Текст книги "Комплект книг: Таблетка от страха / Как победить панические атаки. Универсальные правила / Скажи депрессии «НЕТ!». Универсальные правила / Как избавиться от переутомления. Универсальные правила"

То, что страх – вещь иррациональная, я думаю, всем понятно. Страх – это эмоция, а здравый смысл – это не эмоция, а здравый смысл. Поэтому страх – это нелогичная штука. Нам только кажется, что мы поступаем логично, когда действуем по указке своего страха, на самом деле страх и логика – вещи друг другу противоположные. Причем в большинстве ситуаций страх нам только мешает, а ведь это, согласитесь, нелогично – делать что-то и при этом мешать самому себе.

Если бы мы действительно руководствовались в своих действиях разумом, знаниями (включая, например, статистические), умозаключениями, основанными на реальных, не притянутых за уши фактах, то наше поведение сильно бы отличалось от того, которое мы производим, пребывая в постоянном и неотступном страхе. Например, если бы мы не боялись осуждения со стороны окружающих, если бы мы не опасались их какого-то «не такого» к нам отношения, то мы, например, всегда бы говорили то, что думаем, и думали бы то, о чем говорили. А как же редко это случается!

Но есть ли какой-нибудь другой способ понять, что страх – это глупость, кроме сугубо теоретических рассуждений об иррациональности любой эмоции? Есть, и этот способ может стать эффективным средством борьбы со страхом, нужно только уяснить его суть и провести соответствующие мероприятия. Что ж, начнем с уяснения сути.

Вот представьте себе человека, который боится, что о нем кто-нибудь что-нибудь нехорошее подумает. Что, например, начальник его решит, что он плохой работник. А собеседник подумает: «Ну ты и дундук!» А новые знакомые скажут: «Ты всегда такой или придуриваешься?» В целом, конечно, во всем этом нет ничего страшного, если только ты не думаешь, что это катастрофа. Но многие думают, и такие мысли буквально сводят их с ума – они теряют возможность встречаться с другими людьми, работать в коллективе и т. п.

Теперь представим себе человека, который весьма успешен в своих отношениях с другими людьми, но боится, что при неких сложившихся обстоятельствах он не оправдает доверия, не справится с тем, что ему поручено, и его работа не будет выглядеть безукоризненной. Спросите – что в этом страшного? И я спрошу, поскольку даже большой провал – это не катастрофа, а просто поворот судьбы, причем иногда в нужную сторону. Но для некоторых подобные страхи становятся мучительным бременем, от которого невозможно избавиться ни днем и ночью. Они переживают, тревожатся и делают глупости.

Так ли часто в нашей жизни мы встречаемся с настоящими катастрофами? Так ли часто нас подстерегают опасности, что называется, несовместимые с жизнью? Если вычесть не относящиеся к делу сводки новостей, то окажется, что катастрофы – это нечто исключительно редкое. Но мы склонны к драматизации, мы переоцениваем значимость тех или иных событий, а потому живем с ощущением того, что катастрофы в нашей жизни – явление заурядное.

Без всякого преувеличения, наш злейший враг – это драматизация. Мы преувеличиваем тяжесть наших проблем, кстати, именно поэтому мы называем стоящие перед нами задачи этим словом – «проблемы». Любая неприятность способна вогнать нас в самую настоящую депрессию именно потому, что мы склонны впадать в отчаяние, страдать и заламывать себе руки, а также кусать локти и параллельно выть на луну. Как часты в нашем репертуаре восклицания: «Это ужасно!», «Это катастрофа!», «Как жить дальше?!», «Все пропало!» По сути же, это самые настоящие инструкции, буквально вменяющие нам пассивность и бездеятельность. Но при подобной жизненной политике далеко не уедешь.

На самом деле то, что мы традиционно называем «несчастьями», «трагедиями» и «катастрофами», – это просто события, которые разрушают нашу картинку будущего, наше представление о нем, но вовсе не само наше будущее, которого, по понятным причинам, еще нет, а потому и разрушить его крайне затруднительно. Действительно, некоторые события способны существенно изменить наши планы, возможно, вследствие тех или иных обстоятельств нам придется круто изменить и всю свою жизнь. Но, может статься, это и к лучшему! Быть может, засиделись мы в нынешнем своем состоянии, вот судьба и дает нам пинка, чтобы мы начали двигаться.

