Текст книги "Мой роман «Тёмное Пламя» (Книга о книге). Книга первая"

13. Главное внутреннее противоречие человечества

Итак, возвращаемся к концепции Аристона, которую я в середине 80-х годов ХХ века обнаружил в романе Ивана Ефремова «Лезвие бритвы» и понял, что эта концепция ни разу не коммунистическая. Напоминаю, перед моим вынужденным циклом разделов о «фашизоидности» Ивана Ефремова я написал три раздела об этой концепции и остановился на разделе «Аристон».

Из этой концепции вытекало, что всё наше мироздание является биполярной балансовой системой, вернее бесчисленным количеством сообщающихся и пронизывающих друг друга балансовых систем. Получалось, что главная проблема этого мира – энтропия; которую следует понимать, прежде всего, как внутреннюю неупорядоченность системы. А главное в этом мире – достижение всё более совершенного баланса во всём. Точнее оптимума (оптимумов) в бесчисленном количестве балансов. Этот оптимум Иван Ефремов назвал Аристон в «Лезвии бритвы» или Метрон – Аристон в «Туманности Андромеды».

И была ещё одна важная деталь. Эта колоссальная балансовая система (мироздание) поражена изначальным эволюционным извращением – инферно, которое всё уродует, обрекая всё живое в этом мире на немыслимое страдание. Но об этом мы поговорим позже.

Получалось, что для адекватной эволюции и совершенствования всего, в этом мироздании, нужно уметь находить главные внутренние противоречия любой системы и не пытаться их разрешить, а использовать их в своих интересах. Точнее, в интересах человека, человечества, всего живого.

И было ясно насколько же далеки от этого все мировоззрения, которые современное человечество объявляет высшей мудростью. Что христианство, что буддизм, что индуизм, что коммунизм, что либерализм (список, впрочем, можно продолжать долго) и близко не понимали этой, в общем-то, такой простой вещи.

Если говорить о главных соперничающих на тот момент мировоззрениях – коммунизме и либерализме (напоминаю, я это понял в середине 80-х годов), – то они, как и все перечисленные мировоззрения, ударялись в крайности. И они и близко не понимали, что для того, чтобы создать разумно и справедливо устроенное общество нужно, прежде всего, найти главное внутреннее противоречие человечества.

Между тем, это противоречие тоже достаточно простое и Ефремов между строк дал понять, что это за противоречие. Это противоречие межу личностью и обществом, можно сказать, и между общественным и личным. И, понятно, что либерализм, что коммунизм и близко не учили использовать это противоречие, а пытались его разрешить.

Коммунизм поставил во главу угла интересы общества, провозгласив приоритет общественного над личным. Капитализм, по сути, ударился в прямо противоположную крайность, поставив во главу угла права человека. В то время как нужно было глубоко изучать великое противоречие между личностью и обществом, всё вернее удалять из него элемент инфернального противостояния, и использовать для того, чтобы, что человек, что общество развивались и становились всё совершеннее,… а на высших этапах этой не инфернальной эволюции – всё прекраснее.

Должен сказать, окончательно мне всё это стало ясно в самом конце 80-х годов. «Перестройка» была уже на излёте, всё летело в тартарары, и я оставил карьеру в политорганах Вооружённых Сил и принял на себя руководство райкомом ВЛКСМ во втором по величине городе Карелии. Самое же главное, я полностью согласился с указанным тезисом, и понял что коммунисты, с их принципом коллективизма, не правы.

Но я прекрасно понимал, что в одиночку я не смогу внедрить это мировоззрение в общественное сознание. Книг же об этом, по-прежнему, выходило очень немного, и популярными из данных книг были только книги братьев Стругацких.

И ответа на вопрос: Как быть?! у меня, по-прежнему, не было.

