Текст книги "Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция"

Андрей Кузнецов
Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция

©Кузнецов А.Я., 2011

©ООО «Издательский дом «Вече», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

1. Вступление и краткий обзор источников

Высадка на Керченский полуостров в ноябре 1943 года – одна из крупнейших десантных операций в истории нашего Отечества. По масштабам с ней может поспорить (да и то не во всем) только десант на тот же полуостров в 1941 году. События ноября-декабря 1943 года в районе Керченского пролива отличались крайним драматизмом. Стрелка весов неоднократно колебалась от поражения к победе и обратно и в конце концов замерла в каком-то неопределенном положении.

Хотя Керченско-Эльтигенскую операцию никак нельзя назвать забытой страницей истории, в ее изучении до сих пор сохранились немалые пробелы. В первую очередь это связано с недоступностью в прошлом большинства немецких документов. Но и наши источники изучены недостаточно. Во всяком случае, в архивах часто попадаются дела с абсолютно чистыми листами использования – то есть с этими делами никто не работал с момента сдачи в архив. Видимо, многих немецких документов, относящихся к теме, также никто до сих пор не изучал. Между тем их содержание позволяет существенно уточнить ход событий и, главное, в другом свете увидеть причины случившегося.

При подготовке данной книги использовано более тысячи архивных дел из российских архивов (Центральный архив Министерства обороны, Отделение Центрального военно-морского архива в Москве, Центральный военно-морской архив в Гатчине), трофейных фондов Национального архива США (NARA), Федерального военного архива ФРГ (BA-MA), а также десятки исследований, мемуаров и т. п. Чтобы не перегружать текст, ссылки даны, в основном, лишь к прямым цитатам.

Насколько полно сохранились первоисточники, относящиеся к данной операции? С советской стороны остался огромный массив документов, в большинстве случаев позволяющий восстановить события во всех подробностях. Отдельные пробелы, конечно, есть, но их число невелико, и они практически не влияют на полноту изложения. К примеру, не сохранившиеся документы полков перекрываются, пусть и с меньшей детализацией, документами вышестоящих соединений и объединений. Пока не доступна для исследования часть фондов Генерального штаба. Однако применительно к теме книги этот пробел вполне компенсируется наличием вышестоящих директив в фондах фронта и армий, опубликованными документами Генерального штаба и Ставки, а также мемуарами начальника Генерального штаба А.М. Василевского и начальника Оперативного управления Генерального штаба С.М. Штеменко.

Много полезного можно почерпнуть в Обобщенном банке данных «Мемориал» (www.obd-memorial.ru), где выложены документы по потерям личного состава в ходе войны.

Что касается документов противника, то для разных видов вооруженных сил полнота источников различна. Документы сухопутных войск сохранились достаточно хорошо по всей вертикали. В работе использованы журнал боевых действий группы армий «А», многочисленные документы 17-й армии, 5-го армейского корпуса и, наконец, 98-й пехотной дивизии, командир которой возглавлял боевую группу на восточном берегу Керченского полуострова. Приложения к ЖБД[1]1
  Список использованных аббревиатур приведен в приложении 1.


[Закрыть] группы армий, к сожалению, обнаружить не удалось (возможно, не сохранились). Но по армии, корпусу и дивизии с хорошей полнотой сохранились документы оперотделов, разведотделов, тыла и др., записи телефонных переговоров между штабами, приказы, директивы и т. п. С некоторыми пробелами сохранились документы пехотных и артиллерийского полков, а также спецподразделений 98-й пехотной дивизии. К сожалению, не обнаружены документы 191-го дивизиона штурмовых орудий, игравшего важную роль в ходе операции. Правда, в делах 5-го корпуса осталось донесение командира дивизиона об участии в ликвидации Эльтигенского плацдарма.

Практически такая же ситуация и с документами немецкого флота. Доступна вся вертикаль: журнал боевых действий Руководства войной на море, различные документы группы ВМС «Юг» и Адмирала Черного моря, журнал боевых действий начальника морской обороны Кавказа (вопреки названию должности он отвечал за оборону Керченского полуострова), документы флотилий. Досадным исключением оказалась 3-я флотилия «раумботов», документы которой за нужный период отсутствуют. Впрочем, материалы вышестоящих штабов и на редкость адекватная книга офицера этой флотилии Г.-Д. Шнайдера «Vom Kanal zum Kaukasus» позволяют достаточно полно восстановить картину участия флотилии в операции. Некоторое сожаление вызывает отсутствие документов 613-го дивизиона береговой обороны, в состав которого входили все флотские батареи в районе Керченского пролива. К счастью, журнал боевых действий начальника морской обороны Кавказа содержит довольно много сведений о деятельности этого дивизиона.

