Текст книги "Ар-Деко"

Вообще у него в магазине телефон есть, можно заранее о визите договориться, да вот не хочется заранее. Это не очень хорошо, когда тебя в таких делах кто-то не просто ждет, но еще и может кому-то предложить подождать тебя вместе. Людям Антенуччи, например, если вдруг прослышал о награде.

Поэтому я лишь молча кивнул и тихо проскользнул за дверь, которую Том для меня отпер.

– Можешь через магазин уйти, просто засов сними. Осмотрись сперва только, – шепнул он.

– Я понял.

Дверь за мной закрылась, я остался один в темноте, в окружении смутно видимых пылесосов на полках. Нагнувшись, я подкрался к витрине, выглянул через стекло из-под наклеенного рекламного плаката, гарантировавшего, что с пылесосами «Софтвинд» справится любая женщина.

Машина. Чуть дальше по улице, у входа во двор, но в машине никого не вижу. Не знаю, сколько людей приехало, но они все пошли к Тому, похоже.

Тихо отодвинул хорошо смазанный и почти бесшумный засов, приоткрыл дверь, огляделся. Да, никого, переулок пуст, лучше идти прямо сейчас. Тихо наружу, придержать дверь, чтобы пружина ею не хлопнула. Вот так, нормально. И по переулку в сторону от Костюшко, опять в обход.

Машина оказалась четырехдверным «Плимутом», вроде бы серым, но сейчас уже темно, а именно в этом месте света мало. В салоне и вправду никого нет, от мотора тянет теплом. Точно, это как раз визитер Тома или визитеры на ней подъехали. Ну да ладно, мне главное ни с кем лишним здесь не встречаться. Так что я прибавил шагу и направился дальше, вдоль по переулку, где светилась вывеска маленького бара, неоригинально для этих краев называвшегося «Пирамида». Чуть дальше по улице какой-то человек в кепке набекрень шел, заметно покачиваясь, как раз из бара, наверное, а больше и никого. Слышен шум со стороны главной улицы, где-то женщины переговариваются на польском – наверняка из окна в окно, судя по тому, что так громко, еще пахнет жарящимся луком откуда-то.

Человек в светлом костюме и панаме-федоре вышел из бара неожиданно, прямо мне навстречу. Коренастый, смуглый, со смешно оттопыренными круглыми ушами, почти на которых сидела низко надвинутая шляпа. В руке несколько пачек сигарет – он за ними, наверное, в бар и забегал. И сигарета в углу рта. Типаж самый гангстерский, тут не ошибешься.

Человек глянул на меня, я же сделал вид, что не обратил на него никакого внимания, просто пошел дальше быстрым шагом. А затем, через несколько секунд, к моим шагам присоединились другие, громко топающие каблуками об асфальт. Ему в эту сторону или он за мной?

Шаги сзади ускорились, ну и я тоже прибавил шагу. Как-то мне не нравится это все, если честно.

– Эй ты! – окликнули меня сзади. – Стой, подожди меня!

Американисто звучит, а вот выглядит он скорей как… ну да, как сицилиец, например. Или другой южный итальянец. И нажим в голосе профессиональный, вроде как «бойся меня». Но я ждать никого не стал, равно как и оглядываться, а просто перешел на легкий бег.

Обогнал пьяного, который даже головы в мою сторону не повернул, но обдал таким запахом спиртного, что я, несмотря на обстоятельства, успел поразиться.

Если за мной человек Антенуччи и он меня узнал, то мне совсем не нужно, чтобы кто-то запомнил, что меня можно искать через Тома. Нет, меня так просто не найдешь, и Том понятия не имеет, кто я такой, но ведь если потрясти Тома как следует, а эти ребята вытрясти могут и душу из черта, то от него можно узнать о том, что я могу прийти опять, за ответом. И еще Том может пообещать дать знать кому надо, если я появлюсь тут снова.

Поэтому бежал я не очень быстро, а так, чтобы человек в светлом костюме, с виду не слишком приспособленный к бегу, все же от меня не отставал совсем, видел меня впереди. И он видит, я услышал ругательство, а шаги затопали чаще. Как можно дальше его увести, чем дальше – тем лучше, туда, где те или тот, кто приехал с ним на «Плимуте», не смогут к нему присоединиться.