И если не впадать в панику по поводу разрушенной картины будущего, а просто взять и дорисовать «сломанную» часть? Чем не выход? Чем не решение? Если нас действительно так пугает наше будущее, почему бы не «пробежаться» по нему чуть дальше места «катастрофы»? Ну допустим, вы боитесь, что вас уволят с работы, потому что вы плохой работник, что дальше? Ваша жизнь на этом закончится, вы умрете, от вас все отвернутся, вы будете прозябать в канаве, страдать от голода и нищеты? Или же вы переживете это несчастье, дождетесь подходящего момента и снова вскочите на подножку поезда под названием «Счастье»?

Иными словами, почему бы нам не подумать о том, что будет после того, как воображаемая нами катастрофа действительно случится? Когда мы говорим: «Все, конец!» – то в этом чувствуется безысходность, точнее говоря, мы таким образом формируем у себя ощущение безысходности. Но разве ощущение безысходности – это настоящая безысходность, разве фантазия о несчастье – это по-настоящему полное и беспросветное несчастье? Не сгущаем ли мы краски?

Когда пациентка говорит мне: «Если он меня бросит, это будет катастрофой! Я этого не переживу! Это конец!» Я спрашиваю у нее: «Вы уверены, что это будет действительно конец всему?! Через сколько дней после этого вы умрете?» Разумеется, от такого вопроса люди, как правило, несколько торопеют. В этот момент они понимают, что говорили то, чего на самом деле не имели в виду. И хотя эта женщина не думала о смерти, однако же саму ситуацию развода подсознательно воспринимала почти как физическую смерть.

Страх пытается нас запугать – с этим ничего не поделаешь, на то он и страх. Страх преувеличивает опасность, чтобы мы боялись и избегали ее. Он великий перестраховщик и, наверное, был бы очень доволен, если бы с нами вообще ничего в этой жизни не происходило. Он хочет, чтобы в нашей жизни ничего не менялось, все было как обычно, чтобы не дай бог чего[16]16
  Здесь действует механизм «нарушения динамического стереотипа», мозг боится всего нового и пытается запугать нас, чтобы мы всячески этому новому сопротивлялись. Об этом выдающемся открытии И.П. Павлова я рассказывал уже в книге «Человек Неразумный» («3 главных открытия психологии. Как управлять собой и своей жизнью»).


[Закрыть]. Но, к счастью, жизнь придерживается другой позиции, в противном случае мы бы просто умерли от тоски! По сути, страх в таких случаях нас обманывает, и обманывает по-крупному. Я же думаю, что если он позволяет себе нас обманывать и превращать нашу жизнь в муку, то мы, со своей стороны, имеем полное право «надуть» его.

Итак, техника «надувания» страха!

Упражнение

«СИЛА ЗДРАВОГО СМЫСЛА»

После того как вы выкинули из своей головы все прогнозы, имеет смысл к ним вернуться. Нет, не для того, чтобы сделать их больше или снова им поверить, но чтобы подумать об их состоятельности. Когда мы верим своим прогнозам, они, конечно, кажутся нам состоятельными – пресловутой «правдой». Однако, как только мы с ними «развелись», как только признали их надуманность, имеет смысл задать им трепку, чтоб они и не думали возвращаться. В чем здесь суть?

Страх рисует нам «ужасное» будущее, чтобы мы испугались и немедленно ретировались с места событий, где, как он уверяет, нас ждет сия «катастрофа». Его логика понятна, но если мы начнем бегать от всего и вся, то в скором времени нам просто некуда будет бежать.

Вот несколько примеров таких «ужасов»[17]17
  Эта техника может применяться в случае любого страха, но все-таки она является предпочтительной в тех случаях, когда прогнозируемая опасность не связана со страхом смерти непосредственно. Для последних в первую очередь подходит следующая психотерапевтическая техника.


[Закрыть]. «Я не пойду на свидание, потому что буду выглядеть, как идиотка. Это ужасно!» «Я не возьмусь за эту работу, потому что могу с ней не справиться, и тогда пиши пропало!», «Если я потеряю эту работу, то останусь ни с чем!», «Если я разорюсь – это катастрофа!», «Они могут подумать, что я преследую корыстные цели, что я хочу их обмануть. Меня заподозрят в воровстве! Я с этим не смогу жить!», «Я не стану обсуждать эту тему, потому что они могут принять решение, которое меня не устроит, и – я погиб!», «Если у меня обнаружат такое заболевание, то это конец!», «Если я потолстею хотя бы на килограмм (у меня появится целлюлит, вылезут волосы, возникнут морщины), я буду ужасно некрасивой, и тогда – все!», «Если мне скажут, что я плохая мать (или плохой отец, жена, муж, дочь, сын), я не переживу!», «Если от меня он (она, они) отвернется, то моя жизнь не сложится никогда!», «Если мой брак развалится, это конец!», «Если он мне изменит, я покончу с собой!», «Если так случится, то меня посадят в тюрьму, и тогда…», «Если это произойдет, то я потеряю смысл жизни, и жить будет незачем!»

