Текст книги "5 судьбоносных вопросов. Мифы большого города"

Где справедливость?

– Вопрос в том, как нам ко всему этому прийти. Хотя бы как захотеть думать в эту сторону? Ну не желают люди разбираться и прилагать даже крошечные усилия к тому, чтобы понять других!

И я рассказываю Андрею свою грустную историю.

Ко мне приехали дальние родственники из глубинки на заработки, несколько месяцев не могли нигде устроиться – везде их то зарплата, то жесткие условия работы не устраивали. Все это, конечно, сопровождалось соответствующими комментариями на тему: «Кто виноват?» Я им организовала жилье, поддерживала морально, да и материально. Наконец устроились на стройку, зарплата очень приличная, если нормально работать. Но после второго рабочего дня слышу ту же песню: «денег мало платят», «опять надрываться, надоело все», «а этот жид-хозяин и не вспомнит нас потом». Ничего не изменилось…

Как-то встретила одного из них, как раз собиралась ловить такси и ехать по делам. Но при нем постеснялась, знала, что у них даже на хлеб денег не хватает. Пришлось идти в метро, где у меня тут же украли деньги, паспорт и водительские права. А в нашей стране это настоящая катастрофа – документы восстанавливать. Получается, что я попыталась не теребить «пролетарских» чувств, как-то деликатно отнестись к нынешнему финансовому положению человека, постаралась не напоминать о нем еще раз таким образом, – и вот серьезно поплатилась за это. В прямом смысле слова.

– А вот сейчас мы говорим не об иных – «страшных» и «непонятных», сейчас мы снова говорим о справедливости. Потому что вы же побоялись…

– Андрей, ну я же все на самом деле понимаю! Я понимаю, что каждый человек стоит ровно столько, сколько он зарабатывает. Всем нам дано по-разному, но всем даны и какие-то возможности по улучшению своей жизни. Я понимаю, что имею то, что заслуживаю, и каждый имеет то, что сам заслужил. В этом смысле понимания справедливости все нормально? Тем не менее мне вдруг стало неловко перед ним ехать на такси, и еще: я не хочу лишний раз пробуждать ВОТ ЭТО.

– Да, вы боитесь столкнуться с негативной эмоциональной реакцией людей, которые, как вам кажется, будут осуждать вас за ваше буржуинство: «Наши люди в булочную на такси не ездят!» Но эта их эмоциональная реакция является неправильной, они не имеют права вас за это осуждать, вы не за их счет на такси едете. Вы едете на свои, кровно заработанные деньги. Вам удобней воспользоваться этим видом транспорта и заплатить таксисту, нежели потратить время и нервы на метро. Это вам даже экономически выгоднее, ведь вы приедете домой и сядете за работу. В этом смысле реакции человека, который «запрещает» вам (условно говоря и в больших кавычках) ехать на такси, – это неправильное поведение. Давайте примем это.

Не запрещает, я знаю, что лично про меня он ничего плохого и не подумал бы. Ну разве что пошутил бы как-то в соответствующем ключе. Может, это и есть тот самый «запрет» в кавычках, о котором сказал Андрей, – такая реакция, такие слова?

– Давайте поймем, как вы об этом думаете. Это стало травмой для вас, а не для этого вашего родственника. Вы побоялись спровоцировать его негативные чувства своей финансовой состоятельностью – вот механизм вашего поведения в данной ситуации. Так? Так. А почему такая «неудобная» ситуация вообще возникла? Потому что у этого человека неправильные представления о справедливости. Он считает, что если он ездит на общественном транспорте, то, значит, и все должны ездить на общественном транспорте. И никто в целом мире не может зарабатывать денег больше, чем зарабатывает он, потому что он, как ему кажется, тратит все возможные усилия на улучшение своей жизни, а у него при этом денег на такси нет. В общем, отсюда вся эта логика. Точнее, «оттуда».