Только куда? Куда-нибудь в подворотню – подворотен тут много, правда, я не знаю, что в какой находится, как бы не загнать себя в ловушку или туда, где женская компания вышла посидеть вечерком во дворе. Район тут жилой…

Одна подворотня слева – там ворота, калитка закрыта. Вот задняя аллея, но в ней фонарь яркий светит – тоже плохо, и вообще пока близко от того места, с которого он за мною погнался. Вон еще подворотня справа на этот раз, но за ней дворик какой-то крошечный и множество окон в него… дальше, дальше. И пусть он разозлится и запыхается.

– Стой, ублюдок! – А дышит-то уже запаленно, тяжеловат он бегать, комплекцией вроде тумбочки и брюхо заметное. – Стой, я тебе кишки выпущу! – Ну да, самое правильное обещание для того, за кем гонишься.

Вон опять задняя аллея, и вроде темная, и вход в нее темный, фонари далеко. Как раз то, что мне нужно. А ну ходу, мне сейчас отрыв нужен, он все равно успеет разглядеть, как я туда свернул.

Наддал изо всех сил, скорее завалил себя в поворот, чем просто свернул. Вон большой бак мусорный, за ним вообще темень, но он как раз на ту тень и насторожится, поэтому прямо к стене, к самому углу, и пистолет из подмышки в руку, предохранитель сбросить.

Он как паровоз дышит и топает как конь, но ходу не сбавляет. Все, включился у него инстинкт даже не охотника – охотники осторожные, а бандита, у которого жертва может уйти. Он уже роли в голове поделил: я – жертва, он – хищник. Не думает больше ни о чем. Вот он рядом…

Я сбил его с ног простой подножкой, и он полетел носом вниз на грязный асфальт, а револьвер с пачками сигарет заскользил дальше, с тихим металлическим звоном. А в следующую секунду я оказался у него на спине, сильным ударом прижав его коленом к земле, а мой ствол уперся ему в затылок.

– Не дыши даже.

– Мы тебя кишками твоими удавим! – тяжело, с сипом выдохнул он. – А за это…

– Ты из команды Антенуччи, верно?

– …на фонаре повесим и выпотрошим, ублюдок. Мы те…

Он не закончил, потому что разговаривать я и не собирался на самом деле. Я его даже узнал – он там в низовых мобстерах, наверное, его поэтому за сигаретами и послали. Мне нужно было время, чтобы перехватить оружие в левую руку, выдернуть из-под задравшейся штанины маленький «маузер», упереть его «человеку чести», если его уже в такие посвятили, в сгиб толстой шеи у самого затылка, сбросить предохранитель и нажать на спуск. Хлопнуло совсем негромко, как я и рассчитывал, а тело подо мной тут же обмякло так быстро, словно его от электричества отключили, как Том свои пылесосы. Даже эха никакого не было, словно в ладоши хлопнули.

– Тс-с, – сказал я, обращаясь уже к трупу. – Я, может, и не убийца, но это не потому что не умею, а потому что этого не люблю. А идиоты вроде тебя часто путают вежливость со слабостью.

Огляделся. Так, вон гильза, у самой стены, подобрать первым делом. Револьвер убитого, сигареты – все в помойку, благо рядом. Так, теперь его перевернуть и карманы вывернуть… так, пачка пятифунтовых банкнот в серебряном зажиме… дорогие часы… из ценного все вроде бы. Пусть будет похоже на ограбление. Если и не поверят, то все равно задумаются.

Да, шляпа его, чуть не пропустил, тоже в мусор. Теперь его самого… не измазаться, но крови нет, пуля маленькая, патрон слабый, а умер он мгновенно: сердце тут же остановилось. Его к мусорному контейнеру – пусть найдут как можно позже, уже уборщики. В идеале его бы вообще куда-нибудь вывезти и закопать, но не думаю, что получится, машина в этом месте слишком много внимания привлечет. Да и кто знает, кто тут окажется, когда я на ней подъеду. Так что пусть так.