Кроме того, я по-прежнему не знал, кто автор этого мировоззрения, и откуда оно пришло. Было ясно, что не Иван Ефремов; были книги, где оно читалось между строк, вышедшие ещё, когда Ефремов под стол пешком ходил и до его рождения. И это были книги не только советских писателей, были и зарубежные авторы, между строк популяризировавшие это мировоззрение.

Расскажу немного о себе, точнее, о своей молодости, в том числе и в художественной форме. Ещё рассказ интересен тем, что он о том как в моём конкретном случае рухнул и был разбит вдребезги принцип коллективизма

Этот документ в 1987 г. я подготовил для Главпура. Но так сложилось, что он туда так и не попал, удалось обойтись без этого. Тем не менее, документ очень интересный, он о моём исключении из партии. И он, на мой взгляд, многое раскрывает.

Я, в те годы

В партийную комиссию при

Главном политическом управлении

Советской Армии и Военно-Морского Флота

Курсанта 1-го взвода, 7-ой роты,

2-го батальона курсантов Симферопольского

Высшего Военно-Политического училища

Объяснение

Прошло уже четыре месяца, как я написал своё первое объяснение. Через призму времени многое представляется иначе. Кроме того, оно писалось в момент самого большого в моей жизни потрясения. Уже поэтому оно не может быть объективным.

У командования училища создалось впечатление, что они имеют дело с человеком с искажённым мировоззрением, не коммунистическими убеждениями, поставившим всю марксистско-ленинскую теорию под сомнение. В конце марта 1987 года в партийных группах были намечены партийные собрания с повесткой «О повышении личной ответственности каждого коммуниста, за повышение политической бдительности и борьбу с буржуазной идеологией». По поводу моего случая. Правда, они так и не были проведены. Но нужно признать: мне так долго говорили об этом, что я сам частично поверил в подобную чушь и вообразил, что допустил серьёзные теоретические заблуждения, что и нашло отражение в моём первом объяснении.

Однако жизнь идёт вперёд. И пришло время трезво проанализировать обстановку и сделать вывод, что же произошло.

Общественные науки увлекали меня давно, особенно, конечно, это касается истории. Теперь ни от кого не секрет, что в нашей истории есть «белые пятна», причём это касается относительно недавнего времени. Мы начали переход к полной гласности, но ведь он далеко не завершён. А где найти ответы на вопросы, которые мучают? А их много, таких вопросов. Они волновали в период застоя каждого советского человека. И, по сути, все мои размышления, высказывания и записи подчинены одному – чувству большой тревоги за судьбу Родины. И чувству боли, за то, что в стране всё больше накапливаются явления нам чуждые. Вот причины появления второй части моего дневника «Мой взгляд на внутреннее положение в СССР». Это попытка глубже вскрыть причины перестройки в СССР, попытка найти корни застоя в нашей стране и, как для будущего идеологического работника, чётко определить свои позиции в перестройке. Здесь я сознательно пошёл на запись самой различной информации, в том числе и слухов, имея цель выстроить эту информацию в логическую схему, и потом, с ростом своего образования, отметать ошибочное и разбираться глубже в правильном. Говоря проще, это было размышление, а не утверждение. Именно поэтому содержание дневника я держал в тайне. Я не думал, что курсанты взвода, мне неизвестные, способны у меня его выкрасть и тайком прочитать за моей спиной.

Примерно тоже, что и второй, можно сказать и о первой философской части моего дневника, которую я привёз с собой. Слухи о содержании дневника в училище ходят самые невероятные, но его по-прежнему не знает никто, кроме работников особого отдела, и тех, кто выкрал, но они молчат. Кроме того, второй части больше нет, поскольку дело моё в КГБ прекращено, и все документы его касающиеся уничтожены.

Однако, как я уже указывал, у командования училища другое мнение. Исходя из него, моя деятельность после апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС и ХХVII съезда партии истолкована как политически вредная. Основанием для такого толкования стали некоторые мои, сказанные в полемике, фразы и записанные особым отделом. Всё дело в том, что эти высказывания были представлены как мои убеждения.