Во всех этих и подобных случаях, которые, я уверен, знакомы каждому, мы просто не имеем права слушать эти свои «если…». Но что же делать?!

Слушайте внимательно! Мы должны пройти дальше. Представьте себе, что самое худшее из того, что вы себе воображали, случилось. Вы боялись, что вас осудят, – и вас осудили; вы страшились болезни – и она пришла к вам; вы не мыслили свою жизнь без какого-то человека, а он оставил вас; вы тревожились по поводу проблем, связанных с работой и финансами, и все самые драматичные фантазии на эту тему стали явью… Что дальше? А дальше начинайте сами с собой разговаривать…

Спрашивайте себя – что будет происходить вслед за этими «катастрофами»? Вы умрете? Фактически?! Прямо вот так ляжете на пол и умрете, причем сразу, бесповоротно и навсегда?! И что вы думаете – все в миг такой придуманной вами «катастрофы» действительно полетит в тартарары? Как вы себе это представляете?! И что это такие за «тартарары»? А откуда понятие «конца», конец чему – какой-то конкретной проблеме, вам, миру, вселенной? Как вы себе представляете этот «конец»? И что, ничего за этим «концом» не последует?! Так вот все абсолютно и закончится, привет?! И вас это «все» не смущает?! Нормальненько так – «все», «абсолютно», «категорически навсегда» и «поминай как звали»?!

Почувствовали, что вы имеете дело, прямо скажем, с некоторым преувеличением? Теперь не останавливайтесь и продолжайте свою психическую атаку на свой собственный страх, точнее говоря, выводите этого шарлатана на чистую воду. Он морочит вам голову, он говорит вам – «все», «конец», «пиши пропало», «дело дрянь – заказывай оркестр». Но ведь это чистой воды профанация! Всего никогда не бывает – не бывает, чтобы все было хорошо, и не бывает такого, чтобы действительно все пропало. Пропадает, если пропадает, частями, подчас значительными, но что-то всегда остается и жизнь продолжается. Если что-то закончилось, то закончилось что-то, а «конца», возведенного в абсолют, не может быть в принципе! Так что бейтесь за правду, используйте свои интеллектуальные силы, призовите на помощь логику и здравый смысл!

Скажут вам, что вы никуда не годитесь, что вы не нравитесь, что вы некрасивы или несообразительны? Дальше что?.. Помирать? А больше никаких шансов никогда и ни на что? Ну явное преувеличение! Вы и не помрете, и ничего страшного в таком заявлении третьих лиц нет! Это они так думают, и им можно только посочувствовать! А если вы так сами о себе думаете, то это и вовсе никуда не годится! Кто ж будет вам доверять, если вы сами себе не доверяете!

Уволят вас с работы – что дальше? Теперь вы уже никогда больше не сможете работать?! Кто вам это сказал?! Не исключено, что вас сейчас дожидается куда лучшая работа! А не дожидается, вы дождетесь, потому что будете предпринимать попытки, искать, а кто ищет, как известно, всегда найдет! Падать духом запрещается категорически, а никакие жизненные перемены (кроме одной, которая к жизни уже никакого касательства не имеет) не являются приговором.

Или представьте себе, что вы заболели – диабетом, например, или псориазом. Ну и что? Сразу в гроб ложиться? То есть врачей в природе не существует? Лекарства – выдумка, а иные средства лечения – профанация?! И все, видимо, кому поставили такой диагноз, умерли в момент его постановки? Не иначе! Нет, дорогие мои, иначе! Все люди болеют, у всех бывают оказии со здоровьем – это естественно и нормально. В этом нет ничего странного и страшного, а потому болезнь – это не повод для паники, это указание на необходимость проходить терапию.

Теперь давайте возьмем на промывку мозгов развод и девичью фамилию – вам изменили, вас оставили, с вами развелись. Что, скажете, катастрофа? С этим, вам кажется, не живут?! Неправда! Живут, и еще как! А большинство – так еще и не нарадуются потом! Мучил(а), деспотировал(а), счастья не давал(а), а ушел (ушла) – и все?! Да чему – все?! Да ничему, страданию конец – вот что! И почему вы решили, что на нем (на ней) свет клином сошелся? Прямо так вот собрался весь и сошелся на этом субъекте далеко не высшей пробы? Как вы это себе представляете? Вы вообще видели когда-нибудь какого-нибудь человека, на котором весь мир сошелся, причем так, чтобы действительно весь?! Жизнь, дорогие мои, продолжается, и в этом ее здравый смысл!