А теперь давайте разбираться… Если кто-то сует пальцы в розетку, вы, по большому счету, не имеете права запретить ему делать это. В конце концов, это его жизнь, его пальцы. Но, наверное, вы не будете поступать так же, желая составить ему компанию. Кроме того, вы вряд ли будете агитировать его поступать подобным образом и, надо полагать, не станете молчать, когда он все-таки предпримет такую попытку. Короче говоря, если человек делает что-то неправильно, а вы об этом знаете, то вы, как минимум, не будете его поддерживать, как максимум – попытаетесь ему в этом деле воспрепятствовать. Но почему в случае с розетками нам все понятно, а вот в случае с неправильными, ложными убеждениями мы поступаем иначе? Мы это делаем потому, что радеем за душевное здоровье нашего визави, или же потому, что мы боимся за самих себя? Я думаю, что все-таки последнее. А он продолжает совать пальцы в розетку, ни о чем не подозревая… Вот такая забота о ближнем.

Впрочем, я не думаю, что из каждой такой ситуации надо устраивать показательное выступление. Но необходимо помогать людям менять их мировоззрение. Они нуждаются в этом. Они нуждаются в такой помощи. Не навязчивой, но доброжелательной и вполне себе активной. А вот отгораживаться, уходить в тень, пытаться что-то там замалчивать без конца и края – это никому пользы не принесет. И вот таких идиотских ситуаций будет не избежать еще лет «…дцать». Так и будем подобным, странным образом лукавить, чтобы не навлечь на себя агрессии и никого не травмировать, идти по какому-то странному сценарию, ущемляющему наши интересы. Когда, например, мы не можем надеть любимый, но дорогой костюм, собираясь в гости к малообеспеченным друзьям детства. Когда мы стесняемся пойти с менее успешным коллегой в ресторан, который нам по карману. Кстати, в книге «Деньги большого города» мы с Шекией Абдуллаевой очень подробно разбираем эту тему – почему мы так стыдимся иногда показывать свой достаток.

– По-моему, это вообще неразрешимая задача – изменить мировоззрение, какие-то устойчивые представления в обществе, тем более за короткий промежуток времени.

– Но мы должны об этом говорить. Заполнять своей речью пространство. Другого пути нет. Люди – это в определенном смысле психические агенты, живущие внутри той идеологической среды, которая их формирует, конституирует. Но ведь эту идеологию можно и реформировать, и создавать заново.

Наверное, я по натуре своей – делатель, а не «говоритель». И поэтому с некоторым недоверием отношусь к совету «говорить».

Для меня гораздо понятнее была бы рекомендация о том, что нужно СДЕЛАТЬ, точнее, что я могу сделать для того, чтобы как можно больше людей вокруг меня стали относиться к жизни и другим «правильно», то есть поняли, что никто не обязан устраивать им безбедное существование. Я ведь не только из благородных побуждений, я просто не хочу, чтобы подобные ситуации повторялись. Андрей читает мои мысли и, кажется, начинает объяснять на пальцах прописную истину о том, что Слово – это тоже Дело.

– Для этого мы, собственно говоря, и пишем книгу: хотим, чтобы как можно больше людей задумались о том, что происходит в нашем обществе. А еще для многих эта, озвученная нами, позиция станет свидетельством того, что они не одиноки в своем представлении о мире. Ведь многие сталкиваются с ситуациями, которые мы описываем. Многие переживают, испытывают неловкость, не знают, как себя вести и что делать. Но мы начинаем говорить, и появляется внутренняя уверенность. Вот мы с вами уже вдвоем так думаем, а потом и другие люди к нам присоединяются. И в результате мы меняем жизнь вокруг себя, меняем в ту сторону, в которую нам хотелось бы ее изменить. В общем, с одной стороны, просто говорим, а с другой – занимаем активную жизненную позицию.

