Текст книги "Холод, пиво, дробовик"

Павел Корнев, Андрей Круз
Холод, пиво, дробовик

Клондайк

31 декабря, канун Нового года

От Лазурного Солнца до новогодних праздников проходит всего ничего, да еще в промежуток католическое Рождество втискивается. Что это означает конкретно? А то, что население Форта, да и не только Форта, все это время практически не просыхает.

Нет, с Лазурным Солнцем все понятно, на Лазурное все пьют, подчас даже те, кто в остальное время от излишеств воздерживается. Алкоголь объективно помогает в эти нехорошие дни, а непосредственно в самый нехороший час Черного Полудня так и местные медики порекомендуют быть «в дрова», чтобы на нервы и душу так не давило чужеродное. А вот с чужеземным Рождеством понимания уже куда меньше: мы тут при чем? Но для многих оно тоже прекрасный повод продолжить банкет. Просто по инерции, я думаю, не будь нехороших дней перед этим – никто бы так не отрывался. А тут выходит, что Черный Полдень закончился – и сразу же с католиками праздновать пора. Всем поводам повод получается. Поэтому надо быть готовым к тому, что с самого Лазурного Солнца и, пожалуй, до старого Нового года никакой нормальной работы здесь нет. Это если ты хочешь, чтобы кто-то что-то сделал для тебя. Забей и забудь.

Зато в это время много покупают, в том числе и у нас, в «Большой охоте». Поэтому, вместо того чтобы разделять радость с отмечающими католическое Рождество, я сидел больше в своей мастерской, что в подвальчике под магазином, и снаряжал патроны, переставлял ложа, гравировал рамки револьверов и ресиверы ружей, и так до бесконечности. В такой период хороший день подчас способен год прокормить.

Мой партнер по бизнесу чародей Саня – худой, похожий на хиппи парень – в ходе наших недавних приключений пострадал от тяжкого энергетического истощения, так что помогал мне сейчас больше в качестве грубой рабочей силы. Для того чтобы делать свою работу, то есть изготавливать и заряжать амулеты, он еще не восстановился. А амулеты спрашивали постоянно, потому что в прошлом году Саня изобрел «новогодний фейерверк» – такую деревянную пирамидку в проволочной оплетке и со спрятанным внутри хрусталиком, которую стоило воткнуть в снег, отломить колпачок, и она начинала выбрасывать в небо на удивление похожие на настоящие россыпи звезд, потоки искр и даже всевозможных огненных птиц. Игрушка была дорогой при весьма небольшой себестоимости, но обитатели тех же Полян брали ее с радостью, а в этом году так чуть не потоком за ней пошли, но у Сани осталось всего тринадцать штук прошлогоднего неликвида. Обидно.

Как бы то ни было, но народу в магазине хватало, и с восемнадцатого декабря, когда закончилось Лазурное Солнце, и до самого тридцать первого, до кануна Нового года, мы работали без перерывов и выходных. И все равно остались почти что без товара, хоть и с хорошей прибылью. Впрочем, товар в немалой степени разошелся не на подарки, а на «казенные закупки», потому что Патруль и городская СЭС постарались с пользой потратить остатки со счетов, чтобы им в следующем году финансирование не урезали.

Так что утро тридцать первого декабря застало меня сидящим в подвале с чашкой горячего чая с лимоном, а заодно и с кучкой чеков и калькулятором, сводящим графы «дебет» и «кредит» в большой книге, и цифры вызывали некое моральное удовлетворение. Надо только сразу же после праздников чесать за новой порцией товара, а то хоть магазин закрывай. Ну или переводи его в режим работы «мастерская» покуда.

Наверху в очередной раз звякнул колокольчик над дверью, затем едва слышно донеслись голоса – еще кто-то зашел, Саня разбирается. Я глянул на часы – «Центральный городской банк» сегодня до двух работает, и там наверняка будет очередь из таких же, как я, торговцев, и чем ближе к закрытию – тем длинней очередь. Так что если я хочу обналичить чеки, лучше сделать это как можно раньше.