Будучи сторонником полемики, я спорил часто. И бывало, что в горячности не находил верных слов, для выражения верных по сути мыслей. Так появились мои высказывания: «Демократия есть только на словах», «Нужно посеять сомнение в правильности политики правительства, это поможет избежать многих ошибок», «Есть опасность перерождения строя», «Правду в советской печати писали не всю и не всегда».

Но командование настолько глубоко уверовало в то, что это мои убеждения, что их не удалось переубедить и начальнику особого отдела подполковнику Чернеге, неоднократно приезжавшему в училище и пытавшемуся правильно освятить положение дел.

Эти мои высказывания охарактеризованы парткомиссией как антипартийные. В то время как в особом отделе им дана другая оценка: политически неверные, ясно, что между тем и другим огромная разница. Рождается вопрос: Почему?! Ответ ясен – высказывания были интерпретированы неверно. Исходя из этого, напрашивается вывод: нужно дать объяснение отдельно, по каждому высказыванию. Вот они:

– «Демократия есть только на словах» – причиной этих слов стали размышления о необходимости демократизации нашего общества. Сам я не припомню при каких обстоятельствах это сказано, но ребята говорят, что сказано это было между прочим, мимолётом. И возможно я их даже не заметил этих слов. Не секрет, что процесс демократизации начатый ХХ съездом КПСС затормозился, а затем пошёл вспять. В то время, когда все документы, в период застоя изображали у нас в этой области большой прогресс, демократический централизм всё больше приобретал черты «централизма бюрократического». Дошло до того, что на коллегиальность и выборность стали смотреть как на что-то лишнее, мешающее делу. Вывод прост – в этом вопросе мы имели серьёзное расхождение между словом и делом.

Высказывание, безусловно, максималистское. Но где его антипартийность? Считаю здесь верной точку зрения особого отдела.

– «Нужно посеять сомнение в правильности политики правительства, это поможет избежать многих ошибок». – Слова настораживают! Но зачем понимать эту фразу чуть ли ни как призыв к антисоветской пропаганде? Мы здесь имеем опять же нередкое для спора неверное выражение мысли. Сомнение, безусловно, ни к чему. Да, оно полезно. Поскольку может помочь исправить ошибки, допущенные на пути, избежать новых. Но оно может перейти в застойную болезнь, разрушающую разум. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мысль была другой. Пропаганда не может только давать ответы на вопросы. Она должна уметь будить мысль, заставлять думать самостоятельно, оставлять простор для мышления. А для этого нужно уметь вопросы ставить, не давая окончательного ответа. Подходить проблемно.

– «Есть опасность перерождения строя» – это высказывание легче всего было представить как антипартийное. Программа партии определяет чётко: «Победа социализма в СССР полная и окончательная». В свое апелляции я написал: «Устав и программа партии для меня святыня». Написал искренне. Так что давайте не спешить с выводами.

Фраза действительно была бы антипартийной, содержись в ней призыв к ликвидации социалистического строя в СССР. Но что антипартийного в тревоге за судьбу Родины?!

Мне, к сожалению, здесь трудно объяснять, поскольку ни я, ни мои товарищи не помнят, при каких обстоятельствах мною была высказана такая мысль. Более того, такого высказывания вообще не помнит никто. Но я много размышлял над положением сложившимся в СССР на рубеже 70—80 годов. Не скрою, приходила мне в голову и такая мысль. И, тем не менее, свои размышления я антипартийными не считаю, готов подвергнуть их огласке и ответить за них. Вот они:

Экстенсивный путь развития привёл, в конце концов, к нарушению экономических законов социализма, рост заработной платы обогнал темпы роста производительности труда. Возник «неотложный спрос», способствующий росту нетрудовых доходов. В конечном итоге в нашем обществе появляются миллионеры, незаконно нажившие свои состояния. Сильно расширился паразитический элемент.

