Текст книги "Тусклая. Надежда"

Тусклая. Надежда
Андрей Николаевич Ларионов

© Андрей Николаевич Ларионов, 2017

ISBN 978-5-4485-5123-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День первый

…Возможно, это тяжело было понять и тем более описать, тем не менее, это случилось со мной. В это вообще не верилось даже. Казалось, что это просто кошмар, который ворвался в мою жизнь. Что-то изменилось в этом мире, а также и в самом мне. Сидя первые дни в этом сарае, запертый, я еще тешил себя надеждами на изменение ситуации к лучшему.

Когда нас посадили в этот сарай, мы еще с трудом понимали, что застряли тут надолго. Во мне тогда еще кипела кровь, как бывает, когда рвешься в бой и есть полная свобода действий. Где-то там ревел вдали мотор бронетранспортеров. Вертушки тоже кружились в сиренево-фиолетовом небе. Совершали заходы многочисленные заходы над позициями противника. Солнце упало за горизонт. Со смертью заката, у меня на душе даже стало как-то чуточку грустно. Позже эта печаль сошла, когда начался бой. Враги встретили нас градом огня и снарядов. Трудно описать этот момент без слез. Трудно…

За частоколом леса, я видел в небе проблески света. Солнца не было, его свет еще гулял в облаках, что громоздились в небесах. Воздух свежел, и какая-то приятная прохлада накатывала на этот край. И мы были одни тут, забытые Богом и страной в этом краю огня. Совершенно одни. Нам нельзя было отступать, а тем более сдаваться врагу! Нужно было воевать. Искры света вспыхивали впереди у леса. Автоматы кромсали бурьян, в котором прятались мы. Отчего пахло душистой терпкой полевой травой. Сухие выстрелы уже давно не пугали нас. Однако я на тот момент не мог предположить, что попаду в плен к врагу. Попасть в плен всегда считалось чем-то позорным в каком-то роде.

Мы прятались в траве, отстреливались, когда враги появлялись на наших позициях. Командир кричал нам тогда громко и надсадно. Я удивлялся, как он не охрипнет от такого крика. Казалось, что он был каким-то рупором, что давал нам солдатам четкие указания, что и как делать. Что-то пошло не так все же. Враги стало слишком много. Они были повсюду. Нас медленно окружали. Из леса, а затем со стороны восточных холмов, и с реки бежали фигурки противника. Их было гораздо больше чем нас. Тем не менее, мы сражались, пока были снаряды. Постепенно истаивали запасы патронов, и пустели рожки автоматов.

Я помню, как у меня сперло дыхание от боли, когда какая-то горячая пуля прилетела ко мне из синей пустоты дальнего леса. На тот момент даже ничего не понял, просто бухнулся на душистую траву. Попали дважды. Первый выстрел – удачный для меня. Рикошетом пуля лишь процарапала мне голову, хотя и выдрала кусок кожи с волосами. Вторая пуля была в руку. Кто-то кричал мне в том фиолетовом вечере, но я уже не слышал. Как полностью глухой, я лежал и кусал зубами траву, словно, был зверь, что питался растительностью. Когда боль чуть спала, я щупал здоровой рукой окружающую меня примятый бурьян, ища автомат. Также пытался дотронуться до мест боевых ранений. Липкая и темная кровь текла.

На какой-то момент все стихло. Словно, не было боя никакого тут. Исчезли враги, наши, остались лишь звезды, тускло проступавшие на небе. Я повернулся лицом к темному небосводу отливавшему уже фиолетово-сизыми оттенками. Заря была, но и она стремительно умирала, даже в небесах. Тонкая полоска света еще была на западе.

Я держал оружие в руках и пытался подняться. Запах сладкой собственной крови ощущался вперемежку с этим душистым бурьяном, что рос сплошняком тут до самого леса и холмов. Рана болела. Однако я был жив. Остановив первоначальное кровотечение, я опять брался за оружие. Мысль того, что я еще в боевом строю радовала меня. Потому я медленно поднялся из зарослей высокой травы. Вокруг действительно стихло. Либо все друг друга перебили, либо кто-то отступил, уклонившись от боя. Даже ветер молчал. Он не ушел вместе со сражающимися.