Тяжелый, черт, даром что совсем невысокий, еле поднял его, ухватив спереди за пиджак и пояс брюк, чуть сам не упал. Перевалил через край мусорки, выдохнул. Все, теперь надо смываться и при этом вообще не попадаться никому на глаза. Шляпу на лоб и все светлые места обходить. И кругами, кругами к стоянке.

В переулках было пустовато, лишь несколько человек встретилось, но никто меня не разглядывал и тревогу не поднимал. Минут за пятнадцать дошел до кинотеатра, где нашел свою машину на прежнем месте в целости и порядке, завел ее и уехал, старательно неторопливо, чтобы вообще внимания не привлекать. По пути в Латинский квартал сделал крюк через совсем чужой район, остановился у очередной помойки, куда и выбросил часы и зажим для денег. Ну а деньги оставил. Не считал, но тут не меньше полусотни фунтов. Будем считать, что убитый мне за труды и нервы заплатил. Проехал потом мимо церкви и бросил их в бронзовый ящик для пожертвований, пусть хоть польза с покойного будет.

Себе такие деньги оставлять не хочется, у «людей чести» все деньги очень грязные. Я, конечно, и сам не ангел, но беру не свое только у преступников и всяких банков, а банки в наше время – преступники почище остальных, Великая депрессия – их рук дело, и мир только сейчас из нее выныривает, так что сочувствия к банкам не испытывает никто. Почему Джон Дилинджер был так популярен? Да потому что грабил банки, изображая из себя джентльмена, и американцы в большинстве своем ему просто сочувствовали. А вот «люди чести» свои деньги выбивают все больше «снизу», отнимая и насаждая пороки. Пусть какой-нибудь бестолковый работяга проигрывает все свои деньги в их притонах, вроде и сам дурак, но если бы не было игр в задних комнатах и подвалах баров, то они бы и не играли, пожалуй. Разве что совсем отпетые. Да и как устроены бордели под покровительством мобстеров – тоже всем известно – натуральное рабство. Про героин я и не говорю. Так что плохие у них деньги, нельзя такие себе оставлять. Нет, понятно, что деньги из сейфа букмекерской конторы такие же грязные, но разница все равно понятна, пусть и интуитивно, верно?

Так что грабить Антенуччи хоть и рискованно, но приятно, тут я должен сознаться. Сам Антенуччи приехал сюда из Нью-Йорка, с целой командой своих головорезов. Давно приехал, так что Маленькая Италия стала его вотчиной почти сразу, как сформировалась. Потом туда подтянулись «люди чести» с Сицилии, пару раз случались войны между «усатыми», как называли коренных сицилийцев, и «американцами». Самого Антенуччи дважды почти взорвали, но оба раза именно в этот момент он почему-то менял планы, так что в первый раз погиб только его водитель, а второй раз посетители его любимого ресторана, родственники которых получили неожиданно щедрые анонимные подарки в конвертах. В него пытались стрелять, на него устраивали засады, но все без толку, все мимо.

Антенуччи вытеснил со своей территории враждебных «усатых», а вместо них с родного острова подтянулись другие, из семьи Кастелламаре, какие с ним общие дела вели по героиновому транзиту. Они признали за ним главенство в Новом Каире, так что дальше война у них случалась только с ирландцами из соседнего района, которых они оттеснили из доков, и сейчас, по слухам, были какие-то проблемы с корсиканцами, которые сами намерены были контролировать поставки героина в Европу, а Антенуччи претендовал на все, на все маршруты.

Ходили слухи, что неуязвимость Антенуччи имеет причиной Камень Силы, большой идеально чистый заряженный бриллиант, который тот не снимал с шеи даже в ванной, и заклятие в нем нацелено было именно на защиту владельца. Заминировали ему машину, а он в последний момент что-то почувствовал и не поехал никуда. Можно в это верить, а можно и нет, но добыть настоящий Камень Силы даже боссу моба не по весовой категории, они все наперечет и предназначены таким избранным людям, к каким нью-йоркскому бандиту и близко не подойти, но все же он противоестественно удачно уворачивался от всех попыток его убить. Лично я все же верю. Настолько верю, что даже мечтал этот камень у него увести – самому бы сейчас очень пригодился, но выходит так, что если камень существует, то он защищает самого себя.