Допив чай, сложил чеки в конверт, а конверт убрал в кожаную сумку на ремне, книгу закинул в сейф, закрыв его и кольцом активировав защиту, взял со стола и надел на плечи, прямо на свитер, «оперативку» с шестизарядным «Ругер Рэдхоук» – относительно небольшим и очень добротным револьвером под калибр .45 «длинный кольт», со стволом в четыре дюйма. Не верх скрытности, разумеется, все равно здоровый револьвер, но из того, что продаю я и что можно считать достаточным для местных задач, – самое компактное. Вообще я наплечных кобур не люблю, из поясной оружие куда быстрей извлечь и навести на цель можно, но только не из-под тулупа. А в тулупе проще именно к «оперативке» дотянуться.

А вот второй ствол – двуствольный «дерринджер» от «Бонд Армз» – пошел уже на пояс, это страховка. Причем заряжен он ружейными патронами калибра .410, оба с зажигательной картечью. А еще у меня с собой нож, а еще амулет от пуль, а еще у меня перстень, от которого включаются все мои сигналки и который распознает меня, а еще один перстень со вшитым «Щелчком» – заклинанием, которое может или с ног кого-то снести, или даже дверь высадить. Зачем это все?

А жизнь тут такая. Да и врагов хватает, так уж вышло. А как мне раз сказали, а я следом не раз повторял, – в Форте у нас разгар девяностых, да еще и с большой примесью магии и постапокалипсиса. Так что вот так и живем. Но я привык. И мне даже здесь не так уж и плохо.

Я посмотрел на лежащий на столе револьвер, такой же «рэдхоук», как и тот, что у меня в кобуре. У этого под стволом нечто вроде трубочки, в трубочке еще один «Щелчок», из деревянного цилиндрика с проволочной спиралькой, подзаряжаемый. Полезная вроде идея – вместо первого выстрела можно попытаться противника вырубить. Ну хотя бы для того, чтобы лишний грех на душу не брать, дать шанс передумать, так сказать, тем более что амулеты против пуль от «Щелчка» не спасают. А если не передумал, можно стрелять уже в неподвижную цель, что намного проще. Однако проблемка с активацией. Давить на торец амулета, как это делается обычно, под стволом неудобно, а дистанционки все оказываются ненадежны. Пусть Саня, как оклемается окончательно, дальше думает. Выводит что-то на рукоятку, например. Под большой или средний палец.

Этот револьвер я убрал в металлический шкаф, сейчас на удивление пустой, и запер его на замок. Взял дубленку с вешалки, накинул, прихватил перчатки и плотную вязаную шапку. Хоть и в машине буду, но… Приграничье, одним словом. В Приграничье холодно. И это смело можно писать с большой буквы. Хо-лод-но. Все.

Когда поднялся наверх, в магазин, увидел там одного Саню, перекладывающего в витрине «своего» прилавка амулеты.

– Что-то взяли? – спросил я.

– Да, женщина «телохранителя» взяла, – кивнул он. – Кстати, она про Милу спрашивала.

– А что за женщина? – насторожился я. – Не ведьма?

– Я ничего такого не почувствовал. Такая… – он чуть запнулся, подбирая слова, – …да вроде самой Милы. Спросила ее, и все.

– А ты…

– А я ответил, что она уехала в Северореченск.

Ну да, так мы и договорились. Почему именно в Северореченск? Потому что так и не смогли придумать, как вообще ее отъезд объяснять. Мила просто взяла деньги из сейфа, ружье, карабин, мой пикап и все свои вещи, извинилась в записке – и укатила. И если учитывать все те события, что творились тогда вокруг нас, уехать она могла по… ну какой угодно причине. Поэтому мы, посовещавшись, решили, что «уехала в Северореченск» – самый нормальный и безобидный вариант. До сих пор о ней не спрашивали.

– Ладно, все правильно, – кивнул я. – Тогда ты на хозяйстве, а я погнал в банк.