В отличие от армии и флота документы люфтваффе в конце войны были большей частью уничтожены. Ситуацию усугубляет то, что в документах группы армий и 17-й армии нет донесений от штабов люфтваффе. Поэтому, например, число боевых вылетов из армейских документов известно только за отдельные дни. Удалось обнаружить журнал боевых действий всего одной части люфтваффе, действовавшей в Крыму, – I./KG55. Да и его содержание по степени детализации существенно уступает аналогичным советским документам.

Несмотря на настоящую катастрофу с первоисточниками, восстановить картину участия люфтваффе все же можно. Ежедневные донесения советской ПВО (в том числе поминутные данные в документах некоторых зенитных полков и дивизионов), постов ВНОС и СНиС, информация о встречах с противником из документов авиационных частей и соединений, донесения наземных войск обеих сторон о ситуации в воздухе дают приемлемое представление об активности люфтваффе. Помогают установить картину и заботливо сохраненные немцами списки побед летчиков-истребителей. Полезны также списки потерь генерал-квартирмейстера люфтваффе. К сожалению, за данный период они не полны, поскольку многие данные попадали туда с запозданием. Часть донесений за ноябрь, а тем более декабрь 1943 года должны находиться в списках за 1944 год. А они, как известно, не сохранились. По 9-й зенитной дивизии, входившей в состав люфтваффе, в документах 17-й армии имеются ежедневные утренние и вечерние донесения.

Данные румынских архивов в работе, к сожалению, не использованы. Но, поскольку румынские дивизии подчинялись немецкому командованию, в документах 17-й армии и 5-го корпуса сохранились детальные данные о составе сил и действиях румын. Встречаются там и собственно румынские документы. Из частей румынских ВВС в ходе операции участвовала только 3-я группа пикировщиков. Ее действия по дням описаны в книге Ж.-Л. Роба и К. Крачуноиу «Romanian Black Hussars: Grupul 3 Picaj». Румынский флот в боях в районе пролива участия не принимал.

Из опубликованных работ в данном кратком обзоре названы лишь те, которые пришлось использовать вместо первоисточников. Остальные труды перечислены в списке источников в конце книги. В заключение нужно отметить, что данная работа основана главным образом на архивных документах.

Автор выражает глубокую признательность за помощь Н.Н. Баженову, А.В. Ёлкину, Р.И. Ларинцеву, А.А. Лучко, Т.В. Кузнецовой, М.Э. Морозову, С.В. Патянину, Л.А. Токаревой, а также коллективу Центрального архива Министерства обороны.

2. Крым в планах сторон осенью 1943 года

К сентябрю 1943 года на самом юге советско-германского фронта противник продолжал удерживать кубанский плацдарм. Гитлер надеялся использовать его для нового вторжения на Кавказ. Но после поражения под Курском стало ясно, что эти надежды несбыточны. Фронт быстро смещался на запад. 4 сентября 1943 года фюрер принял решение оставить кубанский плацдарм и эвакуировать 17-ю армию в Крым. Несмотря на все наши усилия, немцам удалось к 10 октября уйти в Крым без больших потерь. Но этот относительный успех терялся на фоне серии поражений, понесенных немцами на южном крыле фронта. К 24 октября войска 4-го Украинского фронта прорвали оборону группы армий «А» на реке Молочная и начали стремительное продвижение к нижнему Днепру и Перекопскому перешейку. Перед немецким командованием встал вопрос, что делать с Крымом.

Среди сухопутных и авиационных военачальников вермахта царило единодушие. Считалось, что сил для обороны Крыма нет и 17-ю армию нужно срочно эвакуировать с полуострова. Штаб армии к 24 октября представил в штаб группы армий «А» план «Михаэль», в соответствии с которым войска поэтапно отводились к Перекопу, а затем уходили по суше за Днепр. Вероятно, единственным из военных за удержание Крыма выступал гросс-адмирал Карл Дёниц. Он опасался ухудшения позиций немецкого флота на Черном море.