Вот вы описали ситуацию, которая будет понятна огромному количеству людей: неловкость, связанная с диспропорцией в материальном достатке. Не сомневаюсь, что ваши переживания, когда вы рассказываете о людях, которые недовольны работой, положением, судьбой, но палец о палец не ударят, чтобы изменить свою жизнь, тоже многим будут понятны. Человек ничего не делает, а хочет, чтобы у него все было. Для нас это нонсенс, а для этих «трудяг» – нет, ведь они уверены, что их достойную жизнь им должен обеспечить кто-то другой. Когда же они будут слышать со всех сторон, что такая позиция – нонсенс, они уже задумаются: настаивать ли и дальше на своей идее «справедливости» или все-таки надо как-то изменить свое отношение к жизни.

Помню, пришло ко мне на программу одно очень трогательное письмо. Писал его восьмилетний мальчик. Мол, подскажите, доктор, что делать. «Есть у нас одноклассник, который всех лупит направо и налево. Родители на него никак не воздействуют, а у нас все ходят в синяках. Я даже записался на секцию дзюдо, чтобы дать ему сдачи». Мой ответ состоял из двух частей. Первая: дорогой друг, не хочется тебя огорчать, но на этом примере ты должен понять и запомнить на всю оставшуюся жизнь – мир так устроен, что в нем всегда найдутся люди, которые будут вести себя неправильно. Мы всегда будем сталкиваться с ситуациями, в которых другие люди ведут себя «неправильно». Это неизбежность, с этим ничего не поделать. И нужно просто принять тот факт, что такие люди есть. Мы внутренне не должны делать наличие таких людей и ситуаций в мире своей личной трагедией.

Кажется, эти слова Андрей говорит не мальчику, он говорит их лично мне. Потому что это именно моя проблема. Я не могу, я до сих пор категорически не могу принять «неправильное» поведение других людей и страшно переживаю по этому поводу. Когда я вижу, как продавщица в магазине хамит покупателям, как пьяные подростки бьют бутылки на детской площадке, как чиновник измывается над людьми, заставляя их унижаться и выпрашивать то, что им дать обязаны, или как люди бездарно распоряжаются своей жизнью, – мне просто становится дурно, хочется разнести все в пух и прах, взять за ухо и сказать: «Что же ты делаешь?!» Часто примерно так я и поступаю, конечно, в более цивилизованной форме, только проку от этого все равно мало.

Можно, конечно, назвать это красивыми словами – неравнодушием или даже активной жизненной позицией, но по большому счету это все равно глупость. Потому что такими способами вряд ли что-то изменишь, а вот нервы себе попортишь точно. Наверное, есть менее травматичные способы, и я очень надеюсь, что наша с Андреем беседа поможет их найти.

– А второе, что я тогда сказал в ответ на письмо моего юного телезрителя, – это напомнил ему, что, кроме «я», есть еще и «мы». Слово такое – «мы». Коллектив! Вот класс, и этот товарищ мутузит каждого по отдельности. То есть я так себе это представляю: он одному всыпал, другие стоят в сторонке, платочки в руках теребят. Потом подошел ко второму, ему тоже попало. Остальные в сторонке, ждут, видимо, кому следующему достанется. Никто не высовывается. Нормальное дело? По-моему, ненормальное. Если есть у вас позиция по определенному вопросу, то не надо стоять и молчать. Вы коллектив, вас много. У вас есть ваше общественное мнение.

И это хорошая вещь – общественное мнение! Особенно если это мнение, а не предрассудок и не массовая истерика. Именно мнение – то есть подумали, оценили, оценками обменялись, все позиции выслушали, консолидированное мнение приняли и высказались. Это нормально, и это правильно. Но детей этому, видимо, никто не научил. Раньше учили, теперь – нет. И вот этот «герой» теперь безобразничает безнаказанно, полагая, что это норма жизни. Но если вы, все побитые, собираетесь и определяете, что это неправильно, что вы этим недовольны, вы же – сила. Вы можете принять решение более не поддерживать контакт с этим товарищем, совместно реагировать на его выходки, поддерживать друг друга, вставать стеной. И ему придется изменить свое поведение. Придется. А куда деваться?.. Он не сможет и дальше противопоставлять себя группе, которая организовалась и имеет общий взгляд на происходящее.