Процесс застоя не мог не коснуться партии. Мы имели перерождение ряда партийных руководителей. Причём, это процесс происходил в масштабах ЦК компартий некоторых республик.

Силы инерции и торможения стали реальным фактором. Возник целый механизм, тормозящий наше движение, не дающий двигаться вперёд. Страна оказалась в состоянии застоя и спячки, чреватом закостенением общества, социальной коррозией.

Что происходит?! Куда мы шли?! Возникали у меня вопросы. Вот здесь, среди прочих, приходила мне в голову и такая мысль. Мысль! Но не заключение! Источник её – боль и тревога, а не предубеждение против социализма, ревизия современной действительности.

Верный вывод сделан в газете «Правда» за 27 марта 1987 года, членом-корреспондентом АН СССР Волобуевым: «На рубеже 70-80-х годов сложилась тревожная для исторических судеб нашей Родины, как социалистического государства, ситуация».

Вот мои размышления, судить их не мне.

– «Правду в советской печати писали не всю и не всегда». – После урока правды, вывод о котором бы сделан на ХХVII съезде КПСС, это высказывание представить антипартийным труднее всего! Однако сумели, полностью извратив его суть – увязали его с чернобыльской трагедией. Что и как было сказано на деле.

– На секретном занятии по фортификационным сооружениям один из преподавателей нашего училища остановился на событиях имевших место, при аварии на четвёртом энергоблоке Чернобыльской АЭС.

Он подробно рассказал, как давление пара сорвало крышку реактора. И о возникшей грозной ситуации. Положение стало критическим. Ядерная реакция из медленной могла перейти в быструю, реальной стала опасность ядерного взрыва. Далее он сказал: «Произойди взрыв, его мощность была бы 30—40 килотонн».

Позже, в обсуждении с товарищами, я сказал, что если цифра соответствует действительности, её не опубликуют в открытой печати. Далее я сказал, что правильно сделают. Причины, думаю, не нуждаются в объяснении.

Есть ещё одно моё высказывание: «Нужно слушать передачи западных радиостанций». Это высказывание сказано не по горячности. У меня действительно было такое мнение. Я полагал, что убеждённому человеку не опасно их слушать, зато это поможет составить более полное мнение о врагах. Идеологическим работникам же, полагал я, их слушать необходимо. Как же опровергать клевету даже не зная её?

Более того. Мне представлялось необходимым ввести на старших курсах политических ВУЗов Министерства Обороны СССР специальный курс контрпропаганды. Где, в ходе лекций, помимо прочего, прослушивать записи и прямую трансляцию передач западных радиостанций. А затем, под руководством опытных специалистов, на особых семинарах, обсуждать содержание этих передач. С целью приобрести практические навыки контрпропагандистской работы. Очевидно, моё мнение было ошибочным, но оно не было антипартийным, как мне заявляли.

Особое место в предъявляемых мне обвинениях, занимает такое. На третьем курсе я, споря с несколькими своими товарищами, высказал мысль, что А. Македонский, Ю. Цезарь, А. Гитлер, Наполеон Бонапарт гениальны, поскольку они смогли выделиться из масс, увлечь их за собой. Причём, в этом вопросе я подчеркнул, что это ни в коей мере не оправдывает их преступлений.

Тогда я ещё не знал определения понятия гений – человек внёсший большой вклад в ускорение научно-технического и социального прогресса. Впоследствии я обратился за разъяснениями на кафедру марксистско-ленинской философии к нашему преподавателю полковнику Дунаевскому. И он мне объяснил, в чём моя ошибка. Они не гениальны, поскольку гений должен иметь положительную направленность, а являются историческими личностями. Все точки над «i» были расставлены. С тех пор прошло более года. И вдруг об этом споре вспомнили. Но как! Его суть была невероятно извращена, из контекста было вырвано только одно: «Он сказал, что Гитлер гений! Он возвеличивает Гитлера!». Далее, началась безобразная спекуляция на лучших чувствах советских людей.