Сам Гитлер по целому ряду политических и стратегических соображений склонялся к тому, чтобы оборонять Крым до конца. В первую очередь его волновало, что потеря полуострова негативно повлияет на позицию Турции и на ситуацию в Балканских странах. Существенную роль играло опасение, что советская авиация налетами из Крыма парализует добычу нефти в Румынии. Оценка фюрером текущей ситуации в Крыму сводилась к двум пунктам. Во-первых, Красная Армия не располагает достаточными свободными силами для вторжения на полуостров. Во-вторых, для эвакуации по суше все равно времени не осталось, так как Крым будет отрезан через несколько дней, а операция «Михаэль» заняла бы 3–4 недели. Эвакуация же по морю возможна всегда.

Тем временем ситуация на фронте быстро ухудшалась, и командующий 17-й армией генерал-полковник Э. Енеке 26 октября отдал приказ готовиться к выполнению операции «Михаэль». Но в тот же день вечером в ставке Гитлера «Вольфшанце» прошло обсуждение положения в Крыму. Фюрер за вечер дважды обращался к положению на полуострове[2]2
  Hitler and his generals. Military conferences 1942–1945. The first complete stenographic records of the military situation conferences from Stalingrad to Berlin. NY, 2003, p. 276–281.


[Закрыть]. Он опасался в первую очередь не морских десантов, а выброски советской воздушно-десантной бригады на перешеек у Феодосии. Начальник генштаба Цейцлер доложил, что есть непроверенные сообщения агентов о такой возможности. Однако он (Цейцлер) в возможность воздушного десанта не верит, так как потребуется перебросить слишком много грузов. Одновременно якобы последуют высадки с моря в Феодосии и Ялте, но опять же в это верится с трудом, зная ситуацию с морским транспортом у русских. Гитлер продолжал настаивать на опасности воздушного десанта. Ткнув в не указанное место на карте (предположительно, Ак-Монайские позиции), фюрер заявил, что сюда должно быть переброшено все, что стреляет. Если высадка здесь все же состоится, положение станет отчаянным. Представитель флота в ставке Гитлера контр-адмирал Фосс заявил, что при необходимости даже десантные баржи будут сражаться с русскими эсминцами. В конце обсуждения Гитлер выразил уверенность, что, если побережье Керченского пролива будет оборонять пехотная дивизия, усиленная береговыми и зенитными батареями, флот прикроет побережье от Феодосии до Ялты, а авиация будет готова вмешаться, в восточном Крыму не должно произойти ничего плохого.

27 октября Цейцлер и командующий группой армий «А» фельдмаршал фон Клейст безуспешно пытались получить у Гитлера согласие на эвакуацию Крыма (Клейст участвовал в переговорах по телефону). Это им не удалось, и 28 октября Гитлер дал директиву об обороне Крыма. Еще до появления этого документа Клейст начал давить на командующего 17-й армией Енеке, чтобы заставить его сражаться за Крым. Сохранились записи телефонных переговоров Клейста, Енеке и их штабов по этому поводу[3]3
  NARA, T314, R.154, KTB Heeresgruppe «A», s. 272–303.


[Закрыть]. В 14:30[4]4
  В 12:30 по зимнему немецкому времени (действовало с 03:00 4.10.1943 по 02:00 3.4.1944). Здесь и далее все время приведено к московскому. К времени, приведенному в документах противника, добавлено 2 часа, так как зимнее немецкое (среднеевропейское) время было на 2 часа меньше московского.


[Закрыть] 28 октября командарм-17 сообщил Клейсту, что разослал в корпуса телеграммы с приказом начать операцию «Михаэль» на следующий день. Фельдмаршал осторожно заметил, что ОКХ решение об эвакуации Крыма еще не приняло. Через час с небольшим начальник штаба группы армий «А» позвонил Енеке и сказал, что приказ о выполнении «Михаэля» не имеет смысла, так как выполнить его уже невозможно. Тот упрямо возразил, что с имеющимися силами удержать Крым не удастся. Далее весь день шло настоящее препирательство между Клейстом и Енеке по поводу эвакуации. Наконец в 20:30 Енеке сообщил Клейсту телеграммой, что на завтра назначил день «А» (начало операции «Михаэль»). Вечером 29 октября 5-й корпус начнет отход с Керченского полуострова на Парпачскую (Ак-Монайскую) позицию, которую будет удерживать до вечера 31 октября. Через 10 минут штаб группы армий во встречной телеграмме повторил, что фюрер не утвердил решения об эвакуации.