Так что же такое сила здравого смысла? Страх все преувеличивает, недаром же говорят, что у страха глаза велики! И это не случайно – он должен нас запугать, чтобы мы убежали. В природе, среди животных подобная перестраховка вряд ли может быть избыточной, но в человеческом царстве – это лишнее. Однако же биологический механизм действует и сводит нас с ума. Но, как и все иррациональное, страх лишен смысла, у него есть только внутренняя логика – логика страха. И принцип этой логики прост: «Не лезь – убьет!», а это неоправданное допущение и преувеличение, причем крайней степени.

Если же мы расскажем себе о том, что будет происходить после того, как кажущееся «катастрофой» случится, то глупость нашего страха станет очевидной. Мы его разоблачим! Станет понятно, что есть жизнь после такой кажущейся смерти; т. е. после этой виртуальной, надуманной страхом «катастрофы» небо на землю падать не собирается. Когда же этот вопрос прояснится, то бояться уже будет нечего. Страх потеряет свой контроль над нами, ведь мы будем знать: может, будет плохо, но по крайней мере не смертельно – мы выживем и будем жить дальше, а еще через какое-то время все наладится. Здравый смысл, таким образом, позволяет нам понять, что кажущееся «концом» – на самом деле лишь один из этапов жизни. И он в свою очередь закончится, а потому бояться нечего.

Впрочем, должен сделать еще одну оговорку. Наши опасения, как правило, абсолютно неоправданны, ведь они иррациональны. Страшась, мы просто ткнули пальцем в небо, подумали, что попали (куда только?!), и испугались. В действительности же то, что кажется нам неизбежным, часто и вовсе не имеет никакого шанса! Это только кажется, что неизбежно, и страх (с присущей ему категоричностью) на этом настаивает. Но кому мы будем верить – своему страху или здравому смыслу, тому, кто запугивает, или тому, кто вселяет уверенность? Выбор за нами! И здравый смысл предлагает сделать правильный выбор.

Страх пугает нас тем, что, мол, сейчас все кончится – «каюк, и баста!» Но если не слушаться своего страха, а обратиться к здравому смыслу, то сразу станет ясно: «каюк, и баста!» – это участь нашего страха. Страх преувеличивает, рассказывает нам небылицы, придумывает «ужастики с плохим концом». Если же ты понимаешь, что не только «плохого», но и вообще никакого «конца» не намечается – то твой страх лишается всяких средств воздействия на тебя! Он уже не может сказать: «Не суйся – убьет!», вы его сами в этом случае убьете. И правильно сделаете!

Теперь мы знаем, как бороться со страхом случайности и страхом социальной неудачи, но как бороться с главным врагом – страхом смерти? И хотя лично я думаю, что страх смерти – это чистой воды сумасшествие, поскольку нельзя бояться того, о чем не имеешь ни малейшего представления (как говаривает иногда моя матушка, продолжающая замечательный буддийский род, «а может быть, там даже хорошо!»). Но, как ни крути, кто-то этот страх имеет и этого «не-пойми-что» побаивается, а потому надо и на этот роток накинуть платок. Как же мы будем это делать?

Обычно, когда нам в голову приходит шальная мысль бояться собственной смерти, мы начинаем судорожно искать пути выхода: мы вызываем врачей, спасателей и призвали бы себе на помощь, наверное, даже шаманов племени вуду, если бы это было возможно. Суета возникает в нас невозможная: «Спасите, помогите!»

Теперь для разъяснения механизма, с помощью которого мы победим этот страх, я хочу рассказать вам сказку. Вообще-то она хорошо известна, а потому я позволю себе быть кратким. Итак, сказка дядюшки Римуса про братца Кролика, братца Лиса и смоляное чучело.

Братец Кролик и братец Лис давно не ладили друг с другом. И братец Лис всегда хотел изловить братца Кролика, чтобы и наказать задиру, и полакомиться, соответственно, крольчатинкой. Но затея эта, к сожалению для братца Лиса и к счастью для братца Кролика, не удавалась. Однажды, пребывая в тоске и печали, братец Лис решил смастерить смоляное чучело кролика (творческое, видимо, было у него настроение). Смастерил, потом намазал его черной, необычайно липкой смолой и выставил на дороге. Как раз в это время на горизонте появился братец Кролик, направляясь прямиком на свою погибель. Братец Лис, потирая руки, схоронился в засаде.

– Приветствую тебя, господин хороший! – закричал братец Кролик, едва завидев смоляное чучело.

Чучело, разумеется, ничего братцу Кролику не ответило.

– Я, кажется, с тобой здороваюсь! Что ты не отвечаешь?! – братец Кролик стал быстро выходить из себя. – А ну отвечай немедленно: «Здравствуй, братец Кролик!»