Зачем?!

Кому нужно всё ставить с ног на голову?!

Зачем так чудовищно извращать чисто теоретический вопрос?!

У моей матери в годы войны погибло два брата, это издевательство, как над её чувствами, так и над моими. Причём, это обвинение было везде главным против меня.

Кроме того, что обращает внимание. Везде была проведена прямая параллель между моей полемикой в кругу товарищей и моей будущей работой. Никого не смутили даже отзывы о моих стажировках. Неужели же не ясна разница уровней между солдатской и курсантской аудиторией? Или командование считает, что я этой разницы не понимаю?

Да. Дорого мне стоили мои размышления. Моё желание мыслить нестандартно. Творчески подойти к вопросам истории и современности. Никогда не ожидал, что такое возможно в наше время. О какой ревизии марксистско-ленинской теории, вообще идёт речь? Ведь ревизия – это сознательное извращение с враждебной целью.

Неужели мы забыли уроки 1937 года?! Нет, ни смотря ни на что, я никогда не поверю, что между 1937 и 1987 годами, есть что-то общее, кроме трёх цифр.

Считаю моя вина и очень серьёзная в другом. Дело в том, что на собрании партгруппы взвода большинство моих товарищей проголосовало за моё исключение, только двое – против. Правда, на партсобрании роты их было уже шесть. Но сути это не меняет.

Вина тому, мой индивидуализм, а не антипропаганда, как пытались изобразить. Причин появления у меня такой отрицательной черты характера ряд, и они как объективны, так и субъективны. Подробнее об этом лучше рассказать устно. Но он формировался много лет, давно я уже понял, что у меня есть такая черта характера, боролся с ней, да видно мало. Перелом наступил только после описанных событий, подтверждение тому – отзыв о моей зимней стажировке.

Нужно сказать, что мнение большинства роты, резко отличалось от мнения взвода. Ребята считали, что виновато отношение ко мне взвода, выражавшееся в том, что большая часть коллектива взвода, постоянно стремилась меня унизить. Но, очевидно, ситуация всё же другая. Прежде всего, виноват я сам. В том, что на младших курсах, не умел как следует за себя постоять, в том, что не ужился с коллективом, в том, что в спорах выглядел не сдержанным и не скромным.

На этот момент уже указанно в моей апелляции. Я повторяю – для меня это урок на всю жизнь. И за это готов нести строгое наказание.

Но мои попытки объяснить это командованию не увенчались успехом. Меня или не поняли, или не захотели понять. В КГБ это поняли ещё до встречи со мной. Для этого нужно только почитать мой дневник, хотя прямо там этого не написано.

Командование же сделало упор на другое. На мои «не наши» убеждения, не позволяющие мне быть коммунистом. И на то, что мною занимался особый отдел. Причём, делалось это настолько неприглядно, что об этом нельзя ни рассказать.

Началось заседание парткомиссии очень своеобразно. Как только было зачитано моё персональное дело, в парткомиссию поступил вопрос от майора Говорова: «Где медицинское заключение психиатра?!». Далее мне пришлось услышать: «Вы поставили всю марксистско-ленинскую теорию по сомнение!», «Я думал, вы ничего не понимаете, а вы, оказывается, ещё и разбираетесь в этих вопросах!», «Товарищ курсант, я не верю, что вы не думали, что говорили! Вы каждое слово своё продумывали!», «Что с ни возиться?! Ясно уже всё!», «Что ясно, это само собой, интересно просто!», «Нужно записать в протокол, что он исключён не за политическую близорукость, а за дискредитацию звания коммуниста, и антипартийные высказывания!».

Причём, делалось это в неприглядной форме, члены парткомиссии перебивали и меня, и друг друга. Мне пришлось, чуть ли не закричать: «Дайте мне, наконец, слово!». Только тогда слово мне предоставили. Но что я мог добиться в такой атмосфере?!