– Закрываемся во сколько?

– Да тоже в два, как и все, – пожал я плечами. – Я часов в шесть приеду, наверное.

– А начало во сколько?

– На девять договорились, чтобы к двенадцати в лоскуты не быть.

«Начало» – это мы в пабе у Хмеля собираемся, Новый год встречать. Если в девять за стол сядем, то к полуночи все равно хороши будем, да и не начнет никто в девять, так не бывает, в этот день все раньше начинают, просто в другом месте. Мне вот точно придется хоть по чуть-чуть, но в паре мест принять еще днем. А уж когда закончим… это вообще другой вопрос. Не будем пока им задаваться, ну его. Весело будет, этого достаточно. А завтра все равно бездельный выходной, полечимся.

Так, и еще у меня с собой сумка с подарками заготовлена. Ничего такого особенного, но к празднику я их раздаю всем, с кем работаю. Так, чтобы не забывали просто. Сумка стояла за прилавком, откуда я ее и вытащил.

Через задний ход вышел во двор нашего общего с Хмелем особнячка, вошел в гараж, устроенный в арке, которую я просто с двух сторон закрыл воротами и куда влезало как раз две машины, если впритык ставить. Ближним ко двору и дальним от выхода вытянулся во всю свою немалую длину белый «сабербен», или, как его чаще звали в Форте, «субур». Самая, можно сказать, «пацанская» машина здесь, а я на ней езжу лишь потому, что все местные «субуры» мы с Платоном сюда и притащили. Ну и потому что большой, удобно большой группой выезжать. Вместо колес у него гусеницы – тоже опять же наш товар. И из-за этих гусениц он у меня по городу не ездит. Вроде в гарантии и написано, что ресурс там чуть ли не безграничный, но это на само изделие, а вот как подвеска и прочее среагирует? Так что это для выездов за город по известным делам.

А ближе к воротам стоит красный фордовский пикап F-150 с пятиместной кабиной, который у меня сейчас за разъездной в городе. Вот он как раз раньше на гусеницах бегал, но я их обратно на колеса заменил. Ну и два мешка с песком в кузов закинул, чтобы зад был потяжелей и не буксовал где не надо. На нем я и поеду.

Движок завелся сразу, тут на все машины магические подогреватели устанавливают, а я, пока гараж совсем не задымился, кинулся ворота поднимать.

После Лазурного Солнца наступает если и не оттепель, то какое-то потепление, которое до Нового года примерно и длится. Чуть дольше. Его тут «качелью» называют, потому что в Лазурное Солнце Стужа наваливается на Приграничье изо всех своих сил, словно стремясь успеть выморозить из этой скудной разрушенной земли все, что получится, за время своего бенефиса, а затем она вроде как устает и немного отступает, на пару шагов. Температура падает до двадцати, пятнадцати, а подчас и до десяти градусов мороза, так что вот именно эти дни здесь любят.

Тротуар вдоль дома машинами заставлен полностью, а это означает, что в пабе у Хмеля народу полно. У него сейчас тоже в день выручка как в другое время за неделю капает. Пару машин узнал, постоянные клиенты паба, с кем уже здороваешься. У Хмеля в большинстве постоянные.

До банка от нас недалеко. По Красному проспекту, на котором мы и расположены, никуда не сворачивая, до Торгового угла – небольшой площади, заполненной все больше небольшими магазинами из недорогих. Людей на тротуарах было неожиданно много – видать, обрадовались неожиданному почти что теплу, вот все разом и вывалили. На площади Павших чуть не до небес поднималась невероятной высоты елка, к тому же переливающаяся огнями, осыпающая сама себя искрами, а вокруг ее вершины гонялись друг за другом крошечные разноцветные кометы. Елка была иллюзией, эдаким новогодним подарком городу от Гимназии. Еще одна должна быть у Пентагона, там чародеи Братства расстарались, и еще что-то обычно организовывали ведьмы из Лиги, но в этом году им, похоже, не до елок.

