Текст книги "Инок"

Глава 7

 
В суете и круговерти
Шумных улиц жизнь проходит.
Безвозвратно в неизвестность,
Словно тень, она уходит.
 
 
Отличить врага от друга
В этой гонке невозможно.
И лицо родное вьюге
Навсегда отнять не сложно.
 
 
Крик, о помощи молящий,
Лай взбесившейся собаки
Ничего в душе не тронут,
Не блеснет искра во мраке.
 
 
Зверь двуногий беспощаден
К тем, кто лучше и добрее,
Но заискивает подло
Перед теми, кто сильнее.
 

На следующий день Вадим позвонил Тане на работу. Он был явно в приподнятом настроении.

– Как дела, Танечка? Как жизнь холостая?

– Да, вроде, все нормально. Только Артем совсем вот от рук отбился.

– Слушай, а давай я сегодня вечером к вам заеду. Посидим все вместе в непринужденной домашней обстановке. Поговорим, обсудим, что к чему.

– Заходи, если время есть свободное, я буду рада.

– Часам к девяти подойдёт?

– Да, пожалуй. К девяти часам в самый раз. Мы будем ждать.

День прошел незаметно. К приходу гостя Таня готовилась заранее и ждала его с нетерпением. Она убрала в доме, накрыла на стол.

«Вадик не опоздает. Как человек пунктуальный, он должен прийти точно вовремя». Артем возился со сломавшимся магнитофоном. «Пусть доламывает, – немного с сожалением думала она. – Так, по крайней мере, хоть чем-то занят».

– Мам, а чего это ты такой марафет наводишь? Ждешь, что ли, кого? – вдруг спросил мальчик, с интересом поглядывая на мать.

– Да, с работы сослуживцы хотели зайти, – густо покраснев, ответила та.

– А-а, понятно, знаю я таких сослуживцев. Отцу, значит, прийти нельзя, а сослуживцу – всегда дорога открыта, да?

– Артем, замолчи сейчас же и вообще не смей так со мной разговаривать! – прикрикнула она на сына.

– Все, все, молчу, молчу! – съехидничал тот в ответ.

Таня чувствовала, что назревает ссора. Неторопливый, но настойчивый стук в дверь прервал разговор на полуслове. На пороге стоял Вадим.

– Артем, познакомься, это дядя Вадим, – произнесла женщина, обще – примиряющим тоном.

Артем молчал, продолжая возиться со сломанной «игрушкой».

– Привет, солдат, – обратился Вадик к мальчику. – Что, аппарат сломался, что ли? На вот, сгоняй в магазин, купи новый. – И с этими словами он протянул ребенку несколько бумажек. Тот на секунду замешкался. При виде денег его глаза загорелись уже совсем по-другому.

– А меня Артемом зовут, – ответил сидящий и взял деньги.

– Спасибо большое, я сейчас, мигом сгоняю.

– Ну, вот и хорошо, вот и познакомились. Беги в «Универсам», там и выбор больше, и качество лучше.

Быстро собравшись, он выскочил из дома. Мужчина знал, что на поход в магазин уйдёт часа полтора – два. Идти довольно далеко. К тому же, мало ли какие интересы могут появиться у мальчишки в шумном городе, когда в руках появляются дармовые деньги.

Гость сел за стол, возле которого уже суетилась Таня.

– Послушай, ну зачем ты так? Зачем ты дал ему такие деньги? Ведь знаешь же, как нам трудно будет их вернуть.

– Танечка, да что ты такое говоришь-то. Неужели думаешь, что я возьму эти копейки обратно? Это же подарок, и даже не тебе, а твоему сыну. Презент за знакомство, так сказать.

– Вадик, послушай, я все спросить забываю. Сергей когда должен вернуться?

– Ну, я думаю, что через месяц – другой будет здесь, – уклончиво ответил ее собеседник.

Она с удивлением подняла на него глаза. Сроки возвращения мужа в последнее время постоянно менялись. По всему было видно, что сидящий и сам не уверен в том, что говорит. К тому же, он от чего-то сильно нервничал. Наверное, этому человеку было обидно то, что в такие минуты женщина вспоминает о муже.