В десять вечера Клейст в очередной раз позвонил Енеке. Разговор принял весьма крутой оборот. Енеке вспомнил, как в Сталинграде Паулюс в присутствии пяти командиров корпусов (включая самого Енеке, в то время командира 4-го армейского корпуса) терзался сомнениями и в итоге принял роковое решение. Командарм-17 заявил, что не хотел бы оказаться в той же роли. На восклицание «Вы должны защищать Крым!» Енеке ответил: «Я не могу выполнить приказ. Никто другой также не сможет это выполнить. Командиры корпусов того же мнения». Клейст угрожающе констатировал: «В общем, сговор о неповиновении». Енеке продолжал твердить, что не может выполнить приказ, и вновь вспоминал о Сталинграде. На него не подействовали и аргументы, что такая позиция подрывает боеспособность армии. Клейст напомнил Енеке, что пока еще Крыма никто не атакует. Прибудут подкрепления для обороны узостей, и все будет в порядке. Русские нацелены скорее на запад и на заход в тыл 1-й танковой армии, а вовсе не на Перекоп. Енеке в очередной раз предрек, что русское наступление на Крым приведет к скорой катастрофе. В конце разговора на прямой вопрос «Так выполните вы приказ или нет?» Клейст получил невероятный ответ: «Пожалуйста, дайте время посоветоваться с начальником штаба».

Последовал разговор начальника оперотдела 17-й армии с начальником штаба группы армий. Вновь пошли в ход утверждения, что попытка удержания Крыма приведет к мгновенной катастрофе и что отмена приказа об эвакуации вызовет шок в войсках. Начальник штаба группы армий на это заявил, что в случае отказа Енеке в Крым будет прислан новый командующий, который, конечно же, менее знаком с обстановкой. В 23:30 Енеке послал в штаб группы армий телеграмму, в которой заявил, что приказ об обороне невыполним из-за недостатка сил. Того же мнения придерживались все командиры корпусов, 9-й зенитной дивизии и люфтваффе в Крыму. Командующий 17-й армией подтверждал свой приказ об эвакуации и брал всю ответственность на себя.

Но уже через 25 минут в разговоре с Клейстом Енеке каким-то образом переборол «сталинградский синдром» и согласился отменить эвакуацию. Что же изменилось за это время? Сам Енеке сказал фельдмаршалу, что поменял свою позицию из-за новости об успешном контрударе группы армий «Юг». Появились шансы на удар с целью деблокады Крыма. Возможно, впрочем, что командующий 17-й армии просто успел обдумать последствия неповиновения приказу и искал выход. А хорошая новость позволила ему «сохранить лицо». Так или иначе, Енеке согласился оборонять Крым. В ответ Клейст пообещал забыть все, что Енеке наговорил в течение дня. Впрочем, фельдмаршал своего слова не сдержал и ничего не забыл. 31 января 1944 года в письменную характеристику Енеке Клейст включил следующие фразы: «Очень активен и импульсивен, поэтому ему требуется твердый и спокойный начальник штаба… 28.10.43 он [Енеке] приказал эвакуировать Крым вопреки директивам фюрера и Группы армий. Сейчас он подает это не как акт неповиновения, а просто как средство давления с целью получить дополнительные силы»[5]5
  Характеристика Енеке цитируется по примечанию американской редакции к книге Plocher H. «The German Air Force versus Russia, 1943». USAF Historical studies, No.155. Montgomery, Alabama, 1967, p. 152.


[Закрыть].

Благодаря недавнему рассекречиванию части фондов Генштаба мы можем увидеть ситуацию и глазами самого Енеке. Он, сидя в лагере в Воркуте, в июле 1948 года сделал описание обороны Крыма в 1943–1944 годах. Не слишком складный 63-страничный перевод этого документа сохранился в фонде Военно-исторического управления Генштаба[6]6
  «Описание боевых действий германской 17-й армии в Крыму за период с 10.10.43 по 27.4.44». ЦАМО, ф. 15, оп. 11600, д. 1597.