7

На следующий день убийство попало в вечерние газеты, даже с фотографиями. Наверняка кто-то из полиции за мзду малую дал наводку журналистам, и те оказались на месте преступления раньше детективов. Убитый на фото получился каким-то совсем уродливым, но человек, которого застрелили и бросили в мусорный ящик, красавцем точно не должен выглядеть, заодно в статье написали, что звали его Сэмми «Певец» Карузо и был он членом семьи Антенуччи. Впрочем, другая газета последнее утверждение частично оспаривала, написав, что «Певец» в семью не входил, а просто работал на кого-то из ее «солдат». В это я поверил сразу, потому что главный за сигаретами бегать не будет, а мобстеры так и действуют обычно: один член семьи и под ним приближенные гангстеры, которые налог платят, но правами «солдата» не пользуются.

Еще написали, что это могло быть ограблением, что порадовало.

В этот вечер я позвонил Сингеру вроде как по рутинному вопросу, но он ничего по поводу убийства не сказал, из чего мне осталось сделать вывод о том, что со мной никто ничего еще не связывает. Оно и понятно, у Тома меня никто не видел, ему выгодней всего молчать, пока молчать, и для него я вообще парижский «гастролер», то есть вероятность того, что у меня могут быть проблемы с местными мобстерами, очень низка.

Вот если за убийцу «выставят цену», то тогда Том начнет все это обдумывать и может прийти к не нужным мне выводам, что следует учитывать. Но это сомнительно, потому что покойный в иерархии занимал почти что самую нижнюю ступеньку. А вообще удивительно, как он меня узнал – виделись мы всего раз, мельком, когда четверо сицилийцев чуть не перехватили меня на выходе из бара Сингера, но вышло так, что они слишком поздно сообразили, кто я такой, и к тому времени я смылся. Все вышло без беготни и суеты, так что сицилийцы до сих пор не были уверены, что это я даже в первый раз очистил букмекерскую контору, но все же кто-то в списке возможных кандидатур меня упомянул. Сингер божится, что не он, я ему верю – ему с того никакой выгоды, так что на ум приходит пара персонажей, тоже промышляющих взломом. Все же как я ни скрываюсь, но что-то обо мне в этих кругах известно. Думаю, что пришли потрясти такого, а он, чтобы не трясли, меня и назвал. Но явно не меня одного. Теория это все, конечно, но имеет право на жизнь.

Как бы то ни было, газеты я читал уже в «Ритце», куда вернулся еще вчера ночью и даже посидел в баре на крыше, попивая прекрасный коньяк и наслаждаясь видом на ночной центр Большого Каира. А сегодня у меня в планах кинотеатр – премьера, на которую консьерж, довольный щедрыми чаевыми, достал билеты на самые лучшие места, ну а потом как получится. Но никакого отеля «Кайзерин» – по вечерам мы туда не ездим, так что дальше или клуб какой-нибудь, или поздний ужин. В ресторане «Ла Террас», например, что расположился на крыше «Гранд-отеля». Такие места тут вообще популярны по ночам, когда жара спадает полностью и одуревший от дневного зноя город овевает свежий ветерок.

Если сегодня появится серый «Ситроен», то пусть следит, это даже хорошо. Сегодня я выполняю обязанности кавалера дочери вице-губернатора Большого Каира и больше ничем не занят. Это только на укрепление моего образа будет работать, как мне кажется. Тем более что сегодня я забираю Марго из дома, то есть у меня еще и первый визит в нужное место.

Одеваемся формально, то есть «полуночный синий», черный в одежде я не люблю, а этот цвет тоже вполне допустим, даже единственный допустимый, бабочка, костюм с двубортным пиджаком из алафреско, тончайшей итальянской шерсти, в которой в жару легче даже, чем в хлопке. Если отправимся ужинать, то месту придется соответствовать. Тем более есть вероятность увидеть самого лорда Бриггса, а про него говорят, что он человек формальностей, прямо весь из них состоит. Да, туфли отдраили так, что в них смотреться можно.

Пожалуй, поеду я чуть раньше – изображу мающегося влюбленного, а заодно чуть осмотрюсь в доме. Минут на двадцать раньше заявлюсь. Набрал консьержа, затребовал автомобиль с шофером. Вскоре мне перезвонили сообщить, что машина подана, так что мне осталось только спуститься, отблагодарить заботливого служителя, а затем посыльный провел меня мимо распахнувшего дверь швейцара в цилиндре и винного цвета ливрее к белому «Паккарду», у задней двери которого уже ждал шофер в фуражке.