Чучело продолжало невозмутимо молчать, чем не на шутку разлило братца Кролика.

– Ах так! Значит, не хочешь разговаривать! Так получай же! – прокричал братец Кролик и ударил смоляное чучело правой лапой, последняя немедленно увязла в смоле. – Ты еще смеешь хватать меня за лапы! – пуще прежнего разозлился братец Кролик и ударил его другой лапой, а потом еще и ногой.

Короче говоря, уже через несколько секунд он был крепко-накрепко приклеен к смоляному чучелу. Из своей засады появился братец Лис…

– Ну теперь ты попался! – радовался находчивый рыжий охотник. – Теперь я тебя зажарю и съем!

– Жарь меня, жарь, братец Лис! – взмолился вдруг братец Кролик. – Только не бросай меня в терновый куст.

– Ах, ты не боишься, что я тебя зажарю! Ну ладно! Тогда я тебя утоплю! – придумал братец Лис.

– Топи меня, топи, братец Лис, только не бросай меня в терновый куст! – не унимался братец Кролик.

Оторопевший братец Лис стал придумывать новые и новые казни для своего заклятого врага – братца Кролика, но ничто не могло его напугать, на все с охотой соглашался длинноухий хитрец, единственное, о чем он настоятельно просил братца Лиса, – не бросать его в терновый куст. И в конце концов братец Лис сдался:

– Раз ты ничего не боишься и просишь меня, чтобы я не бросал тебя в терновый куст, то, верно, я так и поступлю! Я брошу тебя в терновый куст!

– О-о-о! Только не это, братец Лис, только не это! – молил братец Кролик, но тщетно, братец Лис уже принял решение.

Схватив чучело с братцем Кроликом, братец Лис размахнулся что было силы и метнул его в находящийся недалеко терновый куст. Во время полета чучело отлепилось от несчастного братца Кролика, и тот приземлился в терновом кусте.

– Ха-ха-ха! – прокричал из него братец Кролик. – Какой же ты дурак, братец Лис! Терновый куст – мой дом родной! – и был таков.

Вот такая сказка. И рассказывая ее, доктор Курпатов не сошел с ума. Эта сказка – с намеком. Ведь братец Кролик проделал в этом афро-американском эпосе классическую психотерапевтическую технику «парадоксальной интенции»! Название, конечно, ужасное, но бог с ним, нам важна только суть. Все, чего на самом деле боялся братец Кролик, – поджарки, утопления, повешения и т. п. – он требовал немедленно: «Выньте, положьте!» А вот того, чего он не боялся вовсе, он делал вид, что боялся.

Иными словами, он сделал все возможное и невозможное, чтобы сбить братца Лиса (а на самом деле, если мы рассматриваем эту сказку как метафору, – свой собственный страх!) с толку. Как ни старался братец Лис, он не мог напугать братца Кролика, и тот, конечно, вышел сухим из воды и не опаленным из огня. Поначалу, конечно, сглупил братец Кролик – было дело, но зато потом! Молодец! Страх требует бегства и совершенно не переносит наступления – мощного, я бы даже сказал, нахального и эшелонированного наступления. Когда мы перестаем бегать, у страха просто нет больше шанса, он как паразит – живет только на нашем бегстве. Как только мы переходим в атаку, он буквально лишается жизни, а мы в свою очередь ее обретаем. Так что учимся наступать, дорогие товарищи, учимся наступать!

Упражнение

«СИЛА В ПРАВДЕ»

Прежде чем я огорошу своего читателя шокирующей инструкцией, необходимой для предотвращения всего этого пугливого безобразия, мне бы хотелось сделать небольшое отступление. Верите ли вы в то, что слово материально? Не в том, разумеется, смысле, что им можно воодушевить, обрадовать, ранить, обидеть, и не в том, что с помощью него можно себя настроить или расстроить, а в том, что оно ходит по улицам, делает, что ему вздумается, способно поднять, например, табуретку и шлепнуть ее об пол или о чью-то голову? Если не верите, то нам с вами по пути, нет – пролистывайте эту главу, дискуссии все равно не будет: слово – это слово, и, кроме психологического, никакого другого эффекта ожидать от него не приходится.

