Книга: Колдун - Андрей Лазарчук

За то, что этот цикл произведений обрел голос и количество потенциальных читателей возросло на порядок. Мир меняется, а роскошь слушать книги, прежде доступная праздным богачам - это ниша, возможности которой пока не до конца уяснил потребитель, она еще только начинает заполняться и сегодняшний сдержанный потребительский скепсис в отношении аудиокниг в перспективе уйдет в прошлое. Я тоже не так давно спозналась с их радостями.

Однако к "Колдуну". Эта небольшая повесть открывает роман-эпопею "Опоздавшие к лету", своего рода пролог к нему и события, которые произойдут с героями, на первый взгляд никак не отразятся на дальнейшем действии. И сами герои не появятся больше в поле зрения читателя, если не считать вскользь, по касательной, упоминания об этом или очень похожем эпизоде ближе к самому концу заключительной книги. Но ритм, темп - своеобразный и весьма непростой задан именно здесь.

Ничего еще не началось и мир спит, сладко посапывая да переваливаясь время от времени с боку на бок в продавленной перине, а ростки непонятного нового, которые взорвут ткань его реальности, уже проклевываются. Может показаться, что миру наплевать с высокой колокольни как на отдельного человека, так и на человечество в целом. Может показаться, что этому проклевывающемуся новому тоже. Но на деле

"пространство, которому, кажется, ничего не нужно, на самом деле нуждается во взгляде со стороны, в критерии пустоты. и сослужить эту слубу ему можешь только ты"

Хотя у Лазарчука все много сложнее: согласившись участвовать в чем-либо на роли наблюдателя или волонтера, будь готов к тому, что отказ от участия квалифицируют, как дезертирство с расстрелом на месте. А эйнштейнова мышь легко трансформируется в его системе координат в кота Шредингера, пребывающего в обоих состояниях одновременно.

Ах, как все сложно, но в том-то вся и прелесть!

Но есть один плюс и существенный - манера исполнения Avdri совершенно корреспондирует с прозой Лазарчука. Спокойное, чуть отстраненное, без излишней эмоциональности, со значительными паузами между словами, чтение позволяет уловить нюансы, которые не берутся, в силу многих причин, глазами. Я хорошо знакома с текстом, но некоторые оттенки смысла открылись только в прослушивании.

Не суть, что в рейтингах мировой ярмарки тщеславия книги не стяжали лавров дэнбрауновской подметной прозы. Они есть: пронзительно мягкие, нежно жестокие, просто до примитивности сложные. Как апология современной русской литературы.

Такая засуха приходит в город Капери и окружающие его хутора. Какая-то Европа. Скорее западная, чем восточная, конкретной привязки нет, да вроде и не нужно. Время действия - начало Первой Мировой? Конкретики и здесь нет. Освальд - имя героя и еще год назад этот молодой, не хуже и не лучше других, парнишка, жил на мельнице с отцом. В один день отец собрал деревянный чемодан, прихватил свежий хлеб и копченный окорок и унес большую часть наличных денег. Больше его никто не видел. Приходили невразумительные письма, одно другого страннее. По хорошему, сыну не возвращения с Таити, о поездке куда пишет отец, ждать, а поискать его в ближних городах по местам, куда скорбные духом попадают. Но Освальд не ищет. Некогда. Работы на мельнице много. Да и не надо, если совсем честно. Ему хорошо в своем одиночестве.

Хороший парнишка. Дельный. Работает, хозяйство ведет, война началась и объявили мобилизацию - сообразил кому дать, чтобы белый билет получить. В помощь себе на ночную работу глухонемого берет, а выгодно, платить можно меньше. В большом мире идет война, бессмысленная, как любая война. Калечит и губит, но Освальд в порядке. Приютил, вон, китайца, брат которого погиб. Ну да, прикинул сначала выгоды и расходы, а что, кто-то иначе делает? Китаец оказался хорошим работником, в свободное время, спросив у хозяина разрешения, разбил огородик и так уж там все начало замечательно расти. Свежая зелень к столу - приятно, правда?

Потом дальняя родственница прибивается, сирота (дармоедка - думает Освальд). Но Моник тоже много чего по хозяйству делает. Со странностями деваха, пренебрегает условностями, но готовит хорошо. И с китайцем столковалась, то и дело из оплетенного вдоль и поперек лозами огородика свежие, в каплях росы овощи и фрукты на столе появляются.

А кругом, товарищи, засуха, как у нас в десятом году. Освальд, он парень хваткий и деньгами, которые война, а за ней засуха, обесценили, давно за помол брать перестал. Зерном берет. А кому не нравится - мы не неволим. Из садика грибы и инжир появились, а все же, что-то не так с этим огородом, люди уже шепчутся, что китаеза - колдун. Прискакал из города школьный приятель, сказал, что народ в открытую говорит о том, что засуху мельник-колдун с китайским слугой напустили и о том, что жечь пора.

И, знаете, мельник принес жертву. Он пошел на мельницу и убил ломиком не понявшего ничего спросонья китайца, после сволок его в огород, облил бензином и сжег. Потом изнасиловал Моник, ну, если польза - то пусть больше будет. А дождь - тут как тут, начался. Значит, дальше с Освальдом тоже все хорошо будет. И мельница молоть не перестанет.

Этот рассказ открывает гиперроман "Опоздавшие к лету". С героями мы больше не встретимся. В произведениях цикла будут мелькать упоминания о местности, о событиях, но очень косвенно. Однако, маятник, задающий глубинный ритм всего произведения, запущен именно здесь. Чудо чудное, диво дивное приходит в Мир и мир даже хрустит с удовольствием ароматным, в пупырышках и капельках росы, огурчиком, который возникает посреди сожженного пекла. Какое-то время. А потом раздавит из осторожности (не огурчик - чудо). Да не нужны нам ваши фрукты, может от них еще болезнь какая приключится, правда?