И мы точно так же должны консолидироваться. Мир взрослых в данном случае ничем не отличается от мира детей. В обществах, где в целом преодолены проблемы националистических настроений, это случилось только за счет того, что сначала появились люди, которые говорили, что так нельзя. Потом они нашли людей, которые их стали поддерживать в этом, а в результате такая позиция стала законодательной практикой и притеснения по национальному признаку прекратились. Соответственно, единственный способ – начать говорить об этом.

Когда вы думаете молча, вы не можете узнать, вы одна так думаете, или я тоже так думаю, и еще двадцать людей так думают, и еще сто пятьдесят. Когда мы не говорим о том, о чем мы думаем и как мы думаем, мы не можем узнать, сколько нас – думающих таким образом. И мы уверены, что нас мало. А полагая, что наше мнение эксклюзивно, что единомышленников у нас нет, мы не можем изменить ситуацию, которая нас не устраивает. Но когда я точно знаю и понимаю, что огромное количество людей думает так же, как и я, что я не сумасшедший, то получается, что, отстаивая свою позицию, я вовсе не демонстрирую свой эгоизм, я отстаиваю мнение большой группы людей. И одно это дает мне ту внутреннюю уверенность, которая позволяет мне значительно более конструктивно вести мой разговор с оппонентами, с людьми, которые пока меня не понимают.

Причем я здесь не имею в виду ситуации, когда человек говорит: «Я, от лица всех пенсионеров, хочу сказать…» Боже упаси! Никто не может выступать от лица «всех пенсионеров», равно как и «всех работников бюджетной сферы», «всей молодежи» и так далее. Каждый из нас выступает от своего собственного, личного, глубоко индивидуального лица. В общем, каждый из нас говорит сам за себя. Но просто, когда мы знаем, что это наше мнение разделяют другие люди, мы перестаем чувствовать себя ущербными, а свое мнение воспринимать каким-то неполноценным и не стоящим внимания. Мы получаем силу. А сила необходима. Особенно если направлена она на защиту интересов других людей.

Яды и противоядия

– Андрей, вы сейчас говорите очень правильно с точки зрения логики, исторической логики. С другой стороны, этот совет похож на предложение диктора метро «равномерно распределяться по краю платформы». Непонятно, как это может сделать группа не знакомых друг с другом людей. Ну как это может происходить в реальной жизни? Как, например, люди, которые не приемлют национализм, могут «подумать вслух» и показать националистам, что их в России гораздо больше?

– Я не вижу ничего сверхъестественного в этой просьбе «дежурного по платформе». Он – дежурный по платформе – отвечает за нашу с вами безопасность. Мы все заинтересованы в том, чтобы с нашей безопасностью все было в порядке. И наверное, не слишком жаждем, чтобы пострадала чья-то чужая безопасность, пусть даже и не знакомого нам человека. И вот нам говорят: «Товарищи, распределяемся, а то сейчас будут жертвы». Мы это слышим, оглядываемся по сторонам, смотрим друг на друга, понимаем, как нам следует разместиться, чтобы с безопасностью все было в полном порядке, и, желая сделать себе и другому приятное, размещаемся приемлемым образом. Другое дело, когда мы этого не делаем. Перед входом в вагон метро просто битва происходит. Не на жизнь, а на смерть! Дело принципа – отжать ближнего, но своего добиться! Ну не глупость? Глупость.

Но я все-таки верю, что в какой-то момент здравый смысл восторжествует. «И до того я в это верю…» Ведь, в конце концов, это наша с вами жизнь. При этом я не отношу себя к разряду идеалистов и романтиков. Нет. И вы, Татьяна, это прекрасно знаете. Но я, как материалист, так думаю. Ведь на самом деле это очень приятно – делать что-то хорошее для постороннего человека, особенно если тебе это ничего не стоит. У нас это эволюционно закреплено в психике – получать удовольствие от такого рода активности. А «очень приятно», удовольствие – это положительное подкрепление, которое фиксирует новую модель поведения. Главное – начать делать, а потом будут подкрепления и сформируется новая модель поведения. Цивилизованная. Даже в метро.