На самой площади выстроили целый детский городок, залив множество горок разной высоты, и сейчас там чуть ли не половина детей Форта собралась с родителями. Ну а ближе к Красному на всякий случай стояли бело-синие «буханка» и «козлик» Дружины, и сами дружинники в толстом зимнем камуфляже стояли там кучей, кажется разливая чай из термоса.

Как-то все мирно очень и вообще на праздник похоже. И музыка играет, все новогоднее на всех языках, что найти смогли, как мне кажется. Вот прямо сейчас – «Let it Snow» Синатры, что я всецело одобряю. Даже настроение поднялось, хоть его и так плохим нельзя было назвать. Все же канун Нового года – это самый праздник из праздников в году. Правда, в Америке я его на Рождество поменял, чтобы от других не отставать, но разницы никакой.

По фасаду «Морга», как без всякого мрачного смысла называли самый дорогой в Форте доходный дом, которым владел маг Гадес, носились гуськом разноцветные огоньки, выписывая банальное «С Новым годом!», и я даже задумался – это сам Гадес организовал? Репутация у него была человека желчного и сварливого, так что если это он всех поздравляет – я сильно удивлюсь.

А вообще, в последнюю пару лет многие начинающие или не слишком удачливые чародеи открыли для себя новый рынок – рекламы и наружного оформления. Не знаю, кому первому пришла в голову эта мысль, но старые вывески на дорогих местах, банальные и скучные, постепенно начали сменяться магическими наворотами, сверкающими, прыгающими и часто убегающими за грань хорошего вкуса, но на фоне той серости и разрухи, что царила вокруг, это было все же очень замечательно. Даже мы с Саней к празднику организовали собственное «светошоу» в витринах нашего магазина. Ну праздник же.

У банка машин хватало, пару я даже узнал, а одной заинтересовался – черным «Соболем» со светящейся, явно колдовской, надписью во весь борт – «Парти-фургон!». Стоял он чуть поодаль, у подъезда какого-то офиса с вывеской «Лимузин-сервис». А что, у нас тут экономический рост, несмотря ни на что, наблюдается, вот и появился спрос. На сегодня у них, я думаю, тоже все заказано. Компаниями, которые хотят всю ночь из кабака в кабак кататься.

Пристроив «форд» рядом с серым «Ландкрузером», в котором я опознал машину Бутакова, хозяина «Водовоза», компании по доставке ключевой воды в дома, я выбрался из кабины, убедившись, что сумка с подарками с улицы не видна, и пошел в банк. Так у меня в машине защита, понятное дело, но сработает она после того, как какой-нибудь дурак стекло высадит. А мне потом его покупай и вставляй, вместо того чтобы машиной пользоваться.

Банк занимал два первых этажа и подвал пятиэтажки и принадлежал, понятное дело, Торговому Союзу – весьма влиятельной в Форте организации, в ряды которой я вежливо отказался вступать, хоть и приглашали несколько раз. Не люблю я вообще никаких ассоциаций и прочего, в рамках которых ты должен жить по чужим правилам. Но там и не настаивали особо. Мой бизнес сколь-нибудь ключевым для Форта не является, цены ничему не диктует, а тем небольшим взносом, который я мог бы платить, можно и пренебречь.

Оружия тут на входе не изымали, вместо этого отделили операционистов от зала стеклом и защитным полем. Людей в зале хватало, но я ожидал худшего. Увидел несколько знакомых лиц, поздоровался. В очереди, в которую я встал, передо мной оказалось трое. И тут тоже никогда заранее не угадаешь, сколько с кем возиться будут. Кому-то, может быть, надо чуток наличных со счета снять, а кому-то сотню чеков депонировать. Главное – я убедился, что Бутаков передо мной не стоит, потому что у «Водовоза» чеков должно хватать. Впрочем, его вообще в зале не было, думаю, что с ним где-то персонально в кабинете работают.

А вообще по публике видно, что все уже закрылись и всем не терпится на работу забить и начинать праздновать. Половина в очереди аж приплясывает.