– Добрый вечер, сэр, – распахнул он передо мной дверцу. – Меня зовут Гастон.

У него заметный французский акцент, так что ответил я уже по-французски.

– Добрый вечер, Гастон, – кивнул я, затем, обернувшись, выдал чаевые посыльному.

На заднем сиденье «Паккарда» было просторно, а плюшевый диван оказался настолько мягким, что я в нем утонул.

– Гастон, сначала в «Оазис», резиденцию вице-губернатора.

– Слушаюсь сэр, – ответил тот, захлопывая дверь за мной.

Большая машина тронулась с места мягко, заурчав мотором, как сытый тигр. Или это у меня уже штамп в сознании образовался из-за рекламы «Эссо»? «Вы получите тигра под капотом вашего автомобиля!» Может, и так, но это и не важно.

Гранд-авеню уже заполнилась вечерней волной машин, «Паккард» смешался с потоком. Вел Гастон на удивление плавно, вроде бы и не медленно, но без единого рывка, как и подобает шоферу наемного лимузина. Главное – пассажира не растрясти, он должен чувствовать, что его словно на руках несут.

«Оазис» расположился далеко от Нила, машина поехала из центра на восток. Закончился даунтаун, затем потянулся ряд тесно стоящих городских особняков для тех богачей, кому нравилось жить одновременно и в собственном доме, и близко к центру города. Витрины магазинов сменились высокими заборами из затейливо кованых решеток, а на улице заметно прибавилось пеших констеблей, потому как покой обитателей здесь берегли.

Затем улица превратилась в короткое шоссе, которое и вывело нас к большим воротам со шлагбаумом. «Оазис» – частная территория, в которую ход открыт далеко не всем. В будке у ворот сидел охранник в форме: он сверился со списком, прежде чем пропустить нас. Дальше заборы стали длинней, потому что здесь и виллы больше, и земли вокруг каждой хватает. Вдоль дороги с обеих сторон потянулись стройные ряды аккуратно высаженных пальм. Несколько раз навстречу попались дорогие машины, или лимузины с шоферами, или модные спортивные британские – здешняя публика именно их предпочитает прочим. Все ехали в город развлекаться.

У одного из въездов вдоль стены вытянулся длинный ряд автомобилей, возле которых кучковались курящие шоферы, а из-за стены слышалась музыка. У кого-то прием, похоже. Несколько раз попадались горничные, выгуливающие собачек, обычно сразу по несколько на длинных поводках.

Гастон дорогу знал, оказывается, поэтому вскоре он уверенно повернул машину налево, и через минуту мы оказались в обрамленном высокой живой изгородью cul-de-sac, прямо перед воротами, которые были сейчас гостеприимно распахнуты. «Паккард» заехал внутрь, на разворотный круг у фонтана, обрамленного кустами роз, и высадил меня у высокого крыльца со ступеньками из песчаника.

Дверь открыла молоденькая горничная, поздоровалась, приняла шляпу, после чего передала меня с рук на руки Уилфриду, вышедшему из боковой двери в просторный холл.

– Добрый вечер, сэр! – с некоей даже торжественностью приветствовал он меня. – Леди Маргарет пока одевается, я провожу вас к леди Бриггс.

– Благодарю, Уилфрид.

– Прошу вас, сэр. – Он пошел вперед, к высоким двустворчатым дверям с витражами.

За дверями оказалась огромная гостиная, но Уилфрид свернул левей, попутно сообщив:

– В малую гостиную, сэр.

Малая гостиная была побольше всей моей квартиры в пару раз и напомнила мне холл дорогого отеля – столько в ней было диванов и кресел. Если здесь принимали небольшие компании, тихо, по-семейному, то понятие «небольшой» у владельцев дома сильно отличалось от моего.

Леди Бриггс сидела в кресле у большого камина, в топке которого сейчас стояла корзина роз, и читала книгу, которую, впрочем, сразу же отложила на столик, едва я вошел.