– Ребята, где вы? – Крикнул я, не выдержав, такого напряжения и того безмолвия, что окружала меня. Вокруг были лишь смазанные сумерки леса. Где-то там, вдали занимались бриллиантовые звезды. И я пялился, в это южное небо. Что там скрывалось? Этого я не знал…

– Руки поднэми, сука. – Раздался окрик практически за моей спиной. Сердце словно похолодело от этого. Оказалось наши ушли, а враги пришли сюда. Чуть медленно повернувшись в сторону, я увидел три темные фигурки мужчин. Это были те, с которыми мы воевали. В какие-то доли секунды, я думал, может развернуться и открыть огонь по противнику. Я не успел бы. Это было очевидно. Они держали меня на мушке.

Собственно так я и оказался в этом вонючем сарае, через щель которого с трудом можно было видеть окружающий мир. Они тыкали дулами автоматов в спину, толкая меня вперед, а я шел, как деревянный с трудом осознавая, что все происходящее реальность. Казалось, что такого не бывает. Однако бывает…

Кроме меня тут были еще трое ребят. Все тоже молодые парнишки. Один с пухлой рожей и рыжими волосами. Еще у него были конопушки на лице. Этого здоровяка звали Владимир. Второй парень был напротив худоват лицом. Истощение было отображено в каждом штрихе его тела. Даже глаза у него были тусклые. Это был пехотинец Артур, его захватили еще раньше меня в плен. Последний парень был старше других. Высокий, довольно крепкий в теле, с печальным выражением лица. Хотя это было не удивительно, учитывая в какой ситуации мы оказались. Это был младший лейтенант Андрей Орлов.

Все мы оказались заперты в этом месте. В первую ночь, когда меня привели в этот сарай, даже не верилось в происходящее. Там снаружи уже зажглись яркие южные звезды. С наружи веяло свежестью. Сверчки стрекотали свою песню в потемках. А меня толкали дулом автомата в какой-то сарай, и дверь тревожно скрипуче открывалась передо мной.

«Что-то будет сейчас, – думал тогда я, – Наверное, меня убьют»

Но меня не убили тогда. Какое-то время я сидел в углу сарая в полной тьме, не зная, даже есть ли кто-то кроме меня или нет. Потом я услышал, как кто-то кряхтит в глубине этого ветхой темницы.

– Кто здесь? – Не стараясь говорить громко, спросил я.

– Свои… Как ты сюда попал?

– Был бой, и меня схватили.

– Где именно был бой?

– Возле села Юртовского.

– Там много наших? Они придут нас освобождать?

– Нас было человек пятьдесят, после дневного сражения. Раненных увозили. Не думаю, что они придут за нами, – Чуть задумчиво ответил я, в мыслях уплывал в прошлое.

Затем я прижался к стенке сарая. Оттуда веяло чем-то особенным. Казалось, тот внешний мир не мог быть таким жестоким. Там пели про любовь сверчки. Где-то на крыше порхали не то голуби, не то летучие мыши. Запах сена висел тут внутри. Хотя его перебивал иногда запах мочи. Видимо, парни иногда справляли нужду в углу этой темницы.

Какое-то время заключенные еще расспрашивали меня. Потом разговоры прекратились. Я провалился в черную пустоту сновидений. В тех снах, я был далек от этих гор и холмов, поросших лесом. Я был дома. В Сибири. Я гулял по городу с девушкой, держал ее за руку. Улыбался. Там все было почти идеально…

День второй

Проснулся я от лучей солнца, что пробивались через заколоченный досками сарай. Света было не так уж и много, тем не менее, внутри становилось светлее. Мириады пылинки беззаботно кружились в танце при лучах солнца, как когда-то в детстве. Раньше я любил давно, смотреть на такие картины у себя в трехкомнатной квартире. Я просыпался раньше других, солнце вставало уже. Летние лучи светила проникали в зал, а я распахивал дверь и смотрел, как из окна льется свет. На полу лежал палас, коричневатый и большой. Зал сам был очень просторный у нас. В углу был телевизор. Он стоял на высокой подставке, которую сделал папа. Тогда мы сверлили стены, и вставляли туда дюбеля, чтобы потом установить там подставку для телевизора. Еще к нам приходил дядя Витя, он варил нам там что-то. Подставка была самоделочная. Собственно на этот уголок и поставили телевизор потом. Еще тут был стол. Диван, который мама потом обшила в бардовый цвет. И посреди этой тишины кружились в неистовом танце пылинки. Они как маленькие едва заметные насекомые в броуновском движении делали какие-то перемещения в пространстве.

Вся эта картина прошлого промелькнула передо мной. Однако сейчас я был взаперти в каком-то вонючем сарае с тремя русскими пленными парнями. За стенами снаружи иногда неслась какая-то чужеземная речь. Это были те, которые поймали нас.