Последним стало заявление полковника Неткачева: «Он профилактирован особым отделом. Это первый в истории училища случай. Это позор нашего училища! Разве может быть политработником человек, который был профилактирован?!».

На основании шести неправильно истолкованных высказываний я был исключён из партии.

Что здесь важно. Это заявление полковника Неткачева от начала и до конца не соответствует действительности. 11 апреля сего года, я встретился с начальником особого отдела подполковником Чернегой и попросил разъяснений. Наш разговор продолжался около двух часов. Вот, что я узнал.

Во-первых, случай далеко не первый, и полковник Неткачев не мог не знать об этом.

Во-вторых, профилактирован я не был. Факт бесед со мной в органах госбезопасности не является фактом профилактирования. И в профилактике я не нуждался, поскольку мои убеждения наши, советские. Далее подполковник Чернега сказал мне официально: «Больше никогда особый отдел не будет иметь к тебе никаких претензий».

Вывод из вышесказанного напрашивается сам собой. Либо полковник Неткачев не разобрался как следует в сути моего дела, либо, по неизвестным мне причинам, пошёл на сознательную ложь.

Кроме того, есть искажения и в моём персональном деле. И мне неизвестно, устранены они или нет.

Много думал над причинами, так невероятно извратившими всё дело. Их много, и дело сложное. И всё же главную причину, наверное, назвал В. И. Ленин в своей работе «Интернационал молодёжи». Он писал: «Нередко бывает, что представители поколения пожилых и старых не умеют подойти как следует к молодёжи, которая по необходимости вынуждена приближаться к социализму иначе, не тем путём, не в той форме, и не в той обстановке, как её отцы».

В. И. Ленин, ПСС т. 30, с. 226.

Выше Владимир Ильич Ленин писал: «Таким людям надо всячески помогать, относиться как можно терпеливее к их ошибкам, стараясь исправить их постепенно и путём преимущественно убеждения, а не борьбы».

И ниже: «Без полной самостоятельности молодёжь не сможет ни выработать из себя хороших специалистов, ни подготовиться к тому, чтобы вести социализм вперёд».

Гению Владимира Ильича Ленина воистину никогда не перестанешь поражаться. Он можно сказать знал, и обо мне, и о всех нас. Из глубин времени он дал мне главную поддержку, дал силы бороться. Никогда я ещё не читал Ленина с таким удивительным чувством, как эту работу.

Мне же говорят, что я скатываюсь на позиции буржуазной идеологии и провожу ревизию марксистско-ленинской теории. Что я разложу коллектив солдат. Договариваются до того, что я создам антипартийную группу.

Какая чушь! Да. В чём-то я и ошибался, но никогда меня не уводило в сторону от марксизма-ленинизма.

Сейчас очень сложное время. В стране происходят преобразования, которые не назовёшь иначе, чем революционными. В такой обстановке ошибки не только возможны, но и закономерны. Ведь на многие важнейшие вопросы ответов нет. Да и разве научишься когда-нибудь ходить, ни разу не упав?

Так нужно ли тогда так бояться совершать ошибки?! Как думать?! Как работать?! Не ошибаясь. Очевидно, поэтому сейчас ошибаются не только отдельные личности, ошибаются целые коллективы, целые институты.

Так сложилось, что наше поколение вступило в большую жизнь, на крутом её переломе. И, наверное, ему больше чем другим нужно готовиться вести социализм вперёд. Но разве это смогут сделать бездумные исполнители?!

Зачем же?! Зачем?! Отнимать у меня дело, к которому готовился четыре года. Которое люблю. Которое считаю своим призванием. И которое сейчас, наверное, нужнее, чем когда-либо.

Прошу! Дайте мне работать по моей специальности. Дальнейшую жизнь без этого не представляю. Глубоко убеждён, что смогу своей работой доказать, что достоин быть коммунистом.

К-т А. М. Козлович

26.04.87.