Теперь давайте подумаем аналогичным образом о страхе. Если я боюсь умереть, может ли этот страх меня убить?[18]18
  Я опускаю здесь те случаи, когда человек боится настолько, что приводит свой организм в состояние полной недееспособности и умирает, как говорят, от страха. То есть я не беру здесь случаи казуистических смертей и безразмерных, каких-то немыслимых, несовместимых с жизнью страхов. Впрочем, лично я о конкретных случаях таких смертей и не знаю, хотя по роду своей профессиональной деятельности ежедневно наблюдаю великое множество разнообразнейших и сильнейших страхов (так что должен был бы знать, существуй они в природе). Более того, если бы такая смерть была возможна фактически (а не теоретически), то поверьте мне, я бы о ней, учитывая возможности «врачебного радио», знал. И даже больше того скажу: чтобы умирали от глупости – это я видел, а вот от страха – ну ни разу в жизни! Вот вам крест!


[Закрыть] Вот так просто – прийти и грохнуть меня, как профессиональный киллер? Чтобы облегчить ответ на этот вопрос, представьте себе, что вы, выйдя из подъезда собственного дома, испугались падения на свою голову кирпича. Полетит ли он в ту же минуту вам на голову? Я думаю, что вряд ли. А если и полетит, то, вероятно, как раз в тот момент, когда вы совсем этого не ожидаете. Или вот другой пример: вы испугались заражения СПИДом. И вы им уже сейчас заболели? Испугались и поэтому заразились?! Я полагаю, что нет, поскольку для заражения СПИДом нужно очень постараться, одного страха для возникновения этой инфекции явно недостаточно.

Возвращаемся к страху смерти. Вот вы испугались, что умрете. Вы действительно прямо сейчас и умрете? Или же вам придется чуть-чуть подождать? Думаю, что придется подождать. Таким образом, нет ничего страшного в том, что вы решите: «Боюсь помереть – очень хорошо! Не буду бояться, а буду, напротив, страстно желать этого! Хочет смерть заявиться – пусть приходит, милости просим!» Надеюсь, что после всех полученных выше разъяснений вы не думаете, что подобная затея пуста и не имеет никакого смысла.

Разумеется, смерть таким образом вам призвать не удастся (и не надейтесь!), но зато страх окажется в совершенно дурацком положении! Ведь он рассчитывает, что вы побежите, а он поэтому станет только больше. Если же вы вместо того, чтобы бежать, напротив, рассаживаетесь удобненько и говорите: «Пожалуйста, братец Страх, заходите, сделайте одолжение! Что у вас там? Смерть? Очень хорошо! Несите ее сюда, оно нам надо!», то вы тем самым просто парализуете собственный страх!

Нельзя бояться того, чего вы хотите, поэтому стоит захотеть опасности, и страх улетучится. Нельзя бояться того, чего вы требуете, поэтому стоит потребовать опасности, и он ретируется. Наконец, как только вы начинаете требовать от себя помереть немедленно, то сразу же оказывается, что это далеко не так просто, как вы о том думали! И это, наверное, самое важное!

Смерть – это не то, что ходит за окнами и только того и ждет, чтобы ее позвали. Она и сама не стучится назойливо в наши двери (за редким исключением и всего однажды, причем в тот момент, когда этого совсем не ожидаешь). А если ждешь, то, будь уверен, не видать тебе ее как своих ушей! В зеркале же, знаете, видны не ваши уши, а отражение ваших ушей, и они так же отличаются друг от друга – как страх смерти и фактическая смерть. Кроме ошибки восприятия – ничего общего!

Надеюсь, суть этой техники теперь понятна – она в правде. А правда в том, что, боясь смерти, вы не умрете, избавиться же от страха просто – когда он у вас возникнет, потребуйте от себя умереть фактически. Не бегайте от собственного страха: сядьте на диван или лягте, если вам так умирать сподручнее, и попытайтесь умереть. Желаю вам в этом удачи – вы узнаете правду! Вы живете и жить будете, а когда жизнь закончится, вы того и не заметите. Так что не захламляйте голову, у нее есть масса других более полезных способов применения.

Случай из психотерапевтической практики: «Мы за ценой не постоим!»

Сейчас, вероятно, будет полезна небольшая «зарисовка» из психотерапевтической практики. Представьте себе девушку, ее зовут Валентина. Вале 22 года и она уже не жилец, по крайней мере, ей так кажется. Ей выставили диагноз вегетососудистой дистонии, и по два-три раза в день она переживает специфический вегетативный приступ – ей сначала становится дурно, она начинает думать, что сейчас произойдет очередной приступ (т. е. она осуществляет прогнозирование), и ей кажется, что она умрет.

