориальных органов, налаживать их работу. До сих пор дружу со многими сотрудниками министерства.

Потом я еще недолго поработал начальником Главного управления лесного фонда Министерства природных ресурсов. Брали меня для того, чтобы создать эдакий лесной «Газпром». 25 миллионов кубометров леса заготавливают лесхозы, это рубки ухода, а вот как используется этот лес – это уже другая история. Идея была такая: дать современную технику в лесхозы. К сожалению, во время антиреформ Чубайса и Гайдара промышленная часть лесхозов была приватизирована, ну и практически все они обанкротились. А ведь идея-то была правильная – одновременно за счет рубок ухода заготавливали лес, его перерабатывали, зарабатывали деньги, на эти деньги содержалась лесная охрана, боролись с вредителями, защищали лес от пожаров. Вы не представляете, сколько леса гибнет сейчас от пожаров и от всяких жуков-короедов.

Брал меня на работу лично министр природных ресурсов Борис Александрович Яцкевич. Обсудили с ним все вопросы, я активно начал работать, обнаружил страшные факты, ну например, рыночная цена балансов 20 долларов, а их продают за 2 доллара. Навел порядок, подписал у министра соответствующие приказы, пару человек уволил. Если продают дешевле 20 долларов, то должны были лично со мной согласовать почему. Один человек решил, что это все шуточки, пришел к министру и добился его увольнения – после этого меня стали уважать. Но к сожалению, пришел другой министр и ему, видно, это было не интересно. Один отказ, второй отказ – и я ушел. Так изменений к лучшему в лесном хозяйстве до сих пор и не произошло. Помните, как Петр I сказал, когда лесники у него попросили зарплату? «Лес дело темное, лес дело воровское». Так порядка в нашем лесу и нет.

На этом моя государственная служба закончилась. Я вернулся в свой бизнес. Как раз начиналось хорошее время. Был избран новый президент России Владимир Владимирович Путин. Реформы и бешеный экономический рост. На моих объектах были очереди арендаторов.

В это время я начал активно скупать давно закрывшиеся промышленные объекты. Если вы посмотрите фотографии того, что я покупал, то увидите, что это полуразрушенные здания. Трудно поверить, что из этого что-то можно сделать. Купил Дербеневскую, 1 (бывший кожевенный завод), а там надпись «Смерть немецко-фашистским оккупантам», оказывается, фильм про Сталинград снимали. И я понял, что люблю не строить новое, а люблю приводить в порядок практически уничтоженное. С Дербеневской связана еще одна история. Когда я только купил, вдруг выходит статья в «Московском комсомольце»: «Дочка сотрудника завода, погибшего на фронте, приехала к памятнику Великой отечественной войны, а его нет». Оказалось, что бывший директор украл этот памятник и отвез его к себе на дачу. Я ему звоню, говорю: «Даю тебе два часа, чтобы памятник стоял на месте». И он его привез через два часа. Привели в порядок. На 9 мая накрыли стол для родственников погибших. Память о героях священна!

Мошенники часто говорят, что я не предприниматель, а рантье. Сказать-то больше нечего. Чтобы удачно купить объект и не попасться, нужно обладать серьезными компетенциями, нужно уметь провести качественный дью-дилидженс, проверить все документы и правильно оформить сделку. Дальше нужно придумать концепцию, сделать проект, успешно сдать в аренду. А до этого нужно укрепить фундаменты, сделать новые перекрытия, построить новые крыши, облицевать фасады, провести новые коммуникации и отделочные работы внутри сделать на высоком уровне. У меня только строителей работало больше тысячи человек. Свое проектное бюро, служба техзаказчика, служба техконтроля, отдел снабжения, транспортный отдел, мощнейшая служба эксплуатации, служба главного энергетика (высоковольтные подстанции ведь), служба эксплуатации газовых котельных (у нас их не одна была), отдел по вентиляции и кондиционированию, специалисты по канализации и водоснабжению, альпинисты, уход за зелеными насаждениями, вывоз мусора и снега, дворники, служба клининга, рекламный отдел, отдел брокериджа, айтишники, ведение соцсетей и сайтов, служба безопасности, свой ЧОП (с лицензией на оружие)… А дальше финансовый отдел, экономический отдел, отдел кадров и еще много чего. Это огромная система. И она работала у нас всегда очень эффективно. Рантье))) Ха-ха)))

Конечно, такие лакомые объекты, как у меня, были вожделенны для всякого рода рейдеров. Про мелких не буду вспоминать, но было восемь крупных рейдерских атак. Но, как я говорю, господь меня хранит для чего-то большого. Например, заместителю Юрия Михайловича Лужкова очень понравилась моя Дербеневская первая. Только они подготовили все, я начал отбиваться, и вдруг раз – у него серьезнейшие проблемы и ему не до меня.