[Закрыть]. Бывший командующий 17-й армии продемонстрировал удивительную для довольно крупного военачальника узость взглядов. Усилия Клейста по удержанию линии Днепра (важнейшая задача немецкой армии на тот момент) в описании Енеке выглядят какой-то мышиной возней по сравнению с обороной Крыма. Командарм утверждал, что Клейст перебрасывал силы из Крыма в состав 6-й армии под надуманными предлогами. А Цейцлер, бывший ранее начальником штаба у Клейста, «молча терпел все махинации своего старого командующего»[7]7
  «Описание боевых действий германской 17-й армии в Крыму за период с 10.10.43 по 27.4.44». ЦАМО, ф. 15, оп. 11600, д. 1597, л. 4.


[Закрыть]. Енеке обвинил фельдмаршала в том, что тот не хотел себя компрометировать перед Гитлером предложением об эвакуации Крыма, но делал все, чтобы эвакуация стала неизбежной.

Действительно, Клейст, как и пишет Енеке, был противником обороны Крыма. Но он делал единственно возможную в той ситуации вещь – пытался на участке своей группы армий остановить Красную Армию на линии Днепра. А положение 6-й армии, отходившей к Нижнему Днепру, было не «якобы тяжелым», а реально близким к катастрофе[8]8
  Произведение Эрвина Енеке напоминает мемуары других немецких полководцев, созданные в первые 10–15 лет после войны. В описании Енеке «русские» постоянно допускают необъяснимые, мягко говоря, ошибки, но зато имеют запредельное численное превосходство в любой точке пространства и времени. В этой связи нужно отдать должное генералу – он вовсе не пытался польстить тем, в чьей безраздельной власти находился в тот момент. Досталось от него и остальным: немецкие союзники – недочеловеки, постоянно готовые изменить, непосредственный начальник – бессовестный интриган, Гитлер некомпетентен. И только простой немецкий солдат (не без помощи автора мемуаров, конечно) творит чудеса на поле боя.
  Упреки в адрес советского командования у Енеке иногда заслуженны, но часто совершенно надуманны и не допускают мысли, что в данный момент в данном месте у «русских» могло не оказаться достаточных сил (как, например, на Перекопе в начале ноября). Порой генерал в своей критике противоречит сам себе. Так, он описывает, какой тяжелый урок получили «русские», высадившись в Эльтигене на пределе радиуса действия сухопутной артиллерии. И тут же обвиняет их в том, что они не догадались высадиться прямо в районе Ак-Монайских позиций или у Казантипа – то есть там, где ни о какой артподдержке с суши и речи быть не могло.


[Закрыть].

Итак, поздним вечером 28 октября маховик эвакуации начал раскручиваться в обратную сторону. К счастью для нас, противник уже успел многое взорвать и сломать и долго расхлебывал последствия душевных метаний своего командования. Впрочем, Енеке и после этого продолжал добиваться эвакуации. Уже 3 ноября он прилетел в «Вольфшанце» к Гитлеру и обрисовал ситуацию в самых мрачных тонах, надеясь на отмену директивы. Вместо этого Гитлер пообещал деблокировать Крым ударом с Никопольского плацдарма, а также перебросить на полуостров танковую дивизию. После этого штаб 17-й армии начал потихоньку разрабатывать первый план эвакуации морем – «Рудербот». В последующие недели командиры и штабы всех уровней время от времени посылали наверх запросы об отходе и эвакуации и одновременно транслировали вниз суровые приказы в стиле «ни шагу назад».

Фюрер оба своих обещания не выполнил. 1 декабря штаб группы армий «А» обратился к Цейцлеру с просьбой не посылать новые войска в Крым, так как и тех, что уже имеются, нельзя ни эвакуировать, ни нормально снабжать. Безусловно, штаб сгущал краски. Оборона Крыма оказалась до поры до времени выполнимой задачей. Как и прогнозировал Гитлер в октябре, советское командование не смогло выделить достаточных сил для освобождения полуострова. Но за полугодовую отсрочку потери Крыма противник весной 1944 года заплатил разгромом 17-й армии.