А в отношении группы незнакомых людей я вам так скажу. Вот мы узнаем, что послезавтра на такой-то площади будет проходить митинг националистов и туда сойдутся две тысячи человек. Те, кому не все равно, те, кто не разделяет подобный взгляд на «национальный вопрос», собирают митинг на другой стороне этой площади. Объявляют об этом через газеты и телевидение. Их собирается две тысячи, нас – двадцать тысяч. Это аргумент. А когда собирается на той две, а на этой два человека, – это, конечно, не аргумент. И поверьте мне, рассказы о том, что на телевидение не пробиться, что все СМИ ангажированы и никогда не будут публиковать то, что мы скажем, – это тоже миф. Все это вполне возможно и представляет собой некий элементарный набор действий, который просто нужно не лениться совершить.

– И все-таки мне кажется, что надо начинать с себя и тех, кто рядом. Как я могу объяснить лично одному-двум знакомым, а не стенка на стенку, например, про эту пресловутую справедливость? Пока у меня это плохо получается.

– Здесь вы дискутируете с человеком не по какому-то конкретному вопросу, а с его способом думать. А это совсем не одно и то же. Вы можете объяснить мне, что дважды два не пять, а четыре. И это достаточно легко сделать. Но это конкретная вещь, осязаемая, можно сказать. Когда же вы затрагиваете «национальный вопрос» или тему «справедливости», на кону уже вовсе не конкретные вещи, не национальности обсуждаются, не богатство и не бедность. Сомнению подвергается сам тот способ, каким этот человек привык думать о себе и об окружающем его мире.

У националиста вся его самооценка любовно выстроена на его «национальной идее». Как он может отказаться от своих взглядов? Это разрушит его собственное представление о себе. Камня на камне не останется. Когда он «герой, потому что он русский», он герой. А когда принадлежность к нации не делает его героем, а больше ему в жизни гордиться нечем, то возникают проблемы с геройством. Кто он теперь? Ужас!

Точно такая же ситуация складывается и в том случае, когда вы говорите, что абстрактной справедливости не существует, адресуя свои слова человеку, чья самооценка зиждется на тезисах: «мы бедные, но гордые», «мы не ради денег живем», «мы о душе думаем» и так далее. Он вас не поймет. И не потому что он глупый, а потому что если окажется, что вы правы, то получается, что он всю свою жизнь жил неправильно. Поэтому, конечно, он и слушать вас не хочет. Для него ваш тезис о «неправильности» «справедливости» прочитывается однозначно: вы обвиняете его в том, что вся его жизнь устроена неправильно, а он сам – дурак. Когда вы говорите ему, что эта его идея – идея ложная, вы не с идеей боретесь, вы пытаетесь изменить представление этого человека о самом себе. А это сизифова задача. Впрочем, может быть, вы и не пытаетесь, но он ТАК слышит.

Способ думать может измениться только под воздействием обстоятельств, а убеждать и переубеждать – гиблое дело.

Ох, Андрей и обо мне думает лучше, чем я есть на самом деле. Я ведь говорю своим знакомым именно это, открытым текстом – что они не умеют думать. И не только это, еще и похуже: я добавляю, что у них логика даже не женская, а «тещина», но это уже от отчаяния.

– Татьяна, проблема как раз в вашем отчаянии. Вот уже и аргументы «ниже пояса» пошли в дело – про тещу. Именно из-за этого своего отчаяния вы и теряетесь. Ведь умом понимаете прекрасно: они – эти другие люди – имеют право так думать! Но как-то об этом не вспоминается в нужную минуту, правда? И это не вопрос какого-то вашего смирения, поражения, капитуляции, нет. Когда вы оставляете за другим человеком право думать так, как он считает нужным, вы тем самым проявляете не слабость, а силу. Да, сейчас вы осуществляете своего рода гуманитарную миссию – боретесь с чужими заблуждениями. Это хорошо. Но ваши «благие намерения» не дают вам права требовать от человека, чтобы он принял другую точку зрения. Правило человеческих отношений – это уважение любой иной точки зрения.