– Ты проснулся уже? – Спросил меня пухлый парнишка, подползая ко мне ближе.

– Да, – отвечал я, без какого энтузиазма. Мой сон порушился, где я был счастлив. Мои воспоминания детства тоже канули в небытие.

Влад буквально сверлил меня взглядом.

– Ты, правда, не знаешь, где сейчас наши? Они должны же нам помочь. Не так ли?

– Я не знаю… – Устало отвечал я. – Меня вчера после ночного боя поймали и долго толкали вперед во тьме с повязкой на глазах. Думаешь, я могу определить, где мы находимся?

– Не думаю, – парень сник, стал бесцельно смотреть на солому, что валялась тут кругом.

Я же стал смотреть в щель сарая. Старался рассмотреть, что было там снаружи. Теплый день набирал силу. Несмотря на то, что была осень, тут еще ничего не менялось. Не было дождей. Тутовые деревья, что стояли рядом с сараем, были еще зелены и сочны. Совсем рядом с сараем валялись эти плоды, похожие чем-то на клубнику. Вдавленные в землю, а может втоптанные ногами людей, они лежали там фиолетовые и уже малосъедобные.

– Вас тут кормят? – Поинтересовался я, опять обращаясь к Владимиру.

– Да, но плохо. Один-два раза в день миска похлебки. Хлеба немного. И вода.

Я кивнул головой. Пальцем начал ковырять в самой большой щели, пытаясь достать оттуда плод тутового дерева. Мякошь поддалась моему напору. Затем я поднес к своему носу, уловил сладковатый запах. Легкая пыльца как будто была на этом плоде тутового дерева. Проглотил ягоду не без удовольствия, несмотря на то, что она довольно давно валялась на земле.

С трудом верилось, что я действительно попал в плен. Вот вчера еще меня пробирал адреналин до кончиков волос. Я рвался в бой, даже когда ситуация казалось совсем трудной. Мы работали, мы сражались, как могли. Командир, постоянно орущий на нас, был впереди нас, либо плечом к плечу стоял с нами. Он ценил нас. Тем не менее, это не мешало ему в исступлении кричать, что перепонки закладывало от такого крика. Меньше всего он хотел, чтобы кто-то из нас погиб или попал в плен. А когда случалось хоронить нашего, то командир напротив замолкал. На его лице висело какое-то трудноуловимое выражение лица: не то угрызения совести, не то он мысленно плакал, но не подавал виду окружающим. Возможно, он провожал на небо, каждого из нас, кого валила вражеская пуля. Все мы не бессмертные. Мы умрем. Одно неизвестно, где каждый из нас окажется. Пойдем ли мы на небо за блистающим тоннелем света к новым неизведанным пределам рая, или же погрузимся в пучину разверзающегося ада, где все наши воспоминания, грехи, а также мучители будут ждать нас? Все зависит от нас на самом деле.

Целый день мы просидели там взаперти. Иногда я слышал и видел даже тех, кто схватили нас. Я видел тех брюнетов с загорелыми лицами, что иногда ненавистно смотрели на наш сарай.

«Что же с нами будет?» – Думал я тогда, и только небеса знали ответ на этот вопрос.

День третий

Погода испортилась. Я проснулся от ощущения холода и сырости. Вчерашний день, я провалялся в сарае, лишь один раз перекусив. Сейчас я не видел никаких снов о доме. На душе было даже чуть лихо от осознания полной ситуации, в какую я попал. Снаружи было хмурое небо. Моросил дождь. Похолодало. Ветер холодный и какой-то неприятный задувал в щель, когда я старался разглядеть то, что происходило снаружи.

Потом сюда к нам пришло трое.

– Выходы ты! – Пальцем тыкнул в меня один. Остальные парни, что сидели со мной взаперти молча, смотрели на такую картинку, очнувшись от неспокойной дремы.

– Я? – Переспросил я, ощущая, как мое сердце начало учащаться. Мысленно я опять быть дома. Возможно, что меня сейчас убьют или расстреляют.

– Да ты! – Гаркнул зло второй, и пнул меня по ноге.

Я поднялся и направился к выходу. Свет снаружи чуть ослепил меня. Целый день, просидев в темной сарае, теперь мои глаза с трудом могли принять столько много света. Несмотря на то, что день был холодный и пасмурный.

Мы подошли к какому-то пледу или накидке, где была установлена видеокамера. Один посадил меня на стул, двое встали вокруг меня, естественно вооруженные до зубов.

– Смотры в камэру. Я сказал. – Начал отдавать мне указания брюнет с орлиным носом.