Советское командование занялось крымской проблемой в сентябре 1943 года. В докладе по плану операций Южного (будущего 4-го Украинского) фронта начальник Генерального штаба А.М. Василевский и командующий фронтом Ф.И. Толбухин наметили операцию по освобождению полуострова. Войска Южного фронта частью сил должны были ворваться в Крым через Перекоп и Сиваш. В районе Джанкоя выбрасывался воздушный десант силами двух-трех бригад, а Азовская флотилия высаживала часть сил Северо-Кавказского фронта для перехвата железной дороги в районе Джанкоя[9]9
  Морской десант «в районе Джанкоя» можно было высадить только на Арабатскую стрелку. Но между ней и собственно Крымом находились гнилые воды Сиваша, то есть высадка не имела смысла. Как отметил в докладе сам Василевский, «к сожалению, встречи с Кузнецовым [наркомом ВМФ] еще не имел и увязать эти вопросы с ним не сумел». Но и этим сложно объяснить заведомо неудачную «морскую» часть решения. Возможно, имелся в виду десант в Геническ, как в последующих вариантах решения, с выходом к железной дороге, идущей через Чонгар в Крым, к Джанкою.


[Закрыть]. Основные силы СКФ предлагалось перебросить в район Мелитополя для последующего участия в освобождении Крыма с севера. В ночь на 24 сентября план был утвержден директивой Ставки с некоторыми изменениями. Так, Азовская флотилия высаживала десант у Геническа, чтобы перерезать пути снабжения войск противника, оборонявших Мелитополь. Основные силы СКФ высаживались в районе Керчи, от их переброски к Мелитополю отказались. Основной задачей Южного фронта в обоих случаях оставалось форсирование Днепра.

Командующий Северо-Кавказским фронтом генерал армии И.Е. Петров и командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л.А. Владимирский доложили в Ставку свой план Крымской операции 30 сентября. По этому плану 18-я армия высаживала по одной дивизии в районах Мама Русская и Кыз-Аула (соответственно, северный и южный берега Керченского полуострова). Затем на захваченные плацдармы высаживалось еще по одной дивизии, войска брали Керчь, а после переправы всей 18-й армии с частями усиления наступали в направлении Владиславовки. Срок готовности к операции был совершенно нереалистичным – 10–12 октября. Освобождение Таманского полуострова завершилось лишь 9 октября, а нужно было успеть как минимум восстановить разрушенные пристани, построить новые, соорудить паромы и т. д.

56-я армия в это время должна была высадиться в районе Ялта – Алушта. По предварительным наметкам, этот десант рассматривался как основной. В докладе Петрова и Владимирского Сталину 30 сентября он уже назван «преждевременным», хотя и «вполне целесообразным». Справедливо отмечалось: если сопротивление противника в Крыму затянется, флот не сможет снабжать высаженные войска. Теперь такой десант планировалось высадить лишь при благоприятной ситуации, то есть при быстром продвижении наших войск с севера и на Керченском полуострове.

Тем не менее 56-я армия и главные силы ЧФ должны были готовиться к этому «дальнему» десанту независимо от проведения и подготовки «ближнего» десанта 18-й армии. В первом эшелоне в район Ялта – Алушта высаживались одна дивизия и две бригады, а всего в трех эшелонах – 8 стрелковых дивизий. Готовность к операции – 15 октября, то есть 2 недели с момента представления плана. При особо благоприятных условиях вместо района Ялта – Алушта планировалось высадить десант непосредственно в Севастополь. 1 октября этот план был утвержден директивой Ставки, «как более осуществимый, чем предыдущий».

5—6 октября произошло событие, изменившее ситуацию на море и повлекшее за собой изменение планов десантной операции. Это печально известный выход лидера и двух эсминцев к южному Крыму, закончившийся гибелью отряда под бомбами немецких пикировщиков. В результате Сталин директивой от 11 октября запретил использовать крупные корабли в «дальних операциях» без разрешения Ставки. Таким образом, участие крупных надводных кораблей в десантной операции фактически исключалось. Соответственно, отпали и все планы «дальних» десантов. Безусловно, на изменение планов повлияла и более трезвая оценка наличия переправочных средств.