– Танечка, милая, неужели ты не видишь? Ведь это я, я люблю тебя, а не он. Только я смогу сделать тебя счастливой.

Сидящий уже придвинулся к ней почти вплотную, зажав симпатичное личико между своих жирных ладоней и обдавая его неприятным дыханием, смешанным с кисло-сладким запахом каких-то дорогих французских духов. Только сейчас она обратила внимание на то, что все лицо гостя покрывает толстый слой тонального крема, а густая шевелюра волос, аккуратно уложенных на голове, увенчанной низким лбом, чем-то напоминающим лоб обезьяны, – это всего-навсего искусно сделанный парик.

Ей стало неприятно, и, оттолкнув своего ухажера, хозяйка уже хотела было пройти в ванную, чтобы умыться, но тот грубо схватил ее сзади за шею.

– Отпусти, а то я закричу.

– Что, сука, кричать будешь?! А чего же ты не кричала, когда я тебе побрякушки золотые дарил? Несчастная попробовала вырваться, но Вадик схватил и грубо швырнул её на пол. Падая, ударилась головой об угол стола и больше уже ничего не помнила. Очнулась лежа на диване. Рядом валялось изорванное нижнее белье.

«А ведь совсем еще новое», – подумала вдруг и только теперь поняла, что гость ее насилует. Голова закружилась, а в глазах вновь все помутнело. Но Таня вспомнила, что скоро должен прийти сын, и нечеловеческим усилием воли все-таки смогла удержать себя в руках, не потеряв в эту секунду сознание. Сколько бы эта пытка не продолжалась, но в конце концов она всё таки кончилась.

– Ну, вот и все. Он похлопал ее по голым ягодицам жирной ладошкой и уже почти весело добавил:

– Смотри у меня, больше так не брыкайся, а то в следующий раз я с друзьями приду.

Гость хотел, наверное, сказать еще что-то, но торопливый стук в дверь оборвал рассуждения. На пороге стоял Артем с огромным блестящим магнитофоном в руках.

– Дядя Вадим, а мама что, в ванной?

– Да, в ванной. Сейчас вот помоется и к нам выйдет.

Войдя в ванную, она уже не могла больше сдерживать слез, чуть было не разрыдавшись в голос, но вновь вовремя опомнилась. В коридоре, по другую сторону двери, стоял ее ребёнок. Слезы душили, а в голове отчего-то, сами по себе, не спрашивая на то разрешения, проплывали картинки из прошлого.

Как мог этот добрый, отзывчивый и немного полноватый человек в один миг превратиться в то злое и отвратительное животное, которое так весело и беззаботно что-то болтает сейчас в коридоре. И почему Артем, мальчик, конечно же, довольно общительный, но с Вадимом до сегодняшнего дня ни разу не встречавшийся, почему он, так на удивление быстро нашел общий язык с этим изувером? Мать гнала прочь от себя навязчивые мысли, отказываясь верить в то, что её сын мог подружиться с этим человеком лишь ради денег и подарков.

«Нет, Артём не такой, он просто не может быть таким. Хотя ведь, положа руку на сердце, я и сама сблизилась с мужчиной ради денег и дорогих погремушек». От этих мыслей стало вдруг так невыносимо больно, что она чуть было не закричала.

Умывшись и приведя в порядок волосы, хозяйка, наконец, вышла.

– Артем, дяде Вадиму пора идти. Уже поздно, и его дома ждут.

– Мам, ну пусть он еще чуть-чуть с нами побудет. Сейчас вот чайку попьем. Пойдем за стол, дядя Вадим. Там мама печенье настряпала. С этими словами мальчишка взял своего нового знакомого за рукав и повел на кухню. Они уселись за столом и продолжили разговор уже как два самых заправских друга.

От такого содружества на душе скребли кошки. Навалившись на диван, ничего не выражающими глазами Таня уставилась в телевизор.

Через полчаса Вадик начал собираться домой.

– Ну, пока, Артем. Будь здоров, я пошел.

– Приходи еще в гости, дядя Вадим.