– Роберт, как приятно, – сдержанно, но подчеркнуто доброжелательно улыбнулась она. – Маргарет у себя, она еще не успела одеться.

– Сожалею, что я рано, немного не рассчитал время. – Я поклонился. – Не настолько хорошо знаю город, а шофер довез на удивление быстро.

– Присаживайтесь, – показала она на диван напротив. – Чаю? Уилфрид…

– Никакого чаю. – В комнату вошел высокий, румяный, дородный джентльмен в винного цвета куртке с атласными лацканами, надетой поверх белоснежной сорочки с бабочкой. – Надеюсь, Лилиан, ты нас представишь, а затем, я уверен, молодой человек не откажется от сигары и глоточка бренди в моей компании.

– Аллистер, знакомься, это Роберт Ван Дер Меер, я тебе о нем рассказывала. Роберт, этот ужасный невоспитанный человек мой муж, Аллистер, как вы уже слышали.

– Очень приятно познакомиться, сэр. – Я пожал протянутую руку. – Роберт Ван Дер Меер.

– Я тоже очень рад. Аллистер Бриггс, но я бы предпочел, чтобы вы сменили «сэра» на мое имя. Мне на службе хватает формальностей. Пойдемте со мной, у меня прекрасный бренди в кабинете. Вы курите сигары?

– К сожалению, нет, но если это необходимо…

– Просто выпейте больше бренди. – Лорд Бриггс засмеялся.

Уилфрид последовал за нами.

Кабинет вице-губернатора меньше всего напоминал именно кабинет. Это была «мужская игровая» в смеси с библиотекой и картинной галереей, причем полотна все больше изображали псовую охоту. Огромный стол для снукера, два столика для бриджа, уголок с огромными мягкими диванами и второй уголок, поменьше, с тремя высокими креслами и круглым столиком. В углу стояло большое и очень дорогое радио.

– Играете в снукер? – Барон кивнул на стол. – В гольф?

Стена за рабочим столом была декорирована кубками и клюшками для гольфа.

– В снукере я очень плох, а вот в гольф играю с удовольствием.

– Мы обязательно должны сыграть вместе, Роберт. Прямо здесь, в «Оазисе», прекрасное поле.

– Это замечательно.

– Присаживайтесь. – Барон показал на уголок с креслами. – Бренди?

– Не откажусь.

– Прекрасно!

Уилфрид уже открыл резные дверки огромного бара и выставлял на поднос два широких бокала и бутылку коллекционного «Мартеля». Едва мы уселись, он наполнил бокалы, поставил поднос на стол и бесшумно удалился.

Интересно, где здесь сейф? Наверняка замаскирован, потому что эти железные ящики с трудом вписываются в интерьеры. Может быть, где-то за стеновыми панелями или скорей всего просто прикрыт каким-то из шкафов. И где он может прятать код? Люди редко отличаются настоящей изобретательностью. Чаще всего подобное они прячут туда, куда им проще всего посмотреть. Лорд Бриггс высок и не отличается худобой, то есть наклоняться так, чтобы посмотреть, например, на дно ящика стола, ему трудно. Так что вариант «на чем-то снизу наклеен» следует отодвигать в самый конец списка вероятного.

– Стреляете голубей? Скит?

– Разумеется. Правда, все мои ружья пока в Аргентине.

– Вот об этом не беспокойтесь, я вам обязательно что-нибудь подберу. Есть пара прекрасных «Холланд и Холланд» с регулируемыми прикладами – подойдут почти под любой рост и комплекцию, держу специально для гостей.

Это делает ему честь, такая забота о гостях. «Холланд и Холланд» делают все ложи под заказ в своей мастерской в Лондоне, тщательно вымеряя пропорции покупателя. Половина точности в голубиной стрельбе – это правильно подогнанное ложе.

– Не могу не похвастаться. – Лорд Бриггс указал на полку с призами. – Видите тот кубок справа? Серебряный с черным? Это за победу в Глостерширском турнире.

– Впечатляет, – покачал я головой. – Пожалуй, я не рискну с вами соревноваться.

– Это было давно. – Явно довольный собой, лорд Бриггс рассмеялся. – Сейчас я уже постарел и растолстел, так что победить меня несложно.