Здесь ей недостает здравого смысла, призванного дать объективную оценку ситуации (последняя состоит в том, что от вегетативных приступов еще никто и никогда не умирал). Страх убеждает ее в том, что этот приступ – последний в ее жизни и роковой. Разумеется, он всякий раз ошибается, но продумать ситуацию с этой точки зрения Вале так и не удается. Более того, прогноз «Я сейчас умру!» делает свое дело: страх усиливается, что влечет за собой характерные вегетативные сдвиги в организме – усиливается сердцебиение, повышается артериальное давление, голова кружится, руки потеют, а ноги сводит[19]19
  Психологическую природу этих абсолютно безопасных для здоровья человека вегетативных симптомов я уже подробно излагал в книге «Средство от вегетососудистой дистонии» («4 страшных тайны. Паническая атака и невроз сердца»).


[Закрыть].

После многочисленных и безуспешных попыток найти спасение у других врачей Валя оказалась у меня на приеме. Мы потратили какое-то время на понимание сути ее заболевания, которое в действительности не является никакой болезнью. И если бы Валя не испытывала страха смерти в моменты своих вегетативных приступов, то и симптомов телесного недомогания у нее бы тоже не было. Поскольку страх не вызывал бы у нее соответствующей вегетативной симптоматики, а иных причин для беспокойства у Вали не было, что ей и сказали до меня несколько врачей, у которых она обследовалась «по полной программе».

Что мне оставалось делать? Как можно было убедить Валю в том, что бояться ей нечего, что от вегетативных приступов не умирают, что все ее симптомы – это только телесные проявления страха, на которых она настолько зафиксировалась, что только их и замечает? Видимо, я должен был показать этой юной леди, что даже если она не будет спасаться от грядущей, как ей кажется, смерти «от тяжелой и непродолжительной болезни», она не умрет. Валя же думала иначе, она полагала, что ее спасение – это вызов на дом бригады «Скорой помощи», которая введет ей спасительное лекарство (этой панацеей был «Реланиум», который является обычным противотревожным средством, а вовсе не каким-то там «сердечным препаратом»).

И мы пошли самым сложным, но одновременно и самым простым путем. Я уложил ее на специальную медицинскую кушетку, попросил закрыть глаза и попытаться умереть. Валя, которая к этому моменту уже легла, мгновенно встрепенулась, вскочила и, глядя на меня безумными глазами, воскликнула:

– Вы что, с ума сошли?!

– Ничуть. Ложитесь и ни о чем не беспокойтесь, – ответил доктор.

– Я не лягу! Мне уже страшно ложиться на вашу кушетку! – запротестовала Валя.

– То есть вы думаете, что все, кто ложится на эту кушетку, неизменно и мгновенно умирают? А тут у меня по соседству коммерческий морг, с работниками которого я нахожусь в преступном сговоре? Так вы думаете? – сказав это, я посмотрел на Валю в упор.

– Ну, наверное, нет… – протянула она.

– Следовательно, нам нечего бояться?

– Но мне страшно! – Валя стояла перед несчастной кушеткой в ужасной растерянности.

– Вот и чудненько, будем считать это обязательным условием терапии. Ложитесь.

Переборов себя, Валя легла.

– Еще не умерли? – доктор проявил надлежащую заботу.

– Нет, не умерла… – протянула Валя.

– А теперь попробуйте… – предложил доктор. – Уверен, у вас должно получиться!

– Ничего у меня не получится! Что вы за чушь такую говорите! – воскликнула Валя, снова поднимаясь со своего места.

– Значит, не получится, говорите?

– Не получится! – твердо заявила Валя.

– Ну тем более, нам нечего боятся! Давайте ложитесь, и без капризов, пожалуйста. Нам пора лечиться уже! Сколько можно!

Ошарашенная Валя снова улеглась.

– Закрываем глаза, – мерно командовал ей я, – сосредоточиваемся на биении своего сердца, пытаемся его усилить…

– Оно усиливается! – Валю объял ужас.

– Ну и хорошо, вы же умереть собираетесь!

– Я не собираюсь! – запротестовала Валя.

– А надо! Сколько можно от нее бегать?! Думаете, что умрете, так умирайте уже! Чего тянуть-то?! – не скрою, в этот момент в моем голосе звучала ирония.

– Вы уверены, что мы все правильно делаем? – Валин голос вдруг изменился, она наконец стала понимать, что мы проводим психотерапевтическую процедуру, а вовсе не собираемся на полном серьезе отдавать богу душу.

– Абсолютно! Ложитесь и ни о чем не думайте. Просто выполняйте все мои указания. Итак, закрыли глаза, прислушались к своему сердцу. Стучит?

С кушетки раздалось растерянное:

– Стучит…

– Очень хорошо. Теперь заставим его стучать так, чтобы оно… Как вы там себе вообразили – лопнуть оно должно или просто остановиться? – мне потребовалось уточнение, ведь всякий человек, страдающий ВСД, имеет в голове четкий план того, как именно он должен помереть.

– Оно должно сбиться с ритма и тогда остановиться, – сообщила Валя.