– Ладно, зайду как-нибудь.

– И не вздумай в милицию идти. Не забывай про сына, – добавил он, глядя своей подруге прямо в глаза. Мальчик не обратил на эти последние слова никакого внимания. Наверное, просто не расслышал. Ему сейчас было не до этого.

– Ну, а с этим – смотри сама, – он похлопал хозяйку по округлившемуся уже животу. – Я буду иногда заходить. Деньгами помогу, не переживай.

Наконец, гость вышел прочь, оставив дверь открытой.

Защелкнув замок, женщина вздохнула с облегчением. Ее душили слезы, злоба и ненависть к этому так отвратительному ей теперь человеку. Она прекрасно понимала, что идти в милицию, пожалуй что, бесполезно. Во-первых, у него там много знакомых, которых всегда можно с легкостью купить, а во-вторых, следователю покажется весьма странным то, что сразу же после изнасилования потерпевшая не стала кричать, звать на помощь соседей. Он спросит, почему она не вызвала милицию, в конце концов, а продолжала спокойно сидеть и смотреть на то, как насильник играет с ее ребенком. И вряд ли возможно будет ему объяснить все, что происходило в тот вечер в квартире, да и в душе пожалуй тоже. А Вадим слов на ветер бросать не станет, и свою угрозу, без сомнения, приведет в исполнение. От невеселых мыслей голова шла кругом. Нужно было что-то решать.

– Ложиться под него я больше не собираюсь. Да, пожалуй, и не смогу этого сделать. Живот становится все больше и больше с каждым днем.

За окном разыгралась самая настоящая вьюга. Буран с какой-то нечеловеческой, неистовой злобой хватал с земли охапки снега и бросал их в окно. При этом он что-то кричал и истерически смеялся. Вьюга бесилась, дополняя собой общую и без того не особенно радостную картину жизни. На подоконнике, вплотную прижавшись друг к другу, сидели два воробья. Сидели нахохлившись и жались к промороженному оконному стеклу. Их не пугал яркий свет в доме. Птицы не замечали плачущей женщины возле окна. Они просто пытались выжить среди всей этой разбушевавшейся непогоды вместе и, как могли, согревали друг друга.

На прошлой неделе Артем убил из рогатки точно такого же воробья. Он был безумно рад, почти что счастлив. Кошки долго таскали по двору безжизненное тело птицы. А Тане вдруг отчего-то сейчас стало ее жаль. Наверное, эта убитая птичка чем-то напомнила ей самою себя. До сознания, только сейчас стали доходить те прописные истины и каноны нехитрого человеческого счастья, которые, казалось, понятны даже ребенку. И только сейчас стало ясно, что золотые серьги в ушах – они всего лишь оттягивают уши, а душу согреть может только доброта и простое человеческое участие.

Теперь она это поняла, но, наверное, уже слишком поздно. Поняла и вдруг вспомнила Серёгу. Когда было плохо, женщина почему-то всегда вспоминала именно его. Поймав себя на этой мысли, сама пока ещё не понимала, приятно ей это или нет. Из всего того, что было между ними, ничего плохого на ум почему-то не приходило. И от этого становилось еще больнее.

«Сейчас в тайге выжить нелегко ни человеку, ни зверю. Хотя в наше время и в городе, пожалуй, не легче». Действительно, люди порою бывают еще более жестоки и равнодушны, чем безжалостная, но справедливая стихия. Всё это ясно стало только сейчас.

«Нужно принимать какое-то решение». Артем сладко посапывал в комнате. А его мать, сидя за столом, не могла сомкнуть глаз даже на минуту. Ночь ей, по всей видимости, предстояла бессонная. Но на всякий случай будильник все-таки завела. Утром сыну вставать в школу.

Чашка крепкого чая освежила. Время тянулось невыносимо медленно, и иногда начинало казаться, что все это не кончится никогда. Под утро, как-то незаметно для самой себя, всё-таки задремала, неудобно опершись руками о стол. Проснувшись через полчаса от резкого звонка будильника, какое-то время не могла прийти в себя. Голова гудела, словно пивной котел.

Проводив мальчика в школу, решила, наконец-то, заняться своими проблемами.

«Пойду к Веронике».

Вероника, одна из лучших подруг Тани, женщина чрезвычайно спокойная, рассудительная, работала заведующей отделением в одной из городских больниц. Быть может Татьяне в ее ситуации хотелось попросту излить душу, с кем-то посоветоваться: что делать дальше, как избавится от насильника?

Собравшись, быстрым шагом вышла на улицу. Неистовавшая всю ночь вьюга внезапно утихомирилась. Совсем еще недавно так низко нависавшие над землей тучи исчезли, а над головой, от горизонта до горизонта, простиралось ярко-голубое бездонное небо. Солнце светило прямо в глаза. Свежевыпавший снег, что перекрасил все вокруг в ослепительно-белый цвет, искрился и переливался всеми цветами радуги в его торжественном сиянии. Город приятно удивлял взгляд особенной, не присущей ему чистотой. Пушистый снежок поскрипывал под ногами на легком морозце. Бежать никуда не хотелось. Все неприятности отступили на второй план. Таня неторопливо шагала к автобусной остановке. В этом прекрасном и солнечном мире, казалось, не могло быть места ни злу, ни насилию. Хотя это первое впечатление, пожалуй что, было сильно обманчиво, и она прекрасно это понимала.

Автобуса долго ждать не пришлось, и минут через двадцать не званная гостья уже сидела в светлом кабинете у своей подруги.

– Ты где пропадала столько времени? – неподдельно радуясь встрече, спросила у нее Вероника.

– Как дела? Свадьба, наверное, скоро? – она весело хихикнула в кулак.

– А что, Вадик тебя и заочно разведет с твоим Сергеем. Ты только попроси его.

В дверь кто-то постучал.

– Занята я, занята! Что, не видите, что ли?! – ее голос при этих словах изменился до неузнаваемости.

– Совсем уже обнаглели, прут, как к себе домой, – поставила она точку в разговоре с неизвестным посетителем. Татьяна, наконец-то, сумела собраться духом, чтобы сказать самое главное.

– Да нет же, все не так, как ты думаешь. Я, собственно, из-за этого и пришла.

Она подробно рассказала обо всех своих злоключениях. Внимательно выслушав подругу, ни разу не перебив и ни о чем не переспрашивая, в самом конце рассказа женщина лишь спросила, напряженно сдвинув брови на переносице:

– Что, все так на самом деле плохо?

Произнеся это, она на минуту задумалась.

– Вот что, милая. Положение, я вижу, действительно серьезное. Есть у меня одна мыслишка. Тебе нужно на какое-то время исчезнуть. Правильно?

– Ну, правильно.

– У тебя есть сын, которого с собой не увезти и которому нужно учиться. Правильно?

– Хватит тянуть. Говори.

– И последнее. Тебе скоро нужно будет рожать.

Таня молча смотрела на свою собеседницу.

– Так вот. Есть тут у меня одна мыслишка. Короче, поедешь за кольцо. Но нужно Артема куда-нибудь пристроить. Если что, я помогу.

– Да ты что, в дурдом, что ли, я там ведь на самом деле с ума сойду.

– Ну, не кричи ты так. Не с дураками же будешь жить, а в отдельном корпусе, в отдельной комнате, вместе с обслуживающим персоналом. Да и ненадолго совсем, только пока Сергей вернется. С другой стороны, сама подумай, выбора-то нет, если хочешь сохранить детей, конечно. Охрана надежная. Вадим уж точно не доберется. Медперсонал грамотный. Роды примут, как положено. И не грузись ты так, все свои люди. Бывшие мои сокурсники. Полпуда соли съели вместе. С кем надо, поговорю. Ты лучше подумай, куда бы Артема определить. Может, к отцу? Его с собой брать не – желательно. Парню ведь учиться нужно. В общем, давай прикинь до завтра. Надумаешь – приходи. Покумекаем, как и что. А сейчас иди, а то очередь у меня.

Тане показалось, что подруга говорила вполне искренне и желала ей добра.

– Но все равно нужно основательно обо всем поразмыслить.

Попрощавшись, вышла в коридор.

С одной стороны, жизнь в доме для умалишенных не казалась особенно привлекательной. Но с другой:

– Вероника же сказала, что там работают ее друзья. Жить можно отдельно от больных, и лечить, конечно же, никто не станет. Да и продлится это, пожалуй, недолго совсем. Хотя Вадим и не назвал точной даты возвращения Сергея, все-таки командировка не должна слишком затянуться. Надежнее убежища не найти. Это уж точно. Но вот Артем. Как быть с ним? Можно, конечно же, отправить мальчика на какое-то время к отцу. Только вот как это сделать? Не могу же я прийти и сказать: забери, мол, сына, а то мне нужно в дурдом ложиться на лечение. Хотя можно соврать, что ложусь в больницу на сохранение. Ведь беременная же. И это видно невооруженным глазом. Впрочем, какая разница, видно или нет. Главное предупредить, чтобы смотрел за сыном получше.

Занятая своими мыслями, незаметно дошла до дома. Приняв решение, немного успокоилась. Скоро придет из школы Артём. Нужно с ним поговорить. На часах без четверти двенадцать. В это время мальчик обычно возвращается, и мать уже начала беспокоиться. Но вот дребезжащий звонок сообщил, что школьник, наконец, вернулся.

Разговор начала с непринужденной улыбкой на лице, чтобы ребёнок не смог догадаться о том, как ей сейчас на самом деле тяжело разговаривать.

– Как дела в школе? Что получил за контрольную по математике?

– Да все нормально, мам. Вот только математик, придурок, оценки мне занижает. Вкатил двойку за контрольную. А я почти все решил. Прикинь! И еще говорит, что я лентяй, оскорбляет по-всякому. Я ему говорю, что он сам лентяй. Вот он и злится на меня. Славка хуже, чем я, написал, так он ему и то тройку поставил.

Тане в этот момент не было совершенно никакого дела ни до физики, ни до математики, ни до каких-либо других точных наук. Она думала, как начать разговор о главном.

– Артем, понимаешь, мне на какое-то время придется лечь в больницу, а ты поживешь, наверное, пока у отца. Ты не против?

– Да нет, конечно, мам. Это, наоборот, классно, что я у бати пока буду жить. Конфеты каждый день кушать. Когда ехать-то?

– Какой же все-таки хороший у меня сын, – подумала про себя. – Понимает с полуслова.

– Наверное, на неделе поедешь.

Женщину, правда, немного удивило то, что мальчик даже не спросил, что с ней и для чего нужно ложиться в больницу.

– Неужели это его не волнует? Хотя ведь ребенок еще совсем, – рассуждала мать с умилением.

На другой день точно в назначенный час вновь вошла в уже знакомый кабинет.

– В общем, я решилась. Артем пока у отца поживет. По-моему, он даже рад.

– Вот и ладненько. Значит, всё в порядке. Завтра заканчивай свои дела, а послезавтра закрывай квартиру, и с утра ко мне. С собой много не набирай. Не на год ведь уезжаешь. Возьми самое необходимое. Неделю-другую, а там, Бог даст, и Сергей вернется, и снова будешь дома жить припеваючи. Больничный тебе оформлю. Все как положено.

Из школы Артем приехал вместе с отцом.

– Мам, ну, мы поехали. Она сложила белье в пакет и отдала сыну запасной ключ от квартиры.

– Если что будет нужно, сам приедешь и возьмешь. Поцеловав мать в щеку, он выбежал на улицу.

– Смотри за ребенком, а то, не дай Бог, свяжется еще с кем-нибудь, – крикнула напоследок.

На следующий день ровно в девять утра «больная» сидела в уже хорошо знакомой ей комнате, с дамской сумочкой через плечо и небольшим пакетом в руке.

– Ты чего загрустила, подруга, – подбадривала ее Вероника, широко улыбаясь. Но Тане сейчас было не до смеха. Отчего-то вдруг слишком уж тяжело стало на душе в этот момент. Как там Артем будет один? Хорошо ли станет смотреть за ним отец? Долго ли она пробудет «за кольцом»? Все эти и еще многие другие вопросы терзали душу. Но вида старалась не подавать, и натянутая резиновая улыбка стала совсем слабым тому подтверждением. Хуже всего оказалось ожидание. Минуты тянулись словно часы.