– Вес компенсирует отдачу, – засмеялся и я.

Да, сейф наверняка в одном из шкафов. А шифр все же лучше искать или у рабочего стола, или у самого сейфа.

– Да, я заметил. Но возраст снижает скорость. Как вам бренди?

– Великолепный.

– На Шестой улице есть замечательный магазин вин, там можно купить все что угодно, а если знаешь свои предпочтения, то и заказать по телефону.

– Думаю, что мне для начала надо обзавестись местом, куда будут возить заказы.

– Кстати, как у вас дела с Джорджем Махони? Он вам что-нибудь подходящее нашел?

– Мы смотрели четыре места. Два из них очень понравились, но буду смотреть еще. Хочу найти дом своей мечты.

– Да, если вы намерены осесть, а в будущем еще и обзавестись семьей – это важно.

И этот туда же, про семью и планы на нее. То-то он такой дружелюбный и приветливый – леди Бриггс, похоже, сделала мне рекламу. Может даже, незаслуженную и просто излишнюю.

– Были уже в Луксоре?

– Пока нет, но предполагаю побывать. Там интересно?

– Разумеется. Хотя место намного меньше самого Большого Каира. Мне, кстати, придется ехать туда завтра: в преддверии аукциона камней усиливаем меры безопасности.

– Предполагаете наплыв посетителей?

– Конечно. Люди чаще всего гранят камни немедленно после покупки. Да и привязка камня к человеку очень важна – его тогда и сложней украсть, и потом все равно придется приехать с ним в Луксор, а жрецы легко отличат камень с цепью ауры и просто чистый камень. Первый сразу вызовет подозрение, а хороший эксперт еще и узнает, кто был его владельцем.

– Даже так? – сделал я вид, что удивился. – Не знал, что камни так легко отличать.

– На самом деле вес каждого почти что уникален, аукционисты измеряют его до ничтожнейших долей. – Лорд Бриггс с явным удовольствием взялся растолковать мне то, что я на самом деле и так знаю. – Когда бриллиант становится Камнем Силы, его уже нельзя гранить – он потеряет свойства и его снова придется везти в Долину Царей. То есть для мошенников это не то что невыгодно, а просто неисполнимо.

– Вот как? Не знал таких деталей.

– Когда живешь здесь и управляешь тут всем, узнаешь очень много. – Мой собеседник заметно приосанился.

– Нимало не удивлен.

– Вы все же решили здесь поселиться, Роберт?

– Все больше к этому склоняюсь.

Тихо зашел Уилфрид.

– Леди Маргарет готова, она в малой гостиной.

– Пойдемте. – Лорд Бриггс поднялся. – Не думаю, что мое общество так уж интересно, а моя дочь не очень любит ждать.

Уилфрид оказался распорядительным настолько, что «Паккард» ждал нас у крыльца, а Гастон стоял у открытой задней двери. Марго вела себя как примерная девочка и только в машине стиснула мое колено, шепнув на ухо:

– Было бы время, я бы заехала сначала в «Кайзерин».

– К сожалению, не получится, если ты, конечно, не хочешь пропустить премьеру и ужин в «Ла Террас».

– Ладно, мы что-нибудь придумаем.

Автомобиль выехал за ворота «Оазиса» и разогнался по шоссе. На заправке по правой стороне я приметил серый «Ситроен», и когда мы ее миновали, тот выехал на шоссе и пристроился следом, хоть и не слишком близко. Все же неизвестный наблюдатель здесь, никуда не делся. Но пока мне на него плевать, пусть смотрит.

«Придумать», как я и предполагал, ничего не получилось. Из «Вавилона» мы поехали в «Гранд-отель», где важный лифтер вознес нас на крышу, в ресторан на террасе. Множество круглых столиков, каждый с лампой посередине, чтобы создать интимный полумрак вокруг. Швейцар принял шляпу, а метрдотель подвел нас к заказанному мною накануне столику, у самого ограждения террасы, отодвинул для нас стулья, а подбежавший официант подставил еще отдельный маленький стульчик для сумочки Марго.

– Что желаете на аперитив?

Марго попросила бокал шампанского, ну и я решил присоединиться к ней. Метрдотель чуть поклонился, выложил два меню в обложке из толстой тисненой кожи и винную карту.