– Очень хорошо! Так и поступим! Давайте усиливайте его биение и постарайтесь, чтобы оно сбилось с ритма.

Вообще-то, чтобы не смущать Валю, я делал вид, что смотрю в окно, но на самом деле я, конечно, за ней приглядывал. Картина же была такой: сначала Валино лицо выглядело испуганным, потом напряженным (видно было, что она старается усилить сердечный ритм).

– Ничего не получается, – сообщила Валя с кушетки примерно через три или четыре минуты. – Мне кажется, что оно даже медленнее стало биться! – в ее голосе мне почувствовалось даже некоторое разочарование, она поднялась и села.

– Очень плохо! – посетовал я. – Может быть, можно как-то иначе умереть? У вас нет еще какого-нибудь рецепта?

– Я боюсь, что у меня легкие откажут, и я задохнусь… – протянула Валя.

– Очень хорошо! Будем пытаться задохнуться! Ложитесь, закрывайте глаза, концентрируйте свое внимание на своем дыхании и попытайтесь сделать так, чтобы ваши легкие вам отказали.

Нехотя и что-то ворча себе под нос, Валентина улеглась обратно на кушетку. Потом я наблюдал картину, аналогичную прежней: сначала некоторая обеспокоенность, потом потуги, потом ощущение бесперспективности…

– Не выходит? – поинтересовался я после того, как Валя пыталась какое-то время задерживать свое дыхание, а потом снова дышать.

– Нет. Не знаю даже, что такое. Я думала, что, как только это усилить, оно сразу меня и убьет. А тут все наоборот. У вас что, кушетка какая-то волшебная?

– Разумеется, у старика Хоттабыча достал… по бартеру.

Валя рассмеялась. После этого мы предприняли еще две попытки умереть – одну по версии: «Повысится давление, сосуды в голове не выдержат, какой-то лопнет и тогда точно смерть»; другую по версии паралича: «Ноги сведет, потом паралич будет подниматься, ничего нельзя будет сделать, и тогда – смерть». Результаты, как вы догадываетесь, были нулевыми, Валя даже почувствовала себя легче.

На этом мы распрощались до следующего раза, договорившись встречаться каждый день в течение одной рабочей недели. В течение трех последующих занятий Валя «умирала» у меня на кушетке по нескольку раз, точнее сказать, предпринимала соответствующие попытки, причем от раза к разу все с меньшим страхом и все с меньшими опасениями.

На четвертый день она пришла снова испуганной и встревоженной.

– Что случилось? – спросил я.

– У меня был приступ… – с трагическими нотками в голосе ответила мне Валя.

– И что ты во время него делала?

– Я приняла «Валидол», потом еще половинку «Феназепама». Думала еще вызвать «Скорую помощь», но потом само как-то прошло.

– То есть занималась бегом, – констатировал доктор.

– Каким таким бегом? – удивилась Валя.

– От страха своего бегала…

– Ну бегала, – согласилась Валя с виноватым видом.

– Теперь давай ложись, тебе водить! Ты от него бегала, он тебя догнал, теперь давай ты за ним!

– Ну ведь ничего же не получится! – почти взмолилась Валя.

– Вот именно! Когда ты от него – получается, и он тебя догоняет и мучает. А когда ты за ним – у него нет шансов. Ты его догонишь, а окажется, что он – пустое место!

– Так просто?! – тут Валя, кажется, наконец-то поняла странные затеи доктора.

– Да, так просто! Проще некуда! Ты – от него, и он тут как тут. А ты – за ним, и его днем с огнем не найти. Он же страх! Просто страх! Фикция, одним словом!

На следующую консультацию Валя пришла уже сияющей. Предыдущим вечером у нее была характерная продрома, после которой она обычно начинала бояться, прогнозировать свою скорую и неминуемую погибель (по одному из вариантов – инфаркт, инсульт, паралич и удушье), чем, собственно, и навлекала на себя вегетативную бурю. Но теперь Валя поступила так же, как она делала в моем кабинете: она легла на диван и стала пытаться не отставить, а ускорить свою смерть.

Разумеется, у нее ничего не получилось (в смысле смерти, конечно). Смерть не только не пришла ее навестить, но даже и продрома вся вдруг куда-то испарилась. И Валя впервые за все это время почувствовала себя по-настоящему хорошо, но главное – она поняла, что вся проблема в страхе и если не позволять себе бегство, а напротив, активно наступать, хотеть того, чего ты боишься, то страх исчезнет.

Вот и вся история. Как там поют в пасхальную литургию?.. Смертью смерть поправ и жизнь даровав! Очень правильно сказано!

ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗАДАНИЕ