Текст книги "Тусклая: Послесмертие"

Тусклая: Послесмертие
Андрей Николаевич Ларионов

© Андрей Николаевич Ларионов, 2017

ISBN 978-5-4485-5087-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День первый

…Я летел по тоннелю вдаль. Сознание мое подрагивало в этой новой реальности. Здесь не было ничего, что напоминало бы мне о земле. Как бы урывками я еще помнил о земле, о последних днях проведенных в плену на Кавказе. Тут же не было ни гор, ни холмов с изумрудной растительностью. Были лишь пределы новых неизведанных миров. Тусклые звезды мерцали вдали, и свет их становился все ярче и ярче. Ветра времени усиливались, и здесь в новой реальности я искал себе новое счастье.

Враги кавказских гор были коварны, злобны и кровожадны, однако, сейчас я был вдали от той войны. Не слышал ни выстрелов, ни гула войны. Земного неба тут также не было, лишь горизонты манящие вдаль. Иногда я засыпал, потому что даже душе нужны сны. И кто-то светлый сопровождал меня в этом пути. Все видят тоннель света, тот, что обозначает начало пути. Душа, как высвобожденная энергия, устремляется вдаль, и инстинкт у души всегда один – найти край света. Потому я летел по тоннелю.

Коридор жизни превратился во что-то объемное, и казалось, что я находился теперь в пещере. Однако это была не пещера, а скорее что-то похожее на сферу. Под огромным сводом я видел летающих светящихся созданий, похожих на маленьких бабочек или мотыльков. Это и были сознания других людей, что также умерли на земле, как и я, и находились в этом месте, ожидая развития своей судьбы.

Я подлетел к одному из этих мотыльков, и спросил:

– Где это мы? И что вы из себя представляете?

– Ты только прилетел сюда? Да… Сообщу тебе, что отныне мы не люди, а лишь души и разумные создания, что потеряли свою плоть на земле. Мы находимся в обители, которая будет нас переносить в дальнюю вселенную света.

Я изумился от таких слов этой бабочки. Под куполом разносилось хоральное пение. Казалось, здесь пели невидимые создания, или же это музыка лилась отовсюду. Лучи света освещали мерцающие огнями бабочек, и души людей льнули к свету, чтобы напитаться энергией. Мысли людей здесь были читабельны, и я улавливал мысли мотыльков, что кружились вокруг меня во свете.

Затем я заснул, и видел сон, где была земля. Лица матери и отца были в том сне. Я казалось, спустился на землю. Ходил среди них, но они меня даже не замечали. Проходили мимо меня, и я как прозрачный или стеклянный оставался незамеченным для своих близких. Отчего мне хотелось плакать. Я плакал, но не как на земле, а как могут плакать души. Искры света источались из меня, когда я испытывал отчаяние и боль, когда тосковал и рыдал в облике духа.

День второй

Я проснулся от хорального пения. Здесь повсюду была неземная мелодия, и эти звуки успокаивали мою душу. Я слышал, как разговаривали ангелы. Эти существа были похожи на энергию опоясанную кольцами света, как бы атомы. И их кольца были похожи на крылья птиц, потому что оси кольцевых спиралей располагались почти в одной плоскости.

– Тебя убили… – громогласно подумал один из ангелов, когда увидел меня проснувшимся от сна.

– Да, – я заплакал, и искры света улетали под свод этой огромной пещеры.

– Ты помнишь свою смерть? – Торжественная музыка лилась здесь, и мотыльки мельтешились целыми сгустками энергии.

– Да, помню…

– Тебя скоро заберут на небо. Максимум сорок дней осталось до ухода с обители временного ожидания.

– Хорошо, я буду ждать пришествия неба, – мыслил я в ответ на слова ангела.

– Небеса – это хорошее место, ты увидишь там много света и любви. На земле ты, наверняка, много страдал и мучился.

– Верно, – я размышлял о последних минутах, проведенных на земле. Это были минуты борьбы с врагами, которые убивали меня и моих товарищей. Земное небо, именно земное небо, вот что запомнил в последние мгновения я тогда.

– Сейчас же наслаждайся снами, потому что это не сны, а реальность. Твоя душа может перемещаться по земле, находится среди близких людей, среди тех, кого ты любил при жизни.

Хоральные пения становились громче. Ангелы распевали песню о свете. Они рассказывали мне о том, как хорошо будет жить во свете, но только тем, кто доберется до конца пути.

День третий

Сны и еще сны приходили ко мне, и сознание мое утопало в этих видениях. Я видел мать, что готовила что-то у плиты. Она разговаривала с отцом про меня.

– Наш-то Алешка с Чечни вернется, вот тогда и заживем мы счастливо.