Повезло, ждать долго не пришлось, очередь дошла быстро, и примерно минут через двадцать я уже вышел из банка на улицу, к стоянке, с облегчением вдохнув приятно неморозный воздух. Двенадцать сегодня на градуснике, это же прямо лафа.

Так, теперь у меня две встречи. Пикап выехал из ряда и, чуть буксанув на укатанном снегу, покатил в сторону Восточных ворот. Тут начало попадаться на удивление много пьяных, идущих компаниями. Дорога в сторону городской промзоны идет, вот и там праздничек отметили, в кругу коллег, так сказать, и уже по домам расходятся. Машин было мало, в этом направлении обычно грузовики с промки и на промку катаются, а они тоже уже работу закончили в основном. А кто-то сегодня и не начинал. Поэтому до поворота на проспект Терешковой я доехал чуть ли не в одиночестве, навстречу буквально три или четыре машины попались.

На Терешковой было чуть оживленней, но все равно – промзона слева, промзона справа, и так до самого Китая, то есть местного Чайнатауна. Первоначально район получил свое название из-за длинной, подъездов в тридцать, слегка изогнутой девятиэтажки – «китайской стены», а потом и сами китайцы подтянулись, облюбовав под жилье запущенный дом.

Откуда в Форте китайцы? Из Города. Город – бывший гарнизонный городок откуда-то из Приамурья в нормальном мире, и там из всех проваливающихся чуть ли не половина китайцы. Поначалу их тут как-то пугались, и они даже свою триаду образовали, но потом улеглось, как это обычно с ними и бывает. Держатся они кучей, в чужие дела не лезут, потом выясняется, что они в сущности совсем не агрессивны, а потом организуется Чайнатаун, куда все едут за китайской едой и всяким прочим. Как и в Форте вышло. А кстати, время от времени заезжаю в маленький ресторанчик «Снежный дракон», где или ем, или беру на вынос в маленьких картонных коробках.

В «Снежного дракона» я сейчас и завернул, с удовлетворением увидев на стоянке защитного цвета «хантер» с номерами Комендатуры. Атаманов уже на месте. Я припарковался рядом, покопался в сумке, выудил оттуда плоскую коробочку, завернутую в подарочную бумагу, и прихватил с собой.

На входе никаких охранников не было, а встретила меня немолодая улыбчивая китаянка, которая здесь всегда встречает гостей. Она меня узнала, вежливо разулыбалась, приняла дубленку и шапку с перчатками, повесив это в маленьком гардеробе. А я прошел в небольшой зал, заставленный резными столами, отделенными друг от друга расписными бумажными ширмами.

Музыка здесь играла отнюдь не новогодняя, у китайцев свой календарь, так что что-то очень глубоко национальное звучало. Людей в зале было немного, пара столиков всего занята, а у окна, читая меню, сидел Атаманов – рослый, жилистый, плечистый мужик моего возраста, в небольших очках в позолоченной оправе. Одет в новый камуфляж из тех, в какой недавно однообразно переодели всех комендачей. Служит сейчас Атаманов военным комендантом Форта, а служил когда-то вместе со мной, только я больше по штабной линии, а он по строевой. Не в Приграничье, понятное дело.

– Привет, – поздоровался я, садясь напротив. – Заказал уже что-то?

– Думаю пока. Привет и тебе. Все, в отпуск?

– Да какой у торгаша отпуск? – сразу включил я режим сироты. – На сегодня закрылся, завтра отдохну, а послезавтра уже и откроюсь. Держи, с наступающим. – Я выложил перед ним на стол коробку. – Перчатки с подогревом, твой размер, из тех, что в Северореченске заказываем. Если с размером накосячил – заменим.

– Спасибо, – кивнул он. – Это тебе, – он придвинул ко мне конверт. – Здесь маршрут твоего «шевролета» по всем КПП. За Рудным его видели в последний раз, за рулем была именно Мила, а вот через погранцов она уже не проезжала.

– То есть или в Песчаном оказалась, или в Лисьих Выселках, так?