Или командующий внутренними войсками России. Тоже ему понравилась первая Дербеневская, решили такого типа для военнослужащих строить жилой дом. Вообще, конечно, только в нашей стране такое может происходить. Только я начал организовывать грамотную плановую борьбу (а там почти сразу проверки прокуратуры, попытки возбудить уголовное дело), раз – и его сняли с этой должности. Повезло.

Или один крупный банк. Тоже начал рейдерскую атаку, но банк был такой серьезной обнальной конторой, что возбудили уголовное дело и посадили все руководство, и им стало, конечно, не до меня.

Время с 2000 по 2008 год было, наверное, лучшее для бизнеса в нашей стране. Все летело вверх, стояли очереди арендаторов, потому что бизнес активно развивался. И постепенно мы превратились в реально очень большую группу компаний «Экоофис» – на пике больше 300 тысяч квадратных метров коммерческой недвижимости. Мы получили много престижных премий за наши объекты. Огромная строительная компания. Самый большой таксопарк в России. Вторая компания в России по объемам производства макарон.

В 2007 году я сделал огромную ошибку. Бизнес рос как на дрожжах. В периметре семи лет мое состояние должно было достигнуть по плану 10–15 миллиардов долларов, в офисах стояли очереди желающих взять в аренду. На моих площадках можно было построить 1,5–2 миллиона квадратных метров. Я активно продолжал покупать недвижимость, но уже по бешеным ценам, примерно в 10 раз выше в долларах, чем сейчас. Таких цен уже не будет никогда. И я купил еще первую макаронную компанию и два объекта: Докукина, 8 и Тверская, 9.

Все шло отлично, все прекрасно, и вдруг – конец 2008 года, мировой кризис и резкий скачок курса доллара. А все кредиты – то у меня, как и у всех тогда, были долларовые! И вот кредиты нужно отдавать в долларах, а арендаторы все платят в рублях, к тому же кризис быстро распространился, половина арендаторов съехала, другая половина стала платить в два раза меньше. Короче, ситуация просто критическая, до сих пор не представляю, как получилось выкрутиться. Да, кое-что я продал, можно сказать, повезло, что в этих невероятно трудных условиях получилось что-то продать. Взял кредит под залог макаронных активов у смоленского отделения «Сбербанка», до сих пор ему за это благодарен. Кстати, когда я купил макаронные фабрики с брендами «Экстра – М» и «Знатные», у меня был очень серьезный план развития для них. Фабрики были убыточными, там было тотальное воровство, некомпетентность. Я собрал новую команду, провел реорганизацию, и мы вышли в прибыльность, не очень большую, потому что макаронный бизнес сам по себе низко-маржинальный, поэтому даже небольшой рост прибыли – достижение. Я даже съездил к губернатору Алтайского края, договорился о том, что мне продадут 200 тысяч гектаров под посевы твердых сортов пшеницы в тех районах, где ее можно было выращивать. Планировали поставить мельницу, в общем, был крупный инвестиционный проект, чтобы выйти в Сибирский регион, планы были грандиозные. И весь бизнес шел такими темпами, что я уже себе представлял, как лет через семь мое состояние достигнет суммы где-то от 10 до 15 миллиардов долларов. И это не просто я придумал себе такие цифры, потому что на моих площадках (причем мы уже сделали предварительные проекты, согласования прошли) можно было построить примерно 1,5 миллиона квадратных метров офисов и торговых центров при средней цене тогда в 10 тысяч долларов за квадратный метр. Вот и получается 15 миллиардов. Кстати, тогда Группа компаний «ПИК» мне предлагала за несколько моих объектов почти 1 млрд долларов. Такие были тогда высокие цены. Они уже не вернутся никогда.