Я стал смотреть в камеру, сидел.

– Ваш чэловэк у нас. – Начал видеообращение южанин, – если вы хотитэ обменять его на нескольких наших людэй, то мы готовы это сделать. Если ответа не поступит в течение пяти дней, то мы убьем этих заложников. Это крайний срок. Вы мэня поняли? – Этот человек умел разговаривать только языком ультиматумов, видимо.

Затем один из присутствующих поднес большой нож к моему горлу. Я чуть сглотнул слюну, ожидая, что тот перейдет все же красную черту. Это не случилось в тот момент. После того, как видеозапись была сделана, меня опять погнали в тот вонючий сарай к остальным пленным ребятам. Я, возвращаясь, заметил, что небо было печальным и хмурым, как и мое настроение на тот момент. Это не могло быть реальностью. Тем не менее, это была истинная действительность, в которую я попал…

День четвертый

– Они нас убьют? – Вдруг изумился и расстроился Артур, что было не похоже для такого спокойного и малоэмоционального парня.

– Скорее всего да… – Я выдержал паузу посмотрел в щель сарая, – Если наши не обменяют на их. Проблема только в том, что у них нет тех полевых командиров, их убили в том сражении.

– Убили?

– Да. – Кратко ответил я и замолчал. Тьма гнетущая и суровая этого сарая застилала мое сознание отчаянием и наступающей бедой. Все чаще и чаще я в мыслях обращался к дому. Иногда молился, и просил Бога помочь изволить меня и моих товарищей по беде из этой ситуации. Я был раньше атеистом, а тут вдруг поверил. Наверное, все мы – атеисты начинаем верить в небо, когда смерть наступает нам на глотку и деваться уже некуда.

Во второй половине опять пришли наши поработители, принесли еду. Это была очень скудная еда, тем не менее, это то, что не давало нам умереть с голоду.

– Ты знаэнь где есть тайники с оружием?

Я молчал, оценивал своего допросчика. Товарищи глазами проморгали мне положительно. Потому я соврал:

– Да знаю… но надо вспомнить. – Тяжело и с запинками выдавил я из себя эти слова. Мысленно я уже представлял, как я буду выпутываться потом из этой сети лжи, которую только что начал плести вокруг себя.

– Потом покажэшь. – Повар ушел, оставив нас одних. Я смотрел вслед. Силуэты удалялись, мы же начали, есть кашу или вернее бурду, в которой было непонятное что даже.

– Как мы будем выкручиваться насчет того, что я знаю про тайник с оружием? – Нарушил гнетущую тишину, я начал разговор со своими товарищами.

Андрей посмотрел на меня чуть изумленно, оторвавшись от миски с едой:

– Просто продолжай врать. Это наш шанс выбраться отсюда.

– Вранье, рано или поздно приведет к тому же концу, и они нас убьют.

– Орлов, правильно говорит все. – Поддержал его Владимир. – Хотя возможно, что нас обменяют на их полевых командиров или еще кого-нибудь.

Засыпал я в тот вечер с чувством тревожного предчувствия чего-то нехорошего. Во сне увидел мать и отца. Они сидели за столом, и пили чай, я же был мальчиком, болтал ногами на табуретке и пил молоко с пряниками. Как это было давно. Потом сон вдруг оборвался, я опять провалился, словно в какую-то черную вязкую пустоту. Мозг напомнил мне об самом страшном – я в плену у врагов! От этого мне тогда хотелось плакать, но слез не было, потому я открыл глаза и долго смотрел в черную мглу сарая. Где-то ухало какое-то животное или птица, но я мало на это обращал внимание. Там же снаружи светил фонарь, и дождь серебрился при его свете. Шум дождя успокаивал меня, хотя и было холодно.

Потом опять заснул, но уже без сновидений…

День пятый

Пятый день запомнился мне казнью одного из наших. Что вызвало ярость у наших захватчиков, что удерживали нас тут, я не знаю. Слышал лишь с утра крики и брань их. Кажется, им что-то испортило настроение.

– Сейчас на нас срываться будут, – как в воду глядел Владимир.

– Верно… – Я кивнул головой, и продолжал разглядывать происходящий мир в щель.

Потом пятеро с автоматами пришли к нам. Быстрыми шагами они дошли до нашего сарая. Дверь скрипнула, и мы чуть зажмурившись от света, разглядывали тех, кто пришли к нам.

– Выходитэ! Всэ! Всэ до одного! – Кричал один в исступлении.