С этого перекрестка можно поехать на Северореченск, а можно на Город. Но там пограничников не миновать, а других более или менее крупных населенных пунктов в тех краях нет. Попадаются хутора, но их рассматривать, как мне кажется, смысла нет.

– Скорей всего.

Вообще искать Милу я не собирался поначалу. Ну бросила и бросила, с кем не бывает. А что взяла деньги и машину – так я бы ей и сам отдал, все же давно мы вместе. Ну относительно. Но потом как-то задумался – странно это все, не в ее стиле, как мне кажется. Может быть, что-то случилось?

Если у нее что-то случалось – она обычно мне об этом говорила, так что тоже странно. Но пока я хотя бы не поговорю с ней всерьез – не успокоюсь. Будет грызть мысль о том, что, может быть, она в помощи нуждалась. Поэтому все же решил поискать. Встречу, поговорю, посмотрю в глаза – и уеду, если мы просто расстались. Но обычно такие вещи решаются или разговором, или скандалом, но вот записками – это уже редкость. Не школьники же, взрослые люди вроде как.

Подошла молодая девочка-официантка, спросила на не слишком хорошем русском, что мы будем заказывать. Я поначалу думал не есть, все равно за праздничным столом сегодня налуплюсь, но потом сообразил, что до стола еще очень долго. Поэтому заказал курицу по-сычуаньски, жареные пельмени и хрустящие блинчики с зеленым луком. Порции у них маленькие, так что не наемся, но маяться с голоду до вечера не буду. Ну и по чуть-чуть мы с Атамановым сейчас точно примем, а это делать лучше с закуской.

– Мне все то же самое, – сказал он, отдавая меню.

Ну и водки попросили, местной. Китайцы ее тут настаивают на чем-то напропалую, получается неплохо. Немного попросили – оба за рулем, так, чокнуться в честь наступающего.

– Дружина что-то вроде СОБРа организует, причем довольно большого, – сказал Атаманов, когда принесли водку и девушка налила немножко в две совсем крошечные рюмки, или, скорее, даже пиалки, что ли. – С наступающим.

– Взаимно, – чокнулся я с ним. – Вообще или целятся на кого-то?

– Как тебе сказать, – усмехнулся он. – Нам команда пришла на усиление опорников возле «Черного квадрата». Даже техникой. Общая караулка, ГБР с броней. Но опорники размещаются пока так, чтобы автохозяйство охватывать.

– И мотивируют?

– Официально хотят нас поближе к «Черному квадрату» держать, на случай если там опять какие возмущения. В прошлый раз ведь, к слову, все прохлопали еще и из-за того, что никто не додумался поблизости опорный пункт разместить, только посты выставляли. А что посты? Уроды оттуда повалили и всех снесли. А где посты устояли, так их просто обошли.

Да, про тот бунт уродов, или измененных, как они себя сами называют, в Форте все наслышаны. И проблемы были именно что из-за того, что не хватило времени и подручных сил обеспечить как оцепление гетто, так и отделить его от банд с той окраины. Все превратилось в свалку, и начальство просто ждало, пока костер сам выгорит. То есть, говоря попросту, сопли жевало и на фоне соплежуйства еще и власть делить умудрялось, под шумок устроив практически переворот, как мне рассказали.

Но только причина сейчас не в этом, тут и ребенку понятно. В автохозяйстве наемники Лиги базируются.

– А с Лигой сейчас что?

– Как мышь под веником. – Атаманов откинулся на спинку стула. – Но сам понимаешь. Наемники сидят больше на базе, район почти не патрулируют, там Дружина кругом.

– То есть им скоро предъявят, что они и службу не несут? – усмехнулся я.

– Наверняка. «Черный квадрат» официально хотят передать под надзор Комендатуры.

– А у Лиги там производства мелкие…

Лига оттянула гетто в свою зону как раз в тот бунт, пообещав решить проблемы занятости уродов, чтобы те не только на пособие жили. Вроде бы что-то запустили они по своей линии.