– Что будешь на основное блюдо? – спросил я, листая страницы. – Рыбу или мясо?

– Возьму мясо, так что выбирай красное. – Она правильно поняла мой вопрос. – На твой вкус.

– Прекрасно, я тоже предпочту мясо.

– Кстати, я от мяса становлюсь иногда сама не своя, – хихикнула она, толкнув носком туфельки меня в ногу под столом.

– Ты всегда такая, зря обвиняешь мясо.

– Это хорошо или плохо? – притворно нахмурилась Маргарет.

– Если бы это было плохо, я давно бы сбежал в Аргентину.

– Тогда не буду считать оскорблением.

Подошел официант с небольшим подносом, выставил перед нами две маленькие тарелочки «комплимента», сказал с сильным французским акцентом:

– Перепелиные яйца с черными трюфелями, в черном же соусе «а-ля Ла Террас».

Увидев еще открытые меню, он быстро удалился, но встал у дальней стены, наблюдая за нами. Ждет, чтобы немедленно принять заказ, едва мы их отложим.

Итак, фуа-гра с желе из красной смородины, а также филе миньон для Марго, салат из спаржи, сыра, миндаля и обжаренной вишни, а также телячья печень Meuniere медленного приготовления для меня. Ну и бутылку шестилетнего «Шато О-Брион». Не хочешь выглядеть как разбогатевшая деревня, – не заказывай старые вина к еде, пусть они и очень дорогие. Не хочешь выглядеть бедным – выбирай хорошее шато.

Официант бесшумно удалился, а я, наконец, огляделся. Зал почти полон, если и есть несколько столиков свободных, то они наверняка зарезервированы. Публика… одинаковая, то есть все больше свет, местный и приезжий. Тот же Антенуччи, сколько бы у него денег ни было, заказать столик здесь скорей всего не сможет. И не станет заказывать, правда, он вообще Маленькую Италию редко покидает. Большая часть посетителей или постоянна, или живет в «Гранд-отеле», или заказ для них, как для меня, например, делает консьерж отеля. То есть человеку не совсем понятному могут и отказать – ресторану совсем не нужно гнаться за расширением клиентуры. Общество в Большом Каире четко и уверенно поделено на разные шестки, и на каждом исключительно правильные сверчки. Ну, или такие, как я, правильными прикидывающиеся.

А вон двое мужчин через столик от нас, тоже у перил. Один молодой, эдакий романтичный красавец, волосы на бриолине, второй заметно ниже, и вот лицо второго показалось знакомым. Где я его мог встречать?

Подали салат. Марго сразу поставили тарелку с готовым блюдом, а мне один официант показал спаржу в лотке, предлагая оценить ее свежесть, а второй сноровисто начал взбивать в судке вилкой соус.

– Побольше соуса, сэр?

– Да, пожалуйста.

Он опорожнил в мою тарелку половину судка, после чего первый ловко покрыл его миндалем и всеми остальными ингредиентами. Третий, подошедший с бутылкой вина, продемонстрировал ее этикетку, дождался кивка и немного плеснул в мой бокал. Я покрутил вино, чтобы оно подышало, вроде как заправский ценитель, понюхал и чуть отпил, заключив:

– Прекрасно.

– Благодарю вас, сэр. – Он разлил вино, после чего вся их компания удалилась.

– Прекрасный вечер. – Я поднял свой бокал, и мы с Марго чокнулись.

Салат был великолепен, но, впрочем, я от кухни «Ла Террас» ничего другого не ожидал. Марго тоже увлеклась едой, даже болтать перестала, что с ней случается редко. После салата принесли еще смену «комплиментов»: на этот раз эльзасскую ветчину на какой-то сложной смеси овощей и слегка политую чуть кисловатым прозрачным соусом. В это время мужчина, показавшийся мне знакомым, поднялся из-за стола, улыбнувшись эдак нежно своему собеседнику, и прошел мимо нас. Тяжеловатое лицо, низенький, широкий в заду, с вихлястой походкой. Я обратил внимание, что его фиалковой расцветки галстук по тону совпадает не только с носовым платком в нагрудном кармане, но и с носками, мелькавшими под чуть вздернутыми брюками.