13 октября Петров направил в Генштаб новый план. Теперь 56-я армия (основной десант) высаживалась северо-восточнее Керчи двумя группами (на участке мыс Варзовка – поселок Опасная и в районе мыса Тархан), 18-я армия (3-я десантная группа) – на участке Камыш-Бурун (исключая) – мыс Такиль. Обе армии брали, соответственно, Керчь и Камыш-Бурун, через эти порты высаживались остальные эшелоны, и потом войска фронта наступали на запад. Отмечалось, что по новому плану отпадает необходимость привлекать главные силы флота. Предполагалось использовать и выброску парашютистов. Петров сам назвал такое решение прямолинейным. Выбрано оно было по двум причинам – из-за недостатка плавсредств и из-за желания использовать для поддержки десанта мощную артиллерийскую группировку с таманского берега. В тот же день Ставка утвердила план, исключив воздушный десант.

Таким образом, планы уменьшились в размахе и почти приблизились к реальности. Впрочем, даже на этот усеченный вариант сил флота не хватало. Последовали новые изменения. 23 октября местами высадки 1-й и 2-й десантных групп были определены участки Рыбный промысел – Опасная и Еникальский маяк – Жуковка. То есть теперь обе группы высаживались в ближайшие к косе Чушка пункты. Для мыса Тархан оставалась только демонстративная группа. Десант на этот мыс планировался теперь на третий день операции. Но и этот урезанный план после неудавшейся высадки в ночь на 1 ноября претерпел заметные изменения.

Последовали уточнения и по задачам 3-й десантной группы. Первые три эшелона 18-й армии (20-й корпус) должны были высадиться южнее порта Камыш-Бурун, на участке мыс Камыш-Бурун – коммуна «Инициатива» (южнее Эльтигена). Затем захватывался порт Камыш-Бурун, после чего в этом порту высаживался 22-й корпус. Одновременно планировалась демонстрация высадки на южное побережье Керченского полуострова (пристань Дуранде, западнее горы Опук).

Поддержка армейской артиллерией с другого берега придавала операции черты форсирования широкой водной преграды. К сожалению, даже самый узкий морской пролив – более сложное препятствие, чем самая широкая река. Тем более что операция пришлась на самое неблагоприятное время года. В октябре-ноябре ветры (в основном, северо-восточного направления) в проливе наиболее сильны. На период ноябрь – март приходится и наибольшее число густых и длительных туманов.

Нужно сказать и о военно-географических особенностях Керченского полуострова. Местность там везде открытая, лишенная лесов, по большей части степная. Реки отсутствуют, озера соленые, вода в немногочисленных колодцах также солоноватая. Недостаток пресной воды требовал мер по водоснабжению войск. Населенные пункты в большинстве своем были сильно разрушены в ходе боев 1941–1942 годов, население из прифронтовой полосы выселено. Твердое покрытие имела только дорога Керчь – Семь Колодезей, остальные дороги в период дождей становились труднопроходимыми. Существенно облегчала противнику снабжение и маневр силами одноколейная железная дорога из глубины Крыма до Керчи с ответвлениями на завод Войкова, на мыс Ак-Бурну, а также на Камыш-Бурун и Васильевку.

Наиболее удобна для обороны северо-восточная часть полуострова. Сильно пересеченная местность с крутыми скалистыми высотами напоминает предгорья Кавказа. К сожалению, из-за недостатка переправочных средств и необходимости артподдержки через пролив основной десант приходилось высаживать именно в этих местах. Берега восточной части полуострова, в основном, скалистые, обрывистые. Подходящих для высадки мест немного, что упрощало организацию противодесантной обороны.

На крымском берегу Керченского пролива находилось два порта – Керчь и Камыш-Бурун. Еще во время операции возник вопрос, почему местом высадки 18-й армии не выбрали непосредственно Камыш-Бурунский порт. Казалось бы, это упрощало переброску последующих эшелонов. Впоследствии данный вопрос неоднократно поднимался в исторических работах и мемуарах. Авторы плана (штаб 3-й группы высадки) объясняли отказ от высадки в порт просто: «… противник, зная нашу тактику высадки в оборудованные порты (Феодосия, Новороссийск), сильно укрепил и заминировал подходы к порту Камыш-Бурун»[10]10
  ОЦВМА, ф. 10, д. 32724, л. 170.