– Раз все городские границы на Комендатуре, то и эта тоже, – пожал плечами Атаманов. – И вообще, на городском совете разговор идет о том, что вся эта ответственность по районам – пережиток прошлого. Делить давно пора по обязанностям.

– То есть дошло наконец, что порядок лучше ментам, торговлю – торговцам, магию – гимназистам…

– Может, до конца и не дошло, но доходит. Просто кто-то в этом приобретает, а кто-то теряет. Лига теряет однозначно. Как Братство потеряло.

– Братство, насколько я помню, просто уцелело за счет того, что отступило, – хмыкнул я. – И ничего, вроде бы в авторитете сейчас.

– Но былого влияния в Форте уже нет. Раньше они на полном серьезе бодались с Воеводой. Воеводу, к слову, как должность отменить хотят. Заменить главой горсовета, а при нем замы по направлениям. Только решить пока не могут, как его выбирать, потому что все хотят что-то приобрести, а вот потерять боятся.

– Если честно, – я покрутил в пальцах маленькую пиалку, – я был бы рад, если бы в Форте за главного стал торговец или технарь. Всему свое время. Нельзя держать мента во главе всего, у него рефлексы неправильные.

Ну и мне эти рефлексы здорово невыгодны. Разрешили бы приобретение огнестрела по вменяемым правилам, как в том же Северореченске, – у меня бы дела лучше пошли.

– Вот эту мысль многие и проталкивают. Все равно все идет к тому, что начнут делить портфели, а не районы. Это же бред, вроде все вполне современные люди, а жить пытаются феодами. Маразм. – Атаманов вздохнул, явно пытаясь задавить всплеск эмоций. – И главное, что все это прекрасно понимают, но… у каждого ведь тут интерес, там бизнес, тут бы лично контролировать хорошо – и в результате шаг вперед и два назад.

Ну, тут он мне ничего нового не сказал, проблема на поверхности лежит. Форт организовался как компромисс между группировками. Пока разговор шел о банальном выживании, группировки поделили его на территории для кормления самих себя. Вот район от нашего здания и до самой городской стены на запад был под Лигой, например. Лига там наводила свои правила, следила за порядком, собирала налог в свою пользу.

Дальше эта схема начала работать хуже. Люди не хотели жить на чьих-то территориях и перебирались к другим. Начались чисто гангстерские конфликты о границах. Были вооруженные стычки и даже почти полноценная война между Дружиной с Гимназией и Братством. Потом самые умные сообразили, что так каши не сваришь, племенная система не может обеспечить выживания вроде бы даже развитого общества. Самым умным оказался Торговый Союз. Деньги любят тишину, так что они первыми начали делать уступки другим группировкам, совершенно добровольно, взамен выторговывая преференции. И в результате даже их «боевая организация» под названием «Цех» превратилась из банды во вполне приличную охрану, даже с хорошей репутацией.

Затем шаг назад сделало Братство, пусть и вынужденно. Они просто съехали в Туманный, оставив в Форте свое представительство и некоторые объекты вроде Колхозного рынка, которыми легально владели как собственники. Ну и договоры на охрану остались. Былой конфликт как-то быстро угас, у Братства остались голоса в совете, а в городе стало еще спокойней.

Еще раньше, причем совершенно добровольно, проявив здоровую инициативу, так сказать, сделала шаг назад Гимназия. Гимназистам не надо было ничего никому доказывать, а вот использовать своих людей в роли «пацанов на раёне» было даже унизительно. Новая их власть, появившаяся как раз после восстания в гетто, даже начала трансформировать свое сообщество колдунов в некое «министерство магических дел», уступая территории в пользу функций, преференций и голосов.

На фоне всего этого вроде бы не совсем пропорционально начала развиваться Дружина, и это даже стало внушать беспокойство, но тут вмешалось что-то еще. Дружина получила, кажется в компании с Гимназией, толком это так никому и не известно, доступ к каналу в нормальный мир. Не такому каналу, через который я провалился сюда и через который Платон таскает наш товар, а какому-то серьезному, на промышленной прямо основе. Но у тех, кто забрасывает «гуманитарную помощь» с той стороны, тоже появился свой взгляд на то, как тут должно быть все устроено.