– Погоди ты наперед планы строить. Надо увидеть еще нашего Алешу. – Журил ее отец.

– Я так скучаю по сыночку. Так скучаю… – Мать плакала, приготовляя еду у плиты. Чайник шумел, и вода нагревалась в нем. Отец курил папиросу, и смотрел в окно.

Я хотел было подойти к матери, но вспомнил, что они меня даже не видели. Я был маленькой бабочкой с энергией, что порхала на земле. Иногда я представлял, что у меня есть тело, как и раньше. Затем понимал, что я уже умер. Тело мое осталось где-то там, в лесах Кавказа. Меня убили враги, продержав предварительно в заключении. Потому я не вернулся домой. Я никогда не увижу наяву уже ни матери, ни отца. Невесты у меня не было, хотя я частенько ухаживал за Мариной. Она красивая и хрупкая славянка со светлыми волосами. Я дарил ей цветы, она же принимала мои ухаживания, но сохраняла определенную дистанцию.

Затем проходили сны, и я просыпался. Видел потоки света, лучи струящиеся стремительно и быстро. И много, много мотыльков, что порхали в этой обители. Мы ждали, когда нас заберут. Ангелы рассказывали нам о путешествии в будущем. Они пели хоральные песни о далеких мирах, где звезды темны, а небосвод пронизан светом. Это и была светлая вселенная. Темная вселенная была лишь крохотной частицей в глубинах света, что опоясывала эту мглу. Однако и мгла расширялась во времени от начала гибели древней звезды.

День четвертый

Я видел себя мертвым в штабе на Кавказе. Видел однополчан. Меня привезли мертвым враги. Они передали мое тело нашим. Я выглядел ужасно. Бледный, исхудавший, и даже какой-то некрасивый потерявший свою жизнь, я лежал в гробу и тускло смотрел невидящим взглядом в небо. Наши молчали. Они хмурились, и супили брови, потому что им вернули их мертвого однополчанина.

– Ты ужасался смерти, когда умирал? – Вопрошал меня ангел, и глас небесного был сильнее хорального пения под сводами временного убежища.

– Да, конечно. Я боялся смерти, как и любой другой человек. Все боятся смерти. Даже те, которые пытаются покончить с собой жизнь. Даже совершающие суицид люди боятся…

Бабочки, пронизанные светом, кружились в лучах света, я же наблюдал за своим телом из снов. В штабе отдавали мне дань уважения. Они снимали фуражки, и читали молитвы полушепотом. Знали, что их услышат на небе. Другие же молча, смотрели на меня, и ничего не произносили. Ангелы говорили только. Они пели хоральные песни, и их песнопения восходили эфирами вверх. Далекие и прекрасные пения звучали здесь во снах. Я внимал эти мелодии, которых никогда раньше даже не слышал. Я поражался ангельским песням. Они рассказывали про свет и далекие вселенные, что находились где-то вдали.

Я не плакал, глядя на мертвого самого себя. Я был светлый, почти блондин парень, худоватый, чуть угловатый, но физически сильный. Я боролся за Родину, за Веру, за свою жизнь до конца. Я неистово сражался, даже в плену я мыслил о воле. Я мечтал о доме! Вспоминал свою семью.

День седьмой

Я продолжаю пребывать в обители света, где мотыльки кружатся под сводами нашего храма. Мы купаемся во свете, потому что свет – это энергия и любовь. Я ощущаю ту любовь, что источает свет. Нет счастья большего, чем наслаждаться светом. Мысли о земле все реже и реже приходят ко мне. Сны также становились короче. Но в этот день я видел похороны самого себя. Я видел рыдающую мать и отца, что был темнее грозовой тучи. Тут была и Марина, та самая, за которой я ухаживал постоянно. Она плакала, глядя на гроб. Гроб даже не открывали, потому что тело мое было уже разложившееся.

Затем я опять пребывал в свете. Хоральные песни объемные и охватывающие рубежи новых пределов распевали ангелы. Они рассказывали нам о звезде, что подобна, цветовой чаше, что распускается. И когда свет этой чаши распускается, то свет стремительными лучами озаряет темные пределы вселенной.

Сны прошлого и настоящего усиливали эффект. Я, конечно же, тосковал по дому и по земле. Я размышлял о матери и об отце. Как они там без меня будут жить. Ведь я видел их такими потерянными и отчаявшимися в последних снах. Больше всего я не мог снести слез матери. Она так рыдала, но я не мог вернуться на землю назад.

День десятый

Мотыльки танцевали здесь во свете, и я был один из тех, кто был поглощен в этом ритуальном танц

...

конец ознакомительного фрагмента