«Наверное, это не кончится никогда».

Наконец, дверь машины скорой помощи захлопнулась, и «карета» тронулась. После двадцати минут тряски по ухабам и рытвинам родного города въехали во двор, обнесенный бетонным забором, с протянутой по верху колючей проволокой. Однотипные двухэтажные здания, аккуратно отштукатуренные и выбеленные в желтый цвет, в сочетании с вышеупомянутым забором, – всё это вдруг напомнило зону из недавно просмотренного кинофильма. Оптимизма это сходство явно не прибавило. Два здоровенных санитара мимоходом бросили ей: «Следуйте за нами». Дойдя до одного из бараков, как две капли воды похожего на все остальные, вошли вовнутрь.

– Здесь корпус для выздоравливающих. Вот Ваша комната. Жить будете одна. Распорядок дня висит в вестибюле. Завтрак, обед, ужин, баня – все по расписанию. На медосмотр можете не ходить. Передачи и свидания по пятницам. Сейчас придет сестра-хозяйка, она Вас переоденет. По всем вопросам обращайтесь к дежурному. По вторникам после обеда в лечебном корпусе – женская консультация. Посещать нужно обязательно, Вы ведь беременная, не так ли?

Не проронив больше ни слова, санитары вышли, и она осталась одна в пустой комнате.

Две железные кровати, две тумбочки со столом посередине составляли всю нехитрую обстановку. В здании царила мертвая тишина. «Либо сейчас тихий час, либо выздоравливающих здесь не особенно много. Скорее всего, последнее, потому что для тихого часа, пожалуй, рановато». Вошла сестра-хозяйка. Бросив постельное белье и больничный халат на кровать, негромко произнесла:

– Через полчаса зайду за Вашей одеждой.

Развернувшись, она тут же вышла в коридор.

«Да, и персонал здесь не особенно приветливый».

Переодевшись и сложив вещи в пакет, отдала его женщине, весело болтающей о чем-то с высоким санитаром в коридоре.

– Ты смотри-ка, а с ним она ведет себя совсем по-другому. Но почему? Не знает, что ли, что я совсем не больна? Гм, интересно. А может быть, и вправду не знает, ведь ей-то зачем.

Дни потянулись один за другим, серые и похожие друг на друга. На пятый день пребывания в больнице её вызвали в комнату для свиданий. Санитар сказал, что пришел мужчина с ребенком. Сердце в груди бешено заколотилось. Но, войдя, она чуть было не потеряла дар речи. Там стояли, словно два заправских друга, Вадим с Артемом. Ставшие вдруг непослушными ноги кое-как дотащили до кушетки. Присев, уставилась ничего не понимающими глазами в стену.

– Мам, как у тебя дела? – весело заговорил Артем. – А мы тут с дядей Вадимом гостинцев тебе принесли. Ты, кушай давай и поправляйся поскорей.

– Артем, ты почему пришел с этим человеком? – только и смогла выдавить из себя несчастная.

– Да ты чего, мам? Испугалась, что ли? Я иногда ночую у дяди Вадима. У него дома так классно! Он вон мне и костюм новый недавно купил. На, я тебе газетку принес почитать.

С этими словами, улыбаясь, мальчик протянул матери свежий номер местной газеты.

– Ты знаешь, дядя Сережа, кажись, уже никогда не вернется. Пишут, что какой-то там несчастный случай в горах произошел. Он без вести пропал. Тело до сих пор найти не могут. Остальных сегодня будут хоронить. А его, его волки прямо там и слопали. Их в тех лесах полно, говорят.

В глазах вдруг потемнело, и она на какое-то время даже потеряла сознание. Очнувшись, «больная» вновь увидела перед собой лицо сына:

– Мам, не переживай ты. Из-за чего переживать-то? Дядя Вадим вон лучше этого твоего, бывшего. И денег у него больше. Ну, ладно, вы тут поговорите ещё, если хотите, а я пойду, пожалуй.