Другое дело, что, если человек не соглашается с вами, вы оставляете за собой свободу мыслей и действий на его счет. «Ты можешь думать как угодно, это твоя позиция. Я не могу с тобой спорить. Я просто хочу тебе сказать, что если ты сделаешь вот это, то, скорее всего, эффект будет вот таким-то, а сделаешь вот это – вот таким. А дальше – тебе решать. И конечно, ты должен сам выбрать». Разумеется, таким образом мы не сможем никого переубедить, но, с другой стороны, только так мы можем передать человеку ответственность за происходящее. Теперь не вы его силком тянете в «светлое будущее», а ему самому предстоит принять то или другое решение, а соответственно – и последствия этого решения. Так что дальше ему уже будет винить некого.

А сейчас у него целый список виноватых: бери любого, кто так или иначе имеет касательство к твоей жизни. Там, на скамье подсудимых, огромное количество персонажей и даже не персонажей сидит. И руководство страны, и работодатель, и массовая несправедливость, и времена, и вы, разумеется. А куда без вас? Вы же его жизнь пытаетесь устроить, а она не устраивается. Конечно, и вы тоже виноваты. Он, правда, вас не слушает и того, что вы ему говорите, не делает, но вы участвуете, а лучше ему не становится, так что виноваты – по-лю-бо-му.

Когда же вы говорите ему: «Есть такой способ поведения, и есть такой. Этот способ поведения приводит к таким последствиям, а этот – к таким», – ситуация меняется. Тебе не нравится работать на «плохого дядю»? Хорошо, я твое мнение уважаю. Но тогда ты должен работать сам на себя, а для этого ты должен сделать то-то и то-то. Ты готов? Если да, то вперед и с песней. Если нет, то надо будет какое-то время поработать «на дядю», иначе у тебя никогда не появится возможность начать свое дело, создать собственное производство, где ты будешь трудиться исключительно на себя – дорогого, любимого. И виноват кто-то в чем-то или не виноват, это теперь значения не имеет. У тебя есть вот такой набор возможностей – и все, на этом дискуссия заканчивается. Бери и пользуйся, воплощай эти свои возможности в жизнь. И помни: твое личное решение определяет последствия, с которыми тебе придется столкнуться.

Таким образом вы возвращаете ему ответственность, потому что противоядие от сверхценной идеи справедливости – это вопрос ответственности. Это твоя жизнь, и ты или занимаешься ею, или не занимаешься.

Однажды ко мне на телепрограмму пришла замечательная бабушка, тоже врач, кстати сказать. Пришла с внуком. Жалуется, что его нужно постоянно контролировать, хотя ему уже 14 лет, потому что иначе он ничего не делает – уроки не учит, книжки не читает, один компьютер на уме. При этом парень явно толковый, не дурак. Я его спрашиваю: «Слушай, дружище, а почему ты не учишь уроки, если тебя не контролировать?» Он говорит: «Неинтересно». Я говорю: «Хорошо. Я готов с тобой согласиться в этом пункте. Я тебе честно скажу – и нам с твоей бабушкой тоже было неинтересно. Мы с ней оба учились в медицинском вузе и изучали фармакологию с анатомией. Так вот, более неинтересных дисциплин в нашей жизни не было. А ведь это были самые сложные и одновременно самые ответственные дисциплины во время нашего обучения. Правильно, бабушка?» Бабушка подтверждает чистосердечно: «Честное слово, так и было».