И мы пошли на свет. Я вышел вторым, ощущая под ногами влажную траву. Ночной дождь закончился, в воздухе висело свежестью и даже сыростью. Хотя южное небо расчищалось. Солнце тусклое там начинало бродить. В моем же сердце тоже еще жила тусклая надежда.

Под пледом или что-то вроде того мы стояли цепочкой рядом друг с другом. Один южанин принес камеру и принялся нас снимать. Второй долго кричал что-то на камеру на своем, а затем на ломанном русском. Это было похоже на сцену мести.

– Иди сюда! Ко мнэ! – Он дернул за рукав пухлого Владимира. Со спины его ударил ногой второй захватчик в камуфляже. Парень упал грузно на землю. Испуг чуть заблестел в его глазах, мы же стояли и молча, смотрели. Я сжимал кулаки и скрипел зубами, когда тот, кто долго говорил что-то на камеру, поднес нож к горлу Влада и начал перерезать ему артерии. Русский захрипел, кровь хлынула обильно, заливая его грязную форму. Глаза округлились. Брюнет с орлиным носом продолжал долго кричать в камеру, а затем продолжил еще более интенсивно отрезать голову нашему солдату. От такого зрелища стыла кровь в венах. У меня не укладывалось в голове, что Владимира больше нет с нами! Вот еще недавно, мы сидели взаперти в том сарае и общались иногда, обмениваясь фразами, друг с другом. А теперь его обезглавленное тело лежало на мокрой траве, а этот урод, держал его голову и продолжал кричать в камеру. Запись прекратилась. Нас погнали обратно в сарай.

Я сидел в сарае и многократно испытывал тот ужас, проигрывая вновь и вновь, ту картину, как убивали нашего товарища.

– Не может быть… – У Андрея уже не было больше слов.

– Нас ждет тоже же. – Мрачно добавил я, понимая, что произойдет с нами, если ложь с тайником оружия тоже накроется медным тазом.

Вечером, когда тьма захлестнула южные небеса, я, слезно молча, молил Бога о спасении. Однако небо молчало, оно, казалось, забыло нас. И мы были тут на земле совсем одни. Кто-то крался во тьме, я не мог понять. Это было животное небольших размеров. Не то кошка, не то собака некрупной породы. Потом животное слилось с темнотой, ушло куда-то. Я же остался лежать в сарае, прижав свои глаза к щели. Там еще тускло сквозил свет одинокого фонаря. Я подумал, почему русские нас еще не нашли. Наверное, нас увели куда-то далеко в горы, что найти они нас просто физически не могли.

Сон, словно, отрубил меня и погрузил в прошлое, не дав прийти в исступление…

День шестой

Я с трудом проснулся. Хотелось сильно пить воды, но ее не было, и это несмотря на то, что на улице была сырость. Осень, кажется, начала наступать и сюда. Куда пропали теплые и беззаботные теплые деньки? Не было ничего более из прошлого, была лишь новая суровая реальность.

Теперь нас было трое. Артур, Андрей и я. Мы сидели тут взаперти, без каких-либо надежд. Мысли о побеге мелькали у меня, но они наталкивались на препятствия. Проблема первая – нас охраняли. Вторая проблема – у сарая был бетонный пол или фундамент. Когда я начал рыть «подкоп» наивно полагая, что смогу выбраться, это окончилось неудачей. Мои разочарования были так ясны, что мои надежды на спасение еще больше потускнели. Артур все время сидел напротив меня и с каким-то философско-мудрым лицом смотрел на меня. Казалось, он знал всю правду, что мы обречены.

Я тоже не пытался даже заговорить. Отмалчивался. Андрей бросал пару фраз что-то о том, как надо сказать про тайник, чтобы нас заставили идти как можно дальше от этого места. Мне это казалось тоже маловероятным шансом на спасение.

Я ел эту страшную похлебку, что принесли нам те, кто удерживали нас в этом сарае и думал о том, что же с нами будет. К вечеру и таких мыслей не осталось. Лишь тоска на грани фола, что приводила уже к отчаянию вперемежку со смирением со всем происходящим. Небо в ту ночь сверкало звездами. Я это смог разглядеть даже из сарая. Так хорошо там было снаружи. Тихо и спокойная ночь пришла сразу, как только закат умер где-то там, в горах и лесах.

«Что же с нами будет? О Боже! Слышишь ли ты меня?» – Мысленно вопил я, обращаясь куда-то к ночному южному небу. Голуби ворковали на крыше сарая. Они продолжали жить, посланники неба, летящие по небосводу, а мы готовились к смерти.