[Закрыть]. Но на наших картах минной обстановки ситуация у Камыш-Буруна и Эльтигена выглядела одинаково – только авиамины, выставленные нами (всего 3 штуки) и немцами весной 1942 года. И действительно, больше перед обоими пунктами никаких мин не было. Да и по числу огневых средств, по нашим данным, участок Эльтиген – коммуна «Инициатива» выглядел даже более угрожающе, чем Камыш-Бурун. Очевидно, основная проблема была все же в другом. Артиллерия с таманского берега с трудом доставала до Камыш-Бурунского порта, а создать огневой «забор» вокруг него, как это удалось в Эльтигене, вообще не могла. Дальнобойные морские батареи прибыли позже и имели слишком мало стволов. Недалеко от Камыш-Буруна находилась коса Тузла. Но она не могла служить местом сосредоточения достаточных сил артиллерии. Эта полоска земли была совершенно открыта для наблюдения и обстрела. Опыт боев подтвердил, что те немногие батареи, которые разместили на косе, быстро подавлялись вражеской артиллерией. Кроме того, снабжение косы Тузла влекло дополнительную нагрузку на плавсредства, которых и так не хватало.

В общем, артиллерия не могла обеспечить устойчивость обороны плацдарма. На одну авиацию, тем более в условиях плохой осенней погоды, полагаться было нельзя. Риск, что десантники будут сброшены в море до того, как удастся накопить на плацдарме достаточные силы, был велик. Камыш-бурунский вариант имел и другие недостатки.

Выбранный участок у Эльтигена штабом 3-й группы высадки назывался лучшим из возможных местом для высадки с последующим ударом на Камыш-Бурун. К сожалению, единственным достоинством этого места была возможность артподдержки через пролив. У берега при господствовавших ветрах восточной половины горизонта, а иногда даже при ветрах западной четверти возникал накат (сильный прибой), который делал высадку невозможной или опасной. В первую же ночь операции оказалось, что в 30–50 метрах от пляжа есть песчаный бар. Такие бары в проливе периодически намываются и размываются прибоем. Глубина над баром была всего 50–80 см, поэтому крупные катера не могли подойти близко к берегу. Между баром и берегом глубина доходила до 3 метров, что создало тяжелые проблемы, описанные ниже в главе о высадке.

Как база для захвата Камыш-Буруна Эльтиген тоже не очень подходил. На пути к порту находилось заболоченное дефиле между морем и Чурбашским озером, шириной около двух километров. Противник легко мог создать здесь прочную оборону вдоль дамбы, пересекавшей северную часть дефиле. То, что впоследствии, в ночь на 7 декабря эльтигенцам удалось легко прорваться на север именно в этом месте, не показательно. Тогда противник ничего подобного от находившейся на краю гибели группы Гладкова не ожидал. Поэтому на пути оказались лишь слабые румынские заслоны. А в начале ноября немцы ожидали удара на Камыш-Бурун и поэтому начали свои контратаки именно с севера, со стороны порта, а в сам порт срочно перебрасывали войска.

В отчетах, а также работах, так или иначе касающихся Керченско-Эльтигенской операции, утверждается, что решение о высадке на двух направлениях было в принципе верным, но, возможно, следовало выбрать для 18-й армии другой участок. Анализ приводит к мысли, что это не так. Эльтиген действительно плохо подходил для высадки, но был единственным местом южнее мыса Ак-Бурну, которое обеспечивалось артогнем. А без артподдержки с Большой земли (напомним, артподдержка силами флота была невозможна и не планировалась) в первые дни операции десант при решительном противодействии был обречен. Другое дело, что в связи с предполагавшейся эвакуацией Крыма серьезного сопротивления не ожидалось.

Вероятно, лучше было бы сосредоточить все плавсредства для высадки 56-й армии под Керчь, более крупными силами на более широком фронте и с большими шансами на быстрый прорыв в глубь Крыма. Впрочем, в свете имевшихся разведданных более перспективными казались фактически принятые решения. Мнение Генштаба и командования Северо-Кавказского фронта о том, что немцы не будут оборонять Крым, постоянно укреплялось и в последнюю неделю октября приблизилось к абсолютной уверенности.