И тут я снова обращаюсь к внуку: «Солнце мое ясное, ты имеешь полное право человеческое выбрать – учиться тебе или не учиться. Это твой личный выбор. Но выбираешь ты на самом деле не то, учиться тебе или нет, а свое будущее. И если ты не хочешь учиться, то надо прямо так себе и сказать: “Я учиться не буду, уроки делать не буду, в институт поступать не стану. Мне это неинтересно. Я выбираю жизнь человека без образования, без возможностей карьерного роста, без перспективы. В общем, ничем не примечательную и малообеспеченную жизнь разнорабочего, которому никакое образование не нужно. Жизнь же можно строить, а можно плыть по течению”. В результате, правда, у тебя будет не та жизнь, которую ты хочешь, а та, которая сама собой по итогу у тебя сложится. Но что поделаешь? Хозяин – барин. Сам выбираешь. Ты, кстати, компьютеры любишь?»

«Да, люблю компьютеры», – говорит мой юный герой, слегка, правда, ошалевший от этих незамысловатых, но, судя по всему, услышанных им впервые текстов. «О'кей, – говорю я. – Должен тебя огорчить: не будет у тебя компьютеров, а будет скучная, неинтересная работа или, при хорошем раскладе, пособие по безработице. Уважения со стороны других людей, это понятно, можно не ждать сразу же. Успехи? Это, конечно, нет. Не стоит даже закладываться. Вот то, что у тебя будет, – вернее, не будет. Только выбери это сознательно. Вот сейчас прямо возьми и выбери, скажи нам с твоей бабушкой: “Друзья, мне учиться неинтересно, я выбираю себе то будущее, которое мне сейчас нарисовал доктор”. Скажи. А мы с тобой согласимся. Примем любое твое решение. Агитировать и мучить не будем – ты же уже взрослый человек, паспорт имеешь. В общем, выбери. Да, бабушка?» Ну, бабушка кивает, разумеется, головой, поскольку поняла уже, куда доктор клонит. А парень сидит такой, словно воды в рот набрал, и вдруг говорит: «Нет, если с будущим, то тогда все понятно. Я, конечно, не хочу разнорабочим. Надо образование получать. Буду учиться».

Видите, я здесь не дискутировал с его установками, напротив, я с ними даже был согласен. Но мы ведь не философский вопрос решаем: «Что есть истина?» Мы решаем вопрос сугубо практический – каким будет наше будущее. Нам кажется, что мы выбираем поведение, а на самом деле мы всегда в таких случаях выбираем будущее, поскольку оно зависит от нашего поведения, от того, что мы делаем сейчас. Вот эту простую мысль, я думаю, всегда донести до собеседника можно. А как уж он распорядится этим знанием – его дело. Но ведь это его будущее. Имеет право.

– Мне кажется, что подросткам иногда гораздо легче объяснить какие-то вещи, чем взрослым, у которых уже есть представление о том, что они взрослые, умные, все знают и понимают. Гордыня, одним словом.

– А я понимаю человека, который не хочет работать «на дядю». Это мало кому понравится. Но есть набор поступков, которые мы можем совершить и прийти к другим результатам – начать работать на себя, а не «на дядю». Всегда, выбирая свое поведение, свои поступки, мы на самом деле выбираем не то, что будем делать сейчас, а результат, который получим в будущем. И когда ты начинаешь так думать, то понимаешь, что нет никакой катастрофы в том, чтобы какое-то время поработать «на дядю», потому что никто не лишает тебя возможности в другой, более выгодной для тебя ситуации принять другое решение и начать работать на себя.

Пример же, который я приводил, это вовсе не пример убеждения человека в чем-то. Я просто «вернул» подростку его ответственность, которую он неосознанно пытался переложить на окружающих – мол, вы за меня волнуйтесь, устраивайте мое будущее, а я тут пока дурака поваляю, в компьютер поиграю. Мне было важно показать ему, что ответственность за свою жизнь нельзя передать другому, не получится. И если результаты твоей собственной жизни тебя интересуют, решение ты должен принять сам.