Конфликта там не было, я думаю, там опять же люди взрослые и не совсем тупые, но Дружину все же подвинули в сторону чуть более пропорционального присутствия в городских делах. Как? Достаточно просто, и притом необидно.

Ее подразделения, такие как погранохрана, Комендатура и Патруль, получили другой статус. Если раньше был Воевода, под ним Дружина, а в ней на правах отделов перечисленные, то теперь структура сменилась. Во главе оставался все тот же Воевода, но и менты, и военные, и все прочие подчинялись ему теперь напрямую, как отдельные ветви этой самой структуры. Вроде разница и небольшая, но это только на первый взгляд, потому что раньше ментовское начальство умело и старательно перекрывало кислород всем потенциальным конкурентам, а вот Воевода, как главнокомандующий, этим не баловался. Ему ведь по большому-то счету все равно, ему лишь бы работало. Более того, ему самому подобная сбалансированная система была выгодней: подсидеть сложней.

То есть и Дружина на самом деле сделала свой шажок назад… в одном месте, а в другом – вперед. А именно – она начала переводить на ментов охрану порядка во всем Форте, чем резко ужала кормовую базу тех, кто в новый порядок вживаться не хотел.

Среди таких нехотящих крупных игроков, кроме Лиги, не оставалось уже, и ей сопротивляться объединенным силам всех остальных группировок становилось все трудней и трудней. Сделай ведьмы шаг назад – и они превратятся в городской минздрав и собес одновременно. Будь они умными и практичными – и согласились бы, это ведь не так плохо. Спокойная жизнь, гарантированная прибыль, бюджетный поток, а врачевать они и вправду умели лучше других, тут две трети лекарств и три четверти методик от них идет, но косность мышления включалась. В результате Лига пошла на конфликт, не осознав того, что ее к этому подталкивают, но затем неожиданно решила поднять ставки до запредельных, переведя в свое ручное управление всю энергетическую защиту Форта, – и проиграла. Пусть это пока официально не подтверждено, но исход конфликта уже ясен.

Тут я бы раскланяться должен, но только о моем участии в этом всем и Атаманов не знает, так что раскланиваться не буду. В общем, мы нашей теплой компанией неожиданно для самих себя и всех остальных зловещие планы сорвали, оказавшись не в том месте и не в то время. И им сейчас, я думаю, не до активности. Но черт этих ведьм знает, что им там в голову придет. Пока они успешно доказывали, что логикой пользуются не всегда.

Тут принесли еду, и мы вновь разлили настойку из маленького фарфорового графинчика в пиалки. Чокнулись, выпили.

– С боевой подготовкой что там у вас? – спросил Атаманов.

– Провел первое занятие, народ в Резерве больше толковый. Система ручного подбора сработала. Патрульное начальство относится с полной серьезностью. Им плохо, поди, на свои задачи того же Диего и Айболита заполучить?

– С февраля вас начнут понемногу привлекать в помощь Патрулю за стенами, так что готовьтесь.

– Я в курсе, Лихачев уже довел. Праздновать где собираешься?

– Дома. Гости будут, товарищи придут.

– А то мог вас с Наташей пригласить к нам присоединиться.

– У Хмеля же будете?

– Ну а где мы еще можем быть?

– Нет, мы уж по-тихому отметим. – Атаманов засмеялся и схватил с тарелки один блинчик. Завернул в лист салата, макнул в прозрачный оранжевый соус, с удовольствием откусил.

– Да и мы вроде буянить не собирались.

Буянить не собирались, но по всему чую, что наберемся всерьез. Как-то не отошли еще после тех приключений, душа праздника ищет. Так что Атаманов прав, да и я знал, что не придет. Жена у него женщина спокойная и семейная, а у нас там какое-то собрание авантюристов.