Мальчик выбежал на улицу, оставив сидящую в комнате мать один – на – один с так ненавистным ей человеком.

– Это правда – про Сергея? – спросила, глядя прямо в лицо своему врагу.

– Да, к сожалению, да, – ответил тот, отводя взгляд в сторону. Но Тане почему-то показалось, что голос его чуть – чуть дрогнул при этих словах, и в нем промелькнула слабая искра неуверенности.

– Не смей трогать сына!

– Ну, а это, милая, зависит только от тебя.

– Чего ты хочешь?

– Чего я хочу? Сейчас ты это узнаешь. Только не вздумай орать. Артем ведь ждет меня на улице, и он полностью в моих руках. А ты на данный момент всего лишь умалишенная, и все твои заявления не будут иметь законной силы. После этого любимый в прошлом мужчина подошел к ней вплотную, быстро расстегнул халат, оторвав на нем половину пуговиц, и стянул до колен трусы. Затем посадил опешившую женщину на кушетку, сорвал все нижнее белье и бросил в дальний угол комнаты. При этом он зло шипел себе под нос:

– На колени, быстро, голову на пол клади, а локти вперед себя, и спину прогни.

Пришлось сделать все, как он сказал. Вернее сказать, Таня вообще не понимала, что делает. После этого насильник накинул халат ей на голову, спустил до колен ранее расстегнутые штаны и начал делать свое дело. Почти потеряв сознание, непроизвольно вдруг вскрикнула от боли.

– Молчать, я сказал!

Всё это продолжалось минут двадцать. Потом Вадик встал, застегнул штаны и, уходя, небрежно бросил своей жертве:

– Ну, одевайся давай. Понравилось, что ли?

Пошатываясь, с трудом завернулась в халат.

– Я буду иногда приходить сюда и делать с тобой это, а если будешь вредничать, то отдам санитарам. Они ребята молодые, здоровые, ну, в общем, сама понимаешь, аминазин начнут колоть и все равно сделают с тобой все, что захотят. А беременна ты или нет, это ни для кого здесь значения не имеет. Ну, а Артем – он мальчик умный. Я ему зла не желаю пока. Мы пошли, а ты не скучай тут.

Вадим улыбнулся и вышел на улицу. Слез уже не было, она все их давно выплакала.

Вернувшись к себе в комнату, умылась и, переодевшись, направилась прямо к главврачу больницы.

У входа в кабинет дежурный санитар, детина огромного роста, коротко подстриженный, вопросительно посмотрел на странную визитершу.

– Можно мне поговорить с врачом?

– Сейчас узнаю, – сухо ответил он и, нажав какую-то кнопку, проговорил в микрофон:

– Михаил Алексеевич, к Вам тут посетительница.

– Заводи, – послышался громкий голос из-за двери.

Главврач больницы оказался приятным мужчиной на вид лет сорока – сорока пяти.

Вошедшая, вкратце рассказала свою историю. Внимательно выслушав рассказ, человек улыбнулся и, глянув на непрошеную гостью поверх красивых очков в золотой оправе, и тихо проговорил:

– Ну, это еще ничего, милочка. У нас здесь и Шерлок Холмс есть, и доктор Ватсон, и даже этот, как его, кажись, Элькюль Пуарро. Уж они-то наверняка мигом распутают твое запутанное дело.

– Да Вы, да Вы что, Вы что, мне не верите? Ее душили гнев, обида и жалость к самой себе одновременно. Все это сплелось в один клубок, засевший далеко внутри.

– И не переживайте так сильно. Мы Вас вылечим. Случаются случаи и потяжелее.

Таня с трудом могла стоять на ногах. Голова сильно кружилась.

– Помоги женщине, проводи до палаты, – уже совершенно другим тоном произнес сидевший, обращаясь к санитару.

– Сейчас все сделаю, Алексеич, – живо отозвался детина из-за двери и вывел её в коридор.

– Ну, катись быстро отсюда, пока в памяти, – зло бросил он на – последок.

Несчастная поняла, что попала в западню.