Молодому человеку можно было сказать: «Учись, паренек, а не то дураком будешь». Бабушка это ему всю дорогу транслировала, чем, конечно, никакой мотивации в юноше на учебу не формировала, скорее наоборот. Но я же ему это не сказал, я ему сказал: «Дружище, выбери свое будущее, посмотри – у тебя оно может быть или таким, или таким. Если ты не хочешь то будущее, которое я описал, – бедность и социальную маргинальность, то я расскажу тебе, как такого будущего избежать… Нужно учить уроки, осваивать те дисциплины, которые тебе придется сдавать в институте. И в институте у тебя будет очень непростая жизнь (это надо честно ребенку говорить), потому что там тебя вообще никто не будет контролировать, полная твоя ответственность. Преподавателям безразлично – учишься ты или не учишься. И поэтому только если ты сам для себя решишь – да, мне нужна эта дисциплина, мне нужно это образование, потому что я хочу вот такое будущее, – будет нужный результат. А не решишь, ну будет другой, тоже вполне понятный результат…» И это вопрос сознательного выбора, а не принуждения со стороны взрослых.

Невозможно принудить к цивилизованному мышлению, к цивилизованной жизни, к цивилизованным системам отношений, это может быть только сознательным выбором каждого конкретного человека. Поэтому борьба с «несправедливостью» (в больших кавычках) – это возвращение нам чувства нашей собственной ответственности за нашу, сугубо личную жизнь. И никаких других средств победить миф о «справедливости» не существует.

А теперь проанализируйте ваши поступки. Вот вы выписали себе родственников из глубинки, проявили инициативу. Дали им крышу над головой, субсидии выдали, снабдили инструкцией – мол, идите, работайте. Но они не пошли. Сидят сиднями, ничего толком не делают. Выпивают и ругают жизнь за несправедливость. Вот результат инициативы «сверху». Да, вы помогли людям, предоставили им какие-то возможности, облегчили им жизнь. Вы осуществили инвестицию. Но понимают ли они, что это была именно инвестиция? Вы даете им возможность найти работу, помогаете материально. Но деньги – это молотки. До тех пор, пока ты не собираешься ничего приколачивать, наличие молотка ни на что не влияет.

Вы же приняли на себя очень большую ответственность, когда взяли этих товарищей на поруки, а их судьбу под собственное попечение. Подобный шаг можно делать только в том случае, когда вы по-настоящему уверены в том, что человек, которому вы помогаете, использует все предоставленные ему возможности. Если он эти возможности не использует – это вопрос его личной ответственности. И он должен об этом знать. И он должен знать, что на буксире его всю жизнь тащить никто не станет: хочешь – заводись и езжай дальше сам. А не хочешь, глохнешь – твое дело. Это, конечно, жестко звучит, но зато как мы любим – справедливо!

Это правда жизни: мы можем конструктивно взаимодействовать только с теми людьми, которые подтверждают свои слова действиями. Если человек говорит, что он хочет хорошо жить, но при этом отказывается от любой работы, он просто вводит нас, а возможно и самого себя, в заблуждение. Здесь обнаруживается категорическое несоответствие слов делам. И после того как вам такую позицию продемонстрировали, дальше уже вы сами решаете – как быть и что делать.

Вы можете сказать себе: «О'кей, я буду помогать им дальше». Но тогда это ваша ответственность. Вы должны понимать, что берете на себя соответствующие обременения. Сами берете, по собственному желанию и волеизъявлению. Вы так решили. Но потом на этих товарищей и сетовать будет нельзя. Вы, зная, что к чему, сами принялись выхаживать симулянта. Имеете право. На словах он, конечно, очень хочет вылечиться, но болезнь для него настолько выгодна, что «выздоравливать» ему категорически нежелательно, он будет сопротивляться всеми силами. Знаете, людей лечат условия, а не благотворительность. Условия, в которых человек оказывается, являются для него или терапевтичными, или не терапевтичными. А